Неизданные письма Фридриха Великого о его отношениях к России

ФРИДРИХ II

Неизданные письма Фридриха Великого о его отношениях к России.

В немецком журнале ”Gartenlaube”, за июль 1914 г. помещены неизвестные до сих пор письма Фридриха Великого к принцу прусскому Генриху, — его брату, при чем приводится факсимиле писем и указывается, что подлинность их подтверждается ответными письмами Генриха, хранящимися в королевском государственном тайном архиве.

В первом из них, помеченном ”се 18” и написанном, как предполагают, 18-го июля 1768 г., Фридрих, передавая о политических событиях в Европе, своеобразными чертами рисует современных ему государей; в конце письма он изображает свое собственное бедственное положение во время семилетней войны. Приводим это письмо целиком:

Сего 18-го.

Мой дорогой брат, если вы находите нужным предпринять ваше путешествие, то это вполне зависит от вас. Если вы желаете взять с собой Лавильета, то я посмотрю, кем можно лучше всего его заменить.

Письма в Брауншвейг и Гаагу я уже приготовил. Будьте добры уведомить меня — прислать ли вам их или же, если это вас не затруднит, вы возьмете их лично. Сестра Амалия здесь; я развлекаю ее ” Обращением св. Августина” и ”Эмаусскими паломниками”. Вы найдете довольно странным мое положение среди этих лиц, но я слушаю музыку и не обращаю внимания на слова. Можно из всего извлечь пользу на этом свете и, при желании, позабавиться тем, что другому [516] показалось бы скучным. Также ж относительно политики. Я восхищаюсь широкими замыслами других, поражаясь, что для такой короткой жизни составляются такие больше планы, смеюсь над совершающимися глупостями; признаюсь вам, что политическая сумятица так занятна, — пока сам не находишься на той сцене, где разыгрывается вся эта комедия, — что из нее сделали нечто в роде общественного увеселения благодаря газетам, осведомляющим публику, худо или хорошо, о тех пустяках, которыми занято столько светлейших голов. Я держусь, как нельзя более, пассивно в своем маленьком уголке, который принадлежит мне в Европе, и поэтому я могу спокойно и равнодушно смотреть на то, что так сильно волнует других.

Русские испытывают жестокое затруднение в Польше, и между нами будь сказано — какого чорта им там надо. Король Дании отправился удивлять Европу своими причудами, — я предпочитаю скрывать свои — в уединения. Шуазель захватывает Корсику, дрожа от страха перед англичанами, — я ничего не присваиваю и ни перед кем не дрожу. Император производит смотры, — вот когда я от всей души позабавлюсь! Папа разоблаченный шарлатан, — я, никого не обманывавший, не потеряю высокого престижа, которым никогда не пользовался. Шведский король — аптекарь неимеющий сахару, — у меня еще есть и сахар и аптека.

Его британское величество служит своим подданным мишенью для даванья щелчков в нос. Что касается щелчков, то мой нос еще цел и невредим. Несколько пинков ногой в з — у, полученных мной в последнюю войну, — не идут в счет. Меня наградили ими мои враги, и, в конце концов, это героические несчастья, и мы можем найти в них даже удовлетворение своему самолюбию, если поставить себе в заслугу то, что мы счастливо из них выпутались.

Простите, дорогой брат, те глупости, которые я вам пишу. Удовольствие видеть свою сестру приводит меня в веселое настроение духа и возвращает молодость моим старым костям”...

Второе письмо написано два года спустя — во время первой русско-турецкой войны. В начале письма Фридрих сообщаете своему брату о том, что он сильно болеет геморроем, ”не всякому суждено”, пишет он дальше: ”достичь возраста старого барона. Он и Мафасуил пользуются особыми привилегиями. Я думаю, старый барон помолодел от удовольствия, которое доставили вы ему, почтив день его рождения. Я [517] убежден, что он чванится, как павлин, и ни в чем не уступит теперь ни Виллару, ни Монморанси.

Принцесса Азовская может, сколько ей угодно, расхваливать свое отечество, — у меня не явится ни малейшего желания туда отправиться. Это нация, покрытая ржавчиной варварства; она была слепа, но теперь начинает одним глазом различать кое-что и воображает, что она имеет уже некоторое значение. Что касается ее государыни, то я думаю, что она очень гуманна по отношению к тем, кто не мешает ее честолюбию, но в виду того, что она обладает опасными средствами для тех, кто страдает геморроем, то я ни под каким видом не пожелал бы попасть к ней в руки. Успехи ее войск в Молдавии — более, чем несомненны. По непостижимому ослеплению тщеславный владыка, прошлого величия, Оттоманской империи хочет продолжать войну во что бы то ни стало, не замечая разверзающейся у его ног пропасти. Я полагаю, что Шуазель хорошо понимает, — как неудачна его затея и что война эта поведет к большим последствиям противоположным его намеpeниям и которых он никоим образом не ожидал, приводя в исполнение свой план. Когда смирно пребывает в своем уголке Европы, стараешься не ставить себя в подобное положение, но иногда, косвенным образом, страдаешь от последствий чужого легкомыслия”.

Личная неприязнь Фридриха к Императрице Екатерине объясняется, отчасти, сознанием, что она не даст себя провести и в внешней политике будет всегда следовать исключительно интересам своей страны. Он видел в ней опасного врага и не мог сочувственно относиться к успехам русского оружия.

С такой же откровенностью он высказывает свое отношение к ней в другом письме к Генриху. Рассказывая о том, что турки в Молдавии вырезали четыре роты русских гренадер, он говорит: это только маленькое вступление, и я боюсь, что дело этим не кончится и что после войны ее всероссийское Величество окончательно сопричислится с Отцем, Сыном и исходящим от них св. Духом, чтобы образовать четвероединство. Что бы она ни делала, она никогда не будет моим божеством. Слишком много трех, четвертое — совсем уже нельзя переварить".

Приведенное выше письмо, помеченное ”сего 8-го" относят к 8-му марта 1770 г. [518]

В 1769 г. Фридрих принужден был возобновить союз с Россией для того, чтобы, — как он сам говорил, — ”se procurer quelques annees d’une paix solide et assuree pour retablir toutes les provinces ravagees et abimees pur la guerre (доставить себе несколько лет прочного и верного мира, чтобы восстановить опустошенные и раззоренные войной области).

Третье из напечатанных писем представляет интерес, как выражение философских воззрений Фридриха на жизнь и "конец вещей".

Четвертое и последнее письмо Фридриха, помещенное в ”Gartenlaube” — до нас не дошло вследствие наступления настоящей войны и перерыва сношений наших с Германией.

Н. Белова.

Текст воспроизведен по изданию: Неизданные письма Фридриха Великого о его отношениях к России // Русская старина, № 3. 1915