-

ДЕ-ВОЛЛАН Г.

ПО БЕЛУ СВЕТУ

ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ.

(См. Русское Обозрение № 1.)

На другой день мы отправились на открытой платформе по вновь открытой железной дороге. На другой платформе находились 25 вооруженных милиционеров Движение открыто только на 18 верст. Вот и все, что сделано за 5 м. долларов. Такая баснословная сумма истрачена на какую-то игрушечную узкоколейную дорогу. Станционные дома, правда, кирпичные, крытые железом. Камень для балласта привозился издалека, и это повлияло на дороговизну дороги. Очень жаль, что на первых порах не удовольствовались полотном, устроенным для подвоза материалов. Стоило только нивеллировать большую мандаринскую дорогу, идущую от одного конца Аннама до другого. Последуй Французы примеру Американцев, они давно бы довели дорогу до Ланг-Сон и до китайской границы и положили бы конец пиратству. А теперь неизвестно, на сколько времени затянется постройка. Но замечательнее всего, что железная дорога идет по пустым местам. Кругом ни одной души, только джонгли, в которых скрываются тигры и пираты.

Мирное население уже давно разбежалось или было уничтожено разбойниками, и это жаль, потому что почва плодородная. Работы производятся под охраной милиционеров, но сами рабочие те же пираты, которые, имея правильный заработок, променяли винчестер на заступ. Самый надежный элемент — милиционеры. Французское правительство позволяет им держать [544] своих жен в казармах. Содержание их обходится не более 4 1/2 дол. в месяц. Жизнь простолюдина действительно дешева. Завтрак обходится Аннамиту от 2 до 3 центов (5 коп.) За 1/2 моха (меньше нашей полушки) он может получить кусок апельсина, банан, папай. Оттого в дешевых ресторанах апельсины, пампельмусы лежат на прилавке уже очищенными и разделенными на ломтики.

Мы вернулись в Гайфонг на пароходе. Река между Фуланг-Тьонгом и Гайфонгом очень живописна. С обеих сторон — скалы оригинальной формы и красивые холмы, за ними — другой ряд повыше, а вдали синеют горные великаны на границах Китая. Местность пока пустынная, только под ближайшею охраною французов приютилось туземное население. Страна все еще на военном положении. В Донг-Трие, где мы остановились, была еще недавно стычка с пиратами, и раненых было несколько человек.

Пароход на пути из Гайфонга в Сайгон заходит в город Туран, находящийся в 40 милях от Гюэ, столицы Аннама. Нас очень качало, и мы обрадовались, когда отдохнули в заливе, защищенном со всех сторон горами. К сожалению, высадка не очень легкая. Пароход останавливается около острова Тьен-Ча, а оттуда надо проехать весь залив, что не очень приятно в бурную погоду. Но я этого не побоялся, и после часовой, езды в маленьком катере мы попали в реку Хан-Гианг, на берегу которой выстроился городок Туран. Смотреть тут нечего кроме госпиталя, казарм, жалкой гостиницы и нескольких домов. Местные жители жалуются на застой торговли и все упования возлагают на железную дорогу, которая соединит Туран с остальным краем. В настоящее время сообщение очень примитивное. Устройство порта тоже поможет развитию Турана, из которого вывозятся шелк, сахар, бетель, масла и т. д. Привозят туда европейские товары и рис. Около Турана находятся угольные копи. Время не позволило мне посетить мраморный грот и храм, которые находятся в десяти верстах вверх по реке.

* * *

В Квинон высадка еще неудобнее. Пароход остается в открытом рейде, в нескольких милях от берега. Море здесь отличается сильным прибоем. Если хочешь поехать [545] на берег, то надо довольствоваться утлою, туземною лодкою. Мой спутник и в Туране отказался от высадки, а тут и подавно.

— Я лучше посмотрю, сказал он мне, как вас будет подбрасывать волна. И что там смотреть?

Все это правда, но любопытство превозмогло. Сесть в лодку тоже не легко. То ее подбросит к самому трапу, то засосет ее куда-то в самую бездну. Надо уловить тут момент, ну и ловишь, а все-таки подозрительно посматриваешь на высокие гребни волн. Взглянув на спокойные лица Аннамитов, жевавших бетель и плевавших кровавою слюной, я успокоился. И худая же у них привычка. Женщины просто отвратительны со своим черным, окровавленным ртом, а тут это считается красотою. Говорят, европейские дамы не понравились аннамскому императору, который будто бы сказал про них: «всем хороши, но как жаль, что у них белые зубы!» Все относительно на этом свете.

Прыгали мы по волнам, чуть не унесло нас на какие-то скалы, Аннамиты бранились, горланили, но наконец добрались до берега. А в берегу пристать нельзя. Надо сесть на спину Аннамита, и он уже вас доставит на сухое место. Извольте тут ездить с дамами. Не мудрено, что они остались на пароходе.

Самый город очень маленький, расположенный на узеньком мысе, за которым находится совсем закрытая бухта, спокойная и безопасная. Пароходы М. М. не заходят туда, потому что один из пароходов компании вследствие убыли воды должен был простоять там лишних 24 часа.

В путешествии развивается замечательная бесцеремонность. Кто из порядочных людей, приехав в чужой город, решится беспокоить местного помпадура? А в путешествии это делается сплошь и рядом. Некоторым оправданием такой назойливости может служить сознание, что делаешь как будто дело, а с другой стороны думаешь, что и местному помпадуру приятно посмотреть новых людей.

Резидент оказался очень любезным, познакомил меня с своею женой и взялся показать свой маленький город. Мы дошли таким образом до ближайшей аннамитской деревни. Тип здешних деревень не такой, как в Тонкине. Тут нет деревень-невидимок, спрятанных за лесом, а деревни такие же, [546] какие мы привыкли видеть в России. Правда, тут нет и пиратства, край пользуется издавна полною безопасностью. Характер деятельности моего нового знакомого не административный, а скорей дипломатический. Налоги взимаются туземными властями, и администрация в их руках. Французов в Квиноне только 12 человек на 2.000 Аннамитов и Китайцев. Около резидентства казармы с туземными милиционерами под командою французских офицеров. Дома Китайцев гораздо богаче аннамитских, каменные и с некоторою претензиею на изящество, украшены очень часто фарфоровыми драконами. В торговом отношении порт развивается очень медленно; главный вывоз состоит из шелка, соли, креповой материи, бобов, растительного масла, сахара, риса и т. д. Очень хороши инкрустации и шелковые материи. Квинон окружен горами, в которых, как мне говорил резидент, можно устраивать охоты на тигров. К сожалению, вследствие привычки туземцев пускать палы, горы лишены всякой растительности.

* * *

В Ниятранге мы остались очень короткое время и высадили несколько Аннамиток, которые щеголяли все время своими золотыми обручами на руках и пестрыми платьями; одна из них надела разом весь свой гардероб и вышла к нам в ярко-красном халате. Места тут очень красивые. Берега гористы, и кругом среди чудного изумрудного моря разбросано много маленьких островков. Для штурмана это сущее несчастие, а для любителей видов — один восторг.

В Сайгоне и в конце декабря такая же жара, как у нас в самый разгар лета. Обливаешься потом, проклинаешь судьбу и ждешь вечера. Надо вам сказать, что банки и конторы здесь открыты от 7 до 10 часов утра, и после этого времени, порядочные люди, то есть европейцы, сидят по домам или лежат в райском костюме, обвеваемые панкою. Только вечером можно дышать, пройтись по бульварам. Кроме обычного городского шума очень явственно слышатся странные звуки — нечто среднее между стрекотаньем и свирелью. Музыкант этот никто иной, как маленькая ящерица.

Два вечера сряду был в оперетке, которая дается в летнем театре. Жалуясь на жару, я должен сказать, что [547] здешние деятели страдают от нее гораздо меньше, чем заезжий турист. В гостинице, конечно, душно, а у них хорошие дома с высокими комнатами, с большими просветами и все сделано для прохлады. Побывав в гостях у некоторых из здешних господ, я убедился в том, что при таких условиях еще можно жить в жарком климате.

* * *

Пароходы, идущие из Сайгона в Пном-Пеньх — столицу Камбоджи, довольно хорошо устроены. Берега реки Меконга — низменные, покрытые низкорослыми пальмами. Первая остановка в Мито. Перед нами целая выставка фруктов. Кроме, знакомых вам, ананасов, папай, орехов, арековых пальм, здесь попадаются: фрукт со вкусом клубники (pomme de cannelle) и дурьян, фрукт с очень неприятным запахом, но очень ценимый Аннамитами. На этот раз пароход забирает пальмовые дощечки для крыш.

Следующая остановка в Вин-Лонг. Смотреть, конечно, нечего, но все-таки пользуюсь приглашением коммиссара для того, чтоб пройтись по маленькому городку. Хорошенькие домики, красные дорожки, обсаженные деревьями, все это освещенное знойным солнцем — вот что осталось в памяти от этой прогулки. Лучшее здесь здание принадлежит администратору компании Messageries Flaviales. Правительство выдает этому обществу субсидии 100 тыс. долларов. О барышах трудно узнать что-нибудь, потому что это не акционерное общество. На каждом пароходе большой штат европейцев, служащих (капитан, коммиссар и механик). Рулевой Аннамит очень небрежно относится к своим обязанностям, смотрит по сторонам. Пришел мальчик с морского свинкой, и рулевой, вместо того, чтобы смотреть за кораблем, углубился в созерцание морской свинки. Хорошо, что пришел капитан, а то быть бы нам на мели.

Мальчик с морского свинкой оказался очень забавным. Несмотря на свой мундирчик, он не походил на Француза. Потом оказалось, что отец его Француз, а мать — туземка.

— Это камбоджец, сказал в шутку капитан. — Ты ведь живешь в Пном-Пеньхе?

— Нет, я не камбоджец, ответил недовольным тоном мальчик. [548]

— Так кто же ты, Француз?

— Нет не Француз

— Как не Француз?

— Я метис, сказал мальчик, очень довольный своим ответом.

— Какой ты смешной! такой нации нет.

— Нет, я метис, настаивал мальчик.

К обеду наша компания увеличилась патером и сестрою. Патер рассказал нам, что христиан в Камбодже немного, не больше 80 тысяч. О характере Аннамитов говорил снисходительно. Эти дети — не вороватее других (pas plus voleurs que les autres). Доктор, вмешавшийся в разговор, нападал на администрацию, которая все будто бы путает. Торговля в упадке, а все из за таможенных затруднений. Статочное ли дело, товары вместо того, чтобы избрать дешевый водяной путь, идут кружным колесным путем на Банкок?

Характер местности изменяется. Много деревень с домами, построенными на сваях, и из зелени пальмовых рощ выглядывают высокие ступы и крыши в несколько этажей туземных пагод. Тип туземцев другой. Вместо тщедушных Аннамитов темно-бронзовые, почти голые фигуры, напоминающие уроженцев Индии.

К утру река разливается в широкий бассейн. От одного берега до другого семь верст.

Мы у цели. Утром 4 января пароход подошел к столице Камбоджи. Город Пном-Пеньх («гора изобилия») очень выгодно расположен при пересечении речных путей. Вскоре, за нашим прибытием, к пароходу причалил нарядный паровой катер, и обладателем его оказался резидент города Пном-Пеньх, очень красивый брюнет с выразительными чертами лица. Из его слов я узнал, что его начальник — главный резидент Камбоджского королевства (Resident Superieur du Cambodge) предлагает мне свое гостеприимство. Приехав в резиденцию, я познакомился с главным резидентом г. де-Верневиллем, с его женой, с его шурином и с его главными помощниками. Один из них очень любезно взялся показать мне город, который не очень велик (30 тыс.) и состоит из одной главной улицы, которая тянется вдоль реки. К этой улице примыкают перпендикулярно несколько улиц, обитаемых туземным населением. В центре города поместились китайские [549] торговцы. На одном из возвышений среди густой и яркой зелени воздвигнута ступа, очень похожая на то, что мне случалось видеть в Бирме. Предание говорит, что ступу эту соорудила вдова Пеньх во искупление грехов своего мужа. Пагоды здесь напоминают также бирманскую архитектуру. Углы крыш, имеющие вид слоновых хоботов, заканчиваются острыми шпорами. Это сходство меня очень заинтересовало, и я успокоился только тогда, когда узнал, что среди Камбоджского народа существует предание, о том, что династия пришла из Пегу. О самом народе Кмер известно, что он пришел из Индии и что из Камбоджи началось распространение буддизма в Китае и прилегающих странах. Вот отчего Камбоджа считается святою землей буддистов. Но до появления Кмеров или Хмеров в Камбодже будто были Китайцы, которые называют эту страну «Фу-нам». В те времена теперешняя дельта Меконга еще не существовала, а море доходило, по преданиям, до большого озера. Из китайских хроник видно, что китайская власть встречала не раз сопротивление со стороны туземцев. К какому народу принадлежали туземцы, не говорится. Один из туземных князей совершенно освободился от китайской опеки, ограничиваясь ежегодными подарками китайскому богдыхану. Предание говорит о каком-то государе, который построил большие корабли и подчинил себе Зондские острова, вошел в сношение с Римлянами посредством Красного моря, построил грандиозные храмы в Ангкоре и шоссейные дороги, выложенные каменными плитами, уцелевшими в некоторых местах. Потом легенда говорит о революции и о посещении страны Буддою. В это время в Чин-Ла (другое название страны) появились Кмеры из Индии, и началось распространение буддизма. Путешествие Будды в Камбодже приурочивают к пятому столетию до Рождества Христова. В третьем столетии до Рождества Христова санскрит был заменен священным палийским языком, и страна Чин-Ла получила название Кампучеа. Вот единственные факты, которые можно вывести из баснословной истории Камбоджи. Несомненно одно, что Кмерам пришлось вести беспрестанные войны с монгольскими народностями, которые спускались с Гималайских гор. Исход этой борьбы был не в пользу Камбоджцев. Ангкор был взят и разрушен. С этого времени начинается падение государства, которое очутилось между двух огней, то есть, между [550] Аннаном и Сиамом. Из Европейцев первые в Камбоджу явились Португальцы (в 1590 году). За ними следовали Голландцы и Англичане. Беспрестанные войны между Аннамом и Сиамом из-за Камбоджи привели к тому, что Анг-Дюонг признал себя вассалом того и другого государства. В настоящее время при его наследнике, короле Народоме Камбоджа признала над собой протекторат Франции.

Вернемся к пагоде, которая отличается богатою наружною отделкой. На белом фоне сделаны украшения из фольги и из разноцветных камней. Иногда вместо камней фигурируют разноцветные стекла. Перилы, колонны, подоконники, наружные ставни покрыты золотым лаком. При солнечном свете все это горит и блестит тысячью огнями и кажется очень эффектным. Присмотритесь поближе, и вы увидите, что постройка требует основательного ремонта и что штукатурка облупилась; но зачем же так близко присматриваться? Внутренность пагоды не может похвастаться богатством отделки. Там нет ничего замечательного кроме золоченой статуи Будды.

Самое замечательное здание в Пном-Пеньхе, конечно, дворец, в котором живет король Народом со своими 500 женами и 60 детьми. Дворец построен в том же стиле, как и пагоды. Он окружен зубчатою стеной (110 саженей). У главных ворот открывается вид на большую постройку в камбоджском стиле с очень покатою крышей и слоновыми хоботами на концах. Надо сказать, к сожалению, что тронная зала находится теперь в большом упадке. Картины европейских художников, колонны, облицованные зеркалами и украшенные блестками, указывают, чем была зала в прежние дни величия и славы. Теперь вместо картин, висевших на стенах, только черные пятна, наводящие уныние. На потолке и в углах залы хозяйничают, точно у себя дома, летучие мыши. Что касается пола, то это такая гниль, по которой страшно пройти. По всему видно, что тут нет хозяйского глаза. Про короля говорят, что он целый день проводит в гареме, а дворец, находящийся на попечении алчных царедворцев, разваливается; штукатурка падает, золотые украшения уничтожаются, и достояние короля мало-помалу исчезает. Все это, говорят, должно измениться к лучшему. Король предоставил Французам взимать некоторые налоги и выговорил себе пенсию в 1.000 дол. в день. В прежнее время он получал [551] может быть больше, но весь доход расхищался агентами правительства.

Среди других построек выделяется очень красивый дом в европейском стиле, но для меня эта постройка не представляла никакого интереса. Сопровождавший меня чиновник резидентства хотел показать мне снаружи дворец, в котором живет сам король, но я на это не решился, предполагая, что королю Народому может быть неприятно, если непрошенные иностранцы заглядывают к нему в окно. Вследствие этого мы пошли другою дорогой и пришли к запущенному зданию, в котором слышны были пение и музыка. Войдя туда, мы увидали много маленьких девочек, сидевших на полу и игравших на инструментах, очень похожих на то, что я видел в Яве. В пении можно было отличить китайские мотивы, но к этому примешивалась какая то грустная, надрывающая душу мелодия, имевшая что-то родственное с нашею европейскою музыкой; были тут и ширь и размах русской песни. Может быть, эти звуки являлись воспоминанием далекой Индии, из которой пришли Кмеры. Пройдя башню с маленьким балконом, с которого король садится на слона, мы очутились на улице и поехали смотреть дом второго короля. В прежнее время, в Камбодже вице-король был братом короля и его наследником. Теперь наследует старший сын короля, и второй король, у которого свой придворный штат, свой дворец и свои доходы, уже не имеет прежнего значения. Если принять во внимание громадный штат служащих в королевском дворце, то надо удивляться, где находят средства для содержания другого владыки. Дворец вице-короля вследствие этого очень запущен и не представляет никакого интереса. Мы осмотрели канал и мост, сооружаемые резидентом, и проехали по улицам города. Надо отдать Французам справедливость в том, что дороги у них в большом порядке. Большинство туземных домов построены на сваях. Дома вообще разделены на две половины, соединенные открытою террасой. Крыши домов — соломенные или из пальмовых листьев. Под домом обыкновенно свободно прогуливается и помещается рабочий скот, а воздух не отличается большою чистотою. В приемной комнате находится возвышение или эстрада, на которой помещается хозяин или почетный гость. Другая половина предназначается женщинам и кухне. Днем они не показываются гостям, — и в Камбодже, [552] также как и в Черногории, спрашивать хозяина о жене или о дочерях считается неприличным. С другой стороны очень хорошо, если гость спросит о количестве детей. Камбоджские женщины, как и Японки, несколько лет кормят младенцев. Камбоджцы не любят, когда им говорят, что они полнеют, и дотронуться у них до головы считается большим оскорблением. При встречах Камбоджцы не целуются и не обнимаются, а только отвешивают низкий поклон. Обращаясь с равными, они говорят «брат», старшему «дядюшка» или даже «дедушка».

Постройка дома незатейливая. Если дом строится, то приход женщины приносит дому несчастие. Первым обитателем дома должна быть кошка. Когда дом выстроен, то хозяина спрашивают: «ты откуда?» а он отвечает: «я из Цейлона, барка моя разбилась, и я хочу поселиться в этом необитаемом доме». В доме все должно быть нечетное, потому что четные числа приносят несчастие. Сады при домах окружены изгородью из кактусов, сквозь которую не проберется ни зверь, ни человек. Чтобы познакомиться получше с туземною обстановкой, мы сделали визит одному богатому Камбоджцу, откупщику опиума, и потом вошли в несколько бедных домов. Обстановка довольно убогая. Туземцы спят на полу на цыновке или на тюфяке, который состоит из нескольких полос и удобно складывается. Тюфяк набивается особенною ватой, которая получается из плодов хлопчатника, достигающего большой высоты. Круглый цилиндр из тростника или из кожи и одеяло — вот все, что нужно для спанья. Те, которые побогаче, имеют деревянные постели с пологом. Вместо стульев у них есть табуреты и скамейки. Костюм бедных туземцев состоит из лангути, или широкого пояса. Эта «сампоты» у богатых людей — из шелковой материи и принимают вид широких шароваров. Богатые надевают еще шелковую белую курточку. Желтый цвет считается присвоенным королю, и простым смертным носить сампоты этого цвета возбраняется. Только король имеет право носить обувь. В последнее время, впрочем, конвою короля разрешена эта привилегия. Рассказывают, что последние еще так не привыкли к этому, что, увидев короля, вместо того, чтобы поклониться ему, поспешно стаскивают с себя сапоги. Женщины кроме сампотов носят шарф, которым обматывают грудь и стан. Камбоджцы вообще стыдливы, и показываться нагишом, как [553] это делают Аннамиты, считается у них неприличным. Голова у них бритая, за исключением маленького хохолка. Камбоджцы очень любят драгоценности и носят так же, как и Индусы, браслеты на ногах. Между ними очень много хороших ювелиров. Шелковые материи для сампотов местного производства очень красивы. Пищу Камбоджцы принимают два раза в день (с восьми до десяти часов утра и вечером в 4-6), и при этом глава семьи обедает отдельно и раньше других. Вообще идти рядом со старшим не принято, и потому на улице члены одной семьи идут гуськом, сообразно своему рангу. Если сравнить Камбоджцев с Аннамитами, то можно сказать, что кожа у них темнее и многие из Камбоджцев чертами лица напоминают Японцев. Судя по тому, что язык Камбоджцев очень близок к пали — священному языку буддистов, можно было бы думать, что Камбоджцы сохраняют некоторое сходство с Индусами. Календарь у Кмеров индусский и счисление санскритское. Можно предположить, что Кмеры, будучи индусского происхождения, после прихода в страну смешались сначала с первобытными обитателями страны, потом с шамами (хам, циам), с Китайцами, с Малайцами, Аннамитами и в конце-концов с Португальцами. Очень возможно, что Монголы и Тибетцы делали частые набеги на страну Кмеров. Название кам-пу-чеа означает благородное племя кама. Мура (Moura de Royaume de Cambodje.), написавший обстоятельное сочинение о Камбодже, высказывает догадку о том, что пришлое благородное племя Камов явилось сюда из одной из юго-восточных провинций Тибета. Каково бы ни было происхождение Камбоджцев, но среди них преобладают физиономии монгольского типа.

У Кмеров, как у буддистов, нет каст. Выше всех — многочисленная семья короля, за ней идут преа-вонги или, потомки прежних королей. Третье место занимают так называемые баку или брамины. В прежнее время, в случае отсутствия законного наследника престола, из этого сословия избирался король. Главный баку в течение трех дней в году облекался верховною властью, и настоящий король не мог управлять государством, прикладывать печати и получать налоги. Народ праздновал дни перехода власти в руки главного баку. Нынешний король отменил этот нелепый обычай. Буддийское [554] духовенство составляет тоже особое сословие, так же как и класс свободных людей. В прежнее и даже в настоящее время, если верить некоторым компетентным лицам, в Камбодже процветает рабство. Французский протекторат повлиял на его уничтожение, но уничтожился ли оно на самом деле, это еще неизвестно. Рабство бывает трех родов: 1) рабы вследствие долга; 2) рабы государства, и 3) пожизненные рабы, взятые большею частию из диких народностей Камбоджи.

На следующий день я расстался с своими гостеприимными хозяевами и отправился вверх по реке. Путешествие длится около двух суток и представляет мало интересного. Берега низменные, только в одном месте показываются холмы, покрытые растительностью. Единственное развлечение — следить за длинными плотами, идущими вниз по реке, или за кайманами, которые по случаю мелководия вылезают на берег. Тогда их ловят туземцы, для которых мясо кайманов составляет большое лакомство. Обыкновенно туземцы распластывают еще живого каймана на мелкие куски, которые тут же продаются желающим.

Недалеко от Кампоктианг находятся знаменитые развалины Ватнокор. Эти грандиозные развалины не имеют ничего общего с жалкими деревушками теперешних обитателей Камбоджи. Несмотря на жалкий вид шалашей под бамбуковыми крышами, в них есть какая-то особенная прелесть, когда они освещены чудным закатом солнца.

Из разговоров с капитаном я убедился в том, что дела пароходной компании не очень блестящи. Вредит тут конкурренция Китайцев, которые на своих маленьких пароходиках везут пассажиров и грузы гораздо дешевле компанейских цен. Действительно, стоит только бросить взгляд на китайские пароходы, и убедишься в том, что там все набито битком. У нас же пассажиров очень мало.

Неизбежным спутником на пароходе является свинья, которая, но мнению анамитского экипажа, охраняет матросов от всяких болезней. Пароходы компании идут, конечно, быстрее китайских и щеголяют этим качеством, к великой радости пассажиров. С другой стороны застой в делах можно объяснить тем, что все население занято рыбною ловлей и грузов почти нет.

В Кратье мы пришли утром. Это крайний пункт, до [555] которого доходят пароходы во время мелководья. В этой деревеньке около тысячи Китайцев, туземцев и метисов. Начальник этого участка (Commis de la residence) господин Пеш. Он живет здесь с молоденькою женой, которая недавно покинула Францию, в большом доме с бамбуковой крышей. Дом построен на сваях и окружен балконами. При нем роскошный сад с редкими, тенистыми деревьями. Одним словом, прелестный уголок для влюбленной пары новобрачных, если бы не змеи, которые без церемонии вползают по колоннам и непрошенные являются в комнаты. А молоденькая, хорошенькая блондинка очень боится их, и положение мужа становится очень трудным.

— Ты меня уверял, говорит она, что в вашем участке нет змей, а тут все — и змеи, и тигры и всякие ужасы.

Как тут быть. И муж утешает свою жену, что змеи безвредны, а сам признавался нам, что на днях он заметил змею, которая заползла в самую спальню. Единственное развлечение молодой четы — поездка на слонах или прибытие парохода.

Господин Пеш очень любезно показал мне свою деревушку и домашнюю обстановку туземцев. Большинство домов и тут на сваях. Пол сделан из тонких пластинок бамбука, на который для спанья настилают циновку. При деревушке есть, конечно, маленькая пагода, очень схожая по архитектуре с тем, что я видел в Пном-Пеньхе, и украшенная блестками из жести и стекла. Ступа каменная и очень небольшая. Главный продукт окружающей местности хлопок и лес, который привозят издалека. Дешевизна припасов здесь изумительная. Если верить словам коммиссара, то за молодого бычка здесь платят два доллара, за десяток кур только один доллар. По соседству с участком находится дикая народность, которая носит название пномы или фномы. Таких уцелевших обломков старины в Камбодже довольно много (Самре, Поры, Куой, Пномы).

Пномы живут на левом берегу Меконга, на границе племени Лаосов. Они имеют обыкновение подпиливать передние верхние зубы почти до уровня десны, так что они походят на острые кошачьи зубы. Лицевой угол Пномов не больше 70%, нос сплюснутый, губы толстые, глаза продолговатые, и большая часть Пномов безбороды, как и другие дикие народности [556] в Камбодже. Костюм состоит только из одного пояса стыдливости. Религии (в более тесном и определенном смысле этого слова) нет, поклоняются реке и признают власть высшей невидимой силы. Пномы не боятся воды, и многие из них купаются в Меконге. Между этими народностями происходят войны с целью добычи пленников и затем продажи их в рабство. Очень оригинальны у них торбы, которые они носят на спине. Господин Пеш, увидев у туземца такую торбу, похвалил ее, и туземец с большим удовольствием предложил ее мне.

Господин Пеш повел меня в дом образованного Камбоджца, у которого, по обычаю, была одна законная и две незаконные жены. Женитьба обязательна для туземца, и неженатый не пользуется уважением своих сограждан. Муж, потерявший жену, не должен по настоящему вступать в брак, ему надо идти в монахи, но это не соблюдается. Браки между близкими родственниками запрещаются, только короли женятся на своих сестрах, но от другой матери. Брачная церемония существует только для главной жены, которой подчиняются другие женщины в доме. До заключения брака в дом невесты посылают свах, а потом посредниц, которые делают предложение. Все они садятся на циновки, и их угощают на славу. Родители обращаются к вещим людям и спрашивают у них совета на счет брака. Затем если вещие люди и астрологи определили самый благоприятный день и час, то родители жениха посылают подарки невесте. Кроме ценных подарков, состоящих из золотых браслетов, посылаются туда печения и бетель. Если новобрачные слишком молоды, то на этом дело останавливается. Брачная церемония происходит в шалаше на сваях. Шалаш, поднятый на несколько футов от земли открыт, со всех сторон, но ради праздника его завешивают дорогими материями, цыновками, коврами и украшают богатою утварью. Обыкновенно дело обходится без религиозной церемонии. Иногда зовут бонз в эту импровизированную залу, и бонзы, после молитвы, кропят молодых святою водой. В назначенный для свадьбы день молодого с большою пышностью ведут к молодой и сажают его по правую руку на циновку. Им связывают руки. Молодой встает и, взявши цветок ареки презентует его отцу невесты, потом дает такой же цветок матери невесты и третий старшему родственнику. [557] Родители жениха кладут по золотой монете на поднос, принадлежащий отцу, матери и родственникам невесты. Затем начинается церемония: связывание рук бумажною ниткой и надевание на пальцы такого же рода кольца. Тут молодым делают богатые подарки: золотые браслеты, шелковые материи, рабочий скот и т. д. Затем родители встают и, взяв зажженные свечи, семь раз обходят молодых, стараясь пройти мимо них с правой стороны. После этого молодые уходят, переодеваются в обыкновенные платья и готовят угощение для приглашенных. В это время молодые жуют бетель.

Во время пира молодые не садятся за стол, а угощают гостей. Сначала яства предлагаются богам, покровителям дома, предкам и затем уже гостям. Молодые обедают наедине в отдельной комнате.

Вечером в доме молодых собираются старушки и приготовляют постель для молодых. Молодых вводят в эту комнату, угощают их шариками из риса. Молодая берет такой шарик и кладет его в рот молодому, который делает то же самое. Старухи соединяют головы молодых и произносят громко: «будьте навсегда едины и счастливы».

Принцев и принцесс королевского дома баку или брамины кропят святою водой.

Как я сказал раньше, Камбоджец может взять себе еще других жен. При разводе старшие дети остаются у отца, младшие у матери. Когда дети выростут, судьи спрашивают их, с кем они желают остаться. Первая жена главная хозяйка в доме; у нее хранятся деньги, драгоценности, и она заведует хозяйством. Имущество отцовское переходит к старшему сыну, если он добродетельный, и младшие сыновья должны слушаться его, как отца.

В Камбодже, так же как и в Индии, существует обычай сожигания мертвых. Когда умирает король, то наследник престола кропит его святою водой. То же делают и другие Принцы. После этого его передают в руки людей, которые обмывают труп, одевают его в белую шелковую одежду и впускают ему в рот известное количество ртути. Потом прикладывают ему на лицо лист золотой бумаги. Труп находится в гробу в сидячем положении. Все время пока покойник находится в доме, ему подносят любимые его кушанья и к нему приходят для поклона. [558]

Самая церемония сожжения на высоком костре, украшенном балдахином, происходит при торжественной обстановке, при большом стечении народа и сопровождается народными увеселениями, театральными представлениями и т. д. Кмеры смотрят на смерть не как на горе, а как на радость, и этим можно объяснить празднество, которым сопровождаются похороны важного лица.

Когда я вернулся в Пном-Пеньх, главный резидент повез меня во дворец. У ворот мы встретили первого министра, который повел нас к двухэтажному зданию в европейском вкусе. Там, у самой лестницы, нас ожидал король, одетый в богатый мундир, украшенный звездами и крупными бриллиантами. Вместо панталон у него был «сампот» из шелковой материи, чулки и башмаки. Королю 56 лет, но он кажется старше. Лицо монгольского типа, изможденное, с очень жидкою бородкой. Цвет лица оливковый. Министр короля и переводчик, стоя на коленах, переводили слова короля. Сказав несколько слов, король, вместе с нами, поднялся во второй этаж. По средине комнаты, убранной по-европейски, стоял столик, на котором были: золотой сосуд для бетеля, прелестный золотой ящик с папиросами и такой же с сигарами. В Камбодже хозяин должен спросить о возрасте своего гостя. Сказать человеку, что он старик, или, что он достиг почтенного возраста, считается большим комплиментом у туземцев и у Китайцев, у которых туземцы заимствовали многие обычаи. Потому меня не удивил вопрос короля. Осмотрев меня с ног до головы, он нашел, что я достаточно силен для того, чтобы предпринять путешествие сухим путем в Сиаме. Король видимо затруднялся придумать предмет для разговора, спросил о Японии, о климате и нашел, что там очень умные государственные люди. Г. де-Верневилль ответил, что мужчины в Японии не особенно приятные люди, но что с другой стороны женщины там привлекательны. Это замечание понравилось королю, который долго смеялся. После нескольких вопросов и ответов резидент распростился с королем, который проводил нас до подъезда.

На возвратном пути я имел длинный разговор с резидентом об организации Камбоджи. По его словам теперь идет реорганизация страны. В настоящее время правительство, наконец, решилось, на чем остановиться. Прежде не было [559] известно, чего собственно хотят: протектората или присоединения Камбоджи. При такой неопределенности, король не знал, чего держаться, и относился с недоверием к мерам французского правительства. В настоящее время он видит ясно, что Французы не хотят лишить его престола, и больше не интригует. Прежде восстание вспыхивало с быстротою молнии, и при какой-нибудь неудобной мере оно охватывало всю страну. Пять, шесть лет тому назад восстание грозило даже резиденции, а теперь у резидента только почетная стража, и страна совершенно спокойна. Чтобы не возбудить подозрительности у туземцев, которые очень впечатлительны и легко воспламеняются, надо иметь прежде всего известный такт и умение ладить с ними. Теперь все делается именем короля, и налоги — источник прежних злоупотреблений — поступают сполна в общее казначейство, в котором присутствуют французские и камбоджские чиновники. Затем королю будет выдаваться 1.000 долларов в день с тем, что если налоги возрастут, то пропорционально с этим увеличится и его содержание. Бюджет резидентства составлен на полтора миллиона долларов. Из этой суммы можно будет ремонтировать дворец и выдавать содержание мандаринам, которые прежде, пользуясь печатью короля, обременяли население излишними поборами. Правительство войдет в прямые отношения с народом, чего не было прежде. В прежнее время получивший печать имел право взыскивать какой-нибудь налог. От короля это право уступалось другим, те в свою очередь перепродавали с барышом это право третьим лицам, и так до бесконечности. Теперь приступают к выкупу этих дорого стоющих привилегий. Все это делают, конечно, постепенно. Король в прежнее время все отдавал на откуп: игру, опиум, рыбную ловлю и т. д. Теперь стараются выкупить эти права. Существует налог на рис, в некоторых местах барщина, и есть одна провинция, которая состоит из пожизненных рабов, и оттуда доставляется кардамон. Рабство пожизненное. Король, вице-король и некоторые министры имеют много таких рабов. Земля de jure принадлежит королю, но теперь и в этом отношении произойдут перемены.

Юстиция будет троякая: для туземцев — туземный суд, для Фрацузов и туземцев — смешанный консульский суд и затем для Французов — французский суд. Смешанный суд будет в [560] руках резидентов. Кассационная инстация — король и верховный резидент. Резидент считается председателем совета министров, но если совет министров решит что-нибудь противное желанию резидента, то он прямо обращается к королю.

* * *

Для моего путешествия сухим путем в Сиам надо было сделать кое-какие приготовления. Главный резидент снабдил меня письмами к губернаторам в Сиам-Рап и Батамбанг. Надо было найти переводчика, и это было не легко. Имелся в виду человек, знающий хорошо французский, сиамский, камбоджский языки, но он был не надежен, потому что имел склонность к спиртным напиткам. Все решили единогласно, что он не годится, а в конце концов привели мне именно этого завзятого пьяницу.

— Вы только держите его в ежовых рукавицах, сказали мне в виде утешения.

Когда передо мною явился метис маленького роста, довольно привлекательной наружности, скромный, застенчивый, с какими-то испуганными глазами, то я не поверил тому, что это негодяй, про которого рассказывают разные ужасы. Тун (так звали его) прежде всего попросил у меня денег. Ему надо было, конечно, одеться прилично: нельзя же ему ехать в рубище, в каком он явился ко мне.

— Смотрите, прикрикнул на него резидент, — завтра утром непременно вы должны быть на пароходе. А то вам достанется. Мне даже жалко стало его. Зачем эти угрозы? Он ни в чем еще не провинился. Человек с испуганными глазами уверял нас, что он аккуратно явится к назначенному часу.

Повара Китайца нашли очень скоро. Это был грязный, оборванный Китаец, умевший, как оказалось потом, только мыть посуду и никогда в поварах не бывавший. Но Китаец-дворецкий главного резидента за него ручался, — и как мне узнать было правду? Затем все советовали, кто сколько мог. Один советовал не забыть консервы, другой вино, говоря, что пустые бутылки можно дарить населению. Третий советовал капли против диссентерии и хину. «Побольше хины», говорил резидент. Ко всему, что я взял, надо было добавить мешок с серебром. [561]

Вечером любезные хозяева позвали туземных певиц, танцовщиц и музыкантов. Старшим в этой труппе был один из сыновей короля, ему дали стул.

Музыканты же расселись на полу и затянули какую-то плачевную мелодию. Хозяйка дома и ее брат, родом из Бретани, нашли, что камбоджские мелодии очень напоминают бретонские мотивы.

Что тут общего, подумаешь, между Бретонцем и Кмером? Еще удивительнее то, что орудия каменного века в Камбодже очень похожи на такие же орудия Кельтов. Но вернемся к певицам. Они все очень маленького роста и некоторые очень миловидны. Костюм несложный, но очень богат драгоценными украшениями. Пантомима, исполненная ими, доказывала их гибкость и грацию, но не отличалась от того, что я видел в других местах Востока. Эти плавные движения, выгибание стана, грациозное топтание на месте — мало напоминают наши народные танцы. Когда певицы ушли, то некоторые гости выразили сожаление о том, что я не увижу национальных празднеств в Камбодже. Таким праздником считается, когда какому-нибудь из принцев в первый раз бреют голову. Эта церемония сопровождается кроплением святою водой, и на виновника торжества надевают белые одежды. Обыкновенно это бывает, когда принц достигает одиннадцати лет.

Другим всенародным торжеством, повторяющимся из года в год в октябре месяце, считается речной праздник. Дело в том, что река в Пном-Пеньхе разделяется на три рукава; два из них идут к морю, а третий к большому озеру. Когда прекращаются дожди, то в реке убывает вода, и в это время вода, из озера направляется вспять. Вот в этот самый момент, рассчитанный в точности, происходит народное торжество. Через реку протянута веревка, и к этому месту направляется король в пышной обстановке. Туда же спешат лодки, длиной в 50 аршин, с 80-ю гребцами. Король подает знак, веревку снимают, и река принимает новое направление. Народ приходит в неописанный восторг, музыка гремит, устраиваются гонки лодок и разные другие увеселения. [562]

В день отъезда, когда вся резиденция была в сборе и билеты взяты, переводчик не явился на пароход. Дали первый свисток, а переводчика все нет, разослали гонцов, дали им строжайшую инструкцию взять его с постели и привезти на пароход. С парохода раздаются учащенные, пронзительные свистки, пароходное начальство, видимо, волнуется, сердится, и пассажиры тоже в недоумении. Вдруг показывается жалкая, растерзанная фигура с изможденным лицом. Тут чокаются наскоро, допивают шампанское, которым в этих местах угощают не провожающие, а провожаемые, и пароход медленно двигается...

(Продолжение следует.)

Григорий де-Воллан.

Текст воспроизведен по изданию: По белу свету. Путевые заметки // Русское обозрение, № 2. 1894