1049. Всеподданнейший рапорт ген.-л. Кнорринга, от 16-го января 1800 года.

Со времени служения моего на Кавказской Линии по Всемилостивейшем назначении меня В. И. В. инспектором Кавказской дивизии, всего наиболее озабочиван я был хищными граблениями, злодейскими разбоями и похищениями людей и их имущества от народа, известного под названием Чеченцы, жилищами своими на противном берегу реки Терека, в Кавказских горах, противоположенного станицам Моздокского казачьего полка и Гребенского и Терского семейного казачьих войск. Сколько не употреблял я мер ко удержанию сего зверского народа в спокойном к нам положении (да и все предместники мои имели особливое о том попечение), сколько часто ни деланы были на оной же конец сильные репрезалии; сколь ни [716] старался я письменными моими внушениями дать им чувствовать, что вовлекают себя в гнев В. И. В., однако все сие оставляемо было ими почти без внимания. ? ему наипаче причиною есть та питаемая ими гордость, что под предводительством известного лжепророки Ших-Имам-Мансура, их соотчича, имели они смелость в позапрошедшую и в последнюю с Турками войну осаждать даже Кизляр и настоящее мое пребывание — станицу Наур, хотя и без успеха; но не получив чувствительного за сию дерзость свою поражения и что были первые, кои служили руководителями всем почти в Кавказских горах обитающим народам, Турками подкрепляемым, предпринимать часто такие дела, кои рождали нарочитые сражения и здесь пребывающие войска приводили в движение. Итак, увидев наконец, что внушения мои были тщетны, а репрезалии делали в них одно только неукротимое раздражение, пользы же почти никогда, ибо по воспитанию своему они имеют непременным правилом зло всегда отмщевать, приступая к тому даже с самим пожертвованием жизни, и при всей возможной бодрственности кордона причиняли они убийства и хищничества, — как многократно всеподданнейше доносимо мною было В. И. В., принужден я был прибегнуть к последним средствам: предписал быть в готовности к выступлению на противный берег р. Терека Мушкетерскому имени моего полку, Гренадерскому Жолобова батальону, Моздокскому казачьему полку, Гребенскому и Терскому семейному казачьим войскам, но прежде нежели приступил к прямому делу, послал ко всем сим Чеченцам, в ущельях Кавказских гор живущим, обвещательные мои листы, описав в них всю ту дерзость, коею они руководствуются, производят почти ежедневно в наших границах злодейства, представил им сильным образом, что они подвизают на себя гнев В. И. В. и что, имея в совершенной готовности знатное отделение войск, отряжу его на наказание и на совершенное истребление в конец их жилищ, коль они немедленно не очувствуются и не доставят ко мне лучших заложников. Известность, что действительно предстоит им гибель от победоносных войск В. И. В., ввела рассудительнейших из них в образумление. Долго происходило между ними колебание; долго тревожило умы их то обуздание, по которому долженствует укротить стремление свое на причинение злодейственных хищничеств в нашей границе, с заведения Моздокской Линии непрестанно производимых; но за всем однако ж тем, видя предлежащую крайность, решились повиноваться моему требованию и в следствие оного собрались все их духовные, имеющие между ими первое уважение, и много людей из лучших фамилий и взяв с собою для вручения мне в аманаты самых тех, коих я именно, по предварительному сведению о людях между ними наиболее значащих, требовал явились ко мне все в селение Наур и тут, принеся повинность в прежних своих злых поступках, и по совещаниях подписали предложенные им от меня статьи, содержание коих заключалось в том, чтоб соблюдать всемерно спокойствие на кордоне, что если и за строгим надзором явятся между ними дерзкие и причинят нашим убийство, таковых злодеев тотчас выдавать головою, а с причинителей грабежа взыскивать вдвое на удовлетворение потерпевшего и сверх того в страх других примерно наказывать, чтобы обитающих позади Чеченских жилищ разных Кавказских народов, кои доселе совокупно с Чеченцами приходили на грабежи в наших границах, не только впредь до того не допускать, но и ответствовать за злодейства, кои они причинять, и словом, сохранять на всей черте кордона, противопоставленного их Чеченским жилищам, простирающегося до 200 верст от реки Сунжи до берегов Каспийского моря, тишину и спокойствие, и о точном исполнении оного постановления во всей его силе все духовные их и именитейшие мирские присягнули на Коране и оставили у меня семь аманатов из лучших фамилий; таким образом все сии Чеченские народы, простирающиеся до 10,000 человек, защищаться оружием могущих, введены в совершенное полезное для здешнего края обуздание и паче тем ощутительнейшее, что ими не только преграждается путь многим тысячам горских народов, доселе партиями Кавказский кордон злодеяниями обеспокоивавшим, но сии последние по примеру Чеченцев ищут уже чрез нарочно присланных своих ко мне помилований в прежних своих дерзостях и получения таковых же кондиций, каковы даны Чеченцам.