ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ К СТАТЬЕ МОЕЙ:

НОВЫЕ ИЗВЕСТИЯ О ФЛОРЕНТИЙСКОМ СОБОРЕ, ИЗВЛЕЧЕННЫЕ ИЗ ВАТИКАНСКОЙ РУКОПИСИ.

(Ответ г-ну Булгарину).

В 1-м нумере Журнала Министерства Народного Просвещения текущего года была напечатана статья моя под заглавием: Новые известия о Флорентийском соборе, извлеченные из Ватиканской рукописи. В одном из нумеров Северной Пчелы, г. Булгарин сделал нападение против меня и объявил, что рукопись, из которой почерпнул я эти новые известия, напечатана и известна весьма многим знатокам Русской Истории. Где напечатана? когда? в каком году? кем? в какой книге? Г. Булгарин не счел за нужное сказать о том ни слова. Ему даже неизвестно и заглавие самой книги, потому что заглавный лист в экземпляре, который у него находится, будто бы оторван. Напечатана — и только! Постараемся же вывести из недоумения самого г. Булгарина, и разгадать ту загадку, которую она. задал и себе и другим.

Занимаясь в Риме, между прочим, изучением Словенских рукописей Ватиканской библиотеки во время двукратного моего пребывания, я обратил особенное внимание на рукопись под № 12 в которой нашел описание Флорентийского собора совершенно отличное [499] от всех описаний, какие до сих пор были известны. Подробное извлечение из этого описания сообщено мною в помянутой статье моей.

Г. Булгарина, эпиграфом своей статейки и потом в самом ее тексте обвиняет меня в том, что будто бы я похвалился открытием этой рукописи в Риме. Спрашиваю г. Булгарина — где прочел он это? В описании Словенских рукописей Ватиканской библиотеки, которое поместил я в Майской книжке жур. Мин. Нар. Просв. 1839 года, указала, я, что все они значатся в каталоге, который был сделан ученым Бобровским и издан знаменитым филологом Анджело Маио в 5-м томе его известного собрания: Scriptorum veterum nova collectio e Vaticanis codicibus edita. Смешно бы было принять на себя открытие рукописи, о которой я сама, же говорил, что она значится под N 12-м в каталоге, известном всему ученому миру!

Г. Булгарин намеком наводит подозрение на то, почему я принужден был ограничиться в труде моем одним извлечением, а не списал самой рукописи. Причины тому были объяснены мною тем лицам, которым обязан я отчетом в своих занятиях. Дело в том, что помощник библиотекаря Ватиканского, прелат Молцза, заметив, что я переписываю рукопись, и узнав, что она содержит в себе предметы касающиеся до истории церкви, строго запретил мне ее переписывать, а позволил только изучать и сделать из нее извлечение.

Известия о Флорентийском соборе, содержащиеся в этой рукописи, я назвал новыми. На это имела, я право потому, что в западных источниках и ученых историях этого собора подобных известий мы не находим. Ссылаюсь на Джиббона и на Сисмонди. Карамзину рукопись, из которой я почерпнул известия, была вовсе неизвестна: ссылаюсь на весь пятый том его истории. Бантыш-Каменский, автор истории об Унии, изданной в 1805 году, изучивший подробно все источники, до [500] сего предмета относящиеся, нигде не упоминает об рукописи и не сообщает ничего подобного ее содержанию. Тоже должно сказать и о небольшой книжке, которая издана также в 1805 году под заглавием: История о достопамятном Флорентинском соборе по части Унии, собранная Владимирской Епархии села малого Алексина священником, Никитою Алексеевым сыном, Смирновым. Автор пользовался преимущественно одним Греческим источником, именно историею Сильвестра Сиропула, но об известиях, содержащихся в Ватиканской рукописи, ни слова не упоминает. — Нечто подобное, т. е. некоторые подробности, сходные с известиями Ватиканской рукописи, можно найти в истории Флорентийского собора, написанной Князем Курбским и изданной во 2-м томе, его Сказаний г-м Устряловым. Почтенный Профессор Русской Истории, издавший этот памятник, в прим. 152 на стран. 298 говорит: «Ссылка на Виленского Субдиакона доказывает, что, составляя сие любопытное сказание о Флорентийском соборе, Курбский руководствовался каким-то нам неизвестным сочинением». Так следовательно и г. Устрялов признавал это сочинение неизвестным: иначе, вероятно, сослался бы на него, ибо многие подробности у К?рбгкого и даже места, особенно все то, что касается до Магистра Родосского, явным образом взято из рукописи, из которой сделано мною сокращение.

Спрашивается: после всего этого имел ли я право назвать известия, извлеченные мною из Ватиканской рукописи, новыми? Имел ли я право сказать, что эти сведения до сих пор нисколько не были известны ученому миру, когда они точно не были известны ни одному из западных писателей, и у нас ни Карамзину, ни Бантыш-Каменскому, ни автору истории Флорентийского собора, скрывшему имя свое под скромным именем священника, ни наконец г. Устрялову? Если г. Булгарин знал об них прежде, как он [501] уверяет, — за чем же не объявил? Содержание их, кажется, любопытно для всякого Русского, который дорожит своим Православием.

Когда статья моя появилась в Журнале Министерства Народного Просвещения, г. Сахаров сообщил М. П. Погодину для передачи мне известие, что он, занимаясь теперь составлением Истории Словено-Русских типографий; нечаянно набрел на книгу Острожского клирика, изданную в 1598 году, в которой действительно напечатана: «история о листрикийском, то есть о разбойническом Ферарском або Флоренском Синоде, вкоротце правдиве списаная». Почтенный Библиограф сообщил мне несколько подробностей об этой книге, которая до тех пор была ему неизвестна, и в заключение письма своего прибавляет: «Уверьте г-на Шевырева, что я писал об этом не с намерением, чтобы только укорить. Наша старая литература, а еще более библиография — темна вода во облацех воздушных». Я намеревался в особой дополнительной статье передать читателям открытие г-на Сахарова, но желал иметь для того самую книгу, которая была мне обещана известным Археологом нашим, Начальником Московского Архива иностранных дел, Князем М. А. Оболенским. Между тем явилась кстати и статейка г-на Булгарина. Я имею теперь в руках самую книгу и могу разрешить недоумения, в каких он находится, и с тем вместе отвечать на его обвинения.

Да, рукопись эта была напечатана, но надо было прибавить — в 1598 году, чего г. Булгарин не хотел, однако, сделать может быть с тою целию, чтобы легковерные читатели не догадались, что рукопись издана в таких годах, печатные книги которых редкостию своею равняются рукописным. Кроме того г. Булгарин, если знает дело, должен был еще прибавить, что эта книга преимущественно перед всеми другими, ей [502] современными, составляет величайшую типографическую редкость, потому что все экземпляры оной были уничтожены или искажены Иезуитами, противниками нашего Православия. Во всей России, и то после напечатания статьи моей, до сих пор, оказались известными три, если не два только экземпляра, как увидим ниже, да и те неполны. В Архивском экземпляре, который теперь у меня, недостает листа, где находится заглавие самой истории. Сторона враждебная нашему православию, как видно, с умыслом уничтожала этот лист, на котором собор Флорентийский назывался разбойническим. Самое же заглавие книги уцелело, как будет показано ниже. Кроме того недостает в тексте истории нескольких листов, в которых описывается все путешествие Исидора. — Экземпляр г-на Сахарова, судя по описанию его, мне сообщенному, довольно полон. — В экземпляре г-на Булгарина, как он сам сознается, нет заглавного листа. Странно, однако, что г. Булгарин не сказал даже, из какой библиотеки достал он этот экземпляр? Если это тот же самый, который находится в руках у г-на Сахарова, то в таком случае известных будет только два экземпляра. Но заглавный лист в экземпляре г-на Сахарова существует: г. Булгарин утаил его не с тем ли, чтобы скрыть 1598 год, который тотчас изменил бы дело и отнял бы силу у его нападения? — Если в caмом деле нет заглавия в его экземпляре, то должен бы он был по крайней мере указать или на источник, откуда имеет книгу, или на места из нее, которые свидетельствовали бы достоверность слов его. Г. Булгарин предполагает в читателях излишнее к себе доверие: ведь надобно же чем нибудь заслужить его.

В библиографическом каталоге Сопикова, главном до сих пор руководстве для древней нашей Библиографии, не значится эта книга. Под 1598 годом поставлена у него напечатанная в Остроге: Опись, сиречь описание о разности Восточныя церкви с западною в [503] ней же фундамент святыя православныя церкви. — Экземпляр по Сопикову находится в Библиотеке Московской духовной типографии. — Г. Кепнен приводит эту же самую книгу на 300 странице своих Библиографических листов и указывает на Сопикова. и еще на Библиотеку Графа Румянцева, — Г. Сахаров в письме своем говорит, что эта книжка упоминается в жизнеописании Князя Острожского, помещенном в Сыне Отечества № 15 стран. 17, в числе книг, изданных в Острожской типографии. Но судя по заглавию, и по содержанию, какое оно обещает, это едва ли таже самая книжка. Такие библиографы, как Сопиков и особенно Кепнен, конечно означили бы заглавие книги со всевозможною точностию, а мы увидим, что заглавие нашей совершенно иное. Следовательно, и Сопикову и Кепнену книга, в которой напечатана Ватиканская рукопись, была, неизвестна.

Из всего сказанного до сих пор, ясно видно, что-экземпляры этой редкой книжки (два или три, смотря потому, откуда г. Булгарин достал себе экземпляр) открылись только после напечатания статьи моей. Самое же содержание книжки и даже существование этой Истории в ней отдельно, никому не было известно, по крайней мере никем из ученых наших печатию не объявлено. Кроме экземпляров печатных, М. П. Погодина, доставила, мне один рукописный сборних XVIII века, в котором, между прочими статьями, а именно Регламентом Духовным, Путешествием Иеромонаха Ипполита в Иерусалим, находится и наша История, переписанная в 1728 году. — Мало ли у нас есть сокровищ неизвестных, которые открываются по мере того, как об них кто печатно объявит? Так, на прим. недавно думали, что Болгарской перевод Хроники Манассии находится только в Библиотеке Ватиканской. Покойный Граф Н. П. Румянцев посылал в Рим нарочного переписчика для того, чтобы снять с рукописи копию. А никто не подозревал, что этот же [504] самый перевод находится у нас под рукою в Синодальной Библиотеке.

Но обратимся к заглавию самой книги. Вот оно: «Отпис. На лист, вбозе велебного, отца Ипатиа Володимерского и берестейского Епископа. До ясне освецоного княжати Костентина, Острозского, воеводы Киевского. О залецанью и прехвалянью восточной церкви, з’ заходным костелом, оунеи або згоды. Вроку 1598 писаный. Через, одного наменшого клирика, 1 церкви Острозской, в том же року отписанный! Книга напечатана Словено-церковными буквами, в 4-ку. Из этого заглавии видно, что эта книга содержит в себе ответ, написанный Князем ли Константином Константиновичем Острожским или каким нибудь духовным лицем по его поручению, на послание к нему отступника нашей церкви Епископа Владимирского Ипатия Поцея. После заглавия следуют эпиграфы из Апостола и святых Отцев; потом предисловие к читателю, под которым подписано: «Писан оу Острогу, оу школе кгрецкой Острозской». Далее на обороте: «Вбозе велебному, его милости Господину отцу Ипатию Володимерскому и Берестейскому Епископу». Тут следует — Предмова листу до Отца Епископа и самый лист. В этом послании к Ипатию текстами священного писания и историческими доводами весьма убедительно и красноречиво доказывается неосновательность Унии. Относительно же истории Флорентийского собора автор послания говорит: «Дивоуюся томоу барзо отче епископе, же одной стороне спилностью оуха наставляеш и теплотоу сердечную отворяеш, а до другое и помыслити не хочеш. Залапивши одну историю, от латинников позависти против греков списаную, а за Григориа Папы недавно выданую, тоую читаеш, той вериш, тоую выставоуеш, тою щитишъся, тоую за правдивую быти оудаеш, а от [505] своих правдиве и щире о том съборе давно списаной, читати и верити не хочеш.

«А так абысь вм тоею флоренскою оунеею болше очью, бо теж и берестейский ваш честный събор на нее много пошол, не закидал. историйку вкоротце але правдиве о съборе Флоренском давно списацую, при концу того писанья вм ку прочитаию маеш, прочитавши правду оузнаеш».

За посланием следует самая история, которой первый лист, как сказал я, выдран. Из слов, приведенных мною, видно, что автор послания называет эту историю, давно написанною. Сборник Ватиканский, содержащий ее, по всем признакам, древнее Острожского ее издания и доказывает ясно, что издание могло быть сделано с той или с другой рукописи, а не рукопись списана с издания. Это видно из того что в сборнике помещена одна только история собора, а нет предшествующего ей в печатном издании ответа Епископу Ипатию. Кроме того можно привести еще следующее важное доказательство в пользу сего мнения: этот сборник, содержащий в себе многие акты исторические XV века, ограничивается только актами именно этого столетия. Ссылаюсь на 109-ую страницу 5-го тома собрания Анджело Маио, в котором содержание статей сборника описано с означением лет. Даже самая последняя статья этого сборника, а именно: Niphonis patriarchae constantinopolitani epistola data ad Josephum Frit comministrum metropolitae kioviensis pro Slavis ritus graeci in regno Poloniae, должна относиться к последним годам XV века. И так, по всему вероятию, сборник может быть отнесен к концу этого самого века; книжка же напечатанная в Остроге, относится к концу XVI столетия.

Есть еще третье сильное доказательство в пользу того же мнения. Князь Курбский явным образом пользовался рукописью этого сочинения, как видно из его сочинения о соборе Флорентийском. Умер же он, по [506] исследованиям Г-на Устрялова, вскоре после 1580 года, след. он не мог пользоваться печатным изданием этой книжки, вышедшей в Остроге в 1598 году, почти 18 лет спустя после его смерти. К тому же должно заметить, что Князь Курбский ссылается в статье своей на какого-то Виленского Субдиакона, автора сей истории. Если бы он пользовался книжкой Острожской, то конечно привел бы ее и год издания.

Не могу не привести еще одного места из сочинения Курбского, которое много свидетельствует в пользу древности и достоверности нашей истории. Курбский (стран. 247, Т. 2), в повести своей о Флорентийском соборе, ссылается на то, что он слышал от преподобного Максима Философа, «ученика славного Иоанна Ласкаря, учащеся от него в Паризии Философии», — и за тем приводит именно главное обстоятельство, содержащееся и в рукописной нашей Истории, а именно: что Папа и западные согласились в числе других догматов на исхождение Духа от одного Отца и отступили от трех главных ересей, отделяющих учение их от нашего. Любопытно бы было для того исследовать сочинения самого Максима Грека, а именно: 1) слово противу Николая Немчина Латынского, 2) слово похвальное ко святым Апостолом Петру и Павлу, в том же обличение и на Латвийские три большие ереси, и 3) слово на Латыпов. Может быть, эти сочинения навели бы нас на дальнейшие источники нашей рукописной Истории Флорентийского собора. Но и без этих исследований то уже важно, что Максим Грек, принявший ученые предания о сем соборе от учителя своего, знаменитого Иоанна Ласкариса, умершего около 1535 года и пользовавшегося в юных годах своих покровительством Кардинала Виссариона, одного из участников на Флорентийском соборе, — Максим Грек сообщил Курбскому в отношении главных догматов те же подробности, какие находятся в рукописной Истории, изданной позднее Острожским клириком. [307]

Г. Булгарин обвиняет, меня еще в том, что я исказил смысл Ватиканской рукописи и представил дело в превратном виде. Вот слова его: «Мы не имеем теперь ни места (!), ни времени распространяться в доказательствах, что г. Шевырев, предлагая извлечение из Ватиканской рукописи, во многом вовсе не понял смысла этой рукописи и представил дело в превратном виде, и оставляем это до будущего времени!» — Нет, г. Булгарин! На обвинения такого рода надобно иметь всегда место и время, а не пускать их на ветер, не оставлять до неопределенного будущего времени! Вы говорите: — «главное теперь в том, что рукопись напечатана!» — Читатели могли видеть, что не в этом главное, потому что вы сами узнали о том, что рукопись напечатана в 1598 году, только по прочтении статьи моей. Главное-то было доказать, что я ее не понял, что я исказили ее, а на это вы не пошли, и в течении целого месяца не сочли за нужное прибавить к вашему обвинению ни полслова. Так не водится между людьми, любящими правду и употребляющими одно благородное оружие знания и труда против своих противников. 2

Г. Булгарин обвиняет меня еще в том, что я ошибочно назвал наречие, на котором писана рукопись, наречием Южно-Русским. В этом отношении г. Булгарин наружно прав; но дело в том, что прав и я. В рукописи моей находилось следующее выражение: «сии места дадут понятие о Польско-Русском языке, [508] которым писано сочинение». В тексте напечатанном, ошибкою корректора, Польско-Русской язык заменен Южно-Русским, о чем можно справиться в редакции Ж. М. Н. П., где вероятно цела моя черневая рукопись.

Мне, как Профессору Русской Словесности, в самом деле стыдно бы было не знать, что есть большое различие между наречием Южно-Русским и наречием Польско-Русским, которое было в средние времена литературным и дипломатическим языком Юго-западной России. Но г. Булгарин, следуя прежним мнениям, называет это наречие Белорусским. С этим я совершенно не согласен и вполне разделяю мнение Профессора Русской Словесности при Владимирском Университете, М. А. Максимовича, который в своей Истории Русской Словесности (стран. 106) весьма остроумно заметил, что у нас до сих пор весьма несправедливо смешивали Белорусское наречие, одну из отраслей Русского языка, не имевшую никогда книжного образования, с тем книжным языком, который в средние времена употреблялся в Литовской и вообще в Западной Руси, и который г. Максимович предлагает назвать Западнорусским письменным языком. Мне кажется, правильнее было бы назвать этот язык Польско-Русским, ибо в самом деле он представляет странную смесь двух этих наречий, а Белорусским он и потому быть назван не может, что употреблялся, как известно, не в одной Белоруссии, а также в Остроге, Киеве, Чернигове, Евю, Львове, одним словом, во многих городах, находящихся не в Белоруссии. Это был, кажется, искусственно-литературный язык, образованный учеными, в роде нашего позднейшего Словено-церковного языка. Едва ли когда нибудь в том же самом виде, этот язык существовал в народе, тогда как Белорусское наречие и до сих пор существует в устах народа, хотя не имеет особой литературы. — Впрочем все это ново для г-на Булгарина, который не обращает [509] внимания на исследования современных ученых об нашем языке, а ограничивается прежде известным. Относительно языка Ватиканской рукописи, я еще в своем описании словенских рукописей сказал следующее: «по языку, изобилующему полонизмами и латинизмами, видно, что сочинение писано в западных областях России» и проч. (См. Журн. Мин. Нар. Пр. Май. 1839. стран. 118).

Г. Булгарин еще объявил, что я нарочно два раза ездил в Рим за тем, чтоб списать эту рукопись. И нигде не говорил этого: причина вторичной моей поездки туда была совсем другая. Впрочем — это шуточка, которою г. Булгарин хотел только приправить свою насмешку. Он увлекается иногда в порыве своей мести за многое прежнее и новое: все это мне очень понятно — и я не боюсь его мести открытой, печатной, явной: напротив, она меня радует, и я от всей души ему ее прощаю.

Г. Булгарин заключил свою статейку уроком моральным мне и г-ну Погодину: ну, что касается до его морали, она может остаться при нем....

С. Шевырев.


Комментарии

1. На полях экземпляра, передо мною лежащего, напротив слова: Отпись, написано слово: Ответ, а напротив клирика следующее: будто школяр на посрамление Епископу отступному.

2. Булгарин мог бы поставить против меня только три или четыре неисправных слова, приведенных в тексте, но и из тех, два должны быть отнесены на долю моего переписчика или корректуры. Тексты священного писания и последнего 78-го Псалма приведены мною по Словенски, потому что так они понятнее для читателей. Извлекая и торопясь кончить труд, чтобы не навлечь подозрения г. Библиотекаря, я записывал только места текстов, чтобы потом самому дополнить их содержание из Ветхого и Нового Завета Но это конечно не могло исказить содержания. Прим. Соч.

Текст воспроизведен по изданию: Дополнительные сведения к статье моей: Новые сведения о флорентийском соборе, извлеченные из Ватиканской рукописи. (Ответ г-ну Булгарину) // Москвитянин, № 6. 1841

© текст - Шевырев С. 1841
© сетевая версия - Тhietmar. 2019
© OCR - Андреев-Попович И. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Москвитянин. 1841