1192. Предписание ген.-л. Вельяминова кн. Мадатову, от 28-го августа 1818 года, № 110.

Вследствие рапорта ко мне в. с., № 278, спешу препроводить при сем письмо от меня на имя Мустафа-хана, для успокоения сего владельца на такой случай, если бы действительно одно только движение с войсками ген.-м. Пестеля в окрестности Дербента могло, по известному его недоверчивому духу, встревожить его столь сильно, что он решился прибегнуть для безопасности своей к вооружению. Письмо сие в. с. должны доставить к нему сами, отправясь немедленно в Ширван, буде еще не выехали оттуда по прежнему моему вам предписанию, и лично успокоить Мустафа-хана всеми приличными убеждениями в неосновательности его беспокойства насчет движения с войсками ген.-м. Пестеля. Для лучшего же руководства вашего при объяснениях с ним препровождаю при сем копию с письма моего к Мустафа-хану, коего оригинал вы должны вручить ему сами. При чем нахожу за нужное вас уведомить, что ген.-м. Пестель с частью войск, под распоряжением его состоящих, должен вступить, а может быть уже и вступил в Башлы по распоряжению самого главнокомандующего, единственно для удержания спокойствия в Дагестане, ибо открыто, что некоторые неблагонамеренные общества в Дагестане совокупно с некоторыми владельцами, замысливши оное нарушить, по их обыкновению призывают всех в свое тайное собрание. Как же весьма вероятно, что сии нарушители общего спокойствия, зная недоверчивый дух Мустафа-хана, со всем усилием ищут поколебать его и для собственных своих выгод завлечь его в соединение с собою, то и возлагаю на благоразумие в. с. произвести всеми возможными стараниями перелом в недоверчивости сего хана более к злым советам врагов его окружающих, нежели к Российскому правительству, искренно всегда ему благодетельствующему, и переуверить его, что войска действительно переводятся в окрестности Дербента единственно для удобнейшего продовольствия, из Астрахани доставляемого. Если при том удастся вам успеть в совершенном его успокоении и вы в точности удостоверитесь, что он также не имел никогда в намерении бежать с подвластным ему народом в Персию, то можно приостановить предписанное вам сближение войск к Джеваду, дабы более не возбудить недоверчивости в хане сим новым движением; но однакоже поставляю вам в обязанность остановить оное не прежде, как совершенно уверясь, что подозрение о намерении его бежать в Персию с народом не имеет никакого основания.

Ген.-м. Пестелю я вместе с сим предписал по летучей почте немедленно остановить всякое сношение с братом Мустафа-хана Касим-ханом, если он не имеет никакого особого на предмет сей от главнокомандующего предписания; а если имеет, то в какой силе оное ему дано, не оставил бы мне донести. Равным образом, кроме части войск, выступивших по распоряжению главнокомандующего в Башлы, не трогал бы и не соединял остальной пехоты до тех пор, пока не удостоверится в подлинности, что Мустафа-хан намерен против нас открыть неприятельские действия. В таком же случае я разрешил его действовать вооруженно против сего коварного владельца. Почему необходимо нужно, чтобы в. с. во время пребывания своего в Ширване почасту сносились с ген.-м. Пестелем, извещая его о ваших открытиях, и на случай неизбежности военных действий распорядились бы согласным действием и со стороны войск, под командою вашею состоящих.

Что касается до распоряжения вашего насчет высылки из Карабага другого брата Мустафа-хана Абдулла-бека, недавно приехавшего к Мехти-Кули-хану, неизвестно вам для каких причин, то я оное весьма одобряю и не премину подтвердить о сем Карабагскому хану на случай, если бы он не отправился до вашего отъезда.

Письмо ген.-л. Вельяминова к Мустафа-хану, от 28-го августа 1818 года, № 109

Дошедшие до меня верные сведения, что в. пр. делаете приуготовления к военным действиям и что даже из Дагестана призвали к себе в помощь партию Лезгин, приводят меня в крайнее удивление. По всем моим соображениям, я не нахожу ни одной причины, которая бы могла побудить вас к таковому необыкновенному действию, мимо сведения о сем Российского правительства, ибо мне совершенно известно, что владение ваше ни откуда не угрожается нападением от внешних неприятелей, а если бы вы сами открыли опасность со стороны соседних Дагестанских владельцев (так как других неприятелей у вас быть не может), то непростительно было бы в. пр., как верноподданному Е. И. В., скрыть оную от Российского правительства, которое во всякое время готово защищать личную особу вашу, равным образом земли и народ Высочайше управлению вашему вверенные. С другой же стороны, я совершенно уверен, что благоразумие ваше, основанное на опытности, не допустит вас никогда принять несчастной мысли объявить войну России, а особливо тогда как правительство отличает вас пред всеми другими владельцами сохраняя свято права и преимущества, Всемилостивейше вам дарованные, и когда вы пользуетесь не только особенным уважением ген. Ермолова к вашим достоинствам, но и самою искреннейшею дружбою, как он при всяком случае официально и в партикулярных письмах изволит ко мне о вас отзываться. При том, слыша одни только похвалы насчет благородного образа ваших правил и поступков с подвластным вам народом, я не сомневаюсь, дабы и собственные внутренние ваши чувствования не уверяли вас, что со стороны вашей, конечно, ничего не сделано такого, чтобы могло явно поставить против вас Российское правительство, которое не находит никакой для себя пользы нарушать спокойствие тех владельцев, кои твердо соблюдают [798] обязанности верноподданных Е. И. В. Следовательно я против воли моей должен признать за истину сведения мною полученные, что одно движение к Дербенту малой части войск, под командою ген.-м. Пестеля, приведя вас в столь неосновательное беспокойство, заставило вооружиться против благодетельствующего вам Российского правительства и что только несчастная недоверчивость ваша есть главная причина такового поступка, наносящего вред одним собственным пользам и чести в. пр. Я истинно скорблю, что вы, при столь отличных способностях ума своего и при редких душевных качествах, не могли в продолжении 12-ти-летиего спокойного и счастливого состояния своего под покровительством и в подданстве Е. И. В., увериться, что намерения Российского правительства в рассуждении вас самые искренние и что оно первым ненарушимым для себя правилом для себя поставляет личную вашу безопасность и благоденствие подвластного вам народа; а еще больше скорблю о том, что вы не видите пропасти, в которую ведут губные советы окружающих вас злых советников, кои для личных своих выгод подстрекают природную в вас недоверчивость.

Итак, дабы вывести вас из бедственного заблуждения насчет сближения ген.-м. Пестеля с войсками к Дербенту, я с полною откровенностью уведомляю в. пр., что сие им сделано по воле начальства, единственно для удобнейшего продовольствия войск, к коим будет туда доставляться провиант из Астрахани и для того при том, чтобы в Дагестане сохранить спокойствие, нарушаемое вредными замыслами сильных владельцев против слабейших, о чем без сомнения и вы известны. К сему же для лучшего успокоения вашего присовокупляю еще, что если бы Российское правительство имело в намерении что-либо предпринять против вас, то тогда войска, ныне выступившие из Кубинской провинции, пошли бы не к Дербенту и далее, а прямо в Ширванское ханство и при том вошли бы в оное тогда как вы о том и не помышляли бы.

Письмо сие вы изволите получить чрез кн. Мадатова, которому я предписал из Карабага немедленно отправиться в Ширван и, вручив оное в. пр. лично, удостоверить вас в напрасном и вредном для вас самих беспокойстве в рассуждении движений с войсками ген.-м. Пестеля.В заключение же искренно и дружески советую вам успокоить Ширванский народ, вами встревоженный, отпустить от себя призванных из Дагестана Лезгин, уничтожить все ваши военные приуготовления и, признав нелепость внушений, делаемых вам злейшими вашими врагами, обратите всю свою доверенность единственно к Российскому правительству, как истинно вам доброжелательствующему, ибо противное сему поведение ваше заставит наконец самое правительство подозревать вас в неблагонамеренности и принять с своей стороны такие меры, кои, конечно, разрушат навсегда ваше спокойствие. Впрочем, желая от всего преданного вам сердца, да свет истины, открыв вам черноту коварств ваших врагов, предохранит вас от их злобных советов, пребываю истинно вам усердный и доброжелательный.