1083. Прошение бывшего Шекинского Мамед-Хасан-хана на имя ген. Ермолова.

(С Персидского, перевод старый)

За два года пред сим я отправил прошение на Высочайшее имя и уже два месяца, как последовал из Министерства на имя Астраханского губернатора ответ на мое прошение, что путешествие мое на богомолье в Мекку не признано за полезное и оставлено без внимания и мною сходно Высочайшей воле отменено сие мое намерение; об увольнении же меня и о предоставлении мне купленных и наследственных имений хотя повелено, но предоставлено благорассуждению и совету в. выс-а, чтобы по извещению вашему вновь я был отпущен отсель и успокоен. Почему теперь покорнейше прошу: 1) ради всемогущего Бога, 2) ради долгоденствия Г И., 3) ради мужества в. выс-а и 4) во уважение старости моей и стесненного положения, прославя имя ваше, сделать такое распоряжение, чтобы надежда моя не могла исчезнуть, ибо два раза пред сим я уже был в отлучке, проводя около 21 года в иностранных землях, в виде арестанта и пленника, третий раз еще при старости лет не быть мне удаленным от семейства и отечества своего. Прошу обратить на меня милостивое внимание ваше и удостоить меня, яко бедного старика, при последних днях жизни быть в доме при семействе, где бы я мог спокойно жить и молиться за здравие Г. И. и ваше. Известно, что на свете всякий имеет злословящих и недоброжелателей, в особенности же тот, который управлял народом. Умоляю вторично,— если кто-либо насчет мой ныне станет перед вами употреблять злоречивый язык, не принимать и впредь веры не давать моим недоброжелателям, ибо я имею несколько ума и не без рассудка. Во-первых, какое наслаждение я имел, управляя владением, чтобы при настоящей моей старости, будучи 69-ти лет, еще видеть. Во-вторых, чтобы Г. И., милостиво воззрев на меня при таковом обиженном и по старости слабом положении моем, пожаловать мне изводил часть правильного моего имения, с коим я мог бы жить в доме при своем семействе и проводить жизнь без хлопот,— может ли быть что выше подобного счастья и не лучше ли управления, с заботами сопряженного? И в-третьих, какое имею достоинство, чтобы я, человек старый и слепой, осмелился малейше изменить, чего Боже храни, когда все государи страшатся сильного оружия Его,— следовательно кроме принесения мольбы о долгоденствии Е. В., что я могу сделать? Особливо некоторые способствуют кровожаждущему врагу моему, каков брат мой. Ради Бога, да соблаговолите поручиться за меня, вызвать меня отсель и там меня успокоить. Впредь же если враги мои взведут на меня перед вами клевету, то извольте поставить их уличить меня в преступлении, и тогда уже кровь моя и имущество да будут правильно принадлежать вам; можете убить меня или отправить скованного к Е. И. В. Впрочем, когда я как птица без перьев, освобожденная Г. И., который столько времени при почести и милости содержал меня, и ныне милостивым соизволением на отпуск мой обрадует меня, могу ли забыть таковые милости Его и при старости лет моих с ума сойти и осмелиться предпринять что-либо изменническое; в таком случае в. выс-о сами можете тут же перед собою наказать меня истязанием, в пример другим. Более нечего донести. Воля ваша.

(Приложена печать)