Военные происшествия в Неаполитанском королевстве 1798 и 1799 г

Военные происшествия в Неаполитанском королевстве 1798 и 1799 г.

(Продолжение.)

5-го и 6-го Июня Русские занимались строением батарей против замков Нуово и Дель-Ово; 7-го оные были окончаны и осаждающие открыли жестокую кононаду против вышеозначенных двух замков. Успешное действие атакующих и приближавшийся голод принудил осажденных вступить в переговоры. Крепость Нуово, где нашло убежище Революционное правление, выслало к Капитану Белли Парламентера с условиями о сдаче обоих замков. 9-го, с общего согласия начальников союзных войск, была заключена следующая Капитуляция.

«I. Замки Нуово и Дель-Ово будут сданы Главному Начальнику войск Его Величества Короля обеих Сицилий и Его Союзников: Короля Великобританского, Императора Всероссийского и Оттоманской Порты, со всеми [308] находящимися в них военными и съестными припасами, Артиллериею и всякого рода вещами, хранящимися в магазинах. Опись сим предметам будет произведена Коммисарами обеих сторон, немедленно по подписании настоящей Капитуляции.

II. Войска, составляющия гарнизоны обоих замков, останутся в оных до того времени, когда суда, о коих будет говорено ниже, назначенные для отвоза желающих отправиться в Тулон, будут готовы к отплытию.

III. Гарнизоны выступят из замков со всеми воинскими почестями: с оружием, обозами, барабанным боем, зазженным фитилем, распущенными знаменами и каждый с двумя пушками. Гарнизоны положат ружье на берегу.

IV. Все лица и их имущества, как движимые так и недвижимые, останутся неприкосновенными.

V. Уроженцам Неаполитанским предоставляется на выбор: сесть на суда, кои будут назначены для отплытия в Тулон, или остаться в Неаполе, без опасения на счет оскорблений, как им собственно, так и их семействам.

VI. Условия, заключающияся в сей Капитуляции, суть общия для лиц обоих полов, находящихся в крепостях.

VII. Те же условия будут соблюдены в отношении ко всем пленным Республиканской Армии, взятым войсками Его Величества [309] Короля обеих Сицилий и Его Союзников, в разных сражениях, предшествовавших осаде Неапольских замков.

VIII. Гг. Архиепископ Палермский, Мишеру Дальйон и Епископ Aвeлuнский будут препровождены к Коменданту замка Сент-Эльма, где останутся Аманатами, до тех пор, когда в Неаполе будет получено известие о прибытии в Тулон тех лиц, кои пожелают туда отправиться.

IX. Все прочие Аманаты и Государственные арестанты, заключенные в замках, получат свободу немедленно по подписании настоящей Капитуляции.

X. Все вышеозначенные статьи не иначе могут быть приведены в действо, как по согласию на оные Коменданта замка Сент-Эльма».

Белли восставал против принятия сей Капитуляции, обещая своими матросами в непродолжительном времени покорить замки, да принудить гарнизоны сдаться без всяких условий. Но настояния Руффо, желания прочих начальников Королевского войска; более же всего, бедственная участь, предстоявшая осажденным по взятии их последних убежищ, были причиною, что он решился пожертвовать славою человечеству.

Полковник Межан, Комендант Сент-Эльмский, изъявив свое согласие на условия Капитуляции и союзные начальники, вместе с ним подписав оную, послали ее в Палермо. [310]

По покорении замков Нуово и Дель-Ово, Капитан-Лейтенант Белли перешел на сторону Сент-Ельма и занялся строением батарей против сей крепости.

Неожиданное обстоятельство переменило участь Якобинцев, сдавших приморские замки.

Уже некоторые статьи Капитуляции были приведены в действо и большая часть обоих гарнизонов, сев на суда, отправилась во Францию, как в Неаполь пришло известие, что Король не согласился утвердить заключенных условий.

Каролина, прочитав Капитуляцию присланную в Палермо, объявила, что скоре готова лишиться престола, нежели изъявить согласие на переговоры с мятежниками, так называла она, и справедливо, Якобинцев, предавших в руки Французов свое отечество. Фердинанд не замедлил одобрить мнение своей супруги.

В это время Нельсон отправился из Палермы в Неаполь. Королева, знавшая влияние Английского Адмирала на дела ее отечества, обратилась к содействию его любовницы, Леди Гамильтон.

Бедствия, нанесенные Французами Неаполитанскому Королевству и семейству его Монарха, не могли быть забыты Каролиною. Позорная смерть несчастной Мapии-Антуанетты, родной сестры ее, возбуждала в душе Сицилийской Королевы, вместе с горестным воспоминанием и желание мщения. Мысль, что подданные Фердинанда IV, прельстясь [311] преимуществами мнимой свободы, могли бы в своем заблуждении посягнуть на жизнь своих венценосцев, усугубляла праведное негодование Монархини против ее неприятелей: Французов и Неаполитанцев — их приверженцов. Первые были вне ее мщения; но вторые, как собственные подданные, должны были находиться в ее власти и погибнуть, как изменники престола и отечества.

Так думала и так поступала Королева. Без труда убедила она в необходимости сей меры Леди Гамильтон, удостоенную ее доверенности и упросила ее, сев на корабль, отправиться к Нельсону, с просьбою о приведении в действо ее желаний.

Победитель Французов при Абукире не мог победить своей пламенной страсти к женщине, достойной презрения, а не любви столь знаменитого Героя. Для нее жертвовал Нельсон и своею славою и многими тысячами Неаполитанского народа, допустив сих столь долгое время находиться под игом неприятелей.

Французы совершали покорение Аппенинского полуострова. Нестройные толпы жителей сопротивлялись им без пользы. Адмирал Ушаков желал еще ранее, (но занятый осадою Корфу и не имея довольно сил не мог) освободить Италиянцев. Нельсон мог приступить к сему делу, но не решился расстаться с предметом своей пламенной страсти. Напрасно Суворов, досадуя на бездействие Британского Адмирала, писал к нему: [312] «Палерма не Цитера», т. е. вставайте и действуйте. Нельсон спал и проснулся уже тогда, как горсть Русских матросов совершила освобождение Королевства.

Прибытие Леди Гамильтон на корабль Нельсона решило жребий Революционеров. Явясь перед Неаполем, Английский Адмирал объявил союзным начальникам волю Короля и вместе с тем свою собственную. Чтобы лучше успеть в своем намерении, он повестил жителям, что желая спасти приверженных к Французам от народного мщения, приглашает таковых в замок Нуово. Легковерные Якобинцы вдались в обман. Едва собрались они в назначенное место, как были объявлены пленными. Вслед за тем дано повеление возвратить корабли, отплывшие во Францию. Устрашенные Революционеры спешили укрыться в замок Сент-Эльм, осажденный отрядом Капитана Белли, также Португальскими и Английскими войсками. Там полагали они найти защитника в Коменданте. Офицер сей мог бы, пользуйся твердостию своей крепости и избытком съестных припасов, сделать что-либо в пользу Якобинцев, но нe хотел быть их заступником. Он не только не оказал покровительства людям, прибегнувшим под его защиту, но узнав, что многие из них надеялись укрыться в одежде Французских солдат, отыскал их и выдал законному Правительству. Таким образом Французы, зажегши пламень возмущения во владениях [313] Фердинанда, сами же после губили жертвы слепой к ним доверенности. Так наказаны были люди, изменившее долгу присяги и совести.

Осада Сент-Эльма началась 19-го Июня. С одной стороны обложили сей замок Английские и Португальские войска, высаженные с эскадры Лорда Нельсона, а с другой отряд Капитана 2-го ранга Белли. С 25-го по 28-е Русские производили по осажденным жесточайший огонь с двух батарей, на коих были поставлены 4 мортиры и 4 пушки. Разбив многия амбразуры, они привели в бездействие все неприятельские орудия, обращенные на их сторону и, между тем как Португальцы и Англичане, производили пальбу на южную часть крепости, 29-го сделали в оной брешь, Французы, устрашась штурма, к которому готовил Белли своих солдат и матросов, сдались на Капитуляцию военно-пленными и были отвезены в Тулон. В продолжение осады Сент-Эльма, сдалась добровольно и крепостца Кастель-Амаре: находившиеся в оной Французы были возвращены в отечество, а Неаполитанцы задержаны.

Июля 8-го, Капитан Белли с вверенным ему десантом, Португальскими и Английскими войсками отправился к Капуе, куда прибыль 10-го. До 13-го союзники занимались строением осадных батарей и с сего дня в продолжении троих суток, с обеих сторон производился почти беспрерывный жестокий огонь. 16-го гарнизон, состоявший из [314] Якобинцев и Французов, вступил в переговоры, а 17-го сдался военно-пленным. На сей раз Правительство пощадило своих подданных, а Французы, подобно прочим их соотечественникам, сдавшим Неаполитанские крепости, отпущены во Францию.

Храбрость Россиян столько подействовала на Гаэту, что сия крепость, занятая 1 500 Французами, 19-го Июля сдалась на условия, подобные Капитуляции, заключенной с замками Нуово и Дель-Ово.

С покорением Гаэты, очищено от Республиканцев все Неаполитанское Королевство, кроме Пескары; но и сей укрепленный город, как окажет последствие, был также принужден к сдаче.

Потеря Русского отряда, столь отличившегося под начальством храброго Белли, в продолжение всех его действий состояла убитыми в Прапорщике Арабелле, лишившемся жизни при осаде Сент-Эльма и девяти человеках нижних чинов.

Между тем как Капитан-Лейтенант Белли прославлял Русское имя при взятии Неаполя, начальник эскадры, находясь в Манфредонии, продолжал наблюдать тишину на Адриатических берегах Неаполитанского Королевства. Строгая подчиненность, дух безкорыстия и отличное мужество Русских, приобрели им нелицемерную любовь и доверенность всех подданных Короля Фердинанда. Июня 22-го, эскадра оставила берега Манфредонии и отправилась в Корфу для [315] соединения с главным флотом, оставя отряд Капитана Белли в Неаполе.

Таким образом, водворя повсюду тишину и спокойствие, 600 Русских матросов в продолжение четырех недель исправили то, что испортила 70 тысячная Армия.

Император ПАВЕЛ, получа донесение Адмирала Ушакова о подвигах Русских при покорении Неаполя, сказал окружавшим его особам: «Белли думал меня удивить, но я удивлю его» и не смотря, что Белли был только в чине Капитан-Лейтенанта, пожаловал ему Орден Св. Анны первой степени. Капитан же Сорокин пожалован Командором Ордена Св. Иоанна Иерусалимского.

Приход Нельсона, как выше сказано, переменил участь Якобинцев и был началом новых для них бедствий. Потоки крови еще недовольно проливались в Неаполе. Юнта, учрежденная Английским Адмиралом довершила то, чему положили начало войска Кардинала Руффо и бешеные Лазарони. Еще жертвы приверженности к Республиканскому правлению льстились надеждою, что милость Короля облегчит их жребий, но когда узнали, что Юнту составили люди, отличавшиеся жаждою крови и мести, надежда сия исчезла.

Суд не принимал оправданий. Довольно было навлечь на себя одно подозрение в преданности к неприятелям Короля, чтоб подвергнуться приговору Юнты.

Между тем, как производились следствия над обвиненными, Фердинанд прибыл к [316] Неаполю, но как бы опасаясь вступить на берег, перешел на корабль Нельсона. Не задолго пред ним возвратились суда, отправлявшияся в Тулон и Якобинцы, на них бывшие, подверглись участи ими заслуженной.

Тогда начались казни и наказания. Почти все, имевшие более шестнадцати лет от рода, подверглись первой, дети, едва переступившее за десятилетний возраст, осуждались на изгнание. Жертвы суда приводились толпами под батареи замка Дель-Ово и расстреливались картечью, другие лишались жизни на эшафотах. Все благоразумные жители содрогались от сих ужасов; только чернь, обратившаяся в палачей и Леди Гамильтон, виновница сих происшествий, с холодным сердцем взирали, как лилась рекою кровь человеческая.

В сем общем смятении, одни только Русские были защитниками несчастных: гласные заслуги их Королю и его верным подданным приобрели им неограниченное уважение народа Неапольского. Содержав всегда караул при замке Нуово, они, по собственному участию в положении обвиненных, а иногда по тайной воле Короля, доставляли средства к спасению тем, в невинности коих были уверены. Даже домы, где жил хотя один Русский, были безопасны от неистовства черни. Если не было способов скрытным образом спасти осужденных, Белли обращался к Юнте с просьбами о их [317] прощении, и сии просьбы всегда были удовлетворяемы.

Кавалер Мишеру, извещая Дюка-де-Серра-Каприоллу, бывшего в то время Полномочным Министром Короля Обеих Сицилии При Дворе Императора ПАВЛА, в следующих строках описывает поведение Русских при общем смятении:

«Вам должно быть известно, что несколько дней у нас продолжалось беспокойство в народе: над Якобинцами, истинными и мнимыми, производились жестокие истязания, грабежи и неистовства, как от народа, так и от легких войск; но Россияне во все cиe время занимались лишь укрощением предававшихся ярости и восстановлением тишины; целые восемь дней ими лишь одними хранилось общее спокойствие и они единодушно от всех жителей провозглашены спасителями города».

Король, передав всю свою власть Лорду Нельсону и утомясь кровавыми происшествиями Неаполя, оставил сей город, и под предлогом празднования дня Св. Розалии, поспешил удалиться в Палерму.

Между подвергшимися смертной казни находились: Мантоне, Караччиолло и Караффа. Число осужденных Юнтою на смертную казнь или на изгнание простирались до 15 т. Число ужасное! Но почти все они были изменники Государю и Отечеству, и Правительство было вынуждено карать преступников. [318]

Выше, было сказано что еще Пескара оставалась во власти неприятелей. Войска, ее занимавшия, состояли из Якобинцев и Французов. Устрашенные примерами гарнизонов замков Нуово и Дель-Ово, они решились защищаться до последней крайности. Более месяца содержались они в осаде Королевскими войсками; наконец, голод принудил их вступить в переговоры и Правительство, желая явить милость преступникам, предложило гарнизону условия, на которые сдались Кастель-Нуово и Кастель-дель-Ово. Тогда кончилась и сия осада.

Таким образом Неаполитанское Королевство было совершенно покорено законному Государю. Но возмущенный народ, как море, взволнованное бурею, не вдруг утихает; по сей причине, Адмирал Ушаков, оставя в исходе Июля Корфу, сам с соединенными Российско-Турецкими силами отправился в Сицилию.

3-го Августа соединенный флот, в числе десяти линейных кораблей, семи фрегатов и пяти малых судов, прибыл в Мессину, 10-го Адмирал Ушаков получил от Суворова письмо, коим фельдмаршал просил его отрядить часть своего флота для блокирования Генуи; почему Главнокомандующий Российско-Турецкими силами и отправил туда два корабля и два малые судна Российской эскадры, под начальством Вице-Адмирала Пустошкина ¹, а сам с остальными поспешил в Палерму, куда и прибыл 21-го [319] Августа. За несколько дней пред тем, пришла к сему городу из Англии Балтийская эскадра, состоявшая из трех кораблей и одного фрегата, под начальством Вице-Адмирала Карцова ².

На другой день по прибытии в Палерму Адмирала Ушакова, был он посещен Лордом Нельсоном и Английским Министром При Неаполитанском Дворе Гамильтоном, пользовавшимся титлом супруга известной любовницы Трафальгарского героя. Особы сии, проведя на Российском Адмиральском корабле несколько времени, отправились на корабле Турецкого Адмирала.

23-го Августа Ушаков посетил Лорда Нельсона и имел с ним продолжительный разговор о делах, относительно острова Мальты. Воля Императора ПАВЛА I-го была та, чтобы сей остров освободить от Французов и занять Российским гарнизоном, который для сего уже и был назначен. Исполняя сию волю Монарха, Ушаков предлагал Британскому Адмиралу употребить против Мальты общия силы.

Нельсон объявил, что одни из его кораблей требовали непременной починки в Порте Магоне, а другим надлежало идти в Атлантический Океан для разных предприятий ко вреду Французов. Российской же эскадре, по его словам, надлежало содержать Мальту в блокаде. Таковые объяснения Нельсона [320] показывали, что он явно отклонялся исполнить волю Российского Императора и желания его Адмирала. Потому Ушаков решился обратить свое внимание на другие предметы, из коих весьма важным было водворение совершенного спокойствия во владениях Римского Папы и Короля Фердинанда.

25-го Оба Адмирала соединенных эскадр были удостоены посещения Сицилийского Монарха, прибывшего на их корабли в сопровождении знатнейших особ своего Королевства. В сей же день Адмирал Ушаков получил рескрипт следующего содержания:

«Господин Адмирал Ушаков!

Оказанные мне Вами в продолжении многих месяцев важные услуги, возбудили во мне живейшую к Вам признательность. Я поспешил уже принести Его Величеству Императору Всероссийскому, Августейшему Вашему Государю, засвидетельствование сих моих чувствований. Старания Ваши, ныне оказанные, доставили мне еще большее удовольствие, ибо произвели в Неаполитанском Королевство весьма важные последствия. Разъезд около берегов Адриатического моря соединенной Российско-Турецкой эскадры, немедленно вселил ободрение в моих верноподданных и чрез то могли они противустать стремлению обольщений и возмутительным козням.

Покровительство, доставленное моим верноподданным Российским корпусом, высаженным в Манфредонии, заставило их к [321] нему присоединиться. Сему примеру последовали и в трех моих провинциях, где произошло вооружение жителей, а за тем совершилось и выступление в поход, как многих корпусов, так и Калабрийской Армии к столице. Услуги этих же Россиян, соединенных с другими моими союзниками, оказанные при атаке Неаполя и крепостей оного, в осаде Сент-Эльма и Капуи были столь же отличны и столь же полезны. Я должен отдать справедливость Кавалеру Белли, Командующему сим отрядом Ваших храбрых морских Войск, за употребленные им все попечительные старания и прозорливость, свойственно обстоятельствам, дабы утвердить успехи таковых действий.

Даже и с того времени, как Королевство совершенно освобождено от ига неприятелей, прилежание и бдительность сего корпуса Россиян были не менее важны: оный корпус сохраняет спокойствие, столь теперь нужное в столичном городе Неаполе. Благоустройство его принято там в пример, которым содержится строгой военный порядок между вновь набранными войсками. Услуги сии, Господин Адмирал, в нынешнее время возъимеют важные следствия и влияние на восстановление благочиния, разрушенного обстоятельствами; оно лишь только одною военною силою может быть приведено в порядок. Прошу о продолжении тех же самых способов, кои должны ускорить восстановление благоустройства, по всем [322] причинам, столь желательного и необходимо нужного.

Вы видите, сколько я имею причин быть Вам признательным. Чего не должен я ожидать от превосходного духа, коим Вы одарены и личных Ваших добродетелей? Уповаю на дальнейшия действия добрых Ваших услуг в пользу Обеих Сицилий и Италии и общего праведного дела, в котором ныне все мы соучаствуем. Примите, господин Адмирал, уверение в почитании, которое я к Вам имею. Молю Всемогущего Бога, да сохранит он Вас под Святым и Божественным своим покровом.

Фердинанд

Палерма.
Сентября 5 / Августа 24, 1799».

Лестное cиe письмо Сицилийского Монарха, показывает, сколь важным были в глазах его действия Капитана Сорокина и храброго Белли. Таким образом, Русское имя приобретало себе новую славу в странах чуждых и удаленных от нашего отечества.

Между тем, Адмирал Ушаков, Адмирал Турецкой эскадры Кадьер-Бей и Актон, первый и сильный Министр Короля Фердинанда, еще продолжали склонять Лорда Нельсона к общему действию против Мальты; но Адмирал сей оставался при прежних ответах и объявил совершенную невозможность заняться сим островом.

(Окончание в следующей книжке.)

Комментарии

1. Павла Васильевича.

2. Петра Кондратьевича, что ныне Адмирал и Член Государственного Совета.

Текст воспроизведен по изданию: Военные происшествия в Неаполитанском королевстве 1798 и 1799 г. // Славянин, Часть 5. № 9. 1828