750. Тоже, ген.-м. Сысоева 3-го, от 18-го июля 1819 года, № 540.

Вскоре за отправлением к в. пр. рапорта моего, от 16-го сего месяца, получил я от ген.-м. Курнатовского,— по сношению моему, коим я спрашивал от него сведение, в каком состоянии находится обстоятельство мятежа в Имеретии, от чего именно начало оного возникло и на какой цели таковое беспокойство основано,— в копиях 3 рапорта его к вам №№ 711, 731 и 746, с присовокуплением донесения, что по последним слухам небольшая шайка князей и дворян находится в Вакинском округе, доканчивая привод к присяге обывателей некоторых селений (которая, должно думать, та самая, что заключается в рапорте его к вам, № 731,— "что присяга, как известно, состоит в том, чтобы по первому сигналу собираться для действия противу Русских и умереть за едино") и с вероятностью предполагать можно, что вскоре разойдется. Слышно также, что и народы Мингрельский и Гуриельский приглашаются Имеретинцами и готовы им во всяком случае содействовать.

В бумагах сих заключающиеся обстоятельства не имели удостоверений в спокойствии и безопасности; но не могли меня обезнадеживать, что близки средства к исполнению желания в. пр. не приступать к военным действиям без крайней необходимости. Приложив к сей надежде соображения мои с местными сведениями, я не ввел собою в Имеретию ни одного солдата, а полк казачий Астахова 4-го пустил из Сакаракеди сзади себя одним днем, с таким видом, что он идет только для перемены здесь находящегося Астахова полка 7-го, дабы народ, смекающий всякое наше действие, не усугубил своего страха по преступлению своему, довольно уже в нем имеющегося, и не предпринял новых буйностей. По таковому моему распоряжению вчера ввечеру я без войск приехал в Кутаис. Первое мое здесь время и также вечер употребил на объяснение с ген.-м. Курнатовским. Сии объяснения подали мне надежду. Ныне поутру здешние митрополиты Кутатели и Генатели с довольным числом духовенства предоставили сами собою без приглашения моего случай принимать их. После приветствий, бывший разговор вскоре склонился на предмет возмущения. Их слова были поводом предложения моего о объявлении причины мятежа. Аудиенция открыла, что волнение нимало не относилось к нарушению обязанности Имеретинского народа, каковою оный зависит к Г. И. и правительству, и вреду войскам; но оное случилось от начатого было экзархом Грузии введения нового для сего края по духовной части правила, которое показалось как духовенству, так и народу необыкновенно и сомнительно потому, что не объявлена от того могшая быть польза и отяготительно потому, что вместе с тем налагалась денежная ответственность, превышающая меру их состояний, и что за выездом высокопреосв. Феофилакта все сборища разошлись. Присовокупившиеся в духовенству почетные Имеретинские князья человек до 15-ти подтвердили все сие. Чем дальше распространялось объяснение в сем собрании, тем больше они доказывали [542] причины, побудившие к возмущению, происшедшие в бытность здесь высокопреосвященного митрополита, о каковых можно только доносить по исследованию, так как заключающих в себе корыстолюбие до большой цены и о коих я по прибытии моем в Тифлис лично объясню в. пр. Видев всякого разговор, из коего я мог извлекать доверенность ко мне, я объяснял, сколько можно было, по мере соображения с теми разговорами, несправедливость поступка оказанного ими, и что одно чистосердечное их раскаяние может найти возможность пользоваться прощением. Бытность мою в сем собрании обще с ген.-м. Курнатовским, около 2-х часов, заключила просьба ко мне сего общества принять на себя ходатайство о испрошении им прощения и обнадеживание, что они ручаются за совершенное спокойствие.

Соображаясь с обхождением и объяснением со мною и, могу присовокупить, с призыванием во свидетельство Всевышнего Творца высокопреосвященных митрополитов и почетных князей Имеретии, а не менее с подтверждением их уверений ген.-м. Курнатовского, по давнему здесь нахождению знающего оных,— я не вдруг, но как ход обстоятельства показывал, обещал им прощение в. пр. и высшего начальства. Предавая сие рассмотрению вашему, могу приполнить, что все открытия мои подали мне случай увериться, что беспокойствие Имеретинцев произошло собственно от строгого поступления в действии по делам духовным.

Хотя меня все выше сего сказанное удостоверяет в спокойствии, однакоже я, как в сем крае человек новый и вижу здешних чиновников в первый раз,— нужным поставил потребовать от ген.-м. Курнатовского сведение насчет преданности, верности, приверженности и расположения к нам бывших у меня, получив которое, я донесу о том в. пр.

Как только отправлю к в. пр. сие донесение, в тоже время поеду с посещением к здешним митрополитам, по их покорнейшему приглашению, каковое я употреблю сколько для почтения, а более для удостоверения себя в спокойствии, так как здешний народ больше всего почитает их волю. С ними же я объяснюсь, чтобы они не оставили взять со всех тех, кои управляли мятежными шайками (так как вызов их сюда от меня, может быть, мог бы дать мысли, что в нем заключается намерение наказания),— чтобы они тоже подтвердили оставление злонамеренных замыслов.