392. Тоже, от 15-го июня 1818 года, № 29.

Спешу иметь честь донести в. выс-у, что Борчалинский агалар Ага-Киши-бек, делая разъезд с караульными, поймал в Болнисском ущельи 3 чел.: Демурчасальского Татарина Халиль-Шекер-Али-огды, Гяур-архского Татарина же Али-Гуммет-оглы и Лезгина вольной Дагестанской дер. Кусури, Хасан-Муртузали-оглы, кои на сих днях тайно пробирались в Эривань с письмами от царевича Александра к Аббас-мирзе и другим Персидским чиновникам.

Сколь скоро Татары сии и Лезгин были доставлены в Тифлис, то я немедленно велел их судить кратким военным судом в 24 часа. Вследствие чего учиненный над ними приговор вместе с подлинным делом, при сем почтеннейше представляя, я не присовокупляю с моей стороны никакого мнения, а вменяю долгом моим предать оный в волю и благоусмотрение в. выс-а. Преступники же до разрешения их участи находятся под строжайшим караулом в Тифлисской крепости.

Из бумаг у них отобранных оказалось 46 писем к разным лицам (Из этих писем помешаются только наиболее интересные, а одно из них, на имя Аббас-мирзы, см. выше, документ под № 382.), 3 бланкета с одними приложенными печатями и реестр о назначении разным Дагестанским старшинам жалованья и 1 грамота, коею царевич жалует одному из своих приверженцев 200 р. пенсии в то время, когда возвратит себе Грузинский престол. Приказав сделать переводы с сих бумаг, я имею честь при сем оные представить, а подлинные передать для хранения в Канцелярию в. выс-а. Обязываюсь при том донести, что как из сих перехваченных бумаг и не видно намерения царевича в скором времени предпринять побег в Персию, но меры строгой осторожности, принятой вследствие предписания в. выс-а, нимало не ослабляются и его повсюду бдительнейше караулят. Сверх того, усмотрев из показаний пойманных Татар, что царевич имеет в предположении бежать в Персию или чрез Карталинию и Ахалцих или чрез Кубинскую провинцию, я не упустил начальникам сих обоих округов дать повеление о принятии ими нужных мер осторожности. Предписал также ген.-м. Пестелю немедленно разведать с возможною верностью о расположении Аварского Ахмед-хана, о котором царевич в письмах упоминает, что он якобы склонил его передаться в покорность Персидскому правительству, и узнать достоверно, имел ли сей владелец сношения с царевичем Александром и в чем оные состояли. Равным образом, не излишним почел я предписать ген.-м. кн. Эристову попробовать вызвать к себе, под каким-либо благовидным предлогом, тех Джарских старшин, о [296] коих в письмах царевича упоминается, кои ему во всем, как видно, содействуют. Сомнительно, чтобы они отважились на приезд; но если бы сие случилось, то я велел их тотчас арестовать и за крепким караулом доставить в Тифлис. Насчет же поверенных от царевича Павла Мамацова и Кизикского жителя Соломона Джовал-оглы, кои (как из писем видно) не поехали с сими пойманными их товарищами единственно по неимению лошадей, сделано мною распоряжение, чтобы везде их караулить и поймать, буде появятся где-либо в наших границах, а особливо в Сигнахском уезде.

Преданность к Российскому правительству Борчалинского агалара Ага-Киши-бека, поймавшего сих изменников, я признаю заслуживающею милостивого внимания в. выс-а, а особливо при нынешних обстоятельствах, ибо награда его может поощрить и других бдительнее караулить шпионов царевичевых и Персидского правительства, а также и самого царевича. Я стороною старался узнать, не желает ли он денежной награды, но он, как видно, не без честолюбия и объявил, что лестнее всего был бы для него чин или по крайней мере золотая медаль с Высочайшим изображением Г. И., а деньги для него нимало не важны. Почему обстоятельство сие и предаю на благоуважение в. выс-а.

Письмо царевича Александра к каймакаму Мирза-Безюргу.

(С Арабского, перевод старый)

Прибыв ко мне Хасан, Халиль и Джарцы, доставили ко мне радостную грамоту е. выс. шах-задэ, изъясняющую, что присутствие мое при е. в. шахе во время представления к нему Российского посла Ермолова было бы лучше, но по получении сего повеления е. выс. не мог отправиться по причине жестокой стужи и глубоких снегов, также по другим нужным делам Дагестанским. При чем уведомляю, что все владельцы, сеиды, кадии и старшины Дагестанских владений, даже и дети в колыбелях суть усердные слуги и покорные к повелениям шаха и сына его, так что ни один из них не выйдет из оных и если вам угодно будет, они могут выставить войска до 100,000 чел. А потому не угодно ли будет шаху прислать для них грамоты и денежную казну. Клянусь Богом, что 100 чел. их лучше 1,000 других и столько трудов, терпений, дел я предпринимаю из усердия к вам и вы если признаете дело сие по мнению вашему полезным, то извольте привести в действие. В сем состоит полученный мною успех и есть дело важное, которым всегда занимаюсь.

(Приложена печать Александра)

Тоже, к Юсуф-хану, от 6-го марта 1818 года.

(С Арабского, перевод старый)

Если хотите знать обо мне, то по милости Божией и по счастью шах-задэ благополучно нахожусь в Карах. К шах-задэ послал донесение, а к каймакаму и визирю писал письма по делу Дагестана чрез моих людей. Прошу по братской вашей ко мне любви так прилежно по сему делу стараться, как известно мне ваше сердце, так прилежно трудитесь у шах-задэ, у каймакама и у визиря, чтобы столько моих трудов напрасно не пропало. По милости божией и по счастью шах-задэ, весь Дагестан и Султан-Ахмед-хана для государя и для шах-задэ приобрел я. Султан-Ахмед-хан теперь же располагал послать донесение и аманатов к шах-задэ, но правду сказать, на сей раз не заблагорассудил я и как в доставленной мне Хасаном, Халилем и Джарцами грамоте ничего не было упомянуто об Ахмед-хане, то сие меня удержало; какие в Дагестане держат сторону Русских и от них получают жалованье, я и тех приобрел. Если шах-задэ угодно будет пожаловать грамоту и жалованье, то сколько аманатов угодно, столько я к нему отправлю. Я так уверен в Дагестане, что кроме Султан-Ахмед-хана других аманатов не нужно, не полагай никто того, что Дагестан приобретен мною только на сегодняшний и на завтрашний день, но я трудами моими из усердия к государю и шах-задэ приобрел его на вечные времена. Теперь, если столько трудов моих и услуги уважат, чтобы оные напрасно не пропали, то хорошо; а если нет, то будь воля государя и шах-задэ. От тебя зависит, мой Юсуф-хан, как в подробности донесешь и порядочно покажешь шах-задэ столько моих подвигов и услуг. Распространяться же нечего, — прочие мои обстоятельства в подробности донесут вам Павел Мамацов и Кизикец, служитель мой Соломон. Как шах-задэ угодно будет, поспешите уведомлением меня о таком повелении его, ибо я ожидаю его повелений. Впрочем, прошу вас как брата доставить для сего Соломона одну почтовую лошадь и скорее отправить его в Эривань, чтобы Худадад-бек и прочие мои люди, какие находятся там, явились к шах-задэ и присутствовали при разговоре.

(Приложена печать Александра)

Тоже, к Худадад-беку, от 6-го марта 1818 года.

………..*) Тебе самому хорошо известию, что я покорен им и впредь что прикажут мне, при помощи божией буду выполнять оное. Теперь я составил список тем, кому в Дагестане обещано мною жалованье **) и грамота и отправить оный к вам. Будь прилежен по сему делу; если угодно будет шах-задэ оказать соизволение свое, то благовременно пришлите, чтобы я по тому мог расположить дела Дагестана; если ты веришь в Бога, мой Худадад-бек, по сим делам не сделай послабления, ибо я занят важными делами. Сколько ты можешь, говори покрепче, не бойся! По милости божией я здесь стою, — как шах-задэ угодно то сердце твое желает, так исполню. В случае, если шах-задэ не благоугодно будет дело Дагестана, то благовременно меня уведомьте, чтобы и я свое дело так расположил. Теперь, если находящиеся там отправленные от меня аманаты Анцухские или Капучинские все вместе захотят ехать сюда, то отправьте их довольными; а если кто из них по собственному желанию предпочтет там остаться, то его хорошо и порядочно содержите.

(Приложена печать Александра)

*) Повторение того, что писано к Юсуф-хану.

**) По этому списку царевич требовал 35,550 р. — Затем он говорит в приписке: В Дагестане много таких людей, которым следует давать; но на сей раз так легко мы написали, чтобы не затруднять их. Второе же то, что если они мне не доверяют, то могут прислать чрез доверенного своего человека вместе с моим человеком и он сам пусть раздаст; еще лучше, когда увидят их человека, то еще приятнее для них будет. Что же мне пожалует сын моего государя, то воля его; я о том беспокоить его не стану, — я их раб и слуга.

(Приложена печать Александра)

PS. За что же ты теряешь для меня следуемые мне от сына моего государя за ноуруз халаты? Уже 6 лет я их не получаю.

(Печать царевича)

Донесение владения Каралаля деревень старшин, хаджиев, духовенства и всего народа Аббас-Мирзе.

(С Арабского, перевод старый)

Е. выс. Александр-хан, вступив во владение наше, пребывает у нас 6 месяцев, которому мы оказываем все почести и угощение по возможности нашей, по тому уважению, что предки наши и его в древнее время имели между собою искреннее расположение и услуги, и довольны как мы им, так и он нами; нимало не оставим оказывать ему услуги и почести по смерть нашу; хотя бы кроме женщин у нас никого не осталось и тогда мы с ним не разлучимся, когда верблюд внидет в игольное ушко, и желания его не оставим, хотя бы оно тяжестью своею равнялось Кавказским горам, если только то Аллаху угодно. Он день и ночь внушает нам усердно и с покорностью служить шаху и мы согласились и готовы на то, что приказано будет хотя бы приказано было нам войти в море. Сей Александр-хан с таким большим делом служит вам, издерживая имущество, хотя и состояния не имеет. Вам приличествует милостиво пещись о нем. До сих пор Дагестан, кроме единого Бога, никому другому не служил и не будет служить никому, кроме вашего шаха до второго пришествия, и как предлагает нам Александр-хан, то и мы соглашаемся служить шаху, в чем мы твердо пребудем из уважения к нему, если и вы на сие согласитесь; а если нет, то нужды нет Впрочем, ожидаем скорого ответа на сие донесение по угодности вашей.

(Приложена печать кадия) [297]