-

ОБРАЗ РИМА И ИТАЛИИ В ПРОИЗВЕДЕНИИ ГРИГОРИЯ СКИБИНСКОГО

(ХVІІ-ХVІІІ ВВ.)

Среди российских авторов конца XVII — начала XVIII в. Григорий Алексеевич Скибинский привлекает особое внимание из-за его тесных контактов с европейской культурой. Он принадлежит к числу тех личностей, жизнь которых, прошедшая под знаком двух культур — славянской и западноевропейской — вписывается в актуальные в то время споры на юго-западной Руси и в Московии между православием и католицизмом.

Сведения о жизни Скибинского до его отъезда в Европу очень ограничены. Неизвестно место, где он родился: А. И. Соболевский считает, что Скибинский малорос, вероятно, родом из Галиции [1. С. 1]; М. Никольский предполагает, что он родился в Малороссии или Белоруссии, а не в Великороссии, ссылаясь на то, что в заключительном акте о принятии Г. Скибинского в православную церковь сказано, что "лучше и полезнее отселати его во свое отечество" [2. С. 170]. Неизвестен ни год его рождения, который, по всей вероятности, близок к 60-м годам XVII в., ни город, где он прожил первые годы жизни и получил начальное образование. Из письма, написанного им патриарху Адриану в Москву, куда он отправился после пребывания на Западе, мы знаем, что он родился в православной семье и обучался в православной школе. После окончания этой школы он четыре года был учителем. Но желание углубить полученное образование и изучать науки, которые способствовали бы развитию собственной культуры, побуждает его покинуть родину и уехать в Западную Европу. С 1688-го по 1696-й г. Скибинский живет в Риме. Восьмилетнее пребывание дает ему возможность близко познакомиться с городом и организацией его общественной жизни, с его жителями и их обычаями, с папским двором. Кроме того, он изучает философию, богословие и "иные свободные художества" [3. С. 6, 7]. В Риме, в связи с требованиями католической церкви, предъявляемыми к тем, кто желал учиться в ее школах, он вынужден отречься от православной веры. Скибинский становится униатом, признавая папскую власть и исповедуя догматы католической церкви. Несмотря на успехи в области гуманитарных наук жизнь российского ученика в Риме оказывается нелегкой. О чем он сам писал: "всегда в гонении пребывал" (цит. по: [1. С. 1]). Наверное, он испытывал трудности и когда путешествовал по Италии. Самое неприятное событие произошло с ним в Павии, где он несправедливо был обвинен в преступлении, осужден и наказан отрезанием руки ("В том граде [...] по наговорах попов папиных мене несчастье поткало — руку невинно потерял" [3. С. 78].

Кроме Италии Скибинский посещает Францию и Германию: Франция не производит на него никакого впечатления, в то время как Германия вызывает большой интерес как родина лютеранства и кальвинизма. [49]

После окончания обучения в Риме, где ему присуждают звание "философии и иных свободных художеств доктор, святой богословии учитель свидетёльствованный" [3. С. 6, 7], Скибинский навсегда уезжает из Италии. На обратном пути он останавливается в Константинополе, где посещает патриарха и получает от него благословение отправиться в Москву, чтобы занять место учителя Славяно-греко-латинской Академии. Действительно, русский патриарх Адриан неоднократно обращался к патриарху Константинополя с просьбой прислать ему учителей для духовной Академии с рекомендательными письмами. К несчастью, Скибинский покидает Константинополь без такого письма, которое, безусловно, помогло бы ему легче прижиться в московской православной среде.

Таким образом, по приезде в Москву он должен сам хлопотать о том, чтобы устроиться и наладить отношения с православной церковью. В Москве преподавать могли только православные, а униаты или представители других вероисповеданий не могли быть учителями. Поэтому Скибинский заботится о возвращении в православную веру, отрекаясь от католической. В этой связи он подает патриарху Адриану прошение, в котором изъявляет желание вновь обратиться в православие. Он просит также, чтобы ему дали иерея Прова, который испытал бы его совесть [3. С. 6]. Таким образом ему удалось бы снова вернуться в православие, избегая прямого столкновения с патриархом и Собором.

Вместе с прошением был представлен патриарху Адриану и документ, содержащий "Пункты, или предложения" ¹ католической веры, которые Скибинскому пришлось признать, чтобы получить разрешение учиться в католических "академиях", когда он был в Риме. Этот документ содержит перечень утверждений, только отчасти теоретических (частично догматических), о превосходстве Римской церкви над православной и об их различии, от которых автор готов отказаться, вновь обращаясь в православие.

Дело Скибинского передано патриархом Адрианом иеромонаху Чудова монастыря Евфимию, который просмотрев все бумаги, прямо заявил, что надо казнить просителя. По мнению Евфимия, он, названный "овчею кожею покровенный волк", является доверенным агентом папы, посланным в Москву, чтобы обманом отталкивать людей от православия и от истины, привлекая их в католичество ². Однако, чтобы проверить искренность намерений Скибинского, Евфимий советует патриарху Адриану просить его написать трактат против католичества. Автор подобного сочинения сможет снова проповедовать православную веру только после отречения от веры католической, при всеобщем присутствии, а не в тайне исповеди у духовного отца. Согласно церковным канонам, ему пришлось бы ждать 10 лет до вхождения в православную церковь и конца жизни — до сподобления святого причастия. Евфимий Чудовский считал необходимым, чтобы Скибинский сообщил имена новых святых католической церкви, о чудесах, ими совершенных, описал жизнь римских пап и рассказал историю их восшествия на папский престол.

Несмотря на весьма неблагоприятный отзыв Евфимия Чудовского на прошение Скибинского патриарх Адриан принимает решение вызвать его к себе на Собор. На этом собрании зачитывается текст, подготовленный Евфимием Чудовским для патриарха (так называемое "Предречие ко священному собору"), само прошение, а также "десять пунктов" католической веры. Вслед за этим идет допрос Скибинского, ему задают десять вопросов для выяснения некоторых биографических данных, и главного — причины, заставившей его поехать в свое время в Рим, с целью узнать имена его преподавателей и также определить, написал ли он трактат о вере, будучи в Риме, показал ли уже кому-нибудь "десять пунктов" и, наконец, почему собирался он ходить по домам и преподавать "лестные" науки еще до возвращения в православную церковь.

После ответов Скибинского, о которых не осталось письменных свидетельств, и [50] опровержения его "десяти пунктов", произносится приговор, в котором говорится, что он никому не сможет преподавать латинские науки там, где обязуется жить, и что должен будет написать "книгу на латин о всех таинствах церковных и на папу и на поданые нам тобою пункты и на прочая вся разнства, яже суть между западною и нашею восточною церквию" [1. С. 4].

После приговора теряются все следы Скибинского: до сих пор нет никаких сведений о его последующей жизни.

Предполагается, что Григорий Алексеевич Скибинский умер в Москве в 1716 г. [4].

Скудость и неполнота биографических данных о Г. А. Скибинском восполняется сведениями о его относительно богатом творчестве, главным произведением которого является "Краткое сказание и описаніе трема частьми о граде Риме и всей Италии з некоторыми грады западных царств, в которых великіи академіи знайдуются", ставшее интересной страницей в развитии отношений между восточно-славянским и итальянским миром и, особенно, в истории конфессиональных споров, противопоставляющих две церкви: православную и римскую. Это большая, не завершенная работа, которая, по замыслу Скибинского, должна была содержать четыре части. Первая и вторая из них, посвященные Риму и другим итальянским городам, — своего рода введение к центральной части работы. В форме, до нас дошедшей, они в то же время составляют как бы самостоятельное, отдельное произведение, о чем свидетельствует история их изданий. Третья и четвертая части представляют, в некотором смысле, ответ Скибинского на просьбу патриарха и Собора написать "книгу против латин", как показывают изложенные и них полемические и догматические темы.

Вышеназванная работа Скибинского с ее четырьмя частями дошла до нас в двух рукописных списках начала XVIII в., которые находятся в Рукописном отделе Российской Государственной библиотеки в Москве ³ и в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге⁴. Она была напечатана в "Чтениях в Императорском Обществе истории и древностей российских" 1913 г. Соболевским, который опубликовал Московскую рукопись с вариантами Петербургской в подстрочнике.

Объект нашего исследования — первые две части работы Скибинского, которые были распространены в XVIII и XIX вв. как составные части единого произведения, названного "Сказанием о граде Риме и всей Италии". Первая из них под общим названием "Сказание о граде Риме" была распространена в рукописном и печатном виде ⁵.

Эта часть произведения Скибинского ("Краткое сказание о граде Риме, папе римском, кардиналах, великих четырех послах во граде Риме, костелах, монастырах, академиах, богаделнях для страннопришелцов, воинах, збирах, о юношах и отроковицах и женах римских") содержит две главы. Первая посвящена Риму: после описания его географического расположения и краткого рассказа о его основании, автор пишет о блудницах и о женщинах вообще, описывает памятники, дворцы, Академии и римские церкви.

Вторая глава под названием "О папе римском, кардиналах, дворе папежском, протопопах римских, четырех патриархах, которыя от папы римского избраны, и о иных делех, к папе приналежащих", кратко рассказывает о папе, о некоторых [51] обычаях его жизни, о людях, занимающихся его безопасностью, и о гвардии, предназначенной для поддержания порядка в городе. Следует описание деятельности учреждений, созданных для защиты католической веры перед другими вероисповеданиями. В последней части главы в центре внимания писателя — обряды захоронения папы и выбора его преемника, вслед за чем излагаются некоторые наблюдения о кардиналах и даются формулы обращения к папе в письмах.

Вторая часть работы Скибинского "Краткое сказание о панстве папежском, царстве Неаполитанском, речи посполитой Венецкой и о самом граде Венецыи, Люкиении, Модни, Пармы, Медиоляни, Пимонтіи и о всей Италии с чесными грады и академиами", разделена на четыре главы. В первой из них описываются пять основных городов, входящих в состав папского государства: Феррара, Болонья, Анкона, Перуджа и Рим, а также другие города, находящиеся в их окрестностях. Описание сопровождается рассказом о реальных событиях или легендами, оживляющими текст. В последних двух разделах говорится об иностранцах и о приеме, который им оказывают местные жители.

Вторая глава посвящена» Неаполитанскому королевству, включающему соседние территории Калабрии, Сицилии и землю Бари, где находятся многие города (среди них — Неаполь, Козенца, Катанзаро, Мессина и Бари). Далее упоминается о четырех сильных землетрясениях, которые в разные эпохи потрясли Италию. Скибинский дает краткое описание острова Мальты и Мальтийского рыцарского ордена.

В третьей главе говорится о Венецианской Республике, о городах Венеции и Падуе с их памятниками, организацией общественной жизни, академиями и системой образования. Страницы о Венеции содержат наблюдения об иностранцах и о людях разных вероисповеданий, по отношению к которым город обнаруживает значительную терпимость. Особой остротой отличается мнение Скибинского о папе и о его разрушительном воздействии на восточную греческую церковь. Подробно описывает Скибинский "академию" Падуи.

Третья глава заканчивается рассказом о единственной попытке со стороны иностранца (сына турецкого султана) захватить Венецию. Скибинский считает, что, кроме этого события, городу никогда не угрожал внешний враг.

В четвертой главе второй части этого сочинения говорится о других итальянских государствах: Великом герцогстве Флоренции, княжестве Мантуя, Парма, Милан (с городами Милан, Павия, Александрия и Комо), королевстве Савойя с Турином, Альпах с их странными обитателями.

В последней части главы дается перечень одиннадцати королевств Италии с указанием союзов между ними и римским папой и/или другими европейскими государствами: Францией и Испанией. Затем следует ряд наблюдений об Италии в целом [3. С. 83-85]: дается географическое описание страны, говорится о терпимости к иностранцам, характеризующей всех итальянцев ("Сия есть вера и закон всех италиян" [3. С. 85]). Глава кончается пометкой, где читателям напоминается, что сведения об Италии, ее государствах и городах можно найти в книге Джованни Ботеро [6] и в других латинских и итальянских книгах.

В произведении Скибинского переплетается разные повествовательные жанры: описание политической и общественной жизни Италии, ее основных городов с их церквами и монастырями, замечания о католической вере и о римском папе, рассказы об исторических событиях, частных случаях, легенды. Разнообразие тем создает повествование, полное живости и динамизма, последнее достигается и включением отрывков, содержащих диалоги, прямую речь, частные наблюдения автора.

В центре произведения сам автор — иностранец, который пребывает в "замкнутом" пространстве Италии, проживая его изнутри, но с точки зрения человека, состоящего в кровном родстве с другим миром. Образ иностранца, живущего, видящего, осуждающего и рассказывающего о Риме и Италии, присутствует в двух частях, составляющих "Сказание о граде Риме и всей Италии". В описаниях итальянских городов часто встречаются ссылки на иностранцев, на манеру обращения к ним и на [52] их прием в папском и в других государствах. Создается картина страны открытой, хорошо расположенной и терпимой по отношению к иностранным гостям любого происхождения и любого вероисповедования. Последние, названные в тексте то "странными людьми", то "страннопришельцами", то "чужеземцами", всегда и везде уважаемы и почитаемы и пользуются собственной свободой, если не выступают против папы и католической веры. Восторг Скибинского приемом иностранцев в Италии выражается открыто особенно в последней части произведения. "Вся Италия с панствы, княжествами и речами посполитыми — матка милосердна страннопришелцам; никакой страннопришелец не будет жалитися на Италию всю, зобеден во Италии от которого лица и крепкой руки" [3. С. 84].

В тексте присутствие Скибинского проявляется в употреблении местоимения первого лица единственного числа. "Я" рассказчика, которое в "Сказании" встречается шесть раз, выступает в разных функциях: четыре раза это местоимение вводит рассказ о событиях, касающихся самого Скибинского, два раза оно подтверждает правдивость сказанного. Первый раз автор принимает активное участие в повествовании, когда говорит о Калабрии, названной Великой Грецией, и о ее тесных связях с греческим миром. Скибинский помнит, что калабрийцы его защитили, когда "литовцы" (имеются в виду выходцы с территорий, входящих в Великое княжество Литовское, в данном случае это скорее всего восточные славяне-униаты с белорусских земель), учившиеся в Риме, плохо говорили о нем в католической среде, утверждая, что он "сизматик", "шпик з русиских стран", который не верит в римского папу [3. С. 59-60]. Притом автор объясняет, что в Калабрии не любят литовцев, так как они униаты. "Я" рассказчика в виде "сизматика" и еретика встречается во второй раз в рассказе о Падуе, когда францисканец, с которым он познакомился в Риме, не разрешает ему посмотреть язык Святого Антония, еще не предавшийся тлену. Местоимение первого лица употребляется в третий раз в рассказе о печальном событии отрезания руки в городе Павии.

В последнем рассказе от имени собственного "я" Скибинский рассказывает о своем путешествии во Францию через Альпы, когда он заболел и его заботливо лечила местная "шляхта". После выздоровления он приехал в столицу савойского королевства, где нашел все свои книги и всю свою одежду. Щедрость и честность местных жителей по отношению к нему дают еще раз -возможность вославить отношения итальянцев к иностранцам [3. С. 81].

Как уже сказано, местоимение первого лица употребляется для подтверждения достоверности фактов, совсем не похожих на действительность. Этот стилистический прием встречается два раза: первый раз это связано со Святым Николаем в городе Бари. Говорится, что путешествие по морю тех, кто не почитает этого чудотворного святого, кончается трагично. В доказательство данного утверждения Скибинский приводит рассказ о крещеном жиде, который утонул недалеко от города Анкона, так как "не поклонился святому Николе" и подчеркивает, что он сам часто слышал об этом [3. С. 60]. Автор прибегает к местоимению "я" и когда говорит, что был свидетелем чудес, происходивших с теми, кто видел "терновый венок, которым жиды Исуса Христа короновали под час Его муки" [3. С. 79]. Таким образом, Скибинский устанавливает подлинность тернового венка, хранившегося в костеле города Павии.

Повествовательный материал "Сказания о граде Риме и всей Италии" может быть разделен на четыре части: города и их памятники; обычаи итальянцев; система образования; папа и римская церковь; и везде Скибинский предстает как путешественник, восторгающийся Италией, ее достопримечательностями, культурой, доброжелательностью итальянцев в том числе и к иностранцам, а также хорошим знатоком ее истории и традиций, полемичным по отношению к папской власти, жестким по отношению к полякам и "литовцам". То, что рассказывается, вызывает интерес, потому что сформулировано с иной точки зрения, человеком другого мира и культуры, который всячески старался проникнуть в разнообразие культуры итальянской и ощущал итальянскую жизнь своею. [53]

Города и их памятники описаны живописно со многими подробностями: "Пристранный, пребогатый, каменный, мраморный, великий, высокий, долгий, широкий, славный" — наиболее встречаемые прилагательные. Описания городов и памятников иногда сопровождаются легендами. Про Церковь Санта-Мария Маджоре (в тексте она названа "костел святыя Марии Болшия, или Марии Снежной" [3. С. 32]) автор рассказывает, что там, где она стоит сейчас, однажды "греченин, веры греческой в первый день августа нашел снег" [3. С. 32, 33].

Когда Скибинский описывает город Лорето, он утверждает, что здесь на горе есть "домик, в котором ангел Гаврил благовестил Пресвятой Богородице", что Сына Божия зачнет силою Духа Святого и породит" [3. С. 49]. Об этом предании шли тогда споры: были сторонники и опровергатели, но важно, что Скибинский все это знал.

Автор, внимательный наблюдатель местных обычаев, замечает отличия итальянской жизни от жизни своей страны. Его, в первую очередь, привлекает и интересует все то, что связано с женщинами, начиная с проституток (т.е. "блядками”, как он их называет в тексте) ... Почти в самом начале "Сказания о граде Риме и всей Италии" путешественник, удивленный огромным количеством проституток в Риме ("с четыре тысячи их" [3. С, 25]), начинает говорить об их поведении и вообще о том, как относятся к женам мужья. Они не имеют права бить собственных жен. Если муж бьет свою жену, найденную "во грехе плотском", и жена после разговора со своим духовным отцом обращается в суд или к римскому губернатору и заявляет, что муж ее бил, и что она хочет жить так, как ее "природа желает", то судья или губернатор приговорят мужа к каторге на семь лет. Девицы и женщины могут жить в Риме "своею волею" и родители могут их наказать только в том случае, если они воруют, убивают младенцев и говорят "против веры римской и против папы" [3. С, 26]. Скибинский пишет, что "един-папа" велел выгнать из Рима всех "блядок". Но как он узнал, что римляне стали заниматься "скотолюбием", велел вернуть всех "блядок" в город, и обязать их ходить с голыми плечами и грудями, чтобы отвлечь жителей от скотолюбия. Женщина, какого бы сословия она ни была, которая рожает ребенка не от мужа, не должна подвергаться наказанию. Самое главное то, что она не потеряла младенца [3. С. 26]. Картина Рима, которую дает Скибинский, показывает город большой терпимости и уважения к женщине.

Проблема образования вызывает глубокий интерес автора, который в описании итальянских городов внимательно изучает все учреждения, предназначенные для этой цели, отмечая их характеристики и преимущества в разных областях наук. Он употребляет слово "академия" (о термине см.: [7]), обозначающее, как он сам пишет, "школу для всех" [3. С. 29].

В Риме находятся пять академий: первая — так называемая "Sapientia Romana", принадлежащая самому папе, в которой множество учителей и учеников из всякого чина, преподают всякие науки и языки и учатся многие "з розных царств всякой веры" [3. С. 29]. В ней большая библиотека и все могут читать любые книги. Вторая — "Коллегиум Романул", в котором преподают только "одни езуиты". Здесь могут учиться лишь люди римской веры и униаты из Литвы. Третья — так называемая Минерва, принадлежит доминиканцам; в ней учатся люди любой веры и жиды. Четвертая, основанная римским папой Урбаном VIII для умножения веры и определенная Скибинским как "Санкт-Уффициум" ("...академии умножения вере, называемой Санкте Оффицыум" [3. С. 41]), очень богатая и имеет большие привилегии. В нее не допускаются только иезуиты, "литовцев" в нее допускают, но "с великою трудностью" [3. С. 29]. Она предназначена для иностранцев "не папежской веры" и не принимает православных "веры греческой". Отсюда направляются папой по всему миру "посылщики апостолские", т.е. иезуиты, доминиканцы, францисканцы и другие миссионеры для обращения людей в католичество. "Посылщики апостолские" должны знать язык и культуру страны, где будет происходить их миссия. "Коллегиум Назаренум" — пятая римская академия, в которой преподают только родственники [54] кардиналов, и учатся исключительно дети князей и других римских аристократов.

Далее Скибинский называет Болонскую академику большую и славную, в которой преподают иностранные доктора; академию Перуджии, где работают только итальянские доктора, и Неаполитанскую академию, очень большую, в которой специалисты всех профилей ведут разные курсы. В Неаполитанской академии из всех дисциплин выделяются богословие и общественное право — курсы, в рамках которых дается лучшая подготовка, чем в академии папы.

Особое внимание уделено академиям Падуи и Павии. Первая открыта иностранцам всех стран и вероисповеданий; в ней можно свободно получить образование во всех науках при условии не проповедовать собственную веру. Самая распространенная наука там медицина; падуанская академия, названная "столица наук лекаръственных", самое подходящее место, чтобы стать мастером "в науках лекарственных" [3. С. 68]. Академия Павии старше Падуанской: в ней преподаются все науки.

В Венеции, сенаторы которой являются докторами в богословии и в общественном праве, так называемые "малые" науки изучаются в "Коллегии Сомасков"⁶ или дома с помощью доктора, и "большие" науки — в "Sapientia Romana". В Венеции последние доступны только знатным семействам, в Падуе — и семьям не знатного происхождения.

Автор считает, что развитие образования и наук зависит от "воздуха", от атмосферы страны, а атмосфера, в свою очередь, определяется нравственностью, обычаями, культурой народа. Особым был "воздух" в Афинах с их великим множеством "философов, астрологов, математиков, теологов и реторов". Центрами, которые в современном Скибинскому мире выделяются особым "воздухом", оказываются Падуя (в медицине), Неаполь (в богословии и общественном праве), Париж, Лованио и Краков (в философии, математике и богословии). Признается, что Италия играет важную роль в области образования. Она является "магистром и учителем во всех науках грамотных, кавалерских, воинских и рукоделных" [3. С. 84], где все могут учиться свободно, беспрепятственно.

В произведении Скибинского многие страницы посвящены римскому папе, римской курии и папскому государству. В первой части римский папа представлен как глава церкви, во второй — часто говорится о нем, как о главе государства и об отношениях между папским и итальянским государствами. Здесь мы приведем только некоторые отрывки, в которых папа представлен в образе высшего представителя католичества. Описывается его резиденция на Монтекавалло, где воздух лучше и чище, чем во дворце Святого Петра в. Ватикане [3. С. 27-28]. Там его окружают близкие сотрудники и несут гвардию "свайцары" и "жолнеры итальянский". В частности, Скибинский обращает внимание на некоторые моменты жизни верховного первосвященника: обряд обеда, обряд благословения, шествие в церкви, раздача милостыни, смерть, обряд похорон и выбор преемника. Все происходит по строгому протоколу, который подчеркивает царственность и самодержавие папы в роли "бога земного" [3. С. 41], как называет его римский народ. Обряд папского благословения с целованием его правой ноги, который бывает по понедельникам до обеда, описан со всеми подробностями. На ногах у папы красные чулки с кожаной пяткой, на чулках — красный крест, который целуют все "потенты". Целование ноги дает "великое прощение и оставление всех грехов" [3. С. 39]. Все, кто допущен к благословению папы и целованию ноги, обязаны следить за указаниями, которые дает "маистр церимоней".

Когда папа направляется в какую-нибудь церковь, его шествие происходит торжественно при участии кардиналов, князей, римской знати и всего народа, который то просит благословения, то жалуется, что хлеба мало и вино дорогое [3. С. 42]. [55]

Чтобы уберечь целостность католической веры и бороться против всего, что противостоит самому папе в академии Минервы каждый вторник проходят заседания, на которых доминиканцы и другие учителя-богословы рассуждают о вере и о книгах, которых надо или не надо читать. Собрания кардиналов и других богословов проводятся и в "Приказе умножения веры” в день, назначенный папой, "...и в том зборе разсуждают, как бы и каким поведением греки, русаки, Москва и инныя, чтобы лехчае могли веру папину приняти и в послушаніи ево быть" [3. С. 39-40].

Вникая в дела "Санкт-Уффициума", Скибинский отмечает, что там, с одной стороны, обсуждаются взаимоотношения католической и православной церквей, с другой — "Санкт-Уффициум" — страшный приказ, предназначенный для наблюдения за деятельностью всех православных и для наказания тех, которые "противно говорят папе и не хотят ему последовали и покоритися" [3. С. 40]. Комментарий автора по этому поводу ироничен; "Сей чин дело именуется чин святое, и есть темница для тех которые не покоряются папе" [3. С. 40].

Скибинский приводит ряд утверждений, стремясь подчеркнуть разницу между законом папы и законом православия, а также разоблачить коварство католического первосвященника. В Риме человек иного вероисповедания не может говорить о папе, иначе его тут же хватают и бросают в тюрьму; в Москве, наоборот, "папежники" живут спокойно, проповедуя против униатов. Однако все православные знают, что они "суть разтлители, разорители, развратители православныя церкве кафолическия греческия, хуже дьяволов" [3. С. 40], а "папа римский есть главный супостат восточныя православныя кафолическия апостолския церкви" [3. С. 41]. Определения, даваемые папе, — не только "бог земный", но и "наместник истинный Христов, наследник святого Петра Апостола, камень церкви, дверь и ключеносец небесный, пастырь всего народа христианского" и особенно определение "учитель толкователь Священнаго Писания", объясняют его приоритет в отношениях с православными и дают возможность подтвердить право католической церкви на широчайшее распространение в ущерб православной церкви, присутствие которой в мире весьма ограничено (ее нет во Франций, Италии, Португалии, Испании). Скибинский утверждает, что преследование греческой церкви со стороны папы хуже турецкого давления [3. С. 69-70]. Как говорят лютеране и кальвинисты, папа — антихрист, который разрушил восточную греческую церковь, превратив монастыри и храмы в католические церкви и подчинив своей вере периферийные итальянские земли, в которых проповедовался истинный "закон Христа".

В данном тексте упоминается также греческая церковь, влияние которой было значительно до Флорентийского собора. В Риме, например, число греческих церквей уменьшилось с двадцати четырех до трех, все они в руках униатов, а в Венеции собор Святого Марка от греков перешел к римскому папе. В Калабрии греческая церковь совсем уничтожена, несмотря на тесные связи этих земель с греческим миром и его религией.

На страницах, посвященных римскому первосвященнику и католической вере, автор иногда выражает свою личную позицию не только в отношении к папе и к клиру, но и к разным иностранцам при римской курии, в особенности к "литовцам" ₍и полякам. Его отношение к ним весьма жесткое. "Литовцы", родина которых — центр униатской церкви, распространившейся в другие страны и ставшей причиной разорения восточной церкви [3. С. 59-60], являются (самыми ненадежными и коварными из всех униатов в Италии, от которых лучше держаться подальше, как предупредили Скибинского римские кардиналы и доктора. Поляки-католики, большое число которых находится в Падуе, не лучше "литовцев", и православные должны беречься их, потому что они могут скомпрометировать православных, находящихся в Италии, перед католической церковью и папой. Поляки — заклятые враги честных "русаков", о чем Скибинский иронически заявляет: "огонь з водою может ся згодить, а благочестивой християнин с поляком нигде" [3. С. 73].

В "Сказании о граде Риме и всей Италии" римский папа представлен как самодержец [56] религиозной власти, ответственный за все религиозные устои, он виноват в преследованиях, которым подвергаются люди иного вероисповедания. Церковный мир описан прежде всего через образы иезуитов и монахов. Это властный и замкнутый мир, который навязывает всем свои правила, заставляя слушать их и подчиняться.

Анализируемое произведение представляет большой интерес и с точки зрения языка. В посвящении Александру Львовичу Нарышкину, двоюродному брату Петра Первого, Скибинский отмечал: "...пространнейшее [...] сказаніе о граде Риме [...] простым и неискусным пером пишу" [3. С. 22]. Определение "неискусный" соответствует приему самоунижения, с помощью которого в древней русской литературе представлял себя книжник; прилагательное "простой" обозначает, что текст, по мнению автора, написан на понятном широкому кругу людей языке. "Сказание о граде Риме и всей Италии" составлено согласно стилистическим приемам, соответствующим двум разным литературным жанрам, как говорит сам автор: сказанию и описанию. В нем описательные отрывки чередуются с повествовательными, в каждом из которых текстовый материал имеет свою структуру. Скибинский оказывается писателем, обладающим значительными способностями, могущим использовать разные стилистические тона. Особенно значимым является внедрение в повествовательную ткань диалогических структур и прямой речи. Рассказ о солдатах папы Павла V, которые после взятия Перуджи расхаживают по городу, спрашивая местных жителей, кого они признают правителем, представлен в форме диалога:

«Бабы просили: "Кто ту паном?" Баба [...] отвещает воином папиным: "папа римский Павел Пятый паном и болшой, бо так болшой сатана зезволил"» [3. С. 51].

Голос народа, приветствующего папу и жалующегося ему, звучит прямо в тексте:

"Сход великой народа обоего полу высоким гласом кричат: блаженнейши и святейший отче, молим благословения во время смерти [...] А иные говорят: блаженнейший, или святейший отче, просим, скуден хлеб имеешь, великою ценою продается вино" [3. С. 42].

В тексте встречается много итальянских географических терминов (названия городов, населенных пунктов, рек), а также слов и выражений, обозначающих реал?и, которые не находят эквивалента в языковой системе автора. Во всех этих случаях Скибинский прибегает к транслитерации. Однако транслитерация географических названий не соответствует в точности оригиналу:

"Bologna (Болонья) — Бонония; Livorno (Ливорно) — Лигурно; Civitavecchia (Чивитавекиа) — Чытавечи".

Иногда эта транслитерация имеет два или более варианта; название реки Теvere (Тибр) передается тремя словами: Тиверск, Тивирь и Тиверь.

Бывают также случаи, когда она чередуется со смешанной формой, в которой первая часть — перевод начала итальянского слова, а вторая — транслитерация оставшейся части последнего. Например, название местности Montecavallo передается транслитерированными словами Монтековало, Ментекавало и смешанной формой гора Ковалло.

Транслитерация лексем, обозначающих специфические итальянские явления, всегда сопровождается их толкованием:

"Colosseo — Колизеум, или афеатрум" [3. С. 28].

"Accademie — академии, или школы для всех" [3. С. 29].

"Sapientia Romana — Сапиенцыя Романа, сииреч Мудрость Римская" [3. С. 29].

"Chiesa di San Giovanni Laterano — Костел святого Иоанна Латеранейского (Латеранский костел для того есть названый, что при боку полат царя Костянтина зделан; лятус по-италически а по-римски бок значит; и тако костел назван Латеранский, то есть побочный" [3. С. 31].

"Ага соеlі: Ара целии (сииречь храм небесе)" [3. С. 34]. [57]

"Sant'Uffizio: Санкт Оффицый / Санктум Оффицыум (сииречь святое дело") [3. С. 40].

"Salve Regina: Салве Реина (то-есть Витай Царице") [3. С. 48].

"Porto: порт (то-есть приступ копраблей з розных царств и стран") [3. С. 55].

"Principe dei Medici" (герцог Медичи): "князь Деимедице (то-есть князь з науки лекарской") [3. С. 74]".

С точки зрения грамматики, язык, используемый Скибинским, — гибридный, смешение русских, украинских и польских элементов, которые следуют один за другим, создавая образы реальной жизни.

Обратим внимание на некоторые явления.

В области фонетики встречаются слова с полногласием (нагороди, сором, позолочены, серебряный), слова без полногласия (срачица, кладязь или кладезь, глас, злато, сребро, заградити) и слова обоих типов (бороды — брады, город — град, хором — храм, ворота — врата). В начале слова чередуются слог ра- и слог ро- ("из разных мест, чтениям розных наук, жидовки и женщины римлян ни в чем не разнятся, рознесли, розорвали, розсказал, розставити, разсуждал, разсечь"). Смычнощелевой согласный (ч) и щелевой согласный (щ) чередуются (к полунощи, от полночи, нощь, ночью, от полуночных).

Черты книжного стиля языку Скибинского придают слова, в которых отмечается так называемая вторая полатализация в флексиях существительных с основой на велярный ("по правой руце, в лотце прекрасной, на сей бумазе, в науце лекарской, по присязе такой великой"). Простота письма Скибинского выражается в употреблении слов в соответствии с их произношением, а не с этимологией: "крещоный (но встречается и крещены), учоный, без жон, шол, ушол, пришол, вытти, притти, по ево воли; немашь никакова кардинала, ис которой, заслоняюца неаполитане, дармо его звезут до Павды".

В области морфологии во флексиях существительных мужского рода замечаются параллельные падежные окончания. В родительном падеже единственного числа употребляются окончания -а и -у в предложных и беспредложных конструкциях: "без страху, без стыда, от боку папежского, отец ево был грек и закона греческого, ...ты закону греческого". В предложном падеже единственного числа окончание -е чередуется с окончанием -у: "не добивается о венцу и титлу королевском, был в страху папа от короля французского, в граде Венецый, в кратком часе". Дательный падеж множественного числа имеет окончание — ом: "жидом волно ся учить, велел всем монархом западным, а греком [...] дати костел святого Георгия Мученика". В творительном падеже множественного числа употребляются окончания -ы и -амн: "з винограды, садами предивными, с огородами, полями зо всякими овощи, пели со всеми своими началы и докторами".

Система глаголов, кроме инфинитива, в котором рядом с окончанием -ти встречается окончание -ть (выхваляти, дерзати, зрозумети, держать, направить, искать), в основном характеризуется элементами книжной традиции. В прошедшем времени употребляются формы на -л, -ла, -ло, -ли; аорист и сложные времена почти отсутствуют. Отмечены только три случая употребления аориста и два случая употребления плюсквамперфекта в повествовательных контекстах, в которых рассказывается о событиях, имевших место очень давно, или в контекстах особенной значимости. Аорист встречается два раза в отрывке, рассказывающем о церкви Санта-Мария Маджоре в Риме — он обозначает события, происшедшие вне временного плана рассказчика: "греченин... той в нощи помышлял, что ему делать... привиде сон... на том месте созда сей костел, иже называется святыя Марии Болшия" [3. С. 32-33].

Третий раз аорист употребляется, когда говорится о смерти римского папы: "Грамоты везде посылают, извещая, что папы уже не стало, умре" [3. С. 44]. Из контекста [58] ясно, что смерть папы произошла совсем недавно. В этом случае аорист не столько обозначает действие в прошлом, сколько носит стилистическую окраску уникальности и чрезвычайности события.

Две формы плюсквамперфекта, употребляемые в тексте Скибинского, обозначают действия, совершенные в далеком прошлом и раньше тех, по отношению к которым они являются предпосылками: "король француский отобрал был войною от короля гишпанского всю Сицылию и тритцать тысечь завше своих воинов держал в Сицылии" [3. С. 53]; "и для того было миро святое з мощей течи перестало" [3. С. 60].

Часто встречаются глаголы с суффиксом -ова-, выполняющим функцию имперфективации, которая обозначает повторное действие: "службы отправуют обычаем греческим и латинским" [3. С. 35], "яко римляне и италияне сказуют" [3. С. 49] (такое предложение часто повторяется в тексте), "их папа Павел Пятый обманует" [3, С. 51], "в Падве докторуются з малых лиц" [3. С. 68], "свидетелство своего учения приймуют" [3. С. 73].

Самый распространенный причастный суффикс — это -юч-/-яч редко употребляется суффикс -ущ-/-ащ" всяк женскии пол, не глядячи на нужду своего мужа" [3. С. 65], "матка, видячи, что сына карабли папины и малтейские в неволю берут" [3. С. 61], "есть три источника текущие" [3. С. 32], "...окружены многими лампадами серебреными, горящими непрестанно" [3. С. 32].

В области синтаксиса, произведение Скибинского отличается длинными периодами, в которых главные и придаточные предложения, выделенные запятыми, двоеточиями, точками с запятой следуют одно за другим в логическом порядке, создавая конкретные образы. Придаточные предложения характеризуются наречиями и союзами: причастные обороты или другие книжные обороты встречаются совсем не часто.

Повествовательно-описательная окраска произведения предопределяет употребление синтаксических структур, не связанных тесно с риторическими канонами. Благодаря этому создаются живые картины и ясно выражаются идеи автора: более распространенный стилистический прием — не украшенное предложение, а сжатая, точная синтаксическая структура. Однако встречаются синтаксические конструкции книжной традиции, как, например, конструкция "винительный падеж с инфинитивом", конструкция "с двумя винительными" ("то княжество меет папу римского заступника от короля француского" [3. С. 77], сочетание "от с родительным падежом" для обозначения агенса ("ез папежского благословенства не делаются от наивышшаго маистра Малти кавалеры" [3. С. 63], дательный падеж в значении принадлежности ("град Неаполь — глава и столица есть всему царству" [3. С. 59]). Отмечен один случай конструкции с дательным самостоятельным.

В языке Скибинского много полонизмов и украинизмов. Приведем только некоторые случаи: употребление предлога з для обозначения обстоятельства места и совместного действия ("много мира з его святых мощей идет" [3. С. 60], "з ним езживали до Бару [3. С. 61]), употребление окончания -мо для глагола первого лица множественного числа в настоящем времени ("мы маемо ковалерию з вашего града греческого Рода" [3. С. 64]), употребление глагола мети/мати ("кто меет здравой разум" [3. С. 58], "какие они мають таемницы в своем сенату" [3. С. 67]), отрицательный глагол немаш ("в том граде немаш никакой великой академии" [3. С. 46], употребление союзов але, албо ("посылаются на заточенье на карабли албо до смерти, албо на седм лет" [3. С. 55], "...той домик болши не знайдуется, але весь от жидов и воинов рожных разорен" [3. С. 50]). Встречаются полонизмы и украинизмы и лексические: знайдоватися, повага найбардцо, трохи, выхувовати, завше, пан, панство, шляхта, шляхтич, шкода, збудовати, першее, мусити и др.

В заключение хотелось бы подчеркнуть значение личности Скибинского, отправившегося [59] в Европу за знаниями. Он, будучи образованным и эрудированным человеком, способствует распространению европейской культуры в Московии. Как писатель, он занимает не второстепенное место в контексте русской культуры конца XVII — начала XVIII в.

Языковые особенности, отмеченные в нашей работе, доказывают, что Скибинский использовал живой, некнижный язык, в котором книжные элементы играли периферийную роль. Семантически незначимое чередование книжных и некнижных форм в одних и тех же контекстах не имеет стилистической окраски. Автор их употребляет свободно, усиливая, таким образом, динамичность предлагаемой языковой модели, связанной, главным образом, со сферой общения и, следовательно, независимой от строгих правил.

Желание передать собственный опыт, описать языковыми средствами новую, но уже хорошо знакомую действительность и подтвердить свои идеи воплощается в гибком, ярком письме, в котором варианты играют в композиции текста значительную роль. Модель "простого языка", изложенная в "Сказании о граде Риме и всей Италии" — язык, тесно связанный с разговорным, в котором используются все возможности лингвистической системы.

Что касается самих типичных форм разговорного языка, произведение Скибинского представляет собой интересный документ, свидетельствующий о присутствии и распространении данных форм в соседних землях — великорусской и юго-восточной (малороссийской). Но их более полная оценка будет возможна только при анализе второй части произведения, посвященной собственно догматическим проблемам.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Соболевский А. И. Введение к "Сочинениям Григория Скибинского" // Чтения в имп. Обществе истории и древностей российских. 1914. Кн. 2. С. 1-5.

2. Никольский Н. Григорий Скибинский. Очерк из истории духовнаго просвещения в конце XVII в. // Православное обозрение. 1862.

3. Скибинский Г. Сочинения Григория Скибинскаго // Чтения в имп. Обществе истории и древностей российских. 1914. Кн. 2. С. 6-273.

4. Encyclopedia of Ukraine. Toronto; Buffalo; London. 1993. Vol. III. P. 738.

5. Титов А. Описание города Рима, составленное русским паломником в XVII веке // Душеполезное чтение. 1911. Январь. С. 130-138; Февраль. С. 233-246.

6. Botero G. Le relationi universali, divise in quattro parti. Venetia, 1608.

7. Сагонова Л. И. Восточнославянские академии ХVІ-ХVШ вв. в контексте европейской академической традиции // Славяноведение. 1995. № 2. С, 46-61.

8. Tramontin S. Ordini е congregazioni religiose // Storia della cuttura veneta, II Seicento, 4/1. Vicenza, 1983. P.23-60.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Речь идет о "Пунктах или предложениях, о нихже исподедать имех нужду" [3. С. 6, 7].

2. Среди агентов папы, отправленных в Москву, упоминаются Белобоцкий и монах Одорский [3. С. 9].

3. См. рукопись Ундольского собрания. № 706. Л. 310.

4. См. рукопись Собрания графа Толстого II. № 381 (=Q.XVII.49).

5. В рамках рукописной традиции кроме московской и петербургской рукописей цитируем "Прекраткое сказание о граде Риме" второй половины XVIII в. из Собрания Ундольского (№ 1213. Ф. 310) и "Сказание о граде Риме" из Собрания Тихонравова (№ 577, Ф. 299).

В рамках печатных изданий цитируем произведение под названием "Описание Рима, составленное русским путешественником" в конце XVII в., опубликованное в "Сыне отечества" (Т. 1. 1838), которое состоит из двух глав: первая о граде Риме и вторая о Римском папе и его дворе. В феврале 1911 г. в журнале "Душеполезное чтение" было издано "О великом граде Риме и о костелах сущих начальнейших" с подписью Ан. Титов [5]. Оба текста содержат первую часть "Краткого сказания..." Г. Скибинского в сокращенном виде.

6. Религиозный орден Сомасков (из названия городка Сомаска недалеко от Бергамо, где был основан в 1528 г. Girolamo Emiliani) не только оказал помощь сиротам, но занимался воспитанием и образованием молодежи [8].

Текст воспроизведен по изданию: Образ Рима и Италии в произведении Григория Скибинского (XVII-XVIII вв.) // Славяноведение, № 2. 1999