1208. Тоже, ген.-м. Ахвердова и с. с. Могилевского ген.-л. Вельяминову, от 1-го сентября 1819 года, № 43.— Нуха.

Во исполнение секретнейшего предписания в. пр., № 134, честь имеем донести, что управляющий Варташенскою деревнею, Тифлисский житель подпор. Иосиф Шериф-беков, которого мы под предлогом дружеских со стороны нашей приветствий Мустафа-хана по случаю близкого теперь с ним соседства и осведомления о его здоровьи, посылали в Ширван для разведывания обо всем там происходящем, возвратясь вчерашний день, доставил нам следующие сведения.

В проезд свой чрез Ширванское владение до Фит-дага нигде в деревнях между жителями не заметил он ни малейшего беспокойства или замешательства, а напротив того поселяне находятся в совершенном спокойствии и обыкновенных своих хозяйственных занятиях. На дороге попался ему Лезгин с проводником, Ширванским жителем, долженствующий по замечанию Шериф-бекова быть посланцем Сурхай-хана, но который, скрывая себя при его расспросах, куда следует и зачем,— объявил, что он житель Казикумухский и едет по собственным своим делам в Фит-даг. Мустафа-хан находился на низу в дер. Хараки; узнав же, что едет к нему посланный от нас, тотчас взобрался в свой Фит-даг, так что Шериф-беков двумя только часами не застал его в деревне. По представлении к нему наших писем и по прочтении оных, Мустафа-хан показал вид весьма довольный; уверял, что он, всегда надеясь на искренность нашей дружбы, много ею дорожит и весьма благодарен за участие, принимаемое нами в его здоровьи. Шериф-беков также благосклонно был им принят. Не смотря на то, его поместили в одном доме с ханским доктором из Хамадана, Жидом Ага-Баба и порядочно за ним присматривали хана нашел он хотя оправившимся от сильной болезни, в которой он действительно находился, но все еще слабым. Из всех поступков и из самых разговоров ханских, довольно неуместных, весьма заметно неблагорасположение его к Российскому правительству. Например, Мустафа-хан, в присутствии Шериф-бекова, вышедши из своих комнат на двор и озираясь то на пять пушек, там стоящих, то на высоты Фит-дага и окружающие оный скалы и утесы, с приметным удовольствием три раза поднимал свою шапку, выражая и тем как бы благодарность свою и твердую уверенность на неприступность местоположения и присовокупляя, что во всем своем владении не имеет он и лучше и прелестнее для него места как Фит-даг. В разговорах же сказал, что усердие и верную его службу враги затмили в глазах главнокомандующего, что он знает, сколько им теперь не любим и уверен, что Русские ищут его погубить. Потом, обратя разговор на дела Шекинские, спросил: зачем Российское правительство лишило владения Джафар-Кули-ханскую фамилию и справедливо ли сие сделано? Ответ Шериф-бекова был тот, что после Джафар-Кули-хана по трактату наследовал сын его Измаил-хан; но как сей последний умер без наследника, то потому Шекинская область и принята теперь под Российское управление “Правда, примолвил Мустафа-хан, что старший брат Измаил-хана Беюк-хан не может управлять и ста баранами, да Шекинцы не любят и всю сию фамилию, однакоже я знаю, что и моей фамилии готовится такая же участь. Я уже стар и болен; не затем ли ты сюда прислан, чтобы наведаться, скоро ли и я умру?" Потом, обратя сие в шутку и рассмеявшись, сказал: “нет, ты приехал от друзей моих, которым я очень благодарен. Но, прибавил он, Измаил-хан был очень молод; скажи мне, от чего он так скоро умер?" — От невоздержности в такой болезни, в которой крепкие напитки убийственны и которые Измаил-хан употреблял неумеренно,— ответствовал Шериф-беков.—“Все это правда, сказал хан, о болезни его и я слышал, однако для чего же Лезгины, домертва каждый день напивающиеся крепкими напитками, живут долго и от них не умирают?" Тут беки, всегда в большом числе его окружающие, начали было изъяснять нелепые свои толки; но хан тотчас их остановил и велел [808] замолчать. После сего, в сильных выражениях жалуясь на разные оскорбления, якобы ему делаемые, сказал “что мне остается делать, когда Русские чиновники в письмах своих даже прямо в лицо называют меня изменником? Я берегу такое письмо и буду просить главнокомандующего об удовлетворении меня. Я столько имею, прибавил он, что с моим богатством во всяком месте прожил бы в изобилии, соответственном моему достоинству; но в Персию не могу ехать, ибо там нашел бы тотчас верный для себя гроб. Впрочем, неужели Русские полагают, что Дагестан им покорится и что они могут им владеть? Туда приходил Шах-Аббас и другие славные завоеватели, но ничего не сделали. Право, Русские не знают Дагестанского народа, так как и того, что скорее они обессилят и сами себя истребят, нежели покорят Дагестанские горы и ущелья. Итак, хорошее ли то дело, что завели и теперь войну и что также в Кубинской провинции схватывали людей и, не зная ни кто им верен, ни кто изменник, сослали в Сибирь?" — Наконец сказал “вот я теперь получил письмо из Турецких владений, от тестя своего Селим-хана, который пишет, что он или чрез посредство Турецкого султана испросит себе от милосердия Г. И. возвращения своего Шекинского владения, или же с помощью Турецких войск сам себе оное добудет. Письмо сие, добавил он, я изорвал как вздорное и не счел за нужное представлять Российскому начальству".

О всех сих обстоятельствах донеся в. пр., долгом поставляем присовокупить, что по замечаниям Шериф-бекова, Ширванские беки вообще недоброжелательствуют Российскому правительству. Простой же народ, а особливо Армяне от страха безмолвствуют, опасаясь, чтобы даже не увидели их разговаривающими с посланными от Российского начальства чиновниками. Что касается до пожитков, якобы из нижних деревень переносимых в Фит-даг,— о сем ничего он не мог узнать и Армяне, у коих он расспрашивал, отозвались, что они даже ничего подобного не слыхали; но статься может, что во время сильной болезни Мустафа-хана приближенные его беки и перевезли в Фит-даг лучшее свое имущество. Относительно же Лезгин и людей Ших-Али-хана, то сии весьма часто приезжают к Мустафа-хану и от него посылаются, так как и из Персии чрез Ширван свободно всегда проезжают посланные в Дагестан. Наконец, Шериф-бековым открыто, что известный злодей и беглец Шекинский Бала-юз-баши находится под покровительством Мустафа-хана и живет в его владении, близко Шекинской границы, в Хоузском магале, в деревне Ходжа-бека, сына Мустафа-бека. Хотя мы уверены, что Мустафа-хан точно также как и по прежним требованиям от самого главного начальства, нам не выдаст сего убийцу, за всем тем предполагаем послать к нему о сем требование в самых вежливых выражениях, в том по крайней мере ожидании, что он, дабы скрыть его от нас, без сомнения вышлет из своего владения или удалит от границы, где сношение его с здешними жителями может быть вредно.