695. Письмо царя Соломона к ген.-аншефу графу Гудовичу, от 29-го ноября 1794 года.

(Подлинника не оказалось.)

Я считаю за особое счастье, что удостоился получить от в. выс-а письмо чрез подданного нашего, князя Джапаридзе; утешаюсь сердечно, воображая видеть в вас отца моего, паки воскресшего; извините, м. г. я хотя и в скорости намерен был в. выс-у на оное чрез посланного своего отвечать, но тому воспрепятствовали следующие обстоятельства. Брат покойного отца моего, а мне дядя, бывший до его мой предместник Давид, пригласил в свое сообщество князей Дадиани, Гуриеля и выгнанного из Имеретии Абашидзе, и не смотря на данное им при посредстве свидетелей Ахалцихского паши и царя Грузинского Ираклия, обязательство быть в истинной дружбе и всегда содержать между собою спокойное пребывание, — притворясь явным в ней ласкателем, тайно обещая великое число пленных и знатное количество денег, согласил пашу Ахалцихского на жизнь мою с требованием от него войска и при том обещались возвратить ему взятия от Турок Российским войском, в Имеретии находящиеся крепости. Я, узнав таковую дяди моего и его сообщников против меня измену, спрашивал его, — отчего бы мог проистекать источник столь вредительного яда. Но он, клянясь мне животворящим Крестом и святым Евангелием, что сего изменнического действия от него не происходило, во утверждение своей правоты, отдал мне родного своего сына под видом аманата; при всем том, потаенно питали они обидную ко мне ненависть. Я, узнав действительно, что из числа сих сообщников к измене князь Дадиани восстал против меня уже вооруженною рукою, и предупреждая, дабы и в самом деле не мог я принужден быть иметь от него нападения, собрав сколько мог моего войска, прибыл наказать того дерзостного изменника и, имея помощь и защитника Бога, его столь удачно победил, что он принужден был бежать в Aбхазинские войска, я же на место его постанова над его подданными родного его брата Манучара, хотя отправился было назад, в свой город, с намерением пребывать в спокойствии, но побежденный кн. Дадиани, испрося у Абхазских князей войска, дерзнул вторично нарушить спокойствие; также дядя мои Давид, испрося войска у Лезгин довольное число, а князь Гуриель, выпросив Турецкого войска, согласились вместе атаковать мой столичный город Кутаис. Таким образом, я, видя себя со всех сторон окруженного неприятелями, принял паки намерение наказать разрушителя моего спокойствия, князя Дадиани; собрав войска, старался пресечь дерзость Абхазцев и помощью Божьею победил их, оставив место обагренное кровью моих неприятелей, и в добычу получил довольно пленных. Сей враг, видя вторично свою неудачу, с малым остатком людей принужден был опять укрыться под защиту князей Абхазских и дядя мой Давид с другим изменником, видя первого своего сообщника неудачу, принуждены были, от [554] Кутаиса отступя, удалиться на границы Дадианские и там, нашедши удобное в лесах и между каменистых гор место, укрывались во оных. Но я, будучи уверен на неустрашимость моего войска, положил намерение вредить сим врагам, мне и моим подданным зло наносящим, и дошед до их убежища, намерен был укротить их дерзость и обратить их к повиновению, но за неспособностью местоположения, в коем они находились, не мог достигнуть к исполнению моего намерения, до тех пор пока не получил ожидаемой себе помощи. Я имел уже честь изъяснить в. выс-у, что в сохранении согласия между мною и дядею моим Давидом был посредником е в. Грузинский царь Ираклий, который в том, чтоб мы между собою были в неразрывной дружбе почти и поручился, — почему царь Ираклий, услышав, что дядя мой Давид нарушил против меня верность, послал в помощь ко мне сына своего Александра с войском и артиллериею, который и пришел ко мне в то время, когда я имел с теми непокорными сражение, то есть 24-го октября, — и я, увидя себе помощника, продолжал, вредить им как из пушечных, так и ружейных выстрелов. 16 часов в рассуждении неприступного местоположения хотя и не мог я сделать совершенной победы, но неприятели, видя в шанцах своих, в тех местах сделанных, великую потерю людей, принуждены были, оставя простолюдинов, дядя мой с чиновниками, князем Абашидзе и с малым числом войска, уйти в намерении встретить Сохумского бека, к ним с войском на помощь следовавшего, что действительно им и удалось. Но оный бек услыша о победе моей, одержанной над ними, остался в прежнем спокойствии, а они, видя его на помощь им несогласным, пошли в крепость Поти, оставшееся же в шанцах Лезгинское войско, с одной стороны, не имея уже более возмутителей, а с другой, опасаясь чтоб не подпасть мстительному моему гневу, сдалось и находится теперь у меня. Из сих обстоятельств в. выс-о усмотреть изволите, что я хотя над соперниками моими и имел помощью Божьею счастье одержать победу, но сии вредители спокойствия, имея врожденное намерение ко злу, затевают напасть паки на наше владение и народ, избавленный с лишком уже 30 лет Всероссийскою Монархиею от рабства Агарянского, льстятся обратить паки в подданство Агарян, что тем вероятнее, что из числа сих сообщников один хочет отправиться в Константинополь просить помощи у Порты Оттоманской, другой от Дагестанских народов, и стараются, как я выше сказал, разорить род Христианский. Я в. выс-о всепокорнейше прошу помощью вашею объявить нашу нужду Всемилостивейшей Государыне, дабы мы сильною помощью Ее В. могли пребывать спокойно в нашем отечестве, и защитить род Христианский от врагов, старающихся ввергнуть в поглощение и раболепство злого змия. Как же я в. выс-у по делам моим назвался уже сыном, то всепокорнейше вас прошу доставить старанием вашим сыну вашему защищение, за что имя ваше останется прославленным от избавленного рода из рабства Агарянского. В пример сему донести осмеливаюсь, когда дядя мой Соломон, уже более 30-ти лет назад, также помощью всемогущественной Российской Монархини мог избавиться из-под ига Агарянского и не имел даже по сие время никакого себе нападения, то и я ныне надеюсь, — ежели буду иметь от Ее В. старанием в. выс-а защиту, то в рассуждении моего местоположения враг разорить меня никогда не покусится. Я же с Дадиановым братом, введенным мною вместо моего соперника во владение, имею тесную дружбу, а также и князя Гуриеля подданные, хотя и не все, но большая часть предались в мое владение, а он, оставшись с малым числом своих подданных, принудит сам себя быть в моем повиновении. Ныне в. выс-о всеусерднейше прошу, как своего отца, ласковым сердцем принять сие мое прошение и донести о нем Всемилостивейшей Государыне. Я полагаюсь на ваше покровительство, не буду напоминать, какое делать Ее В. донесение, но отдаюсь совсем в волю вашу, как вы заблагорассудите, ибо я как себя, так и землю мне принадлежащую отдаю в повеление в. выс-а; затем еще всепокорнейше прошу вашего отцовского наставления не позволите ли послать мне из знатных моих подданных как к двору Ее В., так и к в. выс-у и ежели ко двору позволите отправить, то самого первого или другого какого чиновника, а буде ныне отправить не можно, то хотя к в. выс-у позвольте отправить. Сие еще более привяжет мою к вам благосклонную доверенность.

Вместо подписи приложена печать царя Соломона.

Письмо это было представлено Императрице от 17 го февраля 1795 г.