Ф

ФИЛИПП БУОНАРРОТИ

ЗАГОВОР ВО ИМЯ РАВЕНСТВА

ТОМ I

CONSPIRATION POUR UEGALITE DITE DE BABEUF.

SUIVIE DU PROCES AUQUEL ELLE DONNA LIEU, ET DES PIECES JUSTIFICATIVES, ETC., ETC. PAR PH. BUONARROTI.

1828.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

За мгновение до того, как им был вынесен приговор, Бабеф и Дарте ¹ (Для них требовали смертного приговора, а для Жермана, Мюруа, Казена. Буэна, Менесье, Блондо и меня приговора к ссылке ²) получили от меня обещание на скамье подсудимых Верховного суда в Вандоме под занесенным над ними топором аристократов восстановить память о них и опубликовать точное изложение наших общих намерений, до крайности извращенных партийным духом. На склоне лет мне пора выполнить данное мною обязательство, чему ранее мешали многие обстоятельства.

Другие обязанности, продолжительное и тяжелое тюремное заключение, за которым последовал еще более продолжительный и подчас крайне тягостный полицейский надзор на трех разных концах Франции, лишали меня долгое время возможности обменяться мнением с очевидцами о причинах великих событий революции и раздобыть необходимые мне документы, чтобы пролить свет на некоторые факты, которые я намеревался предать [66] гласности. Тем не менее я мог бы гораздо ранее опубликовать эту работу, если бы меня не останавливало опасение дать новые поводы для злобствования и преследований. Ныне вынужденный спешить по причине своего преклонного возраста, я решаюсь опубликовать этот труд, тем более что уверен, с одной стороны, в том, что люди той эпохи почти все исчезли, а с другой,— что современные политические доктрины бесконечно далеки от доктрин, которые проповедовали демократы IV года Французской республики, и не приходится более бояться какого-либо опасного сопоставления. Справедливость к тому же требует, чтобы демократическую партию узнали, наконец, в ее подлинном свете.

Так как мне предстояло отчитаться в весьма отважном предприятии, то я должен был показать, что привело нас к нему. Мне казалось, что сделать это я смогу лишь напомнив, в каком состоянии находилась в то время революция, какие фазы последовательно привели ее к этому состоянию, какие положительные и отрицательные обстоятельства оказали на нее, как нам казалось, известное влияние. Поэтому я начал свое повествование с беглого обзора революции до того момента, когда произошли излагаемые мною события. Я не претендовал написать историю революции: я хотел лишь описать впечатления, которые она у нас оставила.

Для выполнения задачи, которую я себе поставил, недостаточно было рассказать о том, [68] что сделали или намеревались сделать Бабеф и его друзья, для того чтобы привести свои планы в исполнение. Необходимо было также объяснить, какую конечную цель они себе ставили, и сказать о том, как они доказывали ее справедливость и необходимость. Мне предстояло, следовательно, дать изложение событий и наряду с этим изложение того, как развивались их доктрины и проекты.

Источниками, из которых я черпал свои утверждения относительно заговора, служили мне мои воспоминания, все написанное его участниками, материалы учиненного над ними судебного процесса и некоторые неизвестные до сих пор фрагменты ³.

Не все документы были захвачены полицией; некоторые из них, которых не оказалось у Бабефа, были уничтожены слишком осторожными друзьями. Другие мне удалось отыскать, и я публикую их в том несовершенном виде, в каком они были мне переданы.

Мне не безызвестно, что политические и экономические принципы, которые я должен изложить, встретят немалое осуждение. Но это не мотив для того, чтобы воздержаться от их опубликования: иные мнимые заблуждения стали непреложными истинами. Разве не существуют люди, которых не ослепляют мишура цивилизованного общества и системы, проповедуемые теми, кто присваивает себе право руководить общественным мнением? Быть может, они оценят значение этих принципов и с некоторым сожалением вспомнят [69] о мужественных гражданах, которые, будучи убеждены в справедливости этих принципов и гордясь тем, что отдают свою жизнь ради их утверждения, скрепили их своей кровью.

Крепко связанный с ними соответствием наших взглядов, я разделял их убеждения и их усилия, и если мы заблуждались, то, по крайней мере, до конца: они настаивали на этом заблуждении до самой могилы. А я после долгих размышлений, которым с тех пор предавался, остаюсь убежденным в том, что равенство, которое было им столь дорого, есть единственный институт, способный удовлетворить все истинные потребности, должным образом, направить благотворные страсти, обуздать опасные и сделать общество свободным, счастливым, живущим в мире, долговечным.

Филипп Буонарроти.

Комментарии

1. Суду по делу Бабефа было предано 65 человек, из которых 18 судилось заочно. Судебный процесс в Вандоме начался 20 февраля 1797 г. (2 вантоза V года); приговор был вынесен 26 мая (7 прериаля) того же года. По обвинению в подстрекательстве к восстановлению конституции 1793 г., что по закону 27 жерминаля IV года каралось смертью, Бабеф и Дарте были признаны виновными полностью, а 7 человек — Буонарроти, Жермен, Казен, Блондо, Буэн, Моруа, Менесье — со смягчающими обстоятельствами, в силу чего смертная казнь была заменена для них ссылкой. 55 человек, в том числе Друэ (бежавший до суда), Бадье, Амар, Феликс Лепелетье, Антонелль, Робер Ленде, Россиньоль, Фион, Рикор, Лэньело, оба Дюпле и др., были признаны невиновными.

2. Жермен, Шарль — гусарский капитан; во время термидорианской контрреволюции арестован; находясь в 1695 г. в Аррасской тюрьме одновременно с Бабефом, сблизился с ним; один из руководителей бабувистской организации; после ссылки вернулся в 1804 г., не принимал участия в политической жизни. Моруа — .абочий; бабувистский агент XII округа (Сен-Марсельское предместье). Казен — во время якобинской диктатуры был инспектором Арсенала; агент VIII округа. Менесье, Клод (род. 1757) — до революции садовник; член совета Парижской коммуны после 10 августа 1792 г.; во время якобинской диктатуры один из руководителей парижской полиции; бабувистский агент II округа; скрылся от преследований; был осужден в Вандоме заочно, а затем оправдан Сенским судом; при Наполеоне подлежал высылке по проскрипционному списку 9 нивоза, но снова ушел от преследований. Блондо хотя и был осужден, но не имел отношения к движению; был оговорен Гризелем для того, чтобы скомпрометировать Барраса, с которым Блондо был близко связан.

3. Судебный процесс был стенографирован и издан («Debats du Procas instruit par la Haute Cour de justice contre Drouet, Baboeuf, et autres, recueillis par les stenographes a Paris. De l’Imprimerie Nationale»), Архив Буонарроти после его смерти хранился у его друга, участника тайных обществ времен империи, Бодемана, собиравшегося написать биографию Буонарроти, и у республиканцев-демократов 30-х годов XIX в. Ш. Теста и Вуайе д’Аржансона. В 1910 г. этот архив поступил на хранение в Парижскую национальную библиотеку.

(пер. Э. А. Желубовской)
Текст воспроизведен по изданию: Ф. Буонарроти. Заговор во имя равенства, Том I. М. АН СССР. 1963