176. Рапорт с. с. Коваленского ген.-л. Кноррингу, от 27-го августа 1802 г., № 125.

Имею честь представить у сего в. пр. копию с сообщения ко мне ген.-м. Лазарева, коим требовал он формального арестования царицы Дарии и царевича Вахтанга, весьма нужного якобы по соображению им, ген.-м., внешних и внутренних обстоятельств Грузии. Я не смел приступить к удовлетворению сего требования, как по [213] изъясненным в прилагаемом у сего моем на то сообщение ответе причинам, так и более, что сия мера строгости, по моему обстоятельств соображению, не произвела бы никакой пользы, ибо внутреннее спокойствие Грузии, по принятым мерам, не могло подвергнуться толь скоро колебанию, а внешние против земли сей замыслы ни откуда, кольми паче со стороны Имеретии, не могли и не могут быть опасны, как то доказано теперь на самом опыте. При том в продолжение времени пребывания здесь царевича Вахтанга, личным моим с ним и царицею матерью его обращением заметил я большую в их системе перемену, и что они, ежели не совсем пресекли, то взяли великую осторожность в сношениях с своими родными, вне Грузии пребывающими, полагая ныне единую надежду в участи своем на беспримерное милосердие Всемилостивейшего Г. И., как тому между прочим служить может доводом заготовленные от царицы Дарии четыре письма одно на Всевысочайшее Е. И. В. имя, два на имя Государынь Императриц и одно без имени к какому-то вельможе, с изъяснением во всех их просьбы ее о дозволении прибыть в С.-Петербург, которые письма, быв перехвачены караулом, стоящим у дому сей царицы, доставлены ко мне от ген.-м. Лазарева, а я к надлежащему сведению имею честь препроводить у сего к в. пр. в подлинниках, присовокупляя к тому, что при объяснении моем по предмету оных с царицею, крайним считала она себе оскорблением насилие, учиненное при отобрании сих писем в доме ее, над священником к свите ее принадлежащим, что в невинном своем поведении со стороны взимаемого на нее подозрения, ссылается она на содержание сих самых писем и что, наконец, поводом в решимости ее искать милости в рассуждении состояния ее у Высочайшего престола личным в Россию отправлением служило ей мое некогда сделанное внушение. Я с моей стороны советовал ей с таковою ее просьбою отнестись чрез посредство в. пр., на что и дала она свое обещание.

Копия с сообщения ген.-м. Лазарева к Правителю Грузии, от

18-го августа 1802 года, за № 134.

По сведениям, доставленным ко мне приехавшим из Имеретии кол. с. Соколовым, кои соображая с внешними и внутренними обстоятельствами Грузии, нахожу я, что нужно весьма приступить к арестованию вдовствующей царицы Дарии и находящегося здесь царевича Вахтанга, формальным образом, дабы не допустить их более оказывать поступки подобные доселе производимым. Быв же весьма слаб в здоровье моем, не могу для решительного положения о деле сем быть у в. пр., а потому убеждаюсь усерднейше вас просить пожаловать ко мне.

(Ответ на это сообщение см. выше, под № 175-м).

Письмо царицы Дарии на Высочайшее имя Государя Императора.

***

Неисчислимы суть скорби и разнообразные злоключения, меня постигшие, для чего повергаюсь пред В. В. и со словами всеуниженнейше прошу, да соблаговолите прибыть мне к величественному престолу Вашему. Уповаю я, что буду удостоена узреть самодержавное государствование Ваше и что не продлится настоящая скорбь моя, но соизволите В. В. повелеть находящимся здесь правителям о неудержном моем отсель выезде, чем избавите меня от такой горькой жизни.

Всемилостивейший Государь! если не буду и удостоена узреть в скорости В. В., то находясь в состоянии, толиких злодеяний наполненном, сомнительно для меня даже и самой жизни моей продолжение, сего ради молю вас, Всемилостивейший Государь, удостоить меня поклонения В. В. и учинить меня торжественно прославляющею навсегда Императорство ваше.