961. Письмо Джафар-Кули-хана Хойского к ген.-л. Кноррингу.

*** [676]

До тех пор, пока золотой колокол солнца будет висеть на древнем небесном своде и звон его освещения оглушать уши обитателей Вселенной, до тех самых пор слава высокодостойнейшей, высокопочтеннейшей, высокосановитейшей, счастливейшей, торжественнейшей особы вашей, как подпоры высокого престола, как твердыни сияющей державы, как сердаря могущественного, приближенного к царскому престолу, покровителя преданнейших лиц моего господина, достойнейшего неизменяемого благополучия, да будет раздаваться в ушах друзей и неприятелей и да останется она (слава) от влияния превратности судьбы неприкосновенною.

После распространения приветствий добрых желаний, заслуживающих быть исполненными, открываю пред светлым сердцем вашим следующее высокопочтенное письмо ваше в благополучную минуту даровало честь прибытия и осветило глаза преданного друга и содержание его, исполненное вашей ко мне благосклонности, к беспредельному моему удовольствию соделалось известным. — Если священное желание ваше клонится к узнанию здешних обстоятельств, то они в таком положении, в каком были описаны вашему предместнику (?) и вероятно они не безызвестны в. пр. В настоящее время Персия без шаха и во всякое время кто-нибудь предъявляет претензию на престол и причиняет разорение Ирану, чинит убийства и грабежи; одним словом, не жалеют никакого зла преданным лицам. Напр., я во время Ага-Магомед-хана душою и сердцем оказывал услуги самоотвержения, был, виновником завоевания многих частей Персии и подчинения их его владычеству. Признаться, Ага-Магомед-хан, в воздаяние сих заслуг моих, оказал мне величайшую любовь и сделал меня предметом зависти всех Иранских ханов и своих царедворцев. — После его смерти сын его Баба-хан, который завладел Персидским престолом, оставшимся без хозяина, решился на разные неприличные и предосудительные поступки, как то на убиение знаменитых ханов, ограбление Персидских провинций и т. п. — Я, ценя свои заслуги его дяде, дал ему заметить, что эти поступки могут послужить к поколебанию его владычества; но он не принял моего совета и, как говорит пословица «правда всегда горька», он решился на оскорбление меня и я, предвидя опасность, со всеми своими подвластными и соплеменниками укрылся в местечко Маку и там ожидал перемены обстоятельств. Вдруг получается приятнейшее известие о прибытии в. пр. в Тифлис. Теперь можно [677] надеяться, что для Персии явился владетель и после этого Персидский народ узрит спокойствие. Действительно, в настоящую смутную эпоху, если могущественный, подобный судьбе, высокий как Юпитер, сияющий как Венера, славный как Искендер, величавый подобно Джимшиду, тень Аллаха на земле— да увековечится его царствование — не явит покровительства Персидскому народу, то он подвергнется ответственности пред Богом. — Положение Персии в настоящую минуту таково, что напр. вместо одного тумана (3 р. с.) с каждой провинции, как было при прежних шахах из династии Сефевидов и др., теперь взыскивается 50 туманов; о прочих делах вы можете судить по этому примеру, т.е. 1 к 50. Он (шах) не оставил ни одного достойного хана и благородного лица; даже беднейшему человеку жизнь становилась в тягость, так как ворот его находится в руках ста тиранов. — В первое время ноуруза, он, без всякой причины, убил Мегмед Кули-хана Авшарского и Садык-хана Шекакийского. После этого происшествия другие ханы решились ему отсоветовать подобную меру, но тщетно. Он убил еще 17 человек из них, — в том числе Хаджи-Ибрагим-хана Ширакского, Мехти-Кули-хана и Мегмед-Кули-хана Каджарских, бывших двоюродных его братьев; Фетх-Али-хана и Аббас-хана Бахтиарских и 12 других. Одним словом, ныне большое волнение в Персии. Сын Хаджи-Ибрагим-хана в Фарсе взбунтовался; Хасан-Али-хан Ардаланский бежал из Тегерана в Ардалан и там производит возмущения. Между тем племя Бахтиар, считающееся одним из многочисленнейших в Персии, будучи устрашено убиением Фетх-Али-хана и Аббас-хана, совершенно отложилось. — Впрочем, все это не что иное, как предвестник счастья в. пр., прибывшего в настоящую эпоху для благоустройства дел здешних краев, и в непродолжительном времени поручения, возложенные на вас правосуднейшим Монархом, могут быть исполнены самым легчайшим образом. А как я считал противным учтивости излагать все эти обстоятельства в моей просьбе к Е. И. В., то решился описать их в настоящем письме, в той уверенности, что в. пр. не оставите довести их до сведения тени Аллаха. Я упомянул в ней (т. е. в просьбе к Г. И.) только о том, что эти обстоятельства будут донесены Е. В. в. пр. Покорнейше прошу возвышать и радовать меня постоянно вашею перепискою и возложением на меня ваших поручений.