-

ТИМЛЕР А. К.

ПОЕЗДКА В ИНДИЮ В 1885-1886 гг.

(Статья вторая).

(См. «Военный Сборник», № 3-й, 1887 года.)

(С картою).

Из Бомбея отходят две железные дороги: одна на север, вдоль западного берега полуострова, через Гужерат к Дели, а другая — на восток, в Калькуту. Нам приходилось ехать по первому направлению. После бала в клубе, мы прибыли на станцию железной дороги Bombay Baroda and Central India, где нас ожидал экстренный поезд.

Постройка железных дорог в Индии началась в 1850 году, сперва от Бомбея и, спустя несколько лет, от Калькуты, а благодаря отсутствию внешних условий, рельсовые пути сооружались сообразно местным политическим и экономическим условиям. Только в последнее время стали строить стратегические линии, удовлетворяющие единственно военным требованиям. Поэтому, в Индии возникли самые разнородные типы железных дорог, с колеей от 5 1/2 до двух футов ширины, причем первая колея принята на всех главных линиях. Постепенно развиваясь, сеть рельсовых путей в настоящее время достигает 12,376 миль, а 3,767 миль находятся в постройке.

Вследствие климатических условий вагоны первого класса, в которых преимущественно ездят европейцы, устроены с большим комфортом. Каждый состоит из двух отделений, в коих помещаются днем 12 и ночью восемь пасажиров. В каждом отделении отдельное помещение для туалета, а на некоторых новых линиях устроены приспособления для купанья в виде ванн или душ. Все стекла двойные, из коих один ряд цветного стекла — далеко не лишняя предосторожность для сохранения зрения.

В сильные жары, для охлаждения воздуха, с двух сторон вагонов, в особые приспособления, кладут лед с соломой, сквозь который происходит тяга воздуха во время хода поезда. Незнакомому [313] с индийским климатом все это покажется роскошью, но, в действительности, для людей непривычных оно составляет необходимость. По железнодорожной статистике смертные случаи от удара летом бывают довольно часто между путешественниками из европейцев.

Пользующийся этим комфортом платит сравнительно довольно дорого, в среднем пять коп. за версту, тогда как третий класс стоит в пять раз дешевле, а на некоторых линиях плата еще ниже, в зависимости от скорости поезда и расстояния (прогресивный тариф). Пасажирский тариф на железных дорогах неодинаков и для переезда бедного люда существуют различные льготы. В каждом поезде имеются особые вагоны для европейцев и особые для туземцев, и это вполне естественно, приняв во внимание существующую рознь между расами; насколько европейцу было бы неприятно присутствие туземца, настолько же и последнему общество первого показалось бы стеснительным вследствие кастовых понятий.

Крайне интересно присутствовать при посадке публики 3-го класса. Как только по звонку откроют двери на платформу, самая разношерстная толпа стремительно, с криком и шумом, бросается к вагонам, имеющим поперечные отделения, и старается разместиться по кастам, причем мусульмане только в крайности садятся в вагоны, занятые индусами. Народ в Индии очень охотно пользуется железными дорогами, которые принесли известную пользу в смысле сближения каст; но еще много пройдет времени до окончательного исчезновения веками установившихся предрассудков, сильно тормозящих прогрес в этой богато одаренной стране. По отчету за 1885 год перевезено пасажиров 3-го и 4-го класса около 78.000.000!

По приезде в Бомбей, каждому из нас был назначен слуга из португальцев провинции Гоа, занимающихся повсеместно в Индии двумя професиями: слуг и поваров; поэтому, по прибытии на станцию, мы нашли наши вещи уложенными, постели приготовленными, так что оставалось только занять заранее назначенные места, по два человека в отделение.

Расстояние между Бомбеем и Дели 888 миль, и железная дорога проходит по весьма интересной местности, но остановки были, к сожалению, только в двух пунктах: Ажмире и Джейпуре, а с остальными мы познакомились из различных описаний.

Вплоть до самого Сурата дорога пролегает весьма близко от берега и на протяжении 167-ми миль пересекает много рек и бухт, через которые переброшены большие мосты. Сурат когда-то пользовался большой известностью; с открытием пути вокруг мыса [314] Доброй Надежды, в начале XVII-го столетия, здесь была учреждена первая английская фактория в Индии, которая постепенно утратила свое назначение с развитием и перенесением торговли в Бомбей; в настоящее время он замечателен своими изделиями из сандального и черного дерева.

Следующий пункт — Броач, расположенный на реке Нербуде, в 20-ти милях от ее устья, бывший 18 столетий тому назад единственным портом, посредством которого поддерживались торговые сношения Индии с портами Западной Азии. В недалеком расстоянии от города, близ самой реки, находится замечательное дерево — пипал (ficus religiosa), покрывающее своими ветвями четыре акра земли.

Священная Нербуда — одна из больших рек Индии и в культе индусов занимает второе место после Гангеса. Имея до 800 миль протяжения с востока на запад, она составляет собственно естественную границу настоящей Индии от Декана, но, не смотря на ее длину, судоходство по ней производится на незначительном расстоянии от устья вследствие существующих в верхнем течении порогов и частого изменения русла. Существовала легенда, что богиня Нербуда никогда не допустит устройства моста через реку, но железнодорожная компания уничтожила это суеверие, соорудив мост в 1860 году, который впрочем два раза подвергался порче во время мусона. Вновь построенный мост окончен в 1881 году, имеет 4,020 ф. длины, на 67-ми каменных устоях, вышиной в 78 футов.

В расстоянии 44-х миль от Броача, на железной дороге, находится Барода — столица влиятельного владетельного князя, освобожденного от уплаты дани правительству за услуги, оказанные во время восстания 1857 года. Первоначально предположена была остановка и посещение гвиковара Бародского, но почему-то эту остановку отменили, вероятно чтобы не знакомить иностранных гостей с владетельным князем. В составе туземной армии гвиковара находится батарея из двух золотых и двух серебряных орудий.

Не менее интереса представлял лежавший на нашем пути город Ахмедабад, но, к сожалению, остановка была слишком коротка (время, необходимое для обеда), поэтому и не могли посетить его. Город этот, лучший в Гужерате по отношению своих памятников и расположению, славится в Бомбейской провинции. В настоящем своем виде он возник в начале XV-го столетия, на месте старинного индуского города Ашевль, в царствование Ахмед-шаха, второго правителя Гужерата, из мусульманской династии. Город окружен [315] стеной, вышиной от 15-ти-20-ти футов, с 14-ю воротами, и через каждые 50 ярдов возвышается. В эпоху его процветания население достигало 900,000 жителей, а теперь, по последней переписи, насчитывается не более 125,000 жителей, кроме 3,000 гарнизона, расположенного отдельно в некотором расстоянии. Из общего числа населения около 70% индусов и 21% мусульман. Когда-то Ахмедабад настолько славился своим производством, что об нем сложилась местная поговорка, гласившая, что он висит на трех нитках: шелковой, золотой и бумажной. Хотя все это значительно упало, но и в настоящее время выделка парчи и шелковых материй занимает видное место в мануфактурной промышленности страны, причем новейшие способы этого производства применяются с успехом.

Замечательно, что в последнее время сюда стал проникать шелк в готовом виде из Бухары, пока в незначительном количестве сравнительно с общим потреблением.

Между другими производствами существует значительная выделка из местной глины самой разнообразной посуды, для полировки которой, вместо глазури, употребляют бамбук или агатовый камень. Англичане заняли Ахмедабад в 1818 году, истратили не мало денег на исправление городских стен и в настоящее время здесь находится штаб-квартира северного отдела бомбейской армии.

В Ахмедабаде начинается узкоколейная дорога Rajpootana Railway, поэтому нам пришлось менять вагоны на другие, которые отличались тем же комфортом, как и прежние.

Начиная от Ахмедабада, дальше к северу, на значительном протяжении, местность покрыта лесом, для сохранения которого вообще в Индии правительство принимает энергические меры, так как до упрочения английского владычества эта статья народного богатства и благосостояния будущих поколений была в полном пренебрежении у туземных владетелей и леса уничтожались беспощадно, вследствие чего громадные пространства обратились в пустыни.

Вечером мы стали подниматься на плоскую возвышенность Абу, высшая точка которой достигает 5,653 ф. над уровнем моря; она считается продолжением хребта Аравали, лежащего к северу, но в действительности отделена от последнего узкой долиной в 15 миль. Скаты возвышенности с севера и запада весьма круты, а с востока и запада довольно отлоги, но перерезаны глубокими долинами. В 16-ти милях от станции железной дороги Абу расположена замечательная по живописной местности и в климатическом отношении «санитарная станция», устроенная подобающим образом для жизни в [316] летнее время. Здесь, как и в остальных санитарных станциях Индии, построены казармы для нижних чинов, посылаемых от войск на поправку. Находящиеся близ самой станции озеро, на высоте 3,770 футов, и богатая растительность вокруг обратили внимание полковника Тода, который собственно и устроил станцию. Кроме того, любители спорта могут вполне насладиться охотой вследствие изобилия в этой местности тигров, пантер и черных медведей.

К утру мы прибыли в Ажмир, где была назначена остановка; на дебаркадере нас ожидали представители местной английской колонии, и мы немедленно отправились в экипажах для осмотра города.

Ажмир, главный город дистрикта английской територии, лежащей полунезависимых княжеств Раджпутаны. Город расположен весьма живописно на нижнем склоне горы Тарагарх, на вершине которой высится старинный форт. У подножия горы, вдоль северной части города, лежит озеро, около пяти миль в окружности, а на берегу построен из белого мрамора великолепный павильон с колонадами, отражающийся в гладкой поверхности воды. Тут же растет роскошный сад с массою цветов и тропических растений, а вблизи, тоже на берегу озера, дом главного политического резидента Раджпутаны.

В самом городе находится укрепленный дворец Акбара, служивший долгое время арсеналом, а в настоящее время в нем помещается казначейство и гражданское управление. Позади дворца, на подъеме в гору, стоит древний храм, построенный в начале XIII-го столетия, как гласит предание — в два с половиною дня. По красоте архитектуры и внутренней отделки, храм этот признан одним из замечательных памятников древности, и так как часть его пришла в упадок, то правительство отпустило деньги на исправление. Вообще нужно отдать справедливость англичанам, что они обращают внимание на сохранение памятников, подробное описание коих имеется в археологическом исследовании страны.

Из числа новейших сооружений, достойных осмотра, — коледж лорда Майо, устроенный по близости города; нам удалось его осмотреть подробно месяца два спустя, на обратном пути. В этом коледже воспитываются дети владетельных князей и аристократических семей Раджпутаны. В семи отдельных зданиях, весьма красивой и разнообразной архитектуры, живут воспитанники под наблюдением своих дядек, и затем, в отдельном здании, помещаются классы, библиотека и физический кабинет. Директор и три учителя-англичане, а остальные преподаватели из туземцев; конечно воспитание и образование ведется строго в английском духе. Заведение содержится на [317] капитал, собранный по подписке, и средства, отпускаемые правительством, а князья состоят членами училищного совета. В Раджпутане, более чем где либо, сохранилась аристократия и феодальный строй, так как каждый из полунезависимых княжеств этой местности имеет своих васалов, дети которых, получая образование в этой школе, знакомятся с европейской цивилизацией. Одно, что нас поразило, это слабое физическое развитие этих юношей.

Кроме этого заведения, в Ажмире имеется другой коледж на 200 студентов, составляющий филию калькутского университета, а пресвитерианские мисионеры содержат в дистрикте до 60-ти школ, в коих обучаются 1,989 детей.

Осмотрев достопримечательности города, мы отправились в клуб, а после завтрака вернулись на станцию для дальнейшего следования.

На следующий день утром мы прибыли в столицу туземного владения Джейпур, самый большой город и комерческий центр Раджпутаны

Туземное владение Джейпур имеет 14,465 кв. миль (английских) с населением в 2.534,000, в том числе 170,000 магометан, а остальные индусы; в числе последних, помимо каст, есть несколько сект, из которых наиболее выдающаяся — последователи Даду Пантэи, жившего во времена Акбара (XVI столет.); святоши этой секты бреют себе голову, проповедуют мистицизм и нравственность и часто странствуют для поучения адептов. Значительное число сектантов дают обет безбрачия и посвящают себя исключительно военной службе.

Джейпур построен сравнительно недавно, в прошлом столетии, а до того времени столица княжества было в расстоянии пяти миль в Амбере, сохранившем и теперь много памятников глубокой древности. Новая столица, единственный город в Индии — за исключением Калькуты и Бомбея — имеющий прямые широкие улицы, шосированные с дренажем и освещаемые газом. Ширина улиц от 111-ти до 27-ми фут. Город обнесен каменной стеной, приспособленной для пушечной и ружейной обороны, а с трех сторон окружен возвышенностями, на которых виднеются форты; главный форт, расположенный вблизи города, носит название «Tiger Fort» (тигр), считается неприступным вследствие крутого подъема на гору, на которой большими белыми буквами написано «welcome» (добро пожаловать).

Но части образования Джейпур далеко опередил остальные княжества Раджпутаны. В столице существуют: так называемый магараджи коледж, в котором 628 студентов получают солидное [318] образование и изучают английский, санскритский и туземные языки, а для получения степени подвергаются испытанию в каликутском университете; школы для сыновей Тимуров и высших сановников, санскритская и художеств. Кроме того, во всем княжестве имеется 12 женских школ, 45 элементарных, под непосредственным контролем правительства, отпускающего необходимые средства, и 410 школ, содержимых общинами. Преподавание производится на двух языках: индустани и урду.

Мы осмотрели школу художеств, в которой до 100 воспитанников занимаются рисованием и различными изделиями из золота, серебра, меди и мрамора. Некоторые из вещей, приобретенных нами в школе, замечательны по отделке и оригинальности рисунка. Вблизи школы помещается музей, знакомящий посетителя с промышленной и экономической жизнью княжества, которая хотя и носит свой местный отпечаток, но во многом может соперничать с таковой же любой европейской нацией. Достопримечательность города составляет астрономическая обсерватория, сооруженная в прошлом столетии магараджей Сиваи-Джаи-Синг II-м, замечательным математиком и астрономом; различные инструменты сохраняются и по сие время, но остаются без употребления. В настоящее время устраивается метеорологическая обсерватория и здесь кстати заметить, что подобные научные станции, распространенные вообще в Индии, приносят громадную пользу во всех отношениях и о результатах наблюдений печатаются ежегодно отчеты с весьма наглядными картами.

После обсерватории мы отправились осматривать дворец магараджи, расположенный в центре города и занимающий со всеми садами, прудами и службами 1/7 часть городской площади. Мы не беремся описывать дворец, так как архитектура его крайне своебразна и только фотографический снимок может дать некоторое понятие о его наружном виде. Внутри заслуживает внимания зала с шестью балконами, выходящая одной стороной на пруд, замечательная по своим украшениям в арабском вкусе, и зала, в которой происходит дурбар (прием), с потолком, разукрашенным живописью. Посреди залы находится балдахин с серебряными колоннами и роскошным троном; все это имело будничный вид, потому что богатая мебель, покрытая чахлами, стояла в стороне, а ковры лежали в куче, но можно себе представить всю прелесть и роскошь, являющуюся наружу во время какого нибудь торжественного приема.

С верхней площадки дворца представляется великолепный вид и город является как на ладони. Затем, нам показывали [319] великолепных лошадей, к сожалению слишком раскормленных; здесь были чистокровные арабские, персидские, местной породы и великолепные пони из Бирмы; некоторых лошадей выводили под седлом и показывали выездку. Под открытым с одной стороны навесом, заменявшим конюшню, помещалось около ста лошадей и при каждой особый человек для ухода; по общепринятому обычаю лошадь привязывается, кроме повода, за задние ноги длинными веревками к кольям, вбитым в землю, и этот способ практикуется не только туземцами, но и в английских войсках, расположенных в Индии. Насколько он практичен — предоставляем судить специалистам.

Из дворца мы поехали в зоологический сад, устроенный хотя и не так давно, но по количеству и качеству экземпляров, в особенности тигров, крайне интересный.

Осмотр Джейпура мы кончили около шести часов вечера и, усталые, вернулись в бэнглоу к обеду, который несколько заставил себя ждать. Мы видели в этот день много, но, к сожалению, не видали главного — магараджу Джейпура Каим-Синг, царствующего с 1882 года. Пользуясь верховной властью, правом жизни и смерти над своими подданными в пределах своих владений, магараджа управляет княжеством с помощью совета из восьми лиц, из коих некоторые состоят во главе четырех департаментов: внешних дел, военного, юстиции и финансового. Бюджет доходов и расходов достигает 500,000 фунтов стерлингов, из коих 40,000 составляют ежегодную дань, платимую индийскому правительству.

Вооруженные силы страны состоят из 9,599-ти человек пехоты, 3,578-ми кавалерии и 716-ти артилерии с 65-ю орудиями; кроме того, на 29-ти фортах, сооруженных в различных пунктах, имеется до 216-ти орудий разного калибра. Не обладая качествами правильно организованной силы, тем не менее войско это вполне отвечает цели поддержания внутреннего порядка.

Не успели мы войти в бэнглоу, как вдруг появились торговцы с различными местными произведениями, которые мигом были разложены в большой зале и при свете фонарей начался базар. Подобное, за исключением лагеря в Дели, куда туземцы не допускались, повторялось постоянно во все время, пока иностранные миссии находились вместе. Туземцы имеют привычку сильно запрашивать, но если выдержите характер, то значительно сбавляют первоначальную цену: при этом они большие физиономисты и сразу определяют, с кем имеют дело.

День был закончен обедом, меню которого состояло из 36-ти [320] блюд, так что могло удовлетворить всякому апетиту и вкусу. Часов в 10 вечера мы прибыли на станцию, а около 12-ти поезд тронулся по направлению к Дели.

Прибыв на следующее утро в Дели, мы отправились в лагерь главной квартиры, разбитый близ того места, где в 1857 году англичане осаждали город. Лагерь занимал громадную площадь; каждому офицеру был отведен шатер, в котором были две комнаты (вокруг них коридор), камин, мягкая мебель, ванна, все необходимое для туалета, одним словом — помещение, обставленное самым комфортабельным образом; достаточно сказать, что на туалете близ зеркала находилась пачка булавок для застегивания галстуков. Да не подумают читатели, что подобная роскошь постоянно составляет обыкновенную обстановку жизни английских офицеров в Индии: далеко нет, — в чем мы убедились во время маневров и впоследствии, при наших поездках по стране. Англичане понимают комфорт и умеют им пользоваться, но точно также мирятся с различными неудобствами военного быта. Принимая нас с некоторою роскошью, они хотели оказать внимание и отблагодарить за то гостеприимство, которым пользуются их офицеры, присутствуя на маневрах иностранных армий.

Облачившись в военную форму, которую мы уже не снимали до конца лагеря, мы представились главнокомандующему, сэру Фридриху Робертсу. Небольшого роста, сухой, на вид довольно суровый, тогда как в действительности человек мягкий и обходительный, крайне подвижный, неутомимый и энергичный, он должен невольно привлекать к себе всякого, кто имел случай встречаться с ним. На сколько можно было заметить, он пользуется расположением и доверием подчиненных ему войск; и, действительно, сэр Робертс далеко не дюжинный генерал, хотя его действия в Афганистане и подверглись порицанию некоторых строгих критиков. Начав службу в 1851 году в артилерии, он был при осаде Дели в период восстания, был ранен и отличился в нескольких сражениях. Большую часть своей службы он провел в Индии, участвовал в различных экспедициях на северо-западной границе против диких племен и е индийскими войсками в Абисинии. Занимая разные должности, генерал Робертс имел полную возможность изучить страну и характер населения. В настоящее время ему 54 года, и главнокомандующим войск в Индии он назначен в ноябре 1885 года.

В тот же день на парадном обеде у главнокомандующего мы познакомились с лицами его штаба. [321]

Следующие два дня по приезде прошли в приготовлениях к большим маневрам, причем нам предоставлено было выбрать себе верховых лошадей, что не представляло затруднения, так как все приготовленные 60 лошадей оказались вполне годными.

Продовольственная часть была устроена крайне умело; иностранцы с состоявшими при них английскими офицерами завтракали и обедали в особо устроенной столовой (mess) и ежедневно во время маневров к нашему обеду приглашались поочередно начальники частей тех отрядов, при которых наш лагерь располагался биваком; таким образом, к концу маневров мы перезнакомились почти со всеми старшими офицерами. Этим путем мы получили возможность судить о составе корпуса офицеров, которые произвели на нас весьма хорошее впечатление.

Маневры, в том виде, в каком они производились близ Дели, происходили в первый раз со времени организации англо-индийской армии; обыкновенно же в сборах принимает участие незначительное число частей. По принятому порядку войска находятся в известных гарнизонах три года, затем производится смена, а потому, пользуясь ежегодным перемещением некоторого числа частей на новые квартиры, военное министерство направляет таковые обыкновенным походным порядком с таким расчетом, что несколько частей прибывает в пункт расположения бригады или дивизии одновременно и поступает под команду местного старшего начальника дней на 10 или 15, в течение которых происходят совокупные ученья всех трех родов оружие и небольшие маневры. Подобные сборы доставляют только практику младшим начальникам и войскам, но отнюдь не генералам.

При настоящих же маневрах желали также проверить части комисариатскую, транспортную и госпитальную. Весьма вероятно, что цель маневров имела также и политическую подкладку, в разбор которой мы не будем входить. Во всяком случае, присутствуя на маневрах, нам удалось видеть близко туземные войска, о которых вообще в Европе имеют весьма смутное понятие.

Войска были собраны за три недели до нашего приезда в составе двух отрядов, из которых северный расположился на линии Патьяла-Умбала, а южный — близ Гургана, 20 миль южнее Дели.

Занятия должны были продолжаться один месяц и распределялись следующим образом: 1-й период в течение семи дней — тактические упражнения небольшими частями и бригадные ученья; 2-й период, тот же срок — для дивизионных учений; 3-й период, в [322] продолжение четырех дней — односторонние отрядные маневры и, наконец, 4-й период, около 12-ти дней, назначались для больших двухсторонних маневров.

Следующее число войск принимало участие в сборах: пехоты английской — 15, туземной — 20 баталионов, кавалерии английской — 12 и туземной 38 эскадронов; артилерийских батарей конных — 4, полевых — 12 и горных 3, из коих одна туземная, всего 114 орудий; сверх того, позиционная тяжелая батарея на слонах и быках, сапер шесть рот. Всего же участвовало на маневрах: строевых — 37,630 человек; рабочих (followers) — 25,000 челов.; лошадей строевых, артилерийских и обозных — 10,847; для перевозки тяжелой позиционной артилерии слонов — 22; для того же назначения быков — 280; для перевозки тяжестей: верблюдов — 6,470; мулов — 4,500 и пони — 1,280; больших транспортных повозок — 75; повозок взятых у жителей — 297.

Все вышеозначенные войска принадлежали к Бенгальской армии, а от двух армий, Бомбейской и Мадраской, были командированы офицеры для присутствования на маневрах.

Инструкция, предложенная для действия войск во время маневров, по духу и содержанию весьма мало отличалась от инструкций, существующих на сей предмет в других европейских армиях. Поэтому здесь следует отметить только следующее:

а) Пехота не должна примыкать штыков, а кавалерия — вынимать сабель во время боя. Принято это, конечно, из опасения рукопашной схватки, которая при разноплеменном составе армии весьма возможна.

Вероятно по той же причине последний акт атаки, т. е. наступление с целью удара в штыки, не производили, хотя в уставе («Field exercise», part III) существует указание и определен порядок производства.

б) Предлагалось перед вступлением в сферу действительного огня остановить часть за прикрытием для передышки и даже дозволялось прилечь, если местность открытая.

в) При фронтальной атаке пехоты требовалось непременно, чтобы наступление было поддержано артилерией или действительным огнем пехоты с фланга, причем последний — залпами с дистанции не более 1,000 ярдов.

г) Повторительная атака одной и той же кавалерийскою частью признавалась абсурдом и невыполнимой в действительном бою.

д) Предлагалось обратить особое внимание на спешивание кавалерии, для чего определялись два условия, при которых таковое может [323] производиться: для действия собственно огнестрельным оружием, когда спешивается половина состава части, и в случае необходимости занять и удержать какой либо пункт до прибытия пехоты, для чего, за исключением одного эскадрона от полка, в каждом из остальных спешиваются все люди, кроме четырех человек, и поводья лошадей связываются.

е) Кавалерии, двигающейся впереди, вменялось в обязанность определять наиболее удобные пути следования других родов оружие, намечать наиболее удобные позиции для артилерии и те пункты, кои по своему значению следовало бы занять спешенной кавалерией и удержать их до прибытия пехоты.

ж) Дистанции действительного огня разных родов оружие определялись следующие: пехота — 700 ярдов, полевой и конной артилерии — 2,250 ярдов, спешенной кавалерии — 400 ярдов.

Наблюдение за выполнением войсками инструкции во время маневров возлагалось на посредников, круг обязанностей которых был подробно определен особой инструкцией. Между прочим, на них было возложено: решение всех споров и недоразумений, могущих возникнуть между войсками противников; наблюдение за действиями войск, причем они обязаны были удостоверяться в числительности тактических единиц (рот, полуэскадронов, орудий), обороняющих или атакующих данную позицию; опрашивать частных начальников относительно дистанции и цели при производстве стрельбы; поверять правильность расположения частей на позиции. В тех случаях, когда частям приходилось располагаться на засеянных полях, разрешалось не окапываться, а обозначать только колышками, и посредник обязан был определить, достаточно ли имелось времени для возведения прикрытия. Там, где происходило решающее столкновение, посредники двух сторон съезжались для переговоров и решали, на основании известных данных, которая сторона должна отступить. Иногда для взаимных переговоров посредники пользовались гелиографом.

Ежедневно им сообщались диспозиции отрядов и распоряжения частных начальников, а они, в свою очередь, занося в книжку ход маневра и сведения, получаемые посредством опроса на месте, обязаны были немедленно по окончании действий составить донесение для главного посредника, который в свою очередь должен был представить главнокомандующему подробный отчет в течение суток.

Очевидно, что обязанность посредника была далеко не легкая, требовала знания, такта, точного понимания обстановки и подвижности. Деятельность посредников приносила несомненную пользу; каждый [324] командир роты, батареи, открывая огонь, старался точнее определить дистанцию и направить огонь своей части по соответствующей цели; начальник отряда мог свободнее распоряжаться ходом боя, не отвлекаясь мелочами, зная, что различные отступления и ошибки, важные в смысле обучения войск, будут указаны посредником на месте; наконец, донесения посредников давали возможность главнокомандующему судить о степени подготовки частей и сделать правильную оценку хода маневров.

В виду отсутствия главного регулятора действительного боя — боевой стрельбы — в инструкцию введены были правила определения потерь при атаке и обороне и указано относительное количество войск, дающее перевес той или другой части при столкновении. Последнее применялось иногда посредниками слишком буквально, через что некоторые начальники, отступая от основных принципов ведения боя, вводили в боевую линию слишком большое число войск, лишая себя необходимого резерва единственно только для того, чтобы не получить от посредника приказания к отступлению в виду численного превосходства противника,

В числе посредников при обоих отрядах находилось: шесть генералов, 23 штаб-офицера и шесть обер-офицеров, причем старшие посредники были из числа начальников дивизий.

Задача маневров состояла в том, что два отряда, приблизительно равные по числительности, северный и южный, расположены на расстоянии 100 миль друг от друга.

Северный отряд, базируясь на Умбалу, расположен на линии Тхол-Шагабад (Thol — Shahabad), получает приказание заставить неприятеля снять осаду Дели.

Южный отряд, прикрывая осаждающий корпус с севера и будучи расположен на линии Багадургарг — Бадли-ка-Сераи (Bshadurgarh — Badli-ka-Serai), получает сведение о наступлении неприятеля и приказание отбросить его как можно дальше.

Таким образом весь маневр делится на три периода.

1) Движение обеих сторон на встречу друг друга, причем переходы частей определялись для кавалерии и конной артилерии не свыше 20-ти миль, а для пехоты — 15-ти.

2) Столкновение противников.

3) Усиление одной из сторон и отступление слабейшего.

Все операции на востоке ограничивались р. Джумной, с предоставлением полной свободы на запад. [325]

Время производства маневров и передвижений определено было от 9-ти час. утра до 3-х час. пополудни.

Лагерь, госпитали, обоз и транспорты не подлежали захвату в плен.

Время регулировалось по часам старших посредников обоих отрядов.

Маневры происходили на местности весьма поучительной в смысле встречавшихся на каждом шагу естественных и искусственных преград. В четырех милях от Дели тянется небольшая цепь возвышенностей, окаймляющих город с северо-запада, и от нее отделяется другая цепь песчаных холмов, направляющихся к г. Ротак в два ряда. Некоторые холмы покрыты травой, а другие совершенно обнажены. Вообще, местность ближе к Джумне довольно низменная, состоит из пастбищ и болот, покрытых камышом и высокой травой (джонгли). Наоборот, местность на запад более возделана, хотя местами встречаются песок и песчаные холмы. Раздельной линией этих двух полос может быть принято широкое шоссе, направляющееся с юга, через Дели, на Умбалу к Лагору. Несколько выше г. Курнал, шоссе пересекается западным каналом Джумны, протяжением 433 мили, шириной от 100-130 футов, глубиной от 5-6 футов. Через каждые две мили расстояния имеются мосты, а вдоль левого берега канала тянется дорога шириной 18 футов. От главного канала отходят побочные ветви, шириной от 20-30 футов, и общее протяжение ветвей 295. Посредством всех этих каналов орошается 1,640 кв. миль. Кроме этих каналов, проведена масса частных водостоков для орошения, а также множество сухих каналов, сохраняющих воду в период дождей; это остатки прежней канализации. Независимо этих преград, все жилые места, иногда поля или небольшие перелески, окружены земляными насыпями, часто со рвом; поэтому прикрытия встречаются на каждом шагу. Хотя жилища туземцев состоят по большей части из глинобитных построек, но в большинстве селений имеется каменное здание с башней, плоской крышей, род караван-серая, — отличный пункт для наблюдения окружающей местности.

Теперь перейдем к изложению общего хода маневров.

Северный отряд (18 бат., 3 р. сапер, 30 эск. и 10 батар.) начал сосредоточение 30-го декабря под прикрытием своей кавалерии и, следуя двумя колоннами, в пять переходов (3-го января было воскресенье и войска оставались на мест.) достиг [326] окрестностей Курнал. 5-го января кавалерийские бригады занимали Курнал и Гокрипур, а пехотные дивизии — 1-я в Тураоре и 2-я — в Шамгури. Средний переход во время движения был около 14-ти миль. Так как южнее Курнал местность перерезана каналами, то для обеспечения переправы весьма важно было овладеть мостами у Монак и Сераи-Баэро, поэтому по диспозиции на 6-е число приказано было кавалерии занять означенные пункты.

Задача эта была выполнена отлично, хотя и подверглась сильной критике посредников.

В 9 час. утра 1-я бригада выступила из Курнала, имея в авангарде полтора эскадрона, с двумя орудиями; 14 1/2 м. (21 3/4 вер.) до Сераи-Баэро были пройдены авангардом в 57 мин. и главными силами в 1 ч. 15 м. (При этом в авангарде пали три лошади, — две в эскадроне и одна артилерийская). От этой же бригады были выдвинуты вправо один эскадрон для связи со 2-й бригадой и один эскадрон — левее, для занятия моста у Бабиля.

Авангард 2-й бригады, выступившей из Гакрипура в 9 час. утра, прибыл в Монак в 9 ч. 55 м., а главные силы подошли к 11 ч. 15 м.

Движение это, сравнительно с предшествующим, несколько медленное, так как расстояние от Гакрипура до Монака только 11 миль, и обе дороги, по которым двигались бригады, были в одинаковых условиях.

Мосты оказались незанятыми неприятелем, хотя высланные вслед затем разъезды по направлению к Панипату встретили таковые же противной стороны, из коих некоторые были захвачены в плен.

Произведенная того же числа рекогносцировка выяснила, что г. Панипат не занят, а потому по диспозиции на 7-е января начальнику кавалерийской дивизии приказано было занять таковой и держаться до прихода главных сил.

Теперь необходимо вернуться к южному отряду (18 бат., 22 эск., 10 бат.), начавшему движение 1-го января. В пять переходов он подошел к г. Панинату и 6-го числа был расположен следующим образом: кавалерийская -дивизия с двумя конными батареями в Сива (4 мили южнее Папината); 1-я пех. див. — в Пути-Кальяна; 2-я пех. див. — в Гунооре.

По диспозиции, отданной на 7-е число, кавалерия должна была наступать на Панипат, и если окажется, что таковой занят только бригадой, то должна стараться отбросить противника по ту сторону канала. Подобное распоряжение, предписывавшее активное действие только [327] при известной силе противника, крайне своеобразно, было причиной недостатка инициативы со стороны начальника кавалерии на следующий день.

Город Панипат, один из древнейших городов Пенджаба, расположен в 53-х милях от Дели, на шоссе, пролегающем от последнего пункта на север. Близ самого города, построенного на возвышенности, находится старое русло р. Джумны, текущей в настоящее время восточнее. Кроме старого форта, городские постройки, сложенные из камня, без окон с наружной стороны, образуют крепкую городскую стену, которая имеет до 15-ти верст. Вокруг города находятся вековые развалины, и он замечателен по тем страшным побоищам, которые происходили здесь в средние века.

7-го числа бригада кавалерии (11 эскадр.) северного отряда с шестью конными орудиями расположилась несколько впереди Панипата, правее шоссе. Около 10 час. подошла кавалерийская дивизия южного отряда (20 эскадр.), с двумя батареями (12 ор.), и выстроилась в боевом порядке на расстоянии пушечного выстрела. Начальник дивизии, предполагая, что неприятель гораздо сильнее, чем это было в действительности, не решился атаковать, а ограничившись, стрельбой, стал выжидать прибытия пехоты, на что потребовалось 3 1/2 ч. времени. Подошедшая пехотная дивизия с батареями стала развертываться правее кавалерии, которая тогда только перешла в наступление, стараясь обойти правый фланг неприятельского расположения.

Обход этот не удался, благодаря прибытию 2-й бригады северного отряда, так что кавалерия последнего, заставив противника развернуть свои силы и тем самым исполнив свою задачу, начала отступление, будучи преследуема крайне вяло. Пехота северного отряда не поддержала кавалерии, в виду желания главнокомандующего генерала Робертса разыграть в этот день только кавалерийский маневр, но это не удалось вследствие неправильных действий начальника кавалерии южного отряда. Накануне из главной квартиры было послано приказание северному отряду увеличить число переходов и подойти к Панипату только 8-го числа,

На следующий день, близ Панипата, произошло столкновение, причем в северном отряде решено было вести атаку против фланга неприятеля и ограничиться демонстрацией против левого, согласно чего была отдана следующая диспозиция:

1) Кавалерийская дивизия действует на левом фланге 1-й пех. дивизии. [328]

2) Конным батареям совместно с полевой артилерией заняться подготовкой атаки правого фланга противника,

3) 1-я пехотная дивизия наступает из Джамальпура, через Бэенсвал, Кутани и Рая-Кери к Панипату, для атаки правого фланга неприятельского, поддерживая связь со 2-ю пехотною дивизиею.

4) 2-я пехотная дивизия наступает по большой дороге к Панипату, с остановкой у Сераи-Баэро, пока не получится донесение, что 1-я дивизия достигла Бэенсвал, а туземный контингент занял Кадри. Затем, если противник занимает Панипат, то дивизия должна его атаковать.

5) Туземный контингент назначается для атаки левого фланга противника и следует к Панипату, через Кадри.

6) Обозу находиться в 2-х милях позади дивизий и отнюдь не двигаться вперед без особого приказания.

Первая часть диспозиции, т. е. развертывание и занятие боевых линий, было выполнено к 12-ти час. пополудни, под прикрытием кавалерии.

По диспозиции южного отряда предписывалось:

1) Кавалерии действовать на флангах и наблюдать за движением неприятеля.

2) 1-й пехотной дивизии расположиться на дороге в Курнал, левым флангом на высоте столба 18-й мили.

3) 2-й пехотной дивизии занять Кадри и войти в связь с 1-й дивизией.

4) Полевой артилерии расположиться в центре западнее шоссе,

5) Тяжелой батарее занять позицию близ Панипата.

Оба вышеозначенные распоряжения, и в особенности второе, далеко не отвечают форме диспозиции, принятой в других армиях: весьма возможно, что пробелы были дополнены особыми приказаниями и инструкциями, которые нам неизвестны, но во всяком случае, судя по ходу боя в этот день, маневр южного отряда следует признать крайне неудовлетворительным, благодаря, именно, предварительным распоряжениям, неверному пониманию обстановки и неуменью пользоваться местными условиями. Местность вокруг Панипата, будучи усилена легкими полевыми укреплениями, представляет отличную оборонительную позицию, которою можно было бы воспользоваться крайне поучительно для войск при производстве маневра.

Северный отряд начал наступать после полудня и к 2-м часам принудил к отступлению правый фланг неприятеля, причем кавалерия, произведя две удачные атаки, захватила 10 [329] орудий. Одновременно демонстрация туземного контингента на Кадри была ведена так успешно, что начальник левого фланга южного отряда счел это за главную атаку и, опасаясь быть обойденным, начал отступление преждевременно. Через это образовался большой промежуток в боевом расположении южного отряда и вообще некоторое замешательство в боевых линиях; таким образом две цепи противоположных отрядов очутились на одной высоте: северного по левую, а южного по правую сторону шоссе. Посредники признали действия северного отряда совершенно правильными, а южным силам приказано было отступить, и затем дан был отбой.

Для продолжения маневров приказано было: южному отряду отойти на следующий день на расстояние 9-ти миль; 10-го числа (воскресенье) назначался общий отдых, 11-го, 12-го и 13-го числа продолжать отступление до Бадле-Кесараи, где и ожидать подкрепления из Дели; северному отряду предлагалось оставаться на месте 9-го и 10-го числа, а 11-го начать преследование; при этом переходы были ограничены пунктами Самалка, Санипат и Алипур; 14-го числа назначена была усиленная рекогносцировка неприятельского расположения, а 15-го числа предполагалась атака позиции впереди Дели.

Преследование собственно ограничилось походным движением вблизи неприятеля, и хотя высылались разъезды, но столкновения в эти дни не происходило.

* * *

Обыкновенно к приходу на бивак наш лагерь был разбит вблизи какой-нибудь части или штаб-квартиры отряда. У каждого офицера была небольшая палатка, в которой помещались, кроме вещей, складная кровать, письменный стол, два стула и складной умывальник. Особые рабочие, становившие палатку, окапывали ее маленьким ровиком для стока воды в случае дождя и прокладывали дорожку вдоль линии палаток. Для столовой разбивался большой шатер, в котором помещалось человек 30-40, с приглашавшимися по очереди офицерами, так что обед проходил весьма оживленно. Иногда играла музыка, а по окончании обеда, близ шатра, зажигался громадный костер; публика садилась вокруг и беседа продолжалась часа два.

На одном из биваков при штабе северного отряда нас угостили весьма интересным зрелищем — танцами туземцев. Человек 60 солдат кавалерийского полка в белых рубахах и белых шароварах, в чалмах, а некоторые без оных, с обстриженными [330] в кружок волосами, как у наших казаков, становятся в круг, в расстоянии двух шагов друг от друга, и затем по сигналу вожака начинается танец под звуки музыки, состоящей из маленького барабана и свирели, очень схожей с чебызгой киргизов, весьма резкого тона. Повернувшись в затылок, они начинают подвигаться сперва плавно, слегка подергивая телом, напевая какой-то мотив и размахивая саблями в виде примерной рубки. Барабанщик выбивает такт нижней ладонью, сперва тихо, затем все чаще и чаще и, наконец, до исступления; чебезга делает тоже неимоверные усилия; движение людей ускоряется: то они одновременно повернутся кругом, то делают прыжок в сторону, при этом размахи саблями производятся быстрее, и постепенно они приходят в какое-то возбужденное состояние, выкрикивая что-то диким голосом. Все это происходит вокруг костра, поэтому крайне эфектно и интересно. Танцовали они также и без сабель, причем становились ближе друг к другу, клали одну руку на плечо соседа, затем хлопали в ладоши в такт и напевали; движение ног несколько напоминает лезгинку.

Нам случилось также видеть на одном биваке национальный танец шотландцев, вокруг положенных на землю мечей, под акомпанимент волынок. Этот танец требует большой ловкости, чтобы не задеть мечи, между которыми расстояние весьма небольшое. В составе музыки шотландского полка пять человек играют на волынках национальные мотивы.

14-го числа, согласно предположенного, северный отряд произвел усиленную рекогносцировку, которая заключалась в артилерийском бое и в двух кавалерийских атаках. Первая была произведена в начале маневра против правого фланга неприятельского расположения, не доходя Ибрагимпура, на местности, покрытой высокой травой, — не удалась вследствие оказавшегося на пути болота, так что пришлось повернуть назад под выстрелами конной батареи и огнем спешенной кавалерии противника; в ней участвовали 22 эскадрона; вторая — состоялась близ д. Берари, два часа спустя, когда выяснилось расположение южного отряда; одна кавалерийская бригада снова наткнулась на местное препятствие — тонкий грунт, а атака другой бригады была отбита контр-атакой с фронта и флангов, при содействии конной батареи. Пехота северного отряда хотя и принимала участие, но не имела возможности развить свой успех вследствие пересеченной местности и задачи маневра, поэтому все ее действия имели демонстративный характер. [331]

* * *

По окончании маневра в этот день мы были свидетелями весьма курьезного эпизода. Следуя шагом позади Бенгальского кавалерийского полка, мы вдруг услыхали громкие возгласы и вслед затем увидали, как впереди полка, в 100 шагах, несся стремглав большой кабан; из фронта отделилось несколько человек с командиром полка во главе; охота началась — и мы последовали за ними. Хотя местность была ровная, но невдалеке находились джангли, куда видимо пробирался зверь, что ему не удалось. Настигнутый командиром полка, кабан получил удар пикой до того сильный, что бамбуковое древко переломилось, а копье вонзилось внутрь; не смотря на страшную рану, остервенившийся зверь стал бросаться во все стороны на окружавших его всадников и только последующими двумя ударами пики удалось покончить с ним. В Индии кабана никогда не стреляют, за исключением того случая, когда он подвернется под выстрел во время охоты на хищных зверей. Обыкновенно охотятся на кабана верхами с пиками, что составляет любимый спорт англичан. Охота эта не лишена опасности, требует хорошего и умелого управления лошадью, иначе она легко может быть ранена зверем. Так как кабан делается принадлежностью того, кто первый его ранит, то понятно, что должно происходить во время гонки, когда каждый охотник стремится быть впереди других и к тому же зверь защищается до последней крайности.

На следующий день, 15-го числа, разыгрался бой в окрестностях Дели, на подготовленной заранее позиции, которая, будучи прикрыта справа р. Джумной, а слева каналом, была усилена траншеями и батареями; расстояния были определены заранее и все подступы находились под сильным перекрестным огнем. Ключ позиции находился в д. Мукандпур, куда и была направлена главная атака северного отряда (14 бат. при 34-х ор.), но таковая признана была, в виду условий впереди лежавшей местности, неудавшейся; точно также не имела успеха попытка наступавшего — отбросить правый фланг неприятеля, который, под впечатлением действий предшествовавшего дня, ожидал нападения с этой стороны; поэтому посредники были того мнения, что начальнику северного отряда следовало ограничиться демонстрацией на своем левом фланге и вести главную атаку на правом. Кавалерии противников действовали на одном фланге, и впереди селения Берари произошел шок 26-ти эскадр. против 24-х. Около 2-х часов последовал отбой; все начальники, а равно и офицеры иностранных мисий, были приглашены к главнокомандующему, [332] который сделал общий разбор маневров. Затем войска направились в места расположения близ Дели.

Мы воздержимся от оценки маневров, так как критический разбор этих учебных занятий может повести к неверным выводам и дать превратное понятие об англо-индийской армии тем, кто не имел случая лично с ней познакомиться. Выше было упомянуто, что большие маневры производились в первый раз, поэтому неудивительно, если при этом являлись погрешности в большей степени, чем в других армиях, посвящающих ежегодно известный период времени на маневрирование. Да и самые погрешности, строго говоря, происходили главным образом не столько от системы обучения войск, сколько от незнакомства частных начальников с практическими приемами производства маневров.

Не касаясь организации англо-индийской армии, о которой сообщено подробно в «Военном Сборнике» (за февраль месяц настоящего года), постараемся дополнить означенный очерк некоторыми сведениями, но нашему мнению не лишенными интереса.

Индия служит отличной школой для английской армии, полки которой посылаются туда поочередно на известное число лет, поэтому изучать служебную деятельность и боевую подготовку войск следует именно в Индии, но отнюдь не в Англии, где, вследствие различных местных условий, армия не может быть ведена и воспитана строго в духе современных военных требований. Это сознают и сами английские офицеры, с которыми приходилось говорить по этому поводу.

Главная сила англо-индийской армии заключается в корпусе офицеров совершенно иного типа, чем тот, который мы привыкли видеть в других армиях.

Давно прошло то время, когда в Индии служили преимущественно и на особых правах младшие члены аристократических фамилий. Реорганизация армии после восстания сипаев, увеличение владений и замещение офицерами различных должностей в управлении страной — все это потребовало значительный личный состав, и в настоящее время в среде офицеров встречаются представители всех классов английского общества. Прибывая в Индию молодыми людьми и живя постоянно в тесном кругу полкового общества, они быстро усваивают взгляд и направление своих товарищей, а благодаря первоначальному воспитанию — являются крайне благовоспитанными. Спорт, столь развитый у англичан, получает в Индии широкое применение в самых разнообразных видах, а это, в свою очередь, вырабатывает в офицерах отвагу, смелость, решительность и находчивость — [333] качества, столь необходимые для военного человека. При существующей системе комплектования армий английской и туземной посредством вербовки, следовательно из самых разнообразных элементов, задача офицеров далеко не легкая как в мирное, так в особенности в военное время; для сохранения своего авторитета, они должны служить примером для своих подчиненных, поэтому стоит проследить за различными экспедициями англичан, чтобы убедиться, что процент потерь в офицерах, сравнительно с убылью нижних чинов, гораздо выше в английской, чем в других армиях.

Отношения между начальниками и подчиненными настолько правильны и прочно установившиеся, что наружные отличия не имеют особого значения. Штатское платье принято вне службы, но при этом строго воспрещается ношение полуформы, т. е. смесь военного и штатского костюма, а для обеда в офицерском собрании обязательна особая форма. В штатском или в военном платье — старшие всегда сохраняют свой авторитет, а младшие относятся к ним с уважением, сохраняя свое достоинство без всякого подобострастия.

Офицеры всех родов оружие хорошо ездят верхом и каждый держит лошадь, а различные игры, как «lav tennis», «cricket», практикуются ежедневно в свободное от службы время. «Polo», довольно трудная и опасная игра верхом, требующая умелого управления лошадью, в одинаковом употреблении во всех частях, причем между полками бывают состязания.

От офицеров требуют изучение местных языков; кроме индустанского, необходимо знать один из 17-ти коренных, употребляемых в различных местностях Индии; для этого в определенные сроки, в известных пунктах, производится испытание желающих, которые, в случае выдержания такового, получают денежную награду. Оценка знания состоит из четырех степеней: первая дает 180 рупий награды, а высшая — за арабский и санскритский — 5,000 рупий.

В последнее время последовало распоряжение относительно изучения русского языка. Согласно сего офицеры англо-индийской армии, окончившие школу генерального штаба (Staff college) и выдержавшие экзамен из русского языка, увольняются в Россию для практического изучения на девять месяцев. По окончании этого срока они обязаны вернуться в Англию и держать вторично экзамен, и если это будет выполнено с успехом, то получают 200 ф. (2,000 р.) награды. По окончании экзамена, спустя два месяца, они должны вернуться в Индию и за время пребывания в России получают полуторное [334] содержание. Расходы по поездке в Россию возмещаются только по выдержании вторичного экзамена.

Офицеры получают большое содержание собственно в штаб-офицерских чинах; младшие же офицеры — сравнительно гораздо меньше, приняв в соображение дороговизну европейских изделий, местные условия некоторых стоянок и обязательство участвовать в офицерских собраниях. Главная приманка для службы в Индии не столько содержание, сколько пенсия, которая после 30-ти лет службы только в строю, в чине полковника, состоит из 450 ф. Несколько лет штабной службы дает право на известную прибавку и, кроме того, существует особая пенсия за раны. Как ни хорошо обставлены английские офицеры, но не следует упускать из вида климатические условия, при которых им приходится нести свою службу.

Туземные офицеры поставлены в совершенно иные условия в служебном и материальном отношениях. Они производятся из унтер-офицеров не по старшинству, а по выбору командиров, и достигают в пехоте должности ротного командира, а в кавалерии — полуэскадронного. Без всякого теоретического военного образования, но с большим практическим боевым опытом, офицеры эти отличные командиры для внутреннего управления частями, а в военное время были совершенно на месте в экспедициях и войне с дикими народами.

Сознавая вполне, что туземные офицеры по своей подготовке не соответствуют современным военным требованиям, англичане тем не менее из политических расчетов не желают предоставить им возможность к получению военного образования. В последнее время был поднят вопрос об увеличении кадра английских офицеров в туземных пехотных полках до звания ротных командиров включительно, и некто майор Юнг читал об этом публичную лекцию в Симле, но пока правительство оставляет вопрос открытым вследствие финансовых соображений.

Точно также в местной печати затронули вопрос о службе значительного числа офицеров в гражданском управлении страны, находя, совершенно справедливо, что принятый порядок действует в ущерб армии и сильно ослабляет офицерский кадр.

Высший размер содержания туземных офицеров в пехоте и саперах 100, а в кавалерии 300 рупий в месяц; размер пенсии после 15-ти лет службы — от 30-ти до 50-ти рупий в месяц, и из этой категории отставных много поступает на службу в войска полунезависимых княжеств.

Английские офицеры держат себя совершенно в стороне от [335] своих полковых товарищей из туземцев и, кроме служебных отношений ничего общего между ними не существует. В этом-то и заключается ахилесова пята англо-индийской армии, которая представляет из себя туловище, к которому приклеена чужая голова.

В английских частях всех трех родов оружие, которые нам пришлось видеть, состав людей молодой, за исключением унтер-офицеров, в числе которых встречается много старших сроков. На последних лежат всецело детали внутренней службы, и они пользуются весьма широкими правами и преимуществами, чем значительно выделяются от остальных нижних чинов. О содержании солдат нечего и говорить: они обставлены весьма хорошо, не только с комфортом, но даже с излишеством в некоторых гарнизонах, а в особенности по сравнению с туземными войсками относительно казарм и помещений. Различие в этом так резко бросается в глаза, что никакие гигиенические и тому подобные доводы не могут служить оправданием.

Туземные полки комплектуются охотниками, с непременным условием, чтобы поступающий на службу был не моложе 16-ти и не старше 25 лет и ростом не менее 5 1/2 футов, за исключением гуркасов, которые вообще небольшого роста. Поступая на службу, охотник принимает обязательство нести службу и вне пределов Индии, а если до увольнения вспыхнет война, то обязан оставаться под знаменами до окончания, хотя бы в течение этого времени и истекал срок службы. В виду пенсии и добавочного оклада по истечении известного числа лет службы, туземцы служат продолжительные сроки, но на вид весьма бодры. По сведениям за последние пять лет ежегодно увольняется из туземных войск 7,778 человек, около 5% наличного состава, из коих 4,612 с пенсией за 15 лет службы, причем в общем числе находится значительный процент людей, уволенных по болезни.

Лучшие полки — сейки и гуркасы; первые — те же индусы, живущие в Пенджабе, но составляющие особую религиозную секту, возникшую в 1469 году, смесь буддизма с магометанством. Между прочими религиозными обычаями сейки никогда не стригут волос и длинные свои бороды весьма ловко закручивают в чалму.

Гуркасы, уроженцы Непала, имеют совершенно монгольский тип: небольшого роста, но чрезвычайно крепкого телосложения, отличные стрелки, резко отличаются от других частей по своей ловкости и по черному обмундированию.

Кроме туземной пехоты, бенгальская кавалерия пользуется [336] вполне заслуженной известностью; наружный вид людей очень хороший, всадники сидят на лошади крепко, — свободной посадкой, благодаря качествам туземной лошади и навыку ездоков; отдельные всадники отличаются необыкновенной подвижностью и поворотливостью, лошади смело идут вперед, не обращая внимания на пересеченную местность, и преодолевают препятствия легко.

Туземная кавалерия уступает английской в стройности, спокойствии и тишине, но за то имеет вид более лихой. При атаке больше разъезжаются, но атакуют с большим увлечением и с гиком.

Хотя эта кавалерия и считается ирегулярной, но по строю и подготовке весьма мало отличается от регулярных частей, в особенности те полки, во главе которых находятся лихие командиры.

При каждом туземном кавалерийском полку имеется по шести верблюдов собственно для посылок; верблюжье седло из того же материала, как и кавалерийское, но особенного устройства и на нем помещаются два человека.

За исключением вооружения и патронов, отпускаемых правительством безвозмездно, остальное все, как-то: обмундирование, снаряжение и продовольствие, приобретается и содержится из жалованья, отпускаемого на каждого человека. Размер отпуска в туземных войсках следующий: в пехоте унтер-офицеру 14, рядовому семь; в кавалерии — первому 38, второму — 27 рупий в месяц. Лошадь приобретается каждым вновь поступающим на собственный счет, а в случае падежа — из особого ремонтного капитала (Chunda Fund), образуемого посредством вычетов; в военное же время потеря лошади возмещается правительством. В образовании ремонтного капитала принимают участие и офицеры. Кроме различных добавочных отпусков за хорошее поведение, за время передвижения и т. д., если продовольствие человека или довольствие лошади, вследствие дороговизны местных продуктов, обходится свыше определенной суммы, то разница восполняется правительством. Деньги, остающиеся за расходом в конце месяца, выдаются каждому на руки.

Обмундирование состоит из парадного и обыкновенного или походного. Первое — в большинстве полков из красного сукна — вовсе непригодно для климата и составляет только излишний расход; второе, наоборот, практично во всех отношениях, и туземные войска в этой форме имеют более воинственный вид, нежели в парадной. На маневрах, когда люди лежали в цепи, то цвет одежды смешивался с цветом земли, а потому на большой дистанции трудно различить. Одежда эта называется «каки» и приготовляется из легкой, но [337] весьма плотной ткани, которая имеет единственный недостаток, что после мытья немного линяет, поэтому нарушается однообразие в одежде; но это будет устранено в виду заявления, полученного правительством от одного английского фабриканта. Мы носили эту одежду во время охоты и остались очень довольны.

Здесь кстати упомянуть о войсках полунезависимых владетелей, представителями которых на маневрах были некоторые контингенты, перечисленные выше. Хотя в стройности они уступают туземным войскам, но все-таки видна известная подготовка и в военное время ими можно пользоваться для второстепенных назначений.

Из числа войск полунезависимых княжеств, достигающих громадной цифры 325,000, только часть имеет более или менее правильную организацию, а большинство составляют ирегулярные части, вербованные из различных местностей. На их содержание расходуются значительные суммы совершенно непроизводительно, так как в сущности они представляют из себя вооруженную толпу, весьма опасную в случае внутренних замешательств. Для англо-индийского правительства было бы выгоднее, еслибы князья, подобно тому, как сделал в последнее время гвиковар Бароды, распустили бы свои ирегулярные полчища и содержали бы войска, организованные по образцу туземной армии.

* * *

Теперь необходимо для полноты очерка вернуться к различным отделам, действовавшим в период маневров.

Вопрос продовольствия был разрешен особой комисией, в трудах которой принимали участие, кроме лиц непосредственно принадлежащих к армии, представители туземных государств и различные комисары дистриктов, в районе коих происходили маневры.

Довольствие собственно английских частей не встречает затруднения; как в мирное, так и в военное время оно производится на общих основаниях, принятых во всех европейских армиях, с тем только различием, что английский солдат содержится роскошно, в особенности в Индии. К туземным частям подобный порядок неприменим; разноплеменность, различие каст вынудили правительство прибегнуть к особой системе — отпускать деньгами, предоставляя каждому солдату самому заботиться о своей пище, для чего они образуют между собой небольшие артели. Для приобретения продуктов при каждой части существует базар, где все необходимое можно получить по утвержденной таксе. Как и вообще в Азии, базары эти [338] служат центром всех новостей, толков, слухов, поэтому находятся под строгим надзором начальства, которое следит, чтобы торговали люди, снабженные разрешением, и чтобы отнюдь базары не посещалась факирами.

Туземные офицеры обязаны наблюдать за продовольствием нижних чинов, пища которых, при крайней неприхотливости туземцев, состоит главным образом из риса с различными приправами и лепешек, которые пекутся весьма быстро на железных листах.

В военное время туземные войска получают все необходимое натурой. Точно также и во время настоящих маневров пришлось обеспечить довольствие как британских, так и туземных войск учреждением складов и транспортов. На протяжении 176-ти миль было учреждено 58 складов различной величины; из них большая часть была устроена попечением местных гражданских властей, и отпуск производился по требованиям войск под квитанции. В этих складах находилось все необходимое для довольствия людей, лошадей и вьючных животных, а также топливо.

Из числа этих складов особенное внимание обращал на себя склад, устроенный попечением комисариата близ Дели. Так как он вмещал в себе громадные запасы продуктов всякого рода и занимал большую площадь, то для подвозки устроена была переносная паровая железная дорога по направлению к постоянному рельсовому пути и, кроме того, проложено было подъездное шоссе к стороне города.

Для снабжения британских войск хлебом, при частях имелись печи особого устройства. Печь эта состоит из железного решетчатого остова, который делится на четыре или восемь частей, смотря по величине печи. Сложенные вместе, части эти образуют полушар, который кладется на слегка утрамбованную землю и обмазывается глиной вершка на два; затем внутрь печи кладут топливо, которое зажигают, закрыв отверстие, и для тяги в обмазке оставляют маленькую дыру. Когда сгорят дрова, выгребают золу и сажают хлеб; для всей манипуляции, т. е. постановки печи, топки и печенья, требуется четыре часа времени. Нам случилось пробовать хлеб, приготовленный таким способом, и он оказался вполне выпеченным и отличным на вкус.

Второй вопрос, относящийся к довольствию войск — вода, разрешен был с крайней предусмотрительностью. Хотя во всем районе местности, где производились маневры, воды достаточно, но не везде таковая одинакового качества, — случается с примесью соли, поэтому до [339] начала маневров все источники и колодцы, годные для питья, были помечены белой краской, и негодные — красной. Кроме того, в британских войсках имелись фильтры, и это нельзя признать роскошью, а напротив, в том климате составляет настоятельную потребность, прямо отражающуюся на здоровье войск.

Обоз составляет самую слабую сторону английской армии; солдат положительно, кроме вооружения и патронов, ничего не носит на себе. Когда мы спрашивали англичан, почему они не выделяют часть перевозимого в обозе на солдатские плечи, ответ был у всех один и тот же: «каждый солдат, доставленный из Англии в Индию, стоит 100 фунт., поневоле приходится беречь его всеми силами». Этот ответ не есть комерческая оценка, а определение, что при существующей вербовочной системе не так легко добыть человека, удовлетворяющего физическим условиям для службы в такой стране, как Индия, где климат крайне вреден для европейца и жизнь возможна только при известном комфорте и строгом соблюдении некоторых гигиенических условий. Англичане находят, что для подготовки солдата к трудностям походной жизни нет надобности налагать на него различную тяготу, выходящую из круга боевой его обязанности, что лучше привести его в бой свежим и бодрым для того, чтобы требовать возможно большого напряжения сил при выполнении известной задачи. Этим и объясняется до известной степени та масса рабочих (followers), которая исполняет работу, всецело возлагаемую в других армиях на боевой контингент.

За то в тех случаях, когда известные усилия могут принести пользу, они не останавливаются возлагать таковые на солдат. Таким образом, не смотря на имеющиеся железные дороги, все части, бывшие в сборе, совершили передвижение в лагерь и обратно обыкновенным походным порядком, причем из 76-ти отдельных частей 15 прошли 1,500, 31 — около 1,000 и остальные средним числом от 400-500 верст, и только семь частей, достигнув известных пунктов, были отправлены по рельсовым путям.

Обоз во время маневров состоял из пятидневного транспорта для довольствия войск, палаточного, артилерийского (100 патронов на каждое ружье и карабин и 100 снарядов на орудие), шанцевого инструмента, госпитального, офицерского и полкового; часть патронов, под названием первого резерва, и шанцевый инструмент, навьюченные на мулах, следовали за каждою частью и располагались в резерве боевой линии. В кавалерии в первый раз испытывалась перевозка шанцевого инструмента на вьючной лошади, по одной в [340] эскадроне. Тяжести перевозились, главным образом, на верблюдах, но правительство старается заменить это животное мулом, который гораздо выносливее и более пригоден для перевозки вьючным способом военных тяжестей. В Равуль-Пинди устроена случная конюшня и производителями выписаны ослы из различных европейских государств.

Установилось вообще мнение, что англичане не могут обходиться без значительного обоза, поэтому войска их мало подвижны, находятся в полной зависимости от своих перевозочных средств. С этим можно согласиться только до известной степени, так как при подобном взгляде упускается из вида, что все экспедиции англичан происходят в отдаленных странах, где вообще климат вреден для европейцев, каждый солдат на счету, поэтому нет тех пожертвований, которые бы не окупили его сбережений.

Вообще обоз составляет бремя для армии, без которого обойтись нельзя, но во всяком случае вьючный предпочтительнее колесного во всех отношениях, а потому, если корм и вода имеются в достаточном количестве, не следует при определении числа обоза придерживаться слишком узкой рамки. Лучше иметь лишнюю тысячу вьючного скота, чем увеличивать солдатскую ношу несколькими фунтами. Конечно, вьючный обоз, как и всякое снаряжение, нельзя импровизировать в минуту необходимости.

По окончании маневров назначена была особая комисия для исследования вопроса о транспортах.

В каждом из двух пунктов, Умбала и Дели, были устроены временные госпитали — для британских войск на 105, для туземных на 350 кроватей. Независимо сего, для следования с войсками, при каждом отряде, северном и южном, находилось 1 1/2 полевых госпитальных отделения или 150 мест для британских и 2 1/2 или 250 кроватей для туземных войск.

В личном составе медицинского персонала последних госпиталей состоят два фельдшера из туземцев, так как больные туземцы никогда не примут лекарства от англичан — из опасения проглотить что-либо, противное их религиозным понятиям.

Больные перевозились в одноколках, запряженных в одну лошадь, и переносились в крытых парусиной носилках, при коих находилось четыре носильщика и один запасной.

Испытывалась также изобретенная майором Эллиот одноколка весом 63 фунт. (англ.), которая может служить в виде носилок, [341] одноколкой для перевозки и даже заменять палатку туземцам; устройство ее весьма просто и два человека легко могут везти больного.

Кроме того, были различные приспособления для перевозки больных и раненых в сидячем и лежачем положении, на мулах и верблюдах, но насколько таковые оказались пригодными, к сожалению, сведений не имеется.

Затем все необходимые меры в санитарном отношении были приняты и соблюдались весьма строго; в помощь военной полиции были командированы чипы местной гражданской, наблюдавшие за выполнением различных правил, изданных на сей предмет в особой инструкции.

Не безынтересно бросить общий взгляд на санитарное состояние англо-индийской армии, весьма подробно изложенное в отчете за 1884 г.

Средняя числительность британских войск в течение года была 54,996 челов.; ежедневное среднее число больных в госпиталях — 3,684, из них умерло 12,56 и уволено по неспособности 31,74 на 1,000 чел. наличного состава.

Главные болезни были следующие: перемежающаяся лихорадка, которою заболело 26,770; венерических находилось на излечении 16,166; нарывами и язвами — 4,797; больных легкими 4,028; дисентерией и поносом 4,352; холерой 150, из коих умерло 71%; глазными болезнями 833; апоплексией и солнечными ударами 169, из коих умерло 35% и т. д.

За то же время средняя числительность туземной армии состояла из 114,827 чел.; ежедневное среднее число больных — 3,817 чел., из них умерло 10,50 и уволено по неспособности 20,62 на 1,000 человек наличного состава.

Породу болезней было: перемежающейся лихорадкой — 56,373; дыхательными органами — 6,187; дисентерией и поносом — 8,245; ревматизмом — 4,640; венерическими — 3,200; глазами — 3,120; нарывами и язвами — 10,281; холерой — 135, из коих 60% смертных случаев и т. д.

Самый сильный лихорадочный период — в сентябре месяце, в который было больных: 5,654 англичан и 10,740 туземцев.

Ограничившись этими общими цифрами, следует заметить, что, не смотря на удобство размещения, хорошую пищу, санитарные станции, болезненность между европейскими войсками весьма значительна единственно вследствие климатических условий. В отчете весьма подробно изложены причины болезненности среди туземных войск, которые, главным образом, заключаются в дурном устройстве [342]казарменных помещений, не имеющих хорошей вентиляции и необходимых удобств.

Во время маневров, кроме телеграфа, действовал гелиограф, которым пользовались в весьма широких размерах. Каждый английский полк, пехотный и кавалерийский, снабжен инструментом, имея по 6-ти обученных нижних чинов. Гелиографы — с одним и двумя зеркалами; ночью употребляют лампы Biegens, а днем на коротких расстояниях передают сигналы флагами. Этот отдел службы отлично организован, действует безукоризненно, принося громадную пользу. Гелиографы изготовляются в инженерном депо в Рурке.

Два дня спустя по окончании маневров, в Дели прибыл вице-король лорд Дюфферин, в присутствии которого состоялся большой парад, в четырех верстах от лагеря. В строю находилось 35,000 человек при 130-ти орудиях и войска были построены в две линии: в первой пехота в дивизионных колоннах справа (по две роты), во второй — кавалерия в полковых эскадронных колоннах и артилерия развернутым фронтом. Объезд по принятому порядку происходил шагом: Масса публики съехалась полюбоваться этим зрелищем, но, к сожалению, парад не удался вследствие дождя, который лил не переставая в течение четырех часов, так что, когда мы вернулись в лагерь, на нас положительно не было сухой нитки.

Придерживаясь устава, войска проходили церемониальным маршем корпусами и в каждом следовали сперва кавалерия, потом артилерия, а затем пехота. От прохождения кавалерии и артилерии грунт растворился, а потому движение пехоты было крайне затруднительно; люди туземных полков, имея башмаки на босую ногу, часто теряли последние. По этому поводу впоследствии последовал приказ: «в туземных полках иметь завязки у башмаков для парадов и смотров».

Не смотря на дурную погоду и прохождение под дождем, войска вообще представились хорошо, а некоторые пехотные полки, английские и туземные, проходили так стройно, что удовлетворили бы самого строгого критика того времени, когда церемониальный марш считался венцом обучения войск.

В последний день маневров и на параде участвовал отряд волонтеров в 500 челов., которые, как милиция, для несения внутренней службы, в случае надобности отвечают вполне своему назначению.

В следующие дни после парада были официальные приемы и посещения; между прочим, иностранцы представлялись Синдии, владетелю [343] Гвалиора. Затем лагерный сбор был закончен различными состязаниями, в коих принимали участие офицеры и нижние чины британских и туземных войск.

Между прочими нумерами програмы состязания были следующие: tent-pegging, состоящая в том, что тонкая дощечка, длиною шесть, шириною четыре вершка, втыкается в землю, и всадник, вооруженный пикою, обязан на всем карьере выхватить таковую из земли. Не мало были мы удивлены, когда увидали в первом нумере самого главнокомандующего С. Фридриха Робертса, выполнившего это состязание с успехом и возбудившего громадный восторг во всей публике: tent-pegging with swords — то же самое, только пику заменяет сабля, sheep cutting, для чего к жердям подвешивают зарезанного барана с длинной шерстью и всадник производит рубку на всем скаку, причем некоторые удары были так ловки, что разрезали баранью тушу пополам. Все эти упражнения требуют особенной ловкости и уменья управлять лошадью и владеть оружием; производятся таковые одновременно тремя всадниками, с расстоянием между ними не более шести шагов.

В инструкции обучения всадников владеть оружием, между прочим, строго рекомендуется, указав общие сабельные приемы, отнюдь не обучать правилам рубки, а предоставлять самим всадникам обучаться этому отделу посредством различных упражнений. Мотивируется это тем, что среди туземных народов каждое племя имеет свой особенный навык и способ владеть холодным оружием.

После этого смотра войска начали расходиться по квартирам, а мы остались в Дели для осмотра этого исторического города.

А. Т.

(Продолжение будет).

Текст воспроизведен по изданию: Поездка в Индию в 1885-1886 гг. // Военный сборник, № 4. 1887