Журнал

Журнал

Авангарда его сиятельства господина генерал-майора и кавалера князя Багратиона исходящим по оному разным бумагам ¹.

1799 г.

9-го апреля, № 1. Рапорт генерал-лейтенанту Швайковскому.

Сводного гранодерского батальона господин подполковник Ломоносов двумя рапортами мне представляет, первым — что из числа состоящих вверенном ему батальоне казенных подъемных лошадей во время марша разных чисел пало шесть, — а последним — с начала вступления его в цесарские границы употреблял на исправление состоящей при батальоне артиллерии, на смазь и на подковку лошадей всегда собственные свои деньги, — равно [224] доносит, что в числе принадлежащих под артиллерией лошадей не состоит в комплекте одной, да слабых имеется три, и потому просит как о возврате издержанных им собственных своих денег, так и об отпуске напред могущие быть иногда какие надобности, а равно о дополнении комплекта и о перемене другими вместо слабых лошадей, о чем вашему превосходительству почтеннейше донеся на рассмотрение, оригинальные его, подполковника Ломоносова, рапорты при сем препроводить честь имею.

16-го апреля, № 2. Рапорт генералу-фельдмаршалу Суворову-Рымникскому.

В дополнение кратчайшего моего донесения [тебе сияте] вам, сиятельнейший граф, об одержании победы над неприятелем при местечке Леко, не взирая на превосходный силы его и многочисленную артиллерию, нагнал я неприятеля с полком казачьим Денисова и полком егерским имени моего по дороге, лежащей (к местечку) к деревне Леко, нанеся на него удар казаками и егерями и поражая его по дороге (до самого местечка) Лека, тут я остановясь с передовыми войсками ожидал соединение вверенной мне бригады. В 8-мь часов поутру, собрав войска, атаковал неприятеля в городе с разных сторон тремя колоннами: первая колонна под командою полковника Хвицкого, 2-я — под командою гранодерского батальона командира подполковника Ломоносова, 8-я — под командою того ж батальона майора Кащенкова. Войдя в город быстро и нанеся на неприятеля удар штыками под жестокою его с гор канонадою с поставленной батареи по ту сторону реки, не взирая на всю жестокость огня как с в двух батарей картечами, так егерей, засевших в садах и домах города, российские войска с свойственным мужеством и храбростью поражали неприятеля жесточайше, покрыв все улицы и площади мертвыми телами числом около 700-т человек и взятием в плен 300-ти человек, гнал неприятеля до самого моста реки, и против его — [225] на другую сторону. Вдруг увидел неприятеля сзади меня атакующего и стареющего отрезать меня в городе, я должен был поворотить все колонны на встречу к неприятелю и опять, опрокинув его штыками, поражал его вторично, так что и тут неприятель потерял до 250-ти человек; наконец дав я знать командирам колонн, чтобы они соединились все вместе на площади, лежащей при входе города, что с большою расторопностью и учинено. Приказал я полка имени моего егерям занять большое число домов, командою полка моего ж майора Яковлева для произведения огня в случае наглости неприятель врываться в город, приказав поставить два единорога гранодерского батальона Ломоносова производя по его батареям жестокую канонаду, дабы тем самым сбить его батарею, прикрывающую мост; оная с большим успехом возымела свое действие, так что заставила молчать два его орудия, но неприятель открыл свою батарею в 6-ти орудиях состоящую за рекой же для сбития моей артиллерии, для чего я приказал оной замолчать и поставил ее в безопасное место. Наконец известил меня полковник Денисов, что неприятель из ущелин приближающего к городу в большом числе. Устроив все в готовность к нападению на него, осмотрел я, что неприятель идет тысячах в трех, рассеял он многочисленно стрелков своих в горах и ущельях и производил жестокий огонь, для чего я отрядил майора Брауерта, дав ему [одну] 3 рот[у]ы егерей и приказал ему цепью итить по горам, для выгнания его оттуда, при том подкрепляя его ротою батальона [гранодерского] гранодер, под командою того же батальона штабс-капитана Золотухина, что учинено с хорошим успехом. Неприятель же из ущельев в 400-х стах человеках встретил храбро россов в штыки, но гранодеры, соединясь с егерями вообще, громогласно при восклицании ура, в самую ту ж минуту опрокинули его и поражали с свойственною храбростью россам. И самое малое количество спаслось из оных бегством в ущелье. Потом приказал я майору Брауерту с гранодерами и егерями соединиться ко мне. Неприятель же беспрерывно усиливаясь с гор и сгущаясь к городу от стороны гор тысячах в трех, под командою дивизионного командира генерала Сиерурье; я, встретив его картечами из двух единорогов, рассеял его, побив на месте до 150-ти человеках. Потом неприятель выстроил линию на горах — одну по ту сторону реки, а другую от стороны гор, идущих от Швейцарии, открыл прежестокую канонаду и ружейный огонь. Я, не имея уже снарядов не мог орудиями действовать и при том взятая мною предосторожность устроения безопасности войска вреда никакого наносить не могла. В четыре часа пополудни увидел я приближающего ко мне поспешно с [226] генералом-майором Милорадовичем гранодерский батальон подполковника Дендригина, который собравшись, не доходя до города, присоединился ко мне. Я, отрядил его к правой стороне к мосту, дабы пресечь дуть стремившегося неприятеля переправиться на другую сторону реки, который с особенною расторопностью и мужеством встречал его и поражал в штыки сильною рукою, подполковника же Ломоносова отрядил с тремя ротами к отрезанию неприятеля, чтобы не выпустить из города ворвавшейся многочисленной толпы неприятеля, что он с большою расторопностью и храбростью учинил и, нанеся жесточайший удар штыками на неприятеля, гнал его в город, где я сам с двумя колоннами встретил его и также нанес удар сильный и поражая его со всех сторон, так что ничто не могло спастись от штыков храбрых россов. И в сем случае неприятель потерял урону до 1000 человек. Заняв площадь в городе и оставив прикрытие у мосту роту гранодер батальона Дендригина, под командою того же батальона капитана Чичагова, где старалась прорваться неприятельская кавалерия по сю сторону, которой капитан Чичагов нанеся сильный удар произведением на оную [залпа] батальной огонь и ударив в штыки, так что положил на месте до 100 человек. Засим увидел я много-численную еще толпу пехоты и кавалерии, идущей с гор из разных мест. Тотчас я из города вышел для встречи и нападения на оную и в самое то время я увидел приближающие роты гранодерского полка генерала Розенберга, из которого присоединясь ко мне две роты, под командою майора князя Гагарина, которому я приказал пройтись ущельем гор во фланг неприятельской кавалерии и ударить в штыки, что им с большою расторопностью и учинено. Неприятель, пришел в замешательство, кинулся в город с большою наглостью. Но будучи жесточайшим ударом встречен в штыки со всех сторон и потеряв на месте убитыми до 500 человек, да в плен взятыми одного офицера и 160-ти рядовых, где подоспел Розенбергского полка подполковник Пушников с двумя ротами, который с большою расторопностью кинулся к подкреплению батальона Дендригина, наносил с ним общий удар на неприятеля, после чего неприятель бежал с горы, рассыпаясь маленькими частями и будучи пехотою преследован и поражаем мужественно, после продолжавшегося сражения от 8-ми часов утра до 8-ми часов утра. Заняв я, город и устроив пекеты с войском расположился сам в городе, неприятель же городами разными узкими дорогами опрометчиво, будучи весь рассеян; и разбит, [в плен брали мало] в плен было взято много, но, по малому имению у меня войск, некому было их весть. [227]

При увенчании столь знаменитейшей победе войск российских принесено было благодарение благ Всевышнему.

За особенную честь и долг поставляю засвидетельствовать в нем сражении мужественно поражавших и беспрерывно отличающихся, командующих колоннами: 1-ю — полковника Хвицкого, который контузией ранен в бок, 2-ю колонною — гранодерского батальонного командира подполковника и кавалера Ломоносова, находившихся с самого начала сражения со мною и везде споспешествующих к поражению неприятеля, подавая пример всем своим подчиненным, распоряжая все поручаемое с большим рвением, расторопностью, мужеством и храбростью, также прибывшего с батальоном гранодер, командира подполковника и кавалера Дендригина, яко храброго и мужественного офицера, который был пример своим подчиненным, получил тяжелую рану в руку, и бывшего в отряде для выгнатья из гор и леса неприятеля, полку егерского моего имени майора Брауерта и майора Яковлева, яко препятствовавших ворваться неприятелю в город, он, засадя в домы стрелков своих и во все сражение быв у своих препоручений, употребляли все те благоразумия, какие в таких случаях по долгу служения от них довлели, отличая себя примерно и поражая неприятеля храбро и неустрашимо. Прибывших от полку гранодерского генерала Розенберга вперед с ротами и поступивших в мою команду — подполковника Пушникова, майора князя Гагарина, капитана Зенкевича, которые споспешествовали окончательной победе, ударив со стремлением на неприятеля. В продолжение сего сражения неприятель потерял убитыми до 3000-х человек, а об уроне с нашей стороны в моей бригаде последовавшем, также и сколько каких чинов ранено список здесь прилагаю. Поднеся таковой же особо и обо всех тех, которые в продолжение юной храбростью своею себя отличили; и особенным долгом почитаю изъяснить, что господа штаб и обер-офицеры, взяв солдатские ружья и сумы от раненых, были с оными примером на поражение неприятеля выстрелами и штыками, подавая собою пример нижним чинам и поощряя их последовать за собою, к доставлению вящшей славы российскому орудию.

Список убитых и раненых при случившемся при местечке Леко с неприятелем сражении 14-го числа сего месяца разных чинов. Апреля 16-го дня 1799-года.

Чины и имена, число оных.

Полков имени моего: ранено: я — 1, полковник Хвитской — 1, майор Яковлев — 1, поручики: Лутовинов — 1, Калинин — 1, подпоручик Десалверт, унтер-офицеров — 4, рядовых — 49; убито: унтер-офицер — 1, рядовых — 36. [228]

Гранодерских батальонов: ранено: Дендригина: подполковника Дендригин — 1, капитан Аристов — 1, поручиков — 2, фельдфебель — 1, унтер-офицеров — 3, гранодер — 38; убито: подпоручик — 1, унтер-офицер — 1, гранодер — 41; Ломоносова: ранено: майоры; Шабанов — 1, Кащенков — 1, капитан Сутковской — 1, штабс-капитан Золотухин — 1, поручик Сухотин — 1, подпоручики: Поздеев — 1, Юренев — 1, унтер-офицеров — 4, гранодер — 62; убито: штабс-капитан Байутвской — 1, подпоручик Драгаевич — 1, фельдфебель — 1, гранодер — 47.

Гранодерского генерала Розенберга: ранено: капитан Зинкевич — 1, штабс-капитан Потапов — 1, прапорщик Корбутовской — 1 унтер-офицер — 1, гранодер — 46; убито: гранодер — 15.

Всего всех чинов: ранено 224, убито 145 человек.

16-го апреля, № 3. Рапорт от инфантерии генералу Розенбергу.

В случившемся при местечке Леко 14-го числа сего месяца неприятелем сражении, с нашей стороны убито: полков: имени, нашего высокопревосходительства гранодер 15, ранено: капитан — 1, штабс-капитан — 1, прапорщик — 1, унтер-офицер — 1, гранодер — 46; имени моего: убито: унтер-офицер — 1, рядовых 36, раненых: я, полковник — 1, майор — 1, поручиков — 2, подпоручиков — 1, унтер-офицеров — 4, рядовых — 46; гранодерских батальонов: Дендригина: убито: подпоручик — 1, унтер-офицер — l, гранодер — 41, раненых: подполковник — 1, капитан — 1, поручиков — 2, фельдфебель — 1, унтер-офицеров — 3, гранодер — 38; Ломоносова: убито: штабс-капитан — 1, подпоручик — 1, фельдфебель — 1, гранодер — 47, раненых: майоров — 2, капитан — 1, штабс-капитан — 1, поручик — 1, унтер-офицеров — 4, гранодер — 62, а всего всех чинов: убито 145, ранено 224 человека., О чем вашему высокопревосходительству почтеннейше сим донесть честь имею, об отличившихся же при сем сражении разных чинов вслед за оным на рассмотрение реляцию представить не умедлю.,

22-го апреля, № 4. Рапорт генералу Розенбергу.

По прибытии в город Павию в 5-ть часов утра. Везде посты я занял и кругом патрули везде посланы были, но ничего нового нет. Мост на реке Тесине изорван, который починяют и к. свету будет готов, а на реке Гревало уже сделан, о чем вашему высокопревосходительству почтеннейше имею честь донести.

22-го апреля, № 5. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Сейчас занял я город Павию и послал по ту сторону реки Тесина разъезд, дабы, верно, узнать неприятеля. Здесь слух носится, что неприятель пошел на Грунелло и оттуда разделился на две части, — одна пошла от Миртара до Навар, а другая назад [229] к Санову. Более слухов нет никаких. А что получу от посланной партии, — в ту минуту донесу.

Тогож (22-го апреля), № 6. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

От Павии за десять верст кругом патрули были посланы и нигде нет неприятеля, а слух носится, что неприятель у Александрии укрепился, но я ожидаю оттуда известия, а партию еще давно послал и приказал, чтобы непременно достали языка. Мост на реке Гревало при мне уже сделали и мною поставлены три роты с прикрытием казаков, а на реке Тесине делают и к свету будет готов. В городе восклицают громогласно славное имя [твое] ваше, сиятельнейший граф, и кроме спокойствия и тишины ничего нет.

25-го апреля, № 7. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

По известию от полковника Денисова, мне дошедшему, усмотрел я успех его очень хорош, и для того послал я к нему, чтоб он между тем, не выпуская никого из города, оной окружил, к которому и я вскорости с вверенным мне полком примкну. Только побуждаю цесарцев, чтоб они как можно мост исправили, который непременно чрез 5-ть часов будет готов, а к тому времени [зараз] тотчас послал я к генералу Швейковскому, чтоб гранодерские Ломоносова и Дендригина батальоны скорее ко мне с артиллерией примкнули, пойманные ж полковником Грековым на дороге 30-ть человек пиемантезов, находятся в плену здесь и в том ожидаю [высокославного] вашего сиятельства повеления.

23-го апреля, № 8. Ордера артиллерии господину подпоручику Смагину.

С получения сего рекомендую вашему благородию состоящую при гранодерских батальонах Дендригина и Ломоносова артиллерию освидетельствовать как снаряды, принадлежности, упряжь лошадей и прочее, в какой они исправности и могут ли быть без всякой нужды в действии против неприятеля и что по освидетельствовании окажется какая либо в чем неисправность — донесть мне немедленно рапортом.

Тогож (23-го апреля), № 9. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

В Огере с войсками лагерем расположился по дороге, идущей к Тортони [хв]форпосты от По по речке Короны и влево до гор расставлены. Неприятель остался в Тортони и весьма трусит нас — имевшие со мною перепалку, потерял около 100 человек, как конницы, так и пехоты. Казакам досталось 10 лошадей, также ружей и прочих вещей, да в плен взято 70. Жалко мне, что в торах батальоны ко мне не примкнули, верно, бы взял город. Неприятель совсем из пушек не стрелял, — говорят обыватели, что ни ядер, ни картечь не имеет по калибру пушки. Стрелки мои из шанцев их выбили, и тогда даже они не стреляли, — выпалили [230] раз, но слуху не было от ядра или картечи. Здесь обыватели нетерпеливо ожидают вашего сиятельства. Охотников пропасть со мною — и отбиться от них не могу. В город я не вхожу, для того что неприятельский гарнизон весьма силен и жду армию в помощь.

24-го апреля, № 10. Господину полковнику и кавалеру Денисову.

Меня было испугали австрийцы, но видя ваш рапорт, в сию минуту мною полученный, что вы взяли хорошие меры. Как я сам знаю, местоположение и за деревней Моренгой есть болото и густой лес, то так и нельзя было вам свое дело сделать, а теперь вы взяли хорошие меры, — у вас открытое поле и легко можете часть малую и атаковать или отрезать, как вы найдете за способность, ибо вы местоположение лучше знаете, около же вас множество войск как в Санжулиане, так и впереди, если же и там никаких цесарских войск нет, как вы пишете, что они отпустили ² назад, то дабы не подвергнули себя опасности и что неприятель не видя более наших войск не приумножил бы свои пикеты и тем не сделал бы какого нападения, тотчас обстоятельно донести его сиятельству фельдмаршалу, и конечно граф не оставит дать распорядительные свои меры.

25-го апреля, № 11. Господину полковнику и кавалеру Денисову.

Вначале действия вашего с полком против неприятеля вы делали прямо донесения к его сиятельству фельдмаршалу; объявили мне, что вы на сие имеете соизволение его сиятельства, — то извольте ваше высокоблагородие по окончании вашего действия прямо донести графу, будучи при том от меня вчерась еще разрешенные, для чего возвращаю вам рапорт ваш; при том с удовольствием ощущаю вас поздравить с победою.

25-го апреля, № 12. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Вчерашнего числа полковник Греков своим полком прибыль к городу Тортоне, где открыл неприятеля, в городе и шанцах коего, по доказательству обывателей, находится около 4000-х, разбил передовые пикеты, — быстро на него наступая, понудил скрыться в город, положив на месте около 50-ти человек. Я прибыл, нашел город со всех сторон укрепленным, к которому так близко подойти не можно. Расставя пикеты, заняв нужные места, остановился недалеко города ночевать. На рассвете, поутру с патрулями открыли перестрелку, и от времени скопилось было его немалое число, я ту минуту дал ему сильный отпор и, как было еще невидно, скрылся опять в город, побив его на месте около 100 человек, с нашей же стороны весьма урон мал — всего раненых и убитых не более 4-х человек; теперь же я атаковал его со [231] многих сторон в его укреплениях и продолжается стороны неприятельской часто ружейный огонь, но однако нам невреден; ныне ожидаю лучшего успеха.

27-го апреля, № 13. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

По повелению вашего сиятельства, я следовал к местечку Посолио, но по прибытии с корпусом в местечко Санжульано известился я от обывателей здешних, что неприятель в местечках Посоле в 4000-х или 9000-х, в Нове в четырех тысячах, в Маренго 4000-х человеках, при том единогласно жители уверяют, что войска в хорошем количестве, из Турина тянулись к Генуе, равно и генерал Карачай все сие сообщил мне, почему я долгом почел с корпусом расположиться при местечке Сан-Жульяне, занял дорогу, идущую из Александрии к Тортоне и Посоле и тем перерезал всю коммуникацию неприятеля, также нужным почитаю, чтобы батальон Дендригина придвинулся к местечку Сале и занял бы дорогу Александрийскую, прибавя к нему несколько казаков полка Молчанова, о чем [сим тебе, сиятельнейший граф], имею честь донести [щастие имею].

28-го апреля, № 14. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Вчерашнего числа донес я тебе [сиятельнейший граф] вашему сиятельству о расположении и о успехах неприятеля, равно и все дошедшие до меня сведения о их положении, я уже с корпусом удерживаю занятое мною место и желал бы я знать движении корпусов задних, — придвинутся ли они ко мне; если сему будет соизволение вашего сиятельства, то я ту же минуту двинусь с корпусом. и займу предмета, мне прежде назначенный, а корпус, приближающийся ко мне, займет места, теперь мною занимаемая, к пресечению всякого французов сношения с их корпусами. Долгом чту свидетельствовать тебе, сиятельнейший граф, ревность и расторопность майора Пездеева, который с полком ему вверенным окружил город Туртону, делая на оный всякое внимание и почасту достает языков.

Того ж (28-го апреля) № 15. [Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

С сердечным соболезнованием гнев твой, сиятельнейший граф, приемлю и чувствую силу моего немог (?) заимства; к которым влечен истинно генералом Карачаем — первое не будучи я известен о местах положения всюду, где неприятельские силы делая поминутно мне внушение, генерал Карачай о теперешнем моем положении, и по важности места под названием от него центром дорог, сходящихся от Александрии от Посоле и Бобии к Тортоне; все сие вместе прибавя в пользу сильные советы генерала Карачая, оставили меня здесь, но я будучи терзался в думе моей, [232] что этот генерал связал мне руки и отвел меня от предмета, данного мне в наставление от вашего сиятельства].

Теперь же узнал места и открыл на идущей дороге к местечку Посоле, прибавив к тому повеление вашего сиятельства, большое удовольствие ощущаю в глубине сердца моего, которое побуждает меня оправдать пред знаменитою твоею особою, итак с Божией помощью под высокославным твоим предводительством я марш на неприятеля, пополуночи мне с корпусом вверенным выступлю и атакую неприятеля при местечке Посоле на рассвете, побью его и погоню до местечка Павии; тем самым надеюсь возвратить себе милости особы твоей, изливающие на меня ежечасно, которые драгоценны для солдата, под непобедимым твоим предводительством служащего.

28-го апреля, № 16. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Пойманные казаками полку Поздеева два итальянца, вооруженные, на конях, по показанию обывателей, они — шпионы, равно явившиеся сами на пикет в полк Грекова четыре поляка, бывшие в войске французском, вашему сиятельству при сем честь имею представить.

Того ж (28-го апреля), № 17. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Сию минуту доставил мне генерал Карачай последние известия о неприятеле, каковое в оригинале у сего имею честь представить вашему сиятельству, и как по показанию дезертиров, так равно и офицера австрийского, который был в партии близ местечка Нови, показывают, что неприятель все свое внимание обратил на Александрию и частью к местечку Сале, почему я непременно нужным нахожу удержать теперешнюю нашу позицию; если ж бы я тронулся со здешнего места к Посоле, то неприятель верно не упустит меня отрезать, встретя войсками своими, идущими из Генуа, и ударит меня в тыл из Александрии; при том нужным нахожу донесть вашему сиятельству, что воспользуется также неприятель сообщением с крепостью Тортоны, если б же какая либо часть войска придвинулась ко мне и заняла бы теперешнее мое расположение, я бы совершенно не подвергнулся никакой опасности и мог действовать вперед.

29-го апреля, № 18. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

По всем дошедшим до меня сведениям, что неприятель от Маренго перешел по мосту в крепость Александрию, я оставя здесь полковника Денисова с его полком и приказал ему учредить цепь от Маренго и связать оную с полком майора Поздеева, я же сию минуту, с вверенным корпусом, следую к Посоле. При сем имею счастье представить вашему сиятельству [233] 26-ть человек, кои явились сами собою от французов в полк Грекова.

Тогож (29-го апреля), № 19. Господину полковнику и кавалеру Денисову.

К крайнему моему удивленно известился я от директоров французских, что войска, стоявшие при Маренго в лагере, вчерашнего дня пополудни, в 4 часа, ретировались в город Александрию и на этой стороне только осталось несколько пикетов, которые стояли ближе к лагерю нашему, нежели к Маренго. Все сие вместе приводит меня в большое оскорбление, тем более, что видел я сам местоположение, которое весьма способствовало оные отрезать, вы же, имея к сему достаточные силы, соединенные из двух полков казачьих, почему я и заключаю, что ваше высокоблагородие вчерашнего дня не делали на неприятеля влияние, которое бы долженствовало быть главнейшею целью вашей цепи и пикетам, стерегущим его. За всем тем, зная опытную вашу служебность и опираясь на расторопность вашу, всегда ожидал я от бдительного внимания ваших пикетов доставления спокойствия пехоте, в корпусе моем состоящей, но видя расположение визитов ваших от теперешнего моего лагеря в расстоянии не более как полторы версты, ч а от неприятеля в шести или семи верстах, таковая отдаленная стража не только не может сделать примечание на движения неприятеля, но едва успеет дать знать о сближении оного к целому корпусу, почему я заключаю, что офицеры казачьи не весьма вникают в целость корпуса, который попечением передовой стражи иметь должен некоторое облегчение, почему и рекомендую вашему высокоблагородию внушить в казачьих офицеров расторопность и бдительность, долженствующую иметь доброму офицеру; до приведения же пикетов и видетов в лучшее состояние извольте вы поверять оные.

1-е.

С полком ваших вы имеете занять деревню Моренго и протянуть цепь, прежде сего назначенную; при том извольте войска диверсии с полком Поздеева, который окружает Тортоны; по отбытию моему с корпусом к местечку Посоле извольте о сем прямо относиться к его сиятельству фельдмаршалу, меня же обо всем случившемся почасту извещать; полки же казачьи Грекова и Молчанова пойдут со мною.

2-е.

Казакам стрелять елико возможно меньше, ибо сие вчерашний день и сегодня весьма было бесполезно и, между прочим, не терять понапрасну пороху. Сие я приказываю потому, что вы мне в два дня не доставили языка и об убитом неприятеле я не слыхал. [234]

3-е.

Ежечасные ваши донесения к графу обращают мое вам сделать приказание, тем паче, что удостоил я доверенностью от его сиятельства командовать корпусом бес посредственно под его начальством, в котором и вы находитесь, то всякого рода донесения делать главнокомандующему я предоставляю одному себе, а вам рекомендую о всяких встречающихся случаях доносить мне.

4-е.

В военной службе первейший предмет — воинской порядок, субординации, дисциплина, единодушие и дружба.

29-го апреля, № 20. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Сейчас я прибыл с корпусом, занял город Посоле и генуэзский город Нови, под которым расположился лагерем. Неприятеля я не нашел. По показанию жителей, оный ретировался к Генуе. В Нови я не нашел знатное количество снарядов артиллерийских, равно оставленных пушечных лафетов, о числе коих за сим представляю список вашему сиятельству. Обыватели в городе Нови казались более скучными, я объявил им человеколюбии ваше и милосердие, которым ваше сиятельство преисполнены, то оживотворило их и они с большим восклицанием поднесли мне городские ключи, а корпусу доставили всевозможные выгоды. Полк Грекова пикеты и цепь свою учредил по предписанию вашего сиятельства, прежде назначенному.

2-е.

Городовая почта в Нови мною остановлена и какого рода будут письма — завтрашнего дня мною будут вашему сиятельству представлены.

3-е.

Почтмейстер в Нови подал мне письмо из города Онелый от коменданта, которое с сим в оригинале имею счастье представить вашему сиятельству.

30-го апреля, № 21. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

По последнему вашего сиятельства повелению я нужным нахожу остаться при Новии. Расположение мое в расстоянии от Тортоны 4 мили, от Александрии 4 мили, от Сант-Жульян 4 мили. В мое прежнее расположение при Сант-Жульяне вступили войска австрийские довольно в хорошем количестве, притом же я гораздо здесь беспечней себя нахожу и, наконец, смею уверить тебя, сиятельнейший граф, что расположение моего лагеря крепко к обороне. Если бы имели французы дерзость ко мне подойти гораздо в превосходном числе против моего корпуса, то я их дерзость крепко накажу. [235]

Почту, мною оставленную, у сего представляю на рассмотрение вашего сиятельства. Припасы, захваченные от французов, как то: снаряды, бомбы, ядра, бранскугели, шанцевый инструмент под артиллерию, кузницы походные и прочее весьма знатное количество, которое с поспешностью отсюда выпровождаю ваши объятия.

Перевод с письма графа Баллегарда из города Оняли: После чести, сделанной мне назначением меня провинциальным комендантом сего города и княжества, как прежнего майора войск любезного нам короля Сардинии, почитаю я себя долгом уведомить ваше превосходительство, что войска, вооружась вчера, двинулись на город, в намерении разрушить цепи, обременяющая нас столько месяцев, но знаки военной дисциплины и опрометчивость, с которою наред ³, вопреки моим советам, пустился на предприятие, были причиною, что вчера не удалось им и только нынешнею ночью получил свой успех ко всеобщей радости; теперь для наблюдения доброго порядка в противлении прав совокупно с славным судьёй просим о доставлении нам войска.

Главного судьи города Онелии Ога:

С величайшим удовольствием и радостью город и провинция Онелли известились о благополучном успехе оружия вашего и освобождении Пиемомонта.

Жители долины гор, с нетерпением желая испровергнуть ненавистные знаки вольности французской, не могли дождаться войска вашего, — толпою двинулись народ; войска французские, стреляя по народу, ушли с своим начальником, выключай нескольких солдат и двух офицеров. Размеренный сим народ бросился и разграбил домы некоторых известных якубинцов. В начальстве главного судью и коменданта сего города и провинции, назначенного еще прежде его величеством королем сардинским я обнародовал извещение для восстановления порядка; но и нужно вашему превосходительству донесть, чтобы вскорости снабдили бы вы нас войском вашим, дабы соблюсти устройство и сохранить частные имущества и спокойствие. Весь город, особенно прежние чиновники, лишившиеся своих мест и теперь обратно их получившие, восчувствуют сивящую ⁴ признательность.

30-го апреля, № 22. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Отыскал я в городе Новии скрывающихся военного комиссара и секретаря дивизии Генерала Виктора, которые присланы были для снабжения крепостей Серовали и Гавии провиантом для 600 человек в каждую. Они считают войск в Серовали до 200 [236] человек и 12-ть пушек, а в Гавии до 1000 человек, которые расстоянием от него в 5-ти итальянских милях. В Александрии все хорошо знают о положении войск французских и нужным почитаю при сем представить вашему сиятельству равно и явившихся на пикет восемь человек поляков, а при корпусе мне вверенном все исправно, — неприятеля близко не слыхать. Транспорт отправляется на обывательских подводах. Сию минуту поймали на пикете Туртонском почту; я за нужное почитаю также вашему сиятельству представить.

1-го мая, № 23. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Генерал-майору Карачаю я объявил ваше соизволение. Сегодня явились ко мне из города Астиц бывшие королевско-сардинской службы майор кавалер Пиа, который избран от провинции Астии и Акви для объявления российскому оружию, что поименованные провинции приемлют и желают свои силы соединить обще с российскими и произвести в действие против вероломных республиканцев Франции, при том просить усильнейшим образом прокламации к обитателям Пиамонта. Во удовлетворение такового благоприятного для нас подвига их, с предложил оную написать майору князю Гагарину, которую у сего на рассмотрение вашего сиятельства представляю, равно майора и кавалера Пиа с сим препоручаю милостивому вашему соизволению.

1- го мая, № 24. Артиллерии господину полковнику и кавалеру Иванову.

Прилагая при сем во оригинале поданное мне команды вашей от поручика Ефимовича и подпоручика Смагина два рапорта, коими они просят о присылке денег для починки и других необходимых надобностей к препорученным им орудиям касающи её, а как вашему высокоблагородию известно, что во время откомандирования их к препорученной мне части войск на расходы никакой суммы им не отпущено было, то и благоволите как для сих 4-х орудий, равно и для состоящих при двух гранодерских Дендригина и Ломоносова батальонах в избежание чрез неисправность какой либо в нужных против неприятеля к действию маршах остановки, а за сие кольми паче от вышнего начальства нарекание. Что по рассмотрению вашему следовать будет на таковую издержку денег — не оставьте ваше высокоблагородие упредя время прислать, а равно о последующем меня уведомить. Лагерь при городе Нови.

2- го мая, № 25. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

По данной мне от вашего сиятельства диспозиции я со вверенною мне частью на прежнее место к местечку Нови сего числа прибыл и расположился лагерем; теперь же занимаюсь, в силу диспозиции, учреждением форпостов; а о неприятеле со стороны [237] Серавали и Генуа ничего иного не слышно, как только одно его то положение, в каковом и прежде он был, о чем вашему сиятельству почтеннейше доношу.

3- го мая, № 26. Господину полковнику и кавалеру Лаврову.

Имея раненых при сражении с неприятелем, вчерашний день случившемся, около двадцати человек со всего вверенного мне авангарда, таких, коих с собою я взять не могу, в рассуждении тяжелых их ран, и для того рассудил я вашему высокоблагородию дать знать — где таковых повелено будет оставить, — в Огере или в Туртоне, не оставьте меня скорым уведомлением.

4- го мая, № 27. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Гранодерский французский капитан Жанге и при нем один рядовой, оставшиеся в Нови за ранами, полученными от обывателей Пемонтских, — которых сим имею честь представить вашему сиятельству.

Тогож (4-го мая), № 28. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Получа повеление в 4 часа пополудни — прибыть с вверенною мне частью войск в Сан-Жулиано, куда я сейчас прибыл и расположился лагерем между Александрии и Тортоны, о чем вашему сиятельству честь имею донесть.

5-го мая, № 29. Рапорт Розенберху.

Сегодня с частью войск, команде моей вверенных, я прибыл к местечку Санжулиану, где расположился лагерем. Долгом чту вашему превосходительству донесть, что по переправе моей чрез реку неоднократно я встречался с неприятелем, которого всюду поражал, а паче при крепости Тортоне, и, наконец, 5-го сего течения в генеральной баталии при деревне Маренго с соединенными силами с частью войск его римско-королевского величества, бывших под командою генерал-майора Лузиндяна против французского корпуса, состоящего из 12000 пехоты и кавалерии, под командою командующего армией генерала Маро, генералов Виктора и Ширепае. Неприятель потерял на месте сражения убитыми 1000 человек, потопивших в реке Бормидо превосходят тысячу, взятых в плен 300 человек. С нашей стороны сколько убито и ранено — у сего имею честь представить вашему высокопревосходительству ведомость.

7-го мая, № 30. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

По данной от вашего сиятельства мне диспозиции, следовал я с полком егерским моего имени, гранодерскими батальонами Ломоносова и Дендригина и казачьими полками — Грекова, Поздеева и Молчанова от Павии к реке. Но переправясь чрез оную 25-го числа апреля следовал к местечку Вогоре; заняв оное, поспешал к городу Тортоне. Не доходя оного, в семи верстах, передовые [238] легкие войска, составленные из сотни казаков, под командою Грекова казачьего полка войскового старшины Денисова встретили французский пикет из пятидесяти человек кавалерии, который, увидя наши передовые войска, опрометью побежал по дороге к Тортоне. Поименованный войсковой старшина Денисов, с сотнею казаков преследуя оный и приближении к лагерю французскому, близ Тортоны расположенным, в трех тысячах, известил меня. Я приказал полкам казачьим Грекова и Молчанова на рысях поспешать к подкреплению передней партии, пехоте же и артиллерии удвоить шаг. Полковник Греков, приближась к лагерю неприятельскому, будучи встречен сильнейшим огнем от стрелков французских, велел спешить две сотни казаков и отстреливания ружейным огнем. Я, известясь о сем, тот же час приказал полку Поздеева казакам взять на стремена три роты егерей и на рысях с ними следовать к подкреплению спешенных казаков и сам, оставив пехоту, следовал к открытию неприятеля. Прибыв к месту начальной перепалки, велел егерям рассыпаться, скрываясь лесом и каналами большими, производить по неприятелю ружейный огонь. Неприятель, подкрепляя стрелков своих умножением оных, не взирая на превосходные его силы, егеря понудили неприятеля уступить место сражения. Французы, потеряв на месте убитыми 60 человек, с нашей же стороны егерь ранен один. По наступлении уже ночи и по присоединении всей пехоты какие (?) я расположился на месте сражения с корпусом лагерем вон из ружейного выстрела, учредя из казаков цепь от гор, идущих по границе генуэзской, с другой же стороны от реки Дескривио и засадя на правом фланге в лесе батальон егерей, под командою майора Брауерта. Проведя ночь на месте в тишине, на заре неприятель желал меня атаковать с правого фланга, проходя лесами и не ожидая, чтобы оный был закрыт, но встретясь с егерями, открылся с обеих сторон ружейный огонь; неприятель же поспешней же подкрепил стрелков своих пехотою, почему я приказал егерям принять направо, а вместо оных отрядил с батальоном гранодер подполковника Ломоносова, и как скоро батальон гранодер занял позицию егерей, то в ту ж минуту егеря в левый фланг неприятеля, а гранодеры в лоб, не открывая уже огня, ударили в штыки с большим успехом, так что неприятель побежал опрометью уже в крепость Тортону, будучи преследуем егерями и гранодерами, потеряв на месте убитыми восемьдесят человек, раненых же унесли с собою в крепость Тортону. На дороге же к Тортоны я приказал артиллерийскому подпоручику Смагину открыть поставленную батарею по неприятельскому лагерю; в самое короткое время понудил весь оный ретироваться в [239] крепость Тортону. С нашей стороны убито батальона Ломоносова гранодер один, ранено его же батальона унтер-офицер, один гранодер, два егеря, один казак полка Грекова.

После сего, согласно повелению вашего сиятельства, я следовал с корпусом в местечко Вогеры, встретя на дороге идущие в команду мою батальоны полка Розенберга один и полка Баранов- ского один же, под командою полковника Хитрово. Соединясь с ними, остановился при местечке Вогере, где и принял в ночь повеления вашего сиятельства с частью войск, начальству моему вверенных, следовать к генуэзской городу Нови. По повелению я и поспешал туда. Неприятель узнал приближение войск российских, бросил на дороге между Нови и Посоло знатное количество снарядов артиллерийских, желающий доставить оные в крепость Александрию и Тортону, но я в сем сим завладел, прибыль в город Нови; приняв ключи, поднесенные мне от жителей, а мною доставленные вашему сиятельству, занял оный и нашел в нем еще брошенные воинские разные припасы и предоставя все сие выпроводить генералу Карачаю в наши объятия.

На другой день я послал полковника Грекова с полком его казачьим по генуэзской дороге для открытия неприятеля; он, следуя до самых гор, лежащих по дороге генуэзской, открыл неприятельский пикет, делая с оным шермицир ⁵ ежедневно, во все продолжение время моего в Нови расположения, но к большому вниманию ничего не случилось. 4-го числа я, получив повеление вашего сиятельства возвратиться в Сент-Жудейно и занять позицию между Тортоны и Александрии, прибыль туда в 7 часов пополудни, учредил все согласно данному от вашего сиятельства повелению.

5-го дня, поутру, известился я от полковника Денисова, что неприятель в большом количестве из Александрии переправился чрез реку Боримдо на сио сторону; его пикеты, против которых слабым чувствует себя держаться, я предложил полковнику Денисову приближаться к корпусу, дабы тем отделить неприятеля от крепости и отвести о ⁶ лесных и болотных мест, в чем полковник Денисов весьма способствовал. Пикетом захваченный пленный объявил мне, что генерал Моро с 12000 пехоты и кавалерии французской идут меня атаковать. Я сделал воинские диверсии с австрийским генерал-майором Сузиньаном, чтобы предупредить неприятеля самим атакою, что разделя войска, мне вверенные, на две половины первую колонну под команду подполковника Кушникова, где и мое присутствие было; войска, составляющие сию колонну, — [240] полк егерский имени моего, батальоны гранодерские подполковника Ломоносова, гранодерский генерал Розенберга, под командою подполковника Кушникова, гранодерский Дендригина, под командою капитана Чичагова. Сия колонна составляла правый фланг линии, имея у себя на фланге полки казачьи Денисова, Грекова и Сычева и часть императорской римской кавалерии. Вторая колонна, под командою полковника Хитрова, составленная из батальонов полка Барановского, под командою полкового командира полковника. Хитрова, и батальона гранодерского майора Калемина. Сия колонна составлена левый фланг линии, имея у себя казачий полк Молчанова и часть римско-императорской кавалерии.

Средняя же колонна, составленная из пяти батальонов римско- императорских гранодер, под командою генерал-майора Лузиньяна, подкреплена будучи резерелами ⁷, в интервалах же батальонов части войск, мне вверенных, помещена была артиллерия, к ним принадлежащая. По учреждении всего в означенный порядок, все три колонны восприяли свой марш в атаку французских войск. Следуя таким образом до двух вёрст, открыл наши батареи и под прикрытием оных приказал я выстроить линию, что с большою расторопностью и добрым порядком выполнено. Средняя колонна, атаковав неприятеля сильным ружейным огнём, будучи подкрепляема резервами. Французов выстроив также линию наступательно на нашу атаку, будучи встречены действием нашей артиллерии, с правого и левого фланга ружейным огнём, не выдержав оного, всею линиею пустились в ретираду в лес, с флангов австрийская кавалерия и наши казаки, ударив на бегущего неприятеля, нанесли ему удар — австрийцы саблями, казаки пиками. Неприятель, засадя в лесу стрелков своих; местоположение и сильный огонь ружейный из лесу от стрелков французских воспрепятствовать кавалерии далее действовать; я же, наступая линиею, равняясь флангами моими с гранодерами австрийскими, при сближении к лесу я послал егерский мой полк, велел оному рассыпаться цепью для выгнания засевших французских стрелков, подкрепляя оных гранодерами, что с большою расторопностью и учинено, так что чрез полчаса уже неприятель из лесу егерями был совершенно выгнан и частью побит на месте. Я, подвигаясь наступательно всею линиею, удерживая везде воинский порядок; егерей я после сего, разделил я — один батальон на правый, а другому велел следовать на левый фланги. Едва мой правый фланг стал вытягиваться из лесу, — неприятель, будучи устроен линиею, прикрыть с левого их фланга знатною частью кавалерии конных егерей, [241] встретил меня сильным огнём, равно и действиями орудий примечами (?). Едва воздвигнулась линия наша, я приказал вперёд выйти батареям и открыть действие оными, всею же линиею настутельно скорым и большим шагом подвигаться на неприятеля, но оный, увидя несущий на него удар российскими штыками, не дождавшись оного, опрокинулся и побежал к деревне Моренго, по дороге, идущей в Александрию. Я в эту минуту приказал нашей кавалерии с флангов ударить на неприятеля, что с большим мужеством исполнено, а паче с левого фланга полком войскового старшины Молчанова, а с правого — полком полковника Грекова, которые отхватил французские эскадроны кавалерии, обратили их все в жертву пикам храбрых их казаков; я же, продолжая наступать на французов позади лесу, увидел кавалерию, выстроившею двумя линиями и желающую атаковать в правый фланг меня. Я предупредил его отделением от меня одного батальона егерей и батальон гранодер подполковника Ломоносова, открыл к тому батарею, нарочно к сему выдвинутую, под командою поручика Яфимовича. Неприятель, увидя препятствие, встретившее его предприятия, принуждённым был обратиться в бегство к реке Бормидо. В это же время неприятель четырью батальонами делал еще покушение атаковать левый фланг, имея у себя в резерве свою кавалерию, но, будучи встречен артиллерией и ружейным огнём батальонами полковника Хитрова и гранодерами майора Калемина, обратился в бегство. Казаки полка Молчанова и в сем случае не пропустили ударить на неприятельскую кавалерию, которая побежала в лес. После сего неприятель, выдвинув из лесу 8-мь батальонов пехоты, желал встретить нашу линию, но вся оная, следуя в лоб к неприятелю; производя с батарей и ружей сильный огонь. Французы, не выдержав ни получетверти часа, продолжали свою ретираду к реке Бормид, по дороге к Александрии, пехота же лесом к переправе, разделясь несколькими колоннами. Кавалерия наша уже не могла сделать действия, по причине неспособного места; австрийцы на горе остановили свою линию, я же выдвинул свои фланги и, составя фронт, наступал на неприятеля до самого болота. В это самое, время полк казачий Молчанова отрезал две роты французской инфантерии, взяв из оных в плен четырёх офицеров и семьдесят человек рядовых, которые от меня посланы к австрийскому генералу Люцинину, остальные же на месте преданы смерти.

Не взирая на болотистое и лесное место, остановя линию подле болота, послал вперёд весь полк егерский; приказал оному рассыпаться, подкрепя оный батальоном гранодерским подполковника Ломоносова, приказав оному преследовать неприятеля, который, невзирая на все препоны, гнал неприятеля до самой реки Бормю. [242] Не смотря на силы неприятеля, гранодеры и егери ружейным огнём и штыками все повергали на землю и, наконец, отрезали неприятельской пехоты от моста до 1000 человек, которые все были жертвою реки Бормидо. Наконец, я, подвинув еще два батальона — один полковника Кушникова, другой Дендригина и переправя оные без артиллерии чрез болото, следовал сам с ними к подкреплению подполковника Ломоносова; выстроив линию, шёл наступательно к переправе, увидел я уже неприятеля по ту сторону реки Вормии стоящего весьма в знатном количестве, к тому же способствовало в прикрытие крепости Александрия и пяти батарей, выставленных на берегу, на сей же стороне в шанцах оставлено до 1000 человек подле самой переправы. По настижении уже ночи, я остановил все действие, приказал егерям против шанцев занять посты, оставя им подкрепление подполковника Ломоносова с батальоном его гранодер и велел, не уступая ни четверти шага места, защищать оное; сам же с батальонами подполковников Кушникова и Дендригина возвратился на лагерь, сообщил о всём генералу Луциньяне, уведомя его также, что егери и гранодеры, не имея у себя патронов, будучи восемь часов в беспрерывном огне с неприятелем и гнавши везде его быстро. Генерал Луциньян послал батальон гранодер австрийских сменить наших гранодер и егери и занять посты, занимаемые подполковником Ломоносовым, что и учинено. Подполковнику Ломоносову приказал я возвратиться ко мне с егерями и гранодерами и присоединиться к моему месту расположения. Неприятельские силы были в 12000-х; начальствовал оными генерал Виктор Шарпанто. Неприятеля на месте сражения легло до 1000 человек, потопилось в реке Бормио превосходит 1000, взято в плен до 800 человек, — все от меня доставлены к генералу Луциньяно. После окончания победы я предоставил себе сделать долг христианский — отрядил команду для прибратия мёртвых тел, где войски российские производили действие, которых похоронено: офицеров 147, рядовых 480. О числе с нашей стороны убитых и раненых при сем представляю, сиятельнейший граф, особый список.

Лестным долгом чту пред непобедимым нашим предводителем засвидетельствовать — в сем сражении опечалившихся ⁸ действия против неприятеля мужеством и храбростью господ штаб и обер-офицеров, представляю у сего оным именной список с испрошением милостивого твоего, сиятельнейший граф, о них внимания. Наконец, не могу умолчать, в общем обо всех под командою моею бывших в сем сражении господ штаб и [243] обер-офицерах, так и нижних чинах, будучи все преисполнены мужества и храбрости, начиная от первого штаб-офицера и до последнего «солдата, — всякий готов был жертвовать жизнью своею к восстановлению всеобщего спокойствия.

Полковник Денисов, командуя в сем сражении двумя казачьими полками, доставил ко мне рапорт о действии оных, который в оригинале у сего имею честь представить вашему сиятельству.

Список об убитых и раненых во время сражения с неприятелем при местечке Моренго воинских чинов. Звание чинов, число оных.

Гранодерского Розенберха полка: убит гранодер 1.

Мушкетёрского Барановского: убито рядовых — 2; ранено: — унтер-офицеров — 2, рядовых — 10.

Полку имени моего: убито: рядовых — 15; ранено: капитан Рубакин — 1, рядовых 12.

Сводных батальонов: Ломоносова: убито: гранодер — 1; ранено: унтер-офицер — 1, гранодер — 15; Дендригина: убито: гранодер — 2; ранено: фельдфебель — 1, гранодер — 2; Калемина: убито: гранодер — 4; ранено: гранодер — 10. Итого всех чинов: убито — 26, ранено — 54.

Инфантерия.

Полковника Хитрова. — Начальствуя 2-ю колонною, составляющею левый фланг линии, везде удерживал своим (?) воинский строй и порядок, с большою расторопностью, хорошим успехом и храбро открывал неприятеля, подавал лично пример подкомандующих его.

Подполковник Кушников. — Начальствующий 1-ю колонною, составляющею правый фланг, везде удерживал воинский порядок, распоряжая с большой расторопностью, мужеством и храбростью своею, встречающего неприятеля повергал и везде сам ободрил подкомандующих его.

Батальонные командиры:

Полковник и кавалер Ломоносов. — Батальон его поражал неприятеля при местечке Тортоны в штыки, равно и в сем сражении везде подавал собою пример мужества и храбрости его подкомандующим, а паче в преследовании и отрезании неприятельской пехоты и вогнали оного с егерями в реку Бормио и до самой ночи удерживал передовые посты против неприятеля.

Майор Коленин. — С батальоном его споспешествовал неоднократно поражению неприятеля, подавая сам примеры храбрости, вселяя оное в его подчиненных.

Капитан Чичагов. — Командующий батальоном Дендригина, поражал храбро с оным встречающего неприятеля и [244] споспешествующий победе, как при местечке Тортоне, равно и в сем сражении удерживал везде порядок и подавал пример храбрости его подкомандующим.

Егерского полка имени моего: майоры: Брауерт, Яковлев. — Первый командовал батальоном имени моего, второй батальоном полковника Хвитского; способствовали победе во-первых при местечке Тортоны, ударя в штыки обще с батальоном подполковника Ломоносова; наконец, и в сем сражении будучи вместе стрелками впереди очищали, либо выгоняя стрелков французских из оного и, наконец, прогнали неприятеля обще с гранодерами Ломоносова к реке и оспоспешествовали потоплению французов; словом, они везде были, примером мужества и храбрости их подкомандующим.

Полка генерала Розенберха: подполковник Бешенцов, майорного ж полка Буланин, полка генерала Барановского: майоры Пышницкий, Коницкий. — Быв во все время сражений, ободряли подчиненных их, подавая пример храбрости и неустрашимости, споспешествовали поражению врагов наших.

Гранодерского батальона Ломоносова: майор Кащенков. — Который, быв при местечке Тортоне и в сем сражении, который неоднократно подавал пример мужества и храбрости, его рота, с которою повергал встречающего неприятеля штыками.

Полка егерского имени моего: капитаны: Спесивцев, Кожин, Рубакин, — ранены; штабс-капитаны: Бухольц, Гончаров, Талыгин, Львов; поручики: Бонжан, Горбунов, Фирстенберх, Гресевицкой, Антоньев; подпоручики: адъютант Шрамченко, Френдендам, Неуволодов. — Во все время сражения находились впереди с егерями для очищения неприятеля, засевшего в лесах и болотах; имея сами ружья, стреляли французов и при преследовании. к реке Бормио ободряли нижних чинов, подавая сами пример храбрости и расторопности, с которою повсюду обращались к поражению французов.

Полка и батальона генерала Розенберха: штабс-капитан Федоров 1-й, Федор 2-й, Аплечеев, поручик Толстой, прапорщик Степанов, прапорщик Дагановской. — Во все время сражения поступали с храбростью и расторопностью, свойственной добрым и ревностным офицерам.

При оном же полку прикомандированный с артиллерией артиллерийского Сиверса батальона поручик Ефимович. — Находился во все время сражения с двумя орудиями артиллерии, всюду поспешнейше с оною наступать на неприятеля и, наконец, поставил свою батарею против колонны неприятельской кавалерии; в короткое время, понудил ее ретироваться; словом, он поступал, как свойственно храброму и знающему офицеру. [245]

Полка Мушкетерского Барановского: батальона полковника Хитрова: капитан Попов, штабс-капитан Нейман, поручики: Мисюрев, Волобуев, адъютант Гейкин, прапорщик князь Любецкой. — Во все время сражения ободряли подчиненных, поступая сами, как храбрые офицеры, а паче поручики Мисюрев и Волобуев, будучи впереди стрелками для очищения лесу и, подкрепляя егерей, способствовали к выгнанию из оного неприятеля.

Гранодерских батальонов:

Подполковника Ломоносова: штабс-капитаны: Мезенцов, Залотухин; поручики: Травин, Клоченков; подпоручики: Шегаров, князь Несвицкой. — Во время поражения неприятеля при Тортоне и в сем сражении поступали с мужеством и храбростью, а паче штабс-капитаны Мезенцов и Залотухин, которые, командовав ротами, всегда были примером их подчиненных отличной их храбрости.

Подполковника Дендригина: капитан Кочуркевич, штабс-капитан Яновской, поручики: Сыроватской, Маслеников, адъютант Исаевич. — Всегда ободряли подчиненных своих, вселяя в них храбрость в поражении неприятеля.

Розенберх полка: майор князь Гагарин. — С начала поступления в команду моего батальона, по неимению я при корпусе чинов генеральная штаба по способности и расторопности его к познанию хорошо языков французского и немецкого, я употреблял его за обер-квартирмистров, который во все время следования части моей войска везде способствовал мне занятия лагеря и многократно был посылаем с казачьими партиями для открытия неприятеля, равно к австрийским генералам; в самом же сражении везде по плану, от меня назначенному, открывал дороги и вел первую колонну; притом много раз послан был, в самом сражении, от меня к австрийскому генералу Луциняну, равно развозил ом меня приказания в полки казачьи и батальоны; он все сие исполнял под самым неприятельским огнем. Я долгом чту засвидетельствовать о нем, как о храбром и способном и расторопном офицере, заслуживающем особенного вашего сиятельства внимания.

Генерала Барановского полка: майор Карамышев. — Которому сначала, а паче поручено от меня вести вторую колонну, притом неоднократно приезжал ко мне с рапортами от полковника Хитрова, принимал от меня даваемые наставления полковнику Хитрову, объявляя им в самой точности, не взирая на весь огонь неприятельский, под которым он развозил мои приказания с расторопностью и неустрашимостью.

Артиллерийского Сиверса батальона: подпоручик Смагин. — Будучи прикомандирован к части моей с двумя полными орудиями, весьма способствовал действия оных при местечке Тортоне прогнания из [246] лагеря неприятеля; наконец, и в сем сражении споспешествовал действиям его батарей против пехоты французской и сбития линии. Словом, он, действуя артиллерией своею с отличным искусством расторопностью и неустрашимостью.

Полковник Греков. — Командовал полком своим во время сражений при местечке, поражая неприятеля с свойственною ему храбростью и мужеством, и во все время доставлял мне вернейшие сведения с передовой стражи; наконец, в самом сражении неоднократно с полком ему вверенным наносил удары на неприятеля в дротики и, отрезав французские конно-егерские эскадроны нанес общий удар с полком войскового старшины Молчанова, где я лично видел, что полковник Греков сам поражал своеручно своею саблею французскую кавалерию, подавая тем пример его подкомандующим.

Войсковые старшины:

Молчанов. — Командующий полком его. Во все время сражения поражал мужественно французскую кавалерию и, наконец, отрезав французской пехоты часть, ударил на нее с большою храбростью, и быстротой, идущую с нарядами в Александрию и Тортону, что им с отменною расторопностью учинено; взяв в плен 4-х офицеров и 70 рядовых, остальное же все обратил в жертву пик его казаков и сам, будучи с пикою, колол неприятеля, подавая тем пример его подчиненным.

Полка Греков войсковой старшина Денисов. — Составляя всегда передовую стражу и весьма отличался при местечке Тортоне сопротивлением стрелкам французским; притом он же много послан был с двумя сотнями вперед для отрезания транспорта французского и в сем сражении храбро поражал неприятеля.

Сотник Кисляков, хорунжий Гаврилов. — Во все время сражения кидались нападать на неприятеля с отличною храбростью и поражали его в глазах моих дротиками.

Казаки. Яков Греков и Семен Ребриков. — В глазах моих 7 человек французских кавалеристов напали на них, но они с большою быстротой и храбростью поразили их всех дротиками.

10-го мая, № 31. Рапорт генералу Розенберху.

Сего числа, в 9-ть часов, с остальною частью войск вверенного мне авангарда, по диспозиции его сиятельства фельдмаршала к Брели я прибыл и расположился под оным лагерем, о чем вашему высокопревосходительству почтеннейше доношу.

12-го мая, № 32. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Получа диспозицию о выступлении войск, в котором не упомянуто в части моей находящихся батальонов полка генерала [247] Розенберха и полк Барановского, я впредь до разрешения оставил оные с частью моею и испрашиваю тебя, сиятельнейший. граф, о не разлучении их от меня, тем паче, что батальонное командиры, полк Хитрова и подполковнике Кушников храбры, расторопны и знающие офицеры.

Того ж (12-го мая), № 33. Рапорт генералу Розенберху.

Войска Донского полковник Греков рапортом мне представил, что с главного посту при селении Боргофранко его полка, четыре казака были отпущены для ковки лошадей в помянутое селение и, возвратясь отель, ехали по улице; выстрелили по них два тамошних обывателя из ружей; из них одного, который вчерашнего числа помре; хотя ж за оными послан было, но уже их сыскать не могли, а взяли только тамошнего рыхтера, о чем вашему высокопревосходительству почтеннейше донеся, как сего рыхтера, равно и поданный от полковника Грекова оригинальный рапорт, на рассмотрение при сем честь имею представить.

13-го мая, № 34. Рапорт генералу Розенберху.

По диспозиции, от его сиятельства сего числа полученной, два эскадрона еще не прибыли и когда прибудут — я неизвестен. По приказанию вашего высокопревосходительства, авангард выступить. Доставленные ко мне казаками полка Грекова два солдата японских при сем препровождаю вашему высокопревосходительству, которых нужно доставить к фельдмаршалу.

Того ж (13-го мая), № 35. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Партия, посылаемая от полка Грекова к городу Астии, сего дня возвратилась, привезя с собою двух пиамонпцов из Астии, которых я у сего числа лично имею представить вашему сиятельству. В Астии французов нет.

Того ж (13-го мая), № 36. Рапорт генералу Розенберху.

Препровожденных ко мне при рапорте от полковника Грекова пойманных двух итальянцев, которые дерзнули застрелить полку казака, вашему высокопревосходительству оригинальный его, Грекова, рапорт, на рассмотрение, при сем представить честь имею.

13-го мая, № 37. Записка полков ⁹ Лаврову.

С частью, мне вверенной, на лагерное место прибыл и расположился. Со всех сторон кроме спокойствия и тишины ничего не замечено. Покорнейше прошу снабдить поведением, — в котором часу выступить в марш.

14-го мая, № 38. Рапорт генералу Розенберху.

По данной мне диспозиции, чрез реку переправляюсь на одном пароме и переправа моя кончится не ближе как в 10-ть часов. [248] Провианта у меня ничего нет. Я посылал по повелению вашего высокопревосходительства и по ассигнации господ провинись (?) их в гаубт-квартиру генерала Меласа и о том ничего не могли достать и принужден осмелиться послать вперед офицера, приказав заготовить — где сыскать может, о чем вашему высокопревосходительству почтеннейше доношу. Драгунских 4-х эскадронов до сих пор еще нет.

15-го мая, № 39. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Сейчас прибыл я к городу Турину в 11-ть часов и расположился лагерем на ружейном выстреле от неприятеля и получил записку от его сиятельства князя Андрея Ивановича Горчакова, в которой пишет, чтоб против оного никакого действия не производить, а примечать только предприятия неприятельские, что я исполню.

15-го мая, № 40. Рапорт генералу Розенберху.

Артиллерии подпоручик Смагин рапортом мне представил, что перепорученная ему артиллерия от нечаянных маршей приходит в немалое повреждение, равно и прикомандированная к сводным гранодерским Дендригина, Ломоносова и Калемина батальонам в таковой же неисправности, как то, которая требует немалой во всем — в дереве и железе починки, равно и на мазания колес, на ковку, в дополнение комплекта лошадей на место упалых другими, также на подковку оных вам на все таковые надобности ни отколь не имеют. Я о сем вообщем ¹⁰ артиллерии полковнику, но до сих пор никакого ответа не вижу. О таком случае вас покорнейше прошу, дабы иногда за сию неисправность не мог я подвергнуть себя ответу, вашему высокопревосходительству представя, сим покорнейше прошу о присылке на исправление о сей выше помянутой артиллерии потребного числа денег, а равно и о дополнении комплекта лошадей не оставить кому следует дать ваше повеление.

15-го мая, № 41. Рапорт генералу Розенберху.

По повелению, мне данному, прибыл я с вверенным мне авангардом вчерашнего числа пополуночи в 11-ть часов к городу Туртону и расположился под оным лагерем, где занял постами все служащие неприятелю для коммуникации дороги, о чем вашему высокопревосходительству почтеннейше доношу.

16-го мая, № 42. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Сейчас прибыл я в Обрасано и послал, по диспозиции, всюду разъезды. Возвышенных же мест здесь никаких нет, а расположился лагерем на левом фланге впереди австрийских войск, которые под командою здесь генерал-майора Лузиньяно. [249] О неприятеле никакого слуху нет. Из Авальяно неприятель ретировался в горы, как обыватели показывают. Я послал тотчас туда партию узнать достоверно, и каковой рапорт получу — донесть не умедлю вашему сиятельству. Его Императорское Величество изволит присутствовать здесь в местечке и, слава Богу, здоров.

16-го мая, № 43. Рапорт генералу Розенберху.

Вчерашнего числа находящийся при вверенном мне авангарде 1-го класса кондуктор Коровелини был послан от меня к дежурному генералу Ферстеру в Турин, который, получа резолюцию, выехал из города очень уже поздно, где напади на него на дороге нечаянно французские патрули и ту минуту открыли по нем из ружей огонь, потом три выстрела из пушек, ранили его в двух местах пулею, также и лошадь, однако не тяжело, и он тем от них мог вырваться; ныне ж находится для излечения при вверенном мне полку; о чем вашему высокопревосходительству сим донести честь имею.

18-го мая, № 44. Рапорт генералу Розенберху.

Узнал я чрез посланные полковниками Сычевым и Грековым партии, что неприятель из Пинерелло ретировался в Фенестрало, а имеет только от Пинерелло в 5-ти верстах свои маленькие пекеты и по дороге небольшую часть пехоты и одну пушку; от посланной же полку Денисова партии известно, что неприятель в Сузии находится. Я послал еще узнать обстоятельнее, и какое сведение получу, — вашему высокопревосходительству донести не умедлю.

18-го мая, № 45. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Сейчас узнал я чрез посланные полку Грекова партии, что неприятель из Пинрелло ретировался в Фенестреле, а имеет только от Пинерелло в 5-ти верстах свои маленькие пекеты и по дороге небольшую часть пехоты и одну пушку; от посланной же полку Денисова партии известно, что неприятель в Лузии находится. И послал еще обстоятельнее узнать, и что получу, — тотчас тебе, сиятельнейший граф, донесу. Взятые в Грулиско и по разным местам французские знамена при сем имею честь представить.

19-го мая, № 46. Рапорт генералу Розенберху.

По предписанию вашего высокопревосходительства я послал партию от Сант-Жоджию до Гисвена осведомиться — пришел ли там майор Менбауине и, по извещении, не упущу я, по уведомлению его ко мне, во всяком случае, войсками части моей ему делать вспомоществование; посты же, по диспозиции назначенные, передовыми войсками заняты; кроме спокойствия и тишины ничего не слыхать. Его же Высочество Великий Князь изволил уехать в город Турим.

19-го мая, № 47. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Находящийся при части моей королевской сардинской службы [250] капитан Галате, который расторопностью своею и исполнением поручаемого ему мною к открытию неприятеля заслуживает милостивого вашего сиятельства внимания; каковое я сегодня от него же известие- получил о французах, — у сего во оригинале имею честь представить- вашему сиятельству, равно о подробнейшем донесении тебе, сиятельнейший граф, я его лично с сим представить счастье имею.

Того ж (19-го мая), № 48. Ордер от артиллерии господину подпоручику Смагину.

Доставленный ко мне от его высокопревосходительства господина, генерала от инфантерии н кавалера Андрея Григорьевича Розенберга на починку и прочие надобности препорученной вам артиллерии деньги, — всего 40 гульденов цесарскою монетою, извольте принять и в том дать расписку, по получении коих предписываю вашему благородию все, камне ¹¹ только есть неисправности без замедления помнинкою (?) исправить и дабы во время движения во всем остановки не было, а в противном случае за нерадение к тому ваше ¹² будете ответствовать. ¹³...

Июнь.

...бата. Дендригина: Сыроватской, Маслеников, Панеровской; бата- Санаева: Протасов, Слепцов; подпоручики: полка имени моего Шрамченко, Барбер, Судейкин, Френдендаль; бата. Ломоносова: Шагаров, Жигит, Чуфаровской; бата. Дендригина; Исаевич, Аральцевич, Климов 2-й, Ширяев, Кармалин, Дубровской, Эмме; бата. Калемина: Юдинков, Башев; бата. Санаева: Кашперов 1-й, Кашперов 2-й, Голузевской, Тамиловской; артиллерии подпоручик Смагин.

...наконец, здесь, почему долгом чту тебя, сиятельнейший граф испросить о воззрении на них излить твое предательство, ибо они всегда были соучастниками в поражении неприятеля, притом полка моего же поручик Антоньев взял французское знамя, поручик же Горбунов, который был от полковника Ломоносова отправлен к провождению пушек и пленных, который с большою расторопностью сие исполнил и поспел обратно в дело. Офицеры, бывшие с охотниками впереди, всегда линии очищали дороги и леса, засевши там неприятеля.

Унтер-офицеры: полка имени моего: из солдатских детей — фельдфебели — Рудаков, Кузнецов, Табусин; из дворян — Попов, [251] Распопов, Данковской, Кавалевской, Глебов, Лутовинов 1-й; из солдатских детей — Дружинин, Жмакин 1-й; бата. Ломоносов: Залотухин, 2-го класса фейерверкер Егорову фельдфебель Савицкий, Кашинцов, унтер-офицеры Никитин, Никифоров; батальона Дендригина: Коновалов, Линев, Шульц; бата. Калемина: 4-го класса фейерверкер Колосов. — Во все время имели сильное стремление к поражению неприятеля; каждый из них, охотно кидаясь вперед, колол оного, и тем более подавали собою пример своим подчиненным, кольми паче из них Глебов и Дружинин в присутствии моем оказывали хорошие во всем успехи.

Кавалерия легкая:

Полковник Греков. — Начальствуя четырьмя казачьими полками, везде споспешествовал давать мне знать о неприятеле. В атаке на неприятельскую кавалерию и пехоту там был примером известною его храбростью и неустрашимостью подчиненным; сам лично» повергал встречающего неприятеля; в преследовании же неприятеля быстро его гнал пиками, повергал врагов на землю, захватывала в плен; притом в учреждении цепей он употреблял назнание ¹⁴ и расторопность и, наконец, в 8-й день сего июля ¹⁵ закрывая правый мой фланг, делал сильные препятствия французам.

Подполковники: Семерников и Поздеев, войсковой старшина Молчанов. — Командуя их полками, всегда с большою быстротой и храбростью кидались на неприятеля, опровергали его и везде был примером неустрашимости их подчиненных; 1-й из них ранен пулею в ногу.

Неоднократно были посылаемые к открытию неприятеля с партиями, но не только они оного открывали, но поражали его с большою» храбростью и ревностью, а паче Папузин и Долгов, — они оба употреблены были составлении между дивизией коммуникационное линии; все, без изъятия, поступали с отличною храбростью и усердием, — своеручно поражали французов; словом, они поступали, как храбрым офицерам.

18-го июня, № 74. Рапорт графу Суворову-Рымникскому.

Полковник Греков, узнав от обывателей, доносит мне, что» генерал Моро с корпусом ретировался к городу Генуе, о чем вашему сиятельству почтеннейше доношу; а от партий, им посланных, осведомился, что оставлено неприятелем в Гавии войска- 400 человек, для содержания цитадели.

18-го июня, № 75. Господину полковнику Грекову, ордер.

Прилагая при сем в копии повеление из главного дежурства, [252] по которому извольте ваше высокоблагородие сделать выполнение в точности — оставить во всех тех местах предписанное число казаков при надежных офицерах, а сами со всеми полками извольте, по получении сего, следовать к Александрии, для соединения с корпусом, при реке Орбе лагерем расположенными

Того ж (18-го июня), № 76. Рапорт генералу Розенберху.

При лагере, ныне занимаемому нижние чины весьма нуждаются в воде, которой как для вверенного авангарда, равно и для целого корпуса на варение каши и мытье белья сыскать очень трудно, а хотя и есть в некоторых канавах, но имеет тяжелый дух, что никуда ее употреблять не можно; в таком случае, в предохранение могущей иногда последовать от того нижним чинам и болезни, вашему высокопревосходительству представя, сим покорнейше прошу — не благоугодно ли будет вверенного мне авангарда лагерь подвинуть ближе к реке Орбе, дабы можно было пользоваться вдою без вреда и недостатка. Не оставьте, ваше высокопревосходительство, вашим повелением.

(Окончание следует).

Комментарии

1. Оригинал печатаемого журнала приобретён Суворовскою комиссией, для будущего Суворовского музея, от г. Ломоносова, одного из потомков полковника Ломоносова, бывшего участником в излагаемых в журнале действиях.

При воспроизведении журнала в печати принято следующее: 1) Числа месяца и номера исходящих бумаг, включенные в оригинале в две графы, напечатаны в строку, впереди документа, жирным шрифтом; в тех же случаях, когда число месяца при документе не указано и поставлено «того ж», — для удобства чтения, рядом с этим словом, в скобках, ставятся цифры, показывающие — какого именно числа. 2) Зачеркнутый в оригинале слова печатаются в жирных скобках; собственноручные исправления текста журнала, исполненные рукою князя Багратиона, печатаются курсивом, а слова подчёркнутые — разрядкой. 3) Собственные имена воспроизводятся во всех случаях с соблюдением орфографии подлинника и со всеми их видоизменениями, например: Ламаносов, Ломаносов, Ломоносов и т. д. Грамматические особенности начертания и согласования слов сохранены, за исключением пропуска букв и очевидных описок писца, — последние не сохранены. 4) Знаки препинания расставлены по логическому смыслу журнала, в виду полной фантастичности размещения их в оригинале.

2. Отступили? Ред.

3. Народ? Ред.

4. Вящшую? Ред.

5. Шармицель? Ред.

6. От? Ред.

7. Резервами? Ред.

8. Отличившихся? Ред.

9. Полковнику? Ред.

10. Сообщал? Ред.

11. Какие? Ред.

12. Ваше благородие? Ред.

13. В оригинале несколько листов недостает. Ред.

14. Познание? Ред.

15. Июня? Ред.

Текст воспроизведен по изданию: Журнал авангарда его сиятельства господина генерал-майора и кавалера князя Багратиона исходящим по оному разным бумагам // Военный сборник, № 6. 1903