543. Всеподданнейший рапорт ген.-л. Кнорринга, от 28-го июля 1801 года, за № 1.

По Всевысочайшему повелению В. И. В., [426] данному мне 19-го апреля сего года, был я в Грузии и по правилам, в оном начертанным, входил я в подробное рассмотрение внутреннего и внешнего положения царства сего, вникал, что с едиными силами своими может ли оно противостать властолюбивым притязаниям Персии, отразить набеги облежащих его горских народов и потушить внутренние вражды, междоусобною войною земле сей грозящие, и удостоверялся, на собственном ли убеждении необходимости и отечественной пользы основано было преклонение царства сего под Российскую Державу и единодушно ли все вышние состояния и народ признали поступок сей себе во спасение или, увлекаемы предприимчивостью известного рода людей, уступили они страху замыслов и посторонним внушениям более, нежели истинному сознанию польз своих.

И вследствие изысканий, учиненных мною в двадцати двухдневное пребывание в Грузии и по прежде собранным мною о земле сей сведениям, теперь на месте испытаниями утвержденным, осмеливаюсь В. И. В. всеподданнейше донести.

Первое. Внутреннее и внешнее положение сей страны таково действительно, что с едиными силами своими не может она ни противостать властолюбивым притязаниям Персии, ни отразить набеги облежащих ее горских народов. Предшествующие сему причины суть следующие:

1) Ослабление власти царской, произошедшее в последних годах жизни царя Ираклия Теймуразовича, который, находя в доходах казенных недостаток на содержание по приличию царевичей и царевен, детей его, отнимал у князей и дворян древние их поместья, единственно по правилу неограниченного самовластия, и поместья оные, отдав в удел своим детям, поверг большую половину Грузии их своеволиям. Когда же в смутные обстоятельства требовались от царевичей или участки войск соразмерно их владениям, или вспоможение от доходов, — всегда почти являлись они ослушны и царь по содействиям супруги своей царицы Дарии находился как бы в необходимости уважать таковые родных своих проступки. Сколь далеко оные попущены и сколь последствия того были важны, явствует то, кроме многих других случаев, в ближайших двух приключениях. Одном во вторжении в Грузию Ага-Магомед-хана, когда царь Ираклий Теймуразович едва мог собрать до пяти тысяч человек, по первом воззрении на неприятеля разбежавшихся, и другом, — в последнее впадение в Кахетию многочисленного скопа, Аварским Омар-ханом предводительствуемого, в которое время, не взирая на усиленные требований царя Георгия Ираклиевича, царевичи братья его не только из уделов своих не высылали ни единого человека на оборону отечества, извинясь в том, по счастливом поражении неприятеля войсками Российскими, самыми неосновательными причинами, но в тайне, согласно с намерениями царевича Александра, в войсках Лезгинских бывшего, готовили еще Грузии удар, в конечную гибель повергнуть землю сию долженствовавший, как известно уже из всеподданнейших моих И. В. своевременных донесений.

2) Содержание в Грузии в иные годы царем Ираклием Теймуразовичем, на чрезвычайный счет народа, на знатном жаловании корпуса Лезгин, от 5-ти до 10,000 человек иногда простиравшегося, которые, обязывавшись служить оградою безопасности народной, причиняли неимоверные своеволия в самом Тифлисе, и узнавая скрытные в Грузии места, вводили в оные своих единоземцев, а сии в самом сердце царства Грузинского грабили и вовлекали в неволю несчастных поселян, и тогда как руки сих обрабатывали поле — и из самых селений, чрез что по средней мере теряла Грузия ежегодно от 200 до 300 семейств. Не могли, конечно, быть сокрыты от царя поводы к подобным почти ежедневным приключениям; но он казался равнодушным и не смел наказывать дерзких, боясь беде вящих. Примеры сему происходили и в царствование царя Георгия. Он тоже содержал до 7,000 Лезгин, но не для защиты уже царства от внешних неприятелей, а единственно для устрашения своих братьев, которые неповиновением и своеволиями более первых ему угрожали.

3) Ослабление Грузии, причиненное разорением от Ага-Магомед-хана, когда одними Персиянами взято в плен до 10,000 жителей, когда столько же расхищено соседними владельцами и не меньше в опасности жизни водворилось в Ахалцихе, Карсе, Эриване и в других местах, так что из 61,000 семейств, находимых в Грузии до 1783 г., теперь едва есть в ней и 35,000.

4) Почитая священным близкое соотношение Грузии к Империи Всероссийской, сделанное трактатом в 1783 г. заключенным, но водясь справедливостью, не могу умолчать, что с сей эпохи истории царства Грузинского как царь, так и все чины государства, полагаясь на покровительство могущественной Державы, ослабили собственную свою о безопасности заботу, а с продолжением [427] времени граждане, отстав от войны, потеряли бодрость духа до той степени, что единая молва о намерениях на Грузию или Лезгов или Персов теперь их устрашает; опыты же показывают, что Грузины не могут уже бороться с своими врагами и тогда как с знатно-превосходящею силою против их являются. Вскоре же потом и Аварский хан обложил царство сие 5,000 руб. дани, под благовидным названием подарков со стороны царя Грузинского, который надеялся средством таковым доставить безопасность земле своей от Аваров и Лезгов, не только ни мало не ограничил их неукротимости, но подобными бесплодными издержками увеличил подати своего народа.

5) С умножением нужд царских возвысились в царстве и поборы со всех продуктов и со всех промыслов, а число рук к возделыванию того уменьшилось. Помещики обязаны были в чрезвычайных случаях помогать царю из своих доходов; но чтобы не понести чувствительной утраты, вознаграждали себя разорением крестьянства, которое посему часто изыскивало убежище в чуждых владениях, поставляя равным, — быть ли крайне утеснену в отечестве и ожидать того сугубо или находиться в рабстве у своих соседей. Ибо кто не грабил сих несчастных людей? Всякий царевич, всякая царица, царевна, каждый родственник царский мог давать от себя так называемый барат (указ) на отнятие у купца, у крестьянина того, что у него есть лучшее, и власть царская, поколебавшись в своем основании, едва примечала таковые насильства, а того меньше принимала меры к их истреблению.

6) Внешние противодействия относительно Грузии истинно важны. Царство сие сопредельно к востоку Аварам, Лезгам и другим Дагестанским народам; к западу Турецким владениям и царству Имеретинскому; к югу Ганджинскому и Эриванскому ханствам; к северу разным Кавказским народам, к Кавказской Линии прилегающим.

С севера не предстоят Грузии опасности; но со стороны востока и юга подвержена она непрестанным впадениям от Дагестанских народов и от Ганджинского хана, который и теперь отыскивает право свое на Шамшадильский округ, оружием Грузинским вдавне приобретенный. Силы Аваров, Лезгов и прочих им единоверных Дагестанских народов всегда для Грузии вредны. Будучи многолюдны, питаясь грабежом и разбоем, занимаясь беспрестанно войною или по найму или по надежде получить добычи, вторгаются народы сии многочисленными скопищами в Грузию, коей границы открыты, а внутрь наполнен гор и лесов, и производясь злодеяния тем удачнее, что Грузия не содержит войск готовых и поселяне должны сами отражать нападения, не имея нужных даже к тому оружий, — тем дерзновеннее, что природа щедро оградила жилища их от возмездий. Со стороны Ганджи, где Грузия тоже не представляет препон ни искусственных, ни натуральных, всегда отверстый путь для Персиян, так что в одни сутки является под стенами Тифлиса Персидская от Ганджи конница и Ганджинский хан — первый, который бывает ее путеводителем, стараясь об обессилении Грузии для вящего отчуждения себя от ее зависимости. — Турки хотя сами собою не делают покушений на Грузию, но поелику сопредельные паши, начальствуя здесь почти наследственно, содержат свои войска и скопляют их из Лезгов и других Дагестанских народов, то сии меньше поводом пашей, как по обыкновенному своему своеволию и неукротимости впадают сильными партиями от Ахалциха в Карталинию и ее тут опустошают. К защите своей могла бы Грузия полагаться на единую помощь одноплеменцев своих Имеретинцев, но союз сих обеих держав не так тесен, чтобы благом одной занималась другая. Ибо известно, что и в приближение к Грузии Ага-Магомед-хана Имеретинский царь с войсками своими хотя и был соединен с войсками Грузинскими и обще с царем Ираклием Теймуразовичем готовился отразить сего неприятеля, однако ж, по появлении оного, Имеретинцы и сам царь не только Грузин оставили, но еще, рассыпавшись по всей Карталинии, причинили ей не менее вреда как Персы, грабя народ, в горах от последних тогда укрывавшийся.

7) Из предыдущих статей явствует уже, сколь слаба Грузия сама в себе и сколь важны внешние относительно ее противодействия. Долженствуя теперь ответствовать, может ли земля сия потушить внутренние вражды междоусобною войною ей грозящие, осмеливаюсь представить, что когда уже народ в крайнем порабощении; дворянство, свои только пользы наблюдающее, раздроблено на факции, будучи предводимы — одни царевичами, братьями последне-царствовавшего царя, и матерью их царицею Дариею, сильное влияние в царстве Грузинском имеющею, а другие царевичем Давидом, которому главною подпорою служат меньше; [428] нравственное привлечение к себе сердец народных, в чем тем труднее его успехи, что вопреки древних предков его обычаев, сочетался браком с женщиною Армянской нации; как Всевысочайшее утверждение его в наследии царства Грузинского, в предосуждение царевича Юлона, по представлению, царя Георгия последовавшее и учиненное вопреки завещанию царя Ираклия, подтвержденному присягою вышних чинов и самого царя Георгия при восшествии его на престол то Грузия, ежели бы решилась предать жребий свой одному из искателей того, без содействия Всероссийской Державы, должна прежде понести кровопролитие, из печальных остатков своих составить слабую тень самобытного царства и тогда же подвергнуться или в самовластие Персов или грабежу других хищных народов. Но обращаясь к позорищу искательства царской короны двумя претендентами, якобы без посредства войск В. И. В. борющимися, могу верным образом ручаться, что поверхность преклонится на сторону царевича Юлона, подкрепляемого, как выше видно, братьями своими и матерью, коей золото и серебро найдет всякое вспоможение от соседей; а также и теперешним царем Имеретинским, обязанным отцу их, наипаче же царице Дарии, коей он внук, царским своим достоинством. При таковых приключениях царевич Давид, с потерею способов достичь престола, ежели и ускользнет от насильственных бедствий, не где искать будет с братьями и с прочими сообщниками своими пристанища, как, следуя примеру предков своих, — под благотворным покровом В. И. В. Для возрождения же сих внутренних междоусобий не нужно стечения многих обстоятельств, коль скоро войска В. И. В. один шаг назад из Грузии сделают, пламень крамолы мгновенно по земле сей распространится, поелику царевичи находящиеся в Имеретии, по случаю нерешения еще судьбы Грузии, лаская себя переменою расположения о земле сей Всероссийского Императорского двора, союзами своими с Имеретинским царем, соглашениями с Баба-ханом и обещаниями Дагестанцам знатных наград приготовили уже план мятежным своим действиям.

Второе. На собственном ли убеждении необходимости и отечественной пользы основано было преклонение царства Грузинского под Российскую Державу и единодушно ли все вышние состояния и народ признали поступок сей себе во спасение? По достоверным сведениям, в Грузии мною полученным, еще царь Ираклий Теймуразович имел искреннее желание предать Грузию под законы Российские, видев ее к падению близку; но высокомерие царицы супруги его, при старости лет его управлявшей Грузиею, и по кончине его даже искавшей самодержавства, до исполнения предприятий сих его не допустило, однако ж царь не ослабевал и тогда в своем намерении. Он, как открывают бумаги того времени, в делах предместников моих оказавшиеся, не с другими мыслями писал тайно своеручно в С.-Петербург к посланнику своему князю Чавчавадзе, 20-го июня 1795 года, об исходатайствовании дозволения видеться в Моздоке или в другом месте с командовавшим на Кавказской Линии генералом графом Гудовичем, дабы словесно изъясниться ему по делам, касающимся как интересов Высочайшего двора, так и страны Кавказской, и что сим способом хочет он доказать усердие свое и преданность к Императорскому Всероссийскому дому, но произошедшее вскоре потом впадение в Грузию Ага-Магомед-хана воспрепятствовало окончанию сего царского желания, на которое и Высочайшее соизволение генералу графу Гудовичу дано уже было. Царь Георгий Ираклиевич, движимый издавна теми же побуждениями, вступив на престол Грузинский, решился выполнить намерение своего родителя настоящим делом. Из страха же, чтобы сие преждевременно не обнаружилось его соседям, которые не упустили бы употребить своих усилий отклонить его от сего вредного пользам их подвига, и из опасности, чтобы царевичи братья его и вдовствующая царица мать их, сведав о сем противном безмерному желанию их царствования предприятии, не изыскали каковых-либо препон, — приступил он к сему тайно, по совещанию только с немногими вышними ему преданными чинами царства и уполномочил посланника своего князя Чавчавадзе и князей Авалова и Палавандова — искать от великодушия Российского Монарха принятия Грузии в непосредственное Всероссийской Империи подданство, с тем однако ж, чтобы он и по нем наследники его, оставаясь при титуле царей Грузинских, управляли областями оной но законам, кои И. В. благоугодно бы было для нее начертать. Он всеконечно знал пользы своего народа, предусматривал, что впоследствии времени будет оный растерзан внутренними междоусобиями и рассудил, что не должно жертвовать общим благосостоянием властолюбию его братьев, толь много нанесших уже зла своему отечеству.

Я не осмеливаюсь утверждать, чтобы все [429] вышнего состояния люди взирали на присоединение Грузии к Империи Всероссийской и прежде и теперь равнодушно. В дворянстве Грузинском окажется половина желающих видеть над собою царя и образ прежнего своего правления, дабы только удержать права наследственно получать достоинства и сопряженные с тем доходы, обольщаемых царевичами с одной и мнимо устрашаемых переменами с другой стороны, которые однако ж в пребывание мое в Грузии чувствования свои хранили безмолвно. Но все прочие, основательнее размышляющие, ведая внутреннее и внешнее состояние отечества своего; зная, сколь нетвердо достояние каждого в таком правлении, в коем нет ни твердых оснований, ни способов к содержанию устройства, рассуждая, что лучше уступить часть из своих преимуществ и быть под сенью незыблемого благополучия, нежели, находясь в ежеминутном страхе, ожидать потери и жизни и собственности или от внутренних волнений или от хищных соседов, — совокупно со всеми прочими состоящими Грузинского народа искренно желают быть в подданстве В. И. В. Кроме многих, оказательств усердия их к сим истинным своим пользам, кои обещает им принятие их в недра Всероссийской Империи и кои ведомы и последней степени народу от их единоземцев в России, а паче в Моздоке и Кизляре обитающих и частое сношение с Грузиею имеющих, я осмеливаюсь привести на память то, что В. И. В. в свое время всеподданнейше доносил и в чем теперь сугубо уверился, — что народ Грузинский сердечно сокрушался как по благополучном восшествии на престол В. И. В. взирал на воинство Российское, на верноподданство присягающее, и не мог соучаствовать в исполнении сего священного обета. Он страшился, что благость милосердия В. И. В. от него уже отвращается и что он близок к бездне несчастий, но сколько изъявил оный приверженности своей к державе В. И. В. в прибытие мое в Тифлис , — сего изразить я не в силах. Народ чаял, что следую тогда ко исполнению предположений в Боге почивающего Е. В. Г. И. Павла 1-го, встречал меня толпами от самых границ Грузии до Тифлиса и в радости изливал моления свои ко Всевышнему о здравии и долгоденствии В. И. В., готовясь к принятию священных повелений Ваших, ко счастью их устроенных. С продолжением же времени, узнав, что еще не приблизился тот периодический час, который решить должен судьбу сей угнетенной нации, обретается между страхом и надеждою, а подстрекаемый тайно противниками, — сообщниками искателей престола, ввергается в крайнее уныние и печаль.

Итак, ежели части недоброхотов своему отечеству, разумея некоторых царевичей и дворян, противопоставить другую, лучше о пользах своих и своего отечества рассуждающую, и к сей присовокупить весь народ, жаждущий быть под законами Всероссийской Империи, то сердечное желание сих несчастных людей, возлагающих все упование свое на великодушие В. И. В. и уже Российским оружием неоднократно от крайних бед спасенных, заслуживает уважение.

Представив таким образом удостоверения о внутреннем и внешнем состоянии царства Грузинского и о расположении тамошнего народа, беру смелость заключить, что оный примется под мощный покров В. И. В. В сем рассуждении и вследствие Высочайшего Вашего повеления, повергаю в Монаршее благоусмотрение сделанное мною по виду умоначертания Грузинского народа примерное положение для образования будущего в стране сей управления, не дерзнув однако ввести в оное требованного царем Георгием Ираклиевичем присвоения наследникам его, при титуле царя, данной в земле Грузинской власти, — по недоумению, позволяют ли сие правила здравой политики.

Непосредственное введение в Грузию порядка в России существующего произвело бы в Грузинских обитателях чувствительный переворот. Предполагая приближать нацию сию к устройству тихими шагами, нужно на первый случай учредить в ней правление на следующем основании:

Вся Грузия составлять имеет одну губернию.

Губернию сию, по честному положению, разделить на две провинции или области — Карталинскую и Кахетинскую.

В Карталинской провинции сделать три уезда Горийский, Лорийский или Сомхетский и Душетский или Тиулетский (Мтиулетский).

В Кахетинской провинции — два уезда Телавский и Сигнахский или Кизицкий.

О положении границ провинциям и уездам и по другим нужным распорядкам учинить губернатору местное соображение и представить свое мнение.

Чиновники и места для управления губерниею назначаются следующие:

Первоуправляющий. Если войска в Грузии находящиеся навсегда будут принадлежать в Кавказской инспекции и если пограничные тамошнего края дела останутся в управлении инспектора [430] Кавказкой инспекции, то нужно, чтобы он начальствовал и в Грузии по торговому сообщению и по другим связям ее с Астраханскою губерниею.

Для исправления письменных при нем по части сей дел один экспедитор и несколько переводчиков.

Губернатор. Ему штат соразмерный возлагаемым поручениям.

Губернское Правление. В нем заседают губернатор и два советника.

Губернские прокурор, казначей, землемер и доктор.

Действия начальников губернии и Губернского Правления производятся в городах и уездах посредством Провинциальных Канцелярий или другого наименования правительств.

Провинциальных канцелярий две: одна в Карталинии, а другая в Кахетии, — назначаемые в сем числе на первый раз ради того, чтоб, быв ближе к народу, могли они иметь лучший во всем надзор и удобнее производить зависимые от них операции. Одной из канцелярий сих быть в г. Гори, а другой в Телаве.

В каждой из них для присутствия вице-губернатор или другого наименования чиновник; советник, два асессора и сверх того казначей, землемер и штаб-лекарь.

Канцелярии сии, состоя в полной зависимости начальников губернии и Губернского Правления, исполняют все их предписания и ведают по всей провинции часть домостроительную, казенную, полицейскую и вообще все прочие дела, кроме гражданских и уголовных, а сии, входя к ним от Земских судов и не быв разбираемы и решимы, отсылаются по роду их в Грузинский гражданский суд и в Военную комиссию.

Город Тифлис, с предместьем своим Авлабаром хотя и принадлежит к Карталинии, но дела вышепоказанных предметов должны поступать от него для удобности прямо в ведомство Губернского Правления.

В каждом уезде земские суды; в них заседают земский комиссар из Российских чиновников и два заседателя из князей или дворян Грузинских.

Земские Суды относятся во всем в свою Провинциальную канцелярию и обязаны исполнять ее повеления, как равно начальника губернии и Губернского Правления, в случае каких-либо важных и времени нетерпящих дел.

В городах и крепостях Телаве, Гори, Сигнахе, Лори и Душете быть городничим или комендантам, которые равномерно, как Земские суды, имеют соотношение к означенным особам и местам.

Все сии места по приличию имеют быть снабжены канцелярскими служителями и переводчиками, для караулов же в губернском, провинциальных и уездных городах — штатными командами соразмерно прямой надобности.

Дела по гражданской части имеют быть производимы по прежним Грузинским обычаям, кои следует привести в известность, как сделано сие при учреждении в Кабарде родовых судов и расправ, и по Уложению изданному царем Вахтангом, которое есть тамо коренной закон, слабо однако доселе исполняемый и которое, переведя на Российский язык, строго наблюдать, дабы не происходило по законоположению сему злоупотребление, зачем и надзирать губернскому прокурору.

Для дел сих учредить Грузинский гражданский суд или диван.

В нем все вообще Грузинские обитатели имеют быть разбираемы, кроме Татар Казахских, Борчалинских и Памбакских, также поколений Хевсуров, Пшавов и Тушев и вновь вышедших из Карабага Армян, по особым привилегиям управляемых своими меликами, кои все в разборе по части дел гражданских могут остаться на прежнем положении по их обычаям; в делах же уголовных судиться наравне с прочими Грузинскими обитателями. Для наблюдения за всеми сими иноплеменными народами определить к ним по прежнему из князей Грузинских приставов (моуравов) и поставить сих приставов в зависимость провинциальных канцелярий, на том основании как земские суды.

В диване председательствует один из царевичей Грузинских, если необходимо нужно допустить их в соучастие в тамошние дела, и с ним четыре советника из князей — два Карталинских и два Кахетинских.

Дела уголовные, касающиеся лишения чести или жизни или торговой казни, имеют производимы быть, ради скорейшего течения, на основании военных Российских правил.

Для дел сих составить в губернском городе Комиссию уголовного или военного суда в степени Палаты суда и расправы.

В ней председает презус и с ним четыре асессора, — два из Российских чиновников и два из Грузинских, обер-аудитор, два аудитора и [431] нужное число канцелярских служителей и переводчиков.

В Тифлисе назначается комендант, который может быть и презусом Комиссии уголовного суда, а в помощь ему для полиции по городу определить полицеймейстера.

В предположении, что подданные царства Грузинского на первые два или три года изъяты будут от всяких подушных и поземельных податей, Провинциальных канцелярий, комендантов, городничих, земских комиссаров и приставов, иноплеменных народов обязанностью будет в сие время заняться переписью подведомственных им народов; долг же первоуправляющего губерниею обще с губернатором изыскать правила, как без отягощения народа разложить на него подать, и все то, что доныне сбиралось скотом, вином и другими продуктами привести во взыск денежный, исключая хлеб, который для содержания войск можно свозить в магазины, по уездам учрежденные; для чего и изобрести порядок народу нечувствительный.

Об учреждении в пристойных местах на границе таможен и карантинов, из коих первый существуют ныне только в воротах Тифлиса, Гори и Телава, последних же нет вовсе, как и по прочим статьям, доходы казны составляющим, сделать распоряжение между времени окончания сроков откупам таможенным и другим, а карантины назначить теперь же у крепостей один от Турецкого владения при Лори, другой от Имеретии при Сураме, третий от Эривани и Ганджи в Казахах и четвертый от Лезгинских владений — в Кахетии у Кара-агача.

О разработке металлических рудников, кои по запискам, поданым мне от чиновников Грузинских приносили в иной год доходу казне до 70,000 руб. Грузинскою монетою, когда только четвертая часть в казну поступала и кроме золота в серебре знатно содержащемся, которое без изъятия входило в царские сокровища, надобно чтоб Берг-Коллегия преподала правила по местном предмета сего соображении.

Все прочие кроме сего доходы казны возвышались, по забранным мною справкам, до 240,000 р. Грузинскою или Российскою серебряною монетою. Но самые употребленные к сбору оных чиновники удостоверяют, что ежели прекратятся многие монополии допущенные правительством в совершенный казне убыток, наипаче когда царь заимствовался от кого-либо из купечествующих наличными деньгами, легко могут даже утроиться без отягощения промыслов и торговли.

В заключение всего осмеливаюсь всеподданнейше представить В. И. В., что употреблял я все силы мои к оправданию Всемилостивейшего доверия, в толь важном деле на меня обращенном, и во исполнение Всевысочайшего Вашего повеления управлялся единою истиною и прямым к службе В. И. В. усердием.