1091. Рапорт маиора Пономарева ген. Ермолову, от 11-го января 1819 года, № 1.

После донесения моего ген.-л. Вельяминову, от 30-го декабря 1818 года, № 212, Измаил-хан выехал только до Джафар-абада и там остановился со всеми своими тайными советниками и нукерами. Хан взял с собою большею частью свои золотые конские уборы и несколько чайного серебра, а для лагеря палатки. Впрочем, до сих пор не заметно особого вдаль приуготовления в дорогу, уповательно от того, что он ожидает разрешения в. выс-а на свои представления.

Не взирая на то, во исполнение воли в. выс-а, в повелении ген.-л. Вельяминова от сего января 3-го дня, № 1, значущейся, я учинил следующее на первый раз распоряжение: приказал всем старостам тех деревень, где бывает переправа чрез Куру, чтобы без моего билета отнюдь никого не смели бы перевозить, хотя бы был и ханский нукер, на противный берег, за ослушание же будет строго взыскано. Сверх того подтвердил некоторым бекам иметь за перевозом наблюдение. Случай сей открывает сам собою, чтобы перевоз по берегу Куры находился в Русских руках, а не от обывателей; доходом от него пользуется до ныне откупщик рыбного лова или ханша,— мать ханская; не возбраня и теперь того, только бы без вида не могли никого переправлять с Шекинской стороны.

Казачья команда при офицере, из 20-ти чел. состоящая, от полка Денисова 10-го прибыла и расположена на 2-х постах близлежащих к Нухе,— на Сучемиском и Чомахлинском, на тот случай, что если паче чаяния придет желание. Измаил-хану отправиться в Тифлис, то конвой в готовности будет к принятию его. Если встретится надобность более от того, что хан с упрямством может быть захочет остаться, как и теперь, в Джафар-абаде, поставляя причиною, что народ будто бы его не слушает, то не благоугодно ли будет в. выс-у, под видом безопасности в таком разе его особы, дать ему караул из всей той команды? Тогда он принужден будет непременно возвратиться или в Нуху или будет проситься в Тифлис; а если бы ни того, ни другого не захотел сделать, то будет содержаться в тесном месте под добровольным присмотром, за что и сетовать ни на кого не может.

Но дабы на него более сделать влияния и дать ему почувствовать из отдаленности, то необходимо нужно вызвать адъютанта его Гюль-Мамеда,— первого ханского поверенного, под видом тем, чтобы или он доставил податную сумму в Тифлис, которую неотступно от него требую, или для очной ставки по делу Муртузали-бека, с которым он имеет весьма тесную дружбу; от сего последовать должно важное влияние в кругу Хойской свиты. От сих 3-х мер, я полагаю, ожидать можно желаемых событий. Пребывание хана в Джафар-абаде есть совершенно тягостно для близлежащих деревень, ибо он от них требует для стола нужные [735] припасы и мякину, без платежа за то денег, как для себя, так и для всей его свиты, от чего жители крайнюю нужду терпят, потому более, что зима стоит холодная и продолжительная и скот их остается без корма, о чем подали уже мне просьбу. Время же препровождения его есть совершенно предосудительно; кроме распутства, ничем более не занимается и остановил чрез то действие по делам, в каковом состоянии приближенные его стараются держать для личных своих выгод. Советники его суть: 1-й Сеид Минасаз, 2-й Бакинец Абесалом,— оба ремесленники. первый золотых дел, а второй шил палатки, за каковую службу свою оба получили деревни; 3-й, брат его Исак-паша, но важнее всех 4-й — Гюль-Мамед. Иногда участвует и Беюк-хан, однако весьма редко. Кичик-ага сначала был самый его приближенный, когда же женился на сестре ханской, с тех пор доверенность хана к нему умалилась и теперь только по одним наружным видам оказывает уважение и малозначущее доверие; за то сей доставляет мне сведения, какие только успеет проведать. Я с своей стороны оказываю ему в глазах других уважение и некоторую доверенность, смотря по обстоятельствам; от него я успел узнать, что хан намеревается отправить Бакинца Абесалома в заграничное, неизвестно еще какое место, поручив ему собственного шелку до 125 пуд, с тем, чтобы он его там распродал, но денег не присылал бы к нему, впредь до его назначения; однако еще он не уехал и настоящего его отправления неизвестно. Как он хочет выехать без моего билета, в чем и не принуждаю его, то коль скоро переправится на противный берег, то можно будет там его схватить и как сомнительного человека с караваном за караулом доставить в Нуху. Насчет переправляющихся в Карабаг я снесся с полк. Денисовым 10 и Золотаревым 7, дабы они подтвердили постам своим, чтобы никого не перепускали чрез Куру без ведома моего.

Другое сведение дошло до меня, что некто Нухинский житель Алиджан-сеид-Ахмедов, находящийся ныне в Персидских местах, под видом торговых сношений с Лезгинами, доставляет Ших-Али-хану пособие от Персидского двора и будто бы уже чрез Шемаху отправил к нему до 15,000 р., сам же еще проживает в Гиляне и поджидает остального пособия; однако наверное неизвестно, по какой дороге будет возвращаться,— чрез Карабаг ли или чрез Ширван, в Нуху ли прямо или прежде в горы поедет. На предмет сей некоторым бекам приказал взять осторожность, но совершенно положиться в том на них невозможно. То не благоугодно ли будет в. выс-у предписать Российским кордонам по трактам Карабагскому и Ширванскому, чтобы о нем наведывались, отбирая сведения от проезжающих из заграницы, кто он таков, и когда окажется он в числе других, тогда со всем экипажем можно будет заарестовать.

В семействе ханском от обращения его существует несогласие, равно и между его людьми. Многие приходили ко мне тайно просить билета на выезд из Нухи и уверяли при том, что если им только дастся свобода, то смотря на них, многие оставят хана, ибо он им ничего не дает, а если по неотступной их просьбе и дает что-нибудь, то не от себя, но за что-нибудь велит взыскать куллух, от чего выходит неудовольствие от людей сколько на хана, но вдвое того на них. Им самим больно на это смотреть, однако делать нечего, должны же чем-нибудь себя и семейство свое содержать. Я приказал им подать просьбу, на которую должны будут ожидать решения и что получится, то в свое время им объявится. Они хотели посоветоваться и потом, собравшись вместе, просить об увольнении. Какое по сему действие будет, в. выс-у донесу.

Хотя я и дал приказ, чтобы не перевозили без моего билета с Шекинской стороны, но нужно учредить навсегда непременные переправы в местах более нужных, начиная от первой дер. Каракувах и до последней Керпи-кенд,— в каких же именно деревнях, представляю особо ведомость, чтобы кроме сих мест в других не смели бы держать перевоза, а для охранения их назначать казаков, сколько благоугодно будет в. выс-у.

В заключение сего в. выс-у имею честь представить, что народ Шекинский есть совершенно неосновательный: желает не прочного счастливого для них бытия, но одной только перемены, чтобы тем лишь выигрывать по видам своим от начальства благоволение, ибо оказываются и такие умы, которые хотят, чтобы существовал и хан и Русский чиновник, дабы им можно было одного держать в пределах и что надобно, то от него получать; а буде он желание их не удовлетворит, тогда с происками прибегать к Русскому чиновнику и просить покровительства. Таковое помышление кроется у значущих беков и под именем хаджи, т. е. бывших на богомольи в Мекке.