Военные происшествия в Неаполитанском королевстве 1798 и 1799 г

Военные происшествия в Неаполитанском королевстве 1798 и 1799 г.

(Окончание.)

До 28-го Августа соединенный флот стоял при Палермо благополучно, но в сей день одно несчастное обстоятельство едва не подвергло сей город той же участи, какая постигала места, сопротивлявшияся ополчению Кардинала Руффо. Несколько Турок, случившихся на берегу, были обижены Палермскою Чернью, которая до того забылась, что начала их осыпать каменьями. Мусульмане были вынуждены обороняться и в тесных улицах началась жестокая драка. Экипажи Турецких кораблей, заметив cиe смятение, вспыхнули негодованием и, в одно мгновение, все пространство между эскадрою и берегом усеялось гребными судами.

Турки спешили в город с непременным желанием мести за оскорбленных товарищей, и готовы были предать оный грабежу и [352] пламени. К счастию для Столицы и ее жителей, Русские Офицеры, успевшие прибыть на место беспорядка и спасти многих Оттоманов от явной погибели, своими увещаниями остановили озлобленных мстителей. Турки, успокоенные обещанием, что получат удовлетворение, возвратились на свои корабли, но драка не обошлась без кровопролития и даже смертоубийства: 14 Турок лишились жизни, 53 ранены и 40 пропали совершенно без вести. Адмирал Ушаков, весьма огорченный сим происшествием, немедленно вошел к Неаполитанскому Правительству с требованием удовлетворения в пользу Турецкой эскадры.

Несчастное cиe обстоятельство было причиною, что обе эскадры должны были разлучиться. Убедительные просьбы Короля требовали от Ушакова скорейшего отправления с флотом к Неаполю, где все еще опасались беспокойств и смятений. Турки отказались явно идти в дальнейший поход, представляя, что они около двух лет постоянно в море, в разлуке с детьми и женами, кои в столь продолжительное их отсутствие терпят во всем недостаток. На одном корабле даже вспыхнуло возмущение. Экипаж оного, приведенный в ярость, толпами собрался на верхнюю палубу и угрожал смертию всем, кто посмеет к нему приблизиться.

Кадьер-Бей, устрашенный сим возмущением и опасаясь, чтобы оное не послужило примером для прочих его подчиненных, [353] отправляется на корабль Российского Адмирала и с трепетом доносит ему о происшедшем.

Ушаков немедленно оставляет свой корабль, всходит на возмутившийся и, явясь посреди его экипажа, грозным голосом требует начинщика.

Изумленные Турки поспешили представить виновного. Адмирал, в жару негодования, сильным ударом руки повергает его на палубу и приказывает эту же минуту повесить его на ноке. Испуганный преступник стал просить о помиловании. Ушаков, явивший редкий пример неустрашимости и присутствия духа, простил виновного и без дальнейших исследований возвратился к своему флоту. Сей смелый поступок Русского Адмирала, обратив бунтовщиков к повиновению, удержал и других от вредного примера.

Но ни угрозы, ни просьбы не могли принудить Оттоманов к следованию в Неаполь. Особенно кровь их единоверцев, пролитая в Палермо, охладила в них все желание к дальнейшим походам. Опираясь на то, что самый закон не дозволяет быть столько времени в море, Турки объявили решительное намерение плыть в Константинополь, уверяя, что если не поведут их туда Начальники, то они изберут себе новых и настоят в своем требовании. Столь сильные причины побудили Ушакова отпустить Турок в отечество; в следствие чего, их эскадра снялась с якоря и отправилась обратно [354] в Мессинский пролив, а Российская 3-го Сентября отплыла к Неаполю, куда прибыла 7-го того же месяца.

Адмирал Ушаков нашел Столицу в тишине и спокойствии. Хотя еще продолжались следствия над менее виновными в преданности к Республиканскому правлению, но явных смятений не было. Русские, оставленные с Капитаном Белли, содержали главные караулы, и народ с полною доверенностию поручил сей малой горсти людей охранение своей безопасности.

На третий день по своем прибытии к Неаполю, Адмирал осматривал вновь набранное войско, Королевский Арсенал, Адмиралтейство и прочие военные заведения; благодарил толпившихся около него жителей за преданность к законному Государю и обнадеживал мило-стивым Его расположением.

Прибытие главного Российского флота совершенно успокоили Неаполитанцев, утомленных кровавыми происшествиями, и народ начал отдыхать после бурь, произведенных Революциею.

Фердинанд IV, видя себя восстановленным на престоле Неаполитанского Королевства, желал в знак своей признательности, содействовать намерениям Союзных Государей и освободить от Французов Церковную Область.

Республиканские войска, занимавшия владения Папы, состояли под начальством двух Генералов: Тарнье и Моннье. Первый имел [355] главную квартиру в Риме, а вторый в Анконе. Последняя была содержима в тесной блокаде и осаде Российско-Турецкою эскадрою, состоявшею под начальством Капитана Графа Воиновича и Инсургентами, кои под названием Неаполитанской Армии, имели главным Предводителем бывшего Французского Генерала Лагоца. Осада сего города, прославившая имя его защитника Генерала Моннье, который держался в то время, когда почти вся Италия была свободною от Французов, должна остаться незабвенною эпохою в Истории Pyсского оружия. Здесь наши Адмиралы Мессер и Ратманов, (первый был в то время Капитаном 2-го ранга, а вторый Лейтенантом), с малыми, почти ничтожными силами, состоявшими из Русских матросов и Турок, самым блистательным образом преодолевали все препятствия, отражали беспрерывные нападения превосходного в силах и искусного неприятеля и привели осажденных до самой крайности.

Пределы и цель сего описания не дозволяют распространиться на счет достопамятной Анконской осады, и потому должно обратиться к Риму, бывшему главным предметом внимания Неаполитанского войска.

Столица Римской Республики увидела себя в одно и то же время, угрожаемою двумя неприятелями: от Тосканы приближался к ней корпус Австрийских войск, под начальством Фельдмаршал-Лейтенанта Фрелиха, от юга совершался марш Неаполитанских [356] войск, шедших в числе 1 000 человек, под командою Генерала Буркгарда. Первые уже приближились к Чивита-Кастеллано, вторые подходили к левому берегу Тибра. Гарнье решился не дожидаться их в Риме, а выступив им на встречу, сперва к одному неприятелю, потом к другому, стараться разбить по одиночке оба корпуса. Французский Генерал начал с слабейшего: 10 Сентября сошелся с Буркгардом при Монте-Ротондо. Неаполитанцы состояли из новонабранных рекрут, и на пути к Папской Столице были усиливаемы присоединявшимися к ним Римскими Инсургентами. Французы, напротив того, были знакомы с воинскими трудами, опасностями и победами. Войска их были увеличены разными отрядами Римлян, коими предводительствовали знатнейшие люди того края: Принцы Боргезе, Санта-Кроче, Марсскоти и Бонелли. Дело, завязавшееся между обоими сторонами, было самое жаркое; Французы стыдились уступить своим противникам; Неаполитанцы, наученные примером своих освободителей, Русских, бились не так, как прежде, под предводительством Макка. Сражение продолжалось с утра до вечера без умолка; наконец, победа склонилась на сторону Французов. Неаполитанцы отступили в беспорядке и Гарнье решился, не теряя времени, идти на встречу Австрийцам.

12-го Сентября произошло в окрестностях Рима жаркое сражение между войсками Генерала Фрелиха и Республиканскими. И на [357] сей раз успех увенчал оружие последних. Австрийцы были разбиты и принуждены отступить за несколько миль от поля сражения. Обе cии битвы, сколь ни славны были для Французского войска, весьма истощили оное и принудили Генерала Гарнье вступить в переговоры о мире.

Когда Адмирал Ушаков с флотом своим прибыл к Неаполю, то узнав о походе Генерала Буркгарда, высадил на берег 800 морских солдат и матросов, под командою Полковника Скипора и Лейтенанта Балабина ¹, и дал им повеление поспешать к Риму.

Слух о приходе к Неаполю Российского флота и высадки с оного войск, для похода к Папской Столице, был важною причиною, побудившею Французского Генерала приступить к переговорами. В следствие капитуляции, подписанной 14-го Сентября, с одной стороны Генералом Гарнье, а с другой Буркгардом и Английским Коммодором Трюбриджем, прибывшим в cиe время с линейным кораблем к Чивитта-Векхии, Французским войскам, занимавшим Рим, позволялось возвратиться в отечество, на кораблях и на иждивении союзных Держав. Войска сии отправлялись не как военно-пленные, но как имевшия полную свободу приняться опять за оружие. Те же условия договора простирались [358] и на Римлян, желавших следовать за Французами.

Капитуляция сия, как сказано выше, подписана 14-го Сентября. Едва Генерал Фрелих узнал об оной, как объявил, что не признает сих условий, им не утвержденных. После беспрерывных и продолжительных переговоров, Австрийский Генерал остался при прежнем решении и Гарнье не видя иного средства, решился еще раз прибегнуть к оружию. 17-го Сентября Французы сошлись с Австрийцами между Корнетто и Чивита-Векхии, и одержав над своими неприятелями победу, принудили Генерала их согласиться на исполнение Капитуляции.

Российские войска, назначенные к Риму, находились в совершенной готовности к походу, когда известие о Римской Капитуляции пришло в Неаполь. Адмирал Ушакову в справедливом своем негодовании на поступок Буркгарда и Трюбриджа, доставлявший Французам возможность умножить их силы, собранные в Генуе, ко вреду Союзников, немедленно написал к Английскому Коммодору и к Кардиналу Руффо об уничтожении столь постыдной Капитуляции, на что он, по воле Фердинанда IV, имевший в полном своем распоряжении все силы Неаполитанского Королевства, имел и полное право. Когда же прибыло в Неаполь от Буркгарда оффицальное известие о договоре его с Французским Генералом, Ушаков решился немедленно посадить свои войска обратно на эскадру. [359]

Кардинал Руффо, узнав о намерении Российского Адмирала, поспешил отправить к нему на корабль следующего содержания письмо, которое может послужить новым доказательством того уважения и доверенности, кои имели Италиянцы к Русскому оружию:

«Ваше Высокопревосходительство!

Если Французский Генерал Гарнье подписал Капитуляцию о сдаче Рима и крепости св. Ангела, то конечно решился на то не по единому появлению Маршала Буркгарда с тысячью человеками Неапольских войск в окрестностях сего Столичного города, но потому, что узнал о прибытии Российской эскадры в сию гавань. К тому же, Французский Генерал не сомневался в высадке десантных войск. Опасаясь, что оные вместе с Королевскими могут быть употреблены против Рима, равно и приближения Австрийцев, он по всем сим причинам решился лучше избрать Капитуляцию, нежели подвергнуть себя угрожающим опасностям.

Если Российские войска не будут продолжать свой марш к Риму, то Ваше Высокопревосходительство увидите, что Маршал Буркгард не может принять и проводить неприятеля в Чивитта-Векхию, да и вступление его в Рим не может быть безопасно: известно, что число находящихся там Французов, простирающееся до 2 500 чел., а может быть и более, приумножится Римлянами [360] кои подражая своим приятелям, хотят следовать во Францию. Занятие Рима будет опасно, ибо, как известно, начальники многочисленной Республиканской партии намерены, по выступлении оттуда Французов, занять город и крепость и снова защищаться.

По таковым обстоятельствам, нужно будет иметь повеление Вашего Высокопревосходительства, чтобы войска вашей эскадры продолжали свой марш; иначе невозможно будет спасти Рим от грабежа и установить в оном добрый порядок. Без Российских войск, Королевские подвержены будут великой опасности и, может быть, что отступят назад, оставя Рим гораздо в худшем состоянии, нежели как оный был до заключения Капитуляции».

Столь убедительное письмо, принудило Адмирала Ушакова исполнить желание Кардинала Руффо, и десантные войска получили повеление поспешать к Риму.

30-го Сентября, славный Рим узрел в первый раз в стенах своих победоносное Poccийское воинство. Вступление десанта в cию Столицу, было для ее жителей поводом к новому восторгу и радости. Дабы иметь о сем понятие, достаточно будет привести следующия строки, из письма Лейтенанта Балабина к Адмиралу Ушакову.

«Вчерашнего числа с малым нашим корпусом вошли мы в город Рим. Восторг, с каким нас встретили жители, делает величайшую честь и славу Россиянам. От [361] самых ворот св. Иоанна до солдатских квартир, обе стороны улиц были усеяны обывателями обоего пола. Даже с трудом могли проходить наши войска. «Виват Павло примо! Виват Московито!» — было провозглашаемо повсюду с рукоплесканиями. «Вот, — говорили жители, — вот те, кои бьют Французов и коих они боятся! Вот наши избавители! Не даром Французы спешили отсюда удалиться!». Вообразите себе, Ваше Высокопревосходительство, какое мнение о нас имеет большая и самая важная часть Римлян, и сколь много радости произвела в них столь малая наша команда! Я приметил, что на всех лицах было написано искреннее удовольствие».

Таково было расположение Италийских народов к Российскому воинству! Чего бы нельзя было совершить ему против врагов веры и спокойствия, если бы разные неблагоприятные обстоятельства не расположили иначе.

К многочисленным примерам любви, преданности и уважения Италийских народов к Русским, можно отнести следующее происшествие. Корабль св. Петр, под начальством Капитана Сенявина (Дмитрия Николаевича), по повелению Адмирала Ушакова, был послан из Неаполя в Мессину. 18-го Декабря, когда оный отправлялся к назначенному месту, нашел жестокий и продолжительный шквал, приведший его в великую опасность. Буря сия продолжалась до 20-го. Когда корабль св. Петр находился против местечка [362] Баньяри, тo жители оного показали величайшую свою приверженность к Русским. Во все время, когда корабль был в опасности, они занимались беспрестанными приготовлениями к спасению экипажа в случае бедствия. Духовенство, в сопровождении великого множества народа, отправляло на берегу молебствие о спасении Русского корабля. Гибель казалась неизбежною: Австрийское судно, находившееся от него в самом близком расстоянии, было сорвано с якоря, брошено на берег, и чрез несколько минут разбито на мелкие части. Но Провидение хранило Сенявина для пользы и славы Русского флота. Буря затихла и корабль 21-го Декабря прибыл в Мессину.

Король Фердинанд видя, с каким мужеством Pycские солдаты одерживали победы над превосходным в силах неприятелем, обратился к Императору ПАВЛУ I с просьбою о присылке в Неаполь для составления охранительной Королевской Гвардии, отряда Российских войск. В следствие сего и были назначены два Гренадерские баталиона, под начальством Генерал-Лейтенанта Бороздина, кои прибыли к Неаполю уже в 1800 году.

Адмирал Ушаков, устроив в Неаполитанском Королевстве всеобщую тишину и порядок, и оставя при Неаполе три фрегата под командою Капитана Сорокина, сам с остальными кораблями, в Генваре 1800 года отплыл в Корфу, откуда в том же году возвратился в Черное море. [363]

Фердинанд перебрался в Неаполь в начале 1800 года, и был принят своими подданными с восторгами величайшей радости. Обязанный Русским за возвращение утраченного престола, Король сей не оставил без признательности их Адмирала и Офицеров, отличившихся при покорении Неаполитанского Королевства законному Правительству. Ушаков получил орден св. Ианнуария, старший в Королевстве обеих Сицилий; Капитаны Сорокин и Белли орд. св. Фердинанда, с производством последнему тысячи шести сот дукатов ежегодного пенсиона; Лейтенат Снаксарев и Поручик Александер орд. св. Константина. Сим же последним наградил Король и храброго Капитана Чебышева, который, находясь в десанте высаженном на Анконские берега со эскадры Контр-Адмирала Пустошкина, особенно отличился при взятии штурмом крепости Синигалии, 8-го Июня 1799 года.

Таковыми происшествиями было ознаменовано Неаполитанское Королевство в 1798 и 1799 г. События сии должны послужить важным уроком, как для потомства, так и для современников. Показав, до какой степени могут простираться бедствия, причиняемые Государствам, когда подданные позволяют себя обольщать ложными надеждами, они служат убедительными доказательством, что народ, пламенеющий любовью к Вере, Царю и обычаям родины, освященным временем, не токмо пребудет твердо [364] в собственном своем Отечестве, но и в странах чуждых, презирая все опасности, может передать свои чувства ослепленным народам.

Александр Висковатов.

Комментарии

1. Петра Ивановича, что ныне Генерал-Маиор.

Текст воспроизведен по изданию: Военные происшествия в Неаполитанском королевстве 1798 и 1799 г. // Славянин, Часть 5. № 10. 1828