КЛОД ДЕ ФОРБЕН

МЕМУАРЫ

Экспедиция к Северу в 1707 году.

(из Memoires du Comte de Forbin.)

(Граф Форбен, Автор сих Записок, был начальником эскадры Французской, во время войны сей Державы с Англией в 1707 году. Изд.)

Окончив таким образом сие дело, и имея открытый лист, я поднял паруса не дожидаясь ответа от Двора, ибо время начинало проходить, и направил путь свой в Белое море, так как было постановлено.

В первые дни плавания, я взял семь или восемь неприятельских кораблей, кои сожег. Малозначительность оных не заслуживала того, чтобы брать их с собою. В первые дни, эскадра моя много потерпела от дурного времени: у Ганнекина ветром изломало мачту, а Роксфель жаловался мне, что корабль его везде течет.

Увидев, что не возможно было продолжать плавания, я велел им возвратить мне [122] запечатанные инструкции, которые я дал им при выходе из Дупкерки, и приказал идти в Готтенбург, принадлежащий Шведскому Королю, где бы они могли починить корабли, и оттуда идти крейсировать в таких местах, где они найдут полезнее для Королевской службы.

По отплытии их, эскадра лишилась еще двух самых больших моих кораблей. Не смотря на это, я не думал оставить моего намерения. На берегах Московии я взял длинную Гамбургскую лодку; на ней нашел я кормчего, который был мне весьма полезен.

Находясь против острова Кильдюина, я встретил дватцать Англинских кораблей, которые плыли в Московию. Я напал на них и взял все: пятнатцать сожег, остальные же пять, как лучшие и с большим грузом, взял с собою.

Спустя три дни встретил я большой флот, прикрытый тремя военными кораблями. Лишь только хотел на оный напасть, как удержан был густым туманом, который поднялся в весьма короткое время, и скрыл его от нас. Туман [123] продолжался целые три дни. Знающим сии моря известно, что такие туманы здесь весьма часты. Из множества примеченных нами кораблей, мы могли взять только четыре.

Досадуя на неудачу, я послал для разъезду, и по возвращении длинной лодки узнал, что большая часть флота удалилась в пристань острова Кильдюина, где именно назначено было собранье моей эскадре. Я вошел в оную только с двумя фрегатами, кои привел с собою; прочие крейсировали в прилежащих местах. В оной я нашел лишь четыре Англинские купеческие корабли, которые и взял. На другой день, когда все мои корабли соединились со мною, мне донесено, что они сожгли на свою долю осьмнатцать купеческих кораблей.

Я взял с собою из Дункерки корабль, нагруженный провиантом для эскадры. Я велел его разгрузить, распределив провиант по всем кораблям, и велел наполнить оный всем, что было найдено лучшего и драгоценнейшего на всех взятых нами дотоле кораблях.

Олово как самое тяжелое, положено было на дно и служило балластом; прочий же груз составляли сукна всех цветов, саржа, индиго, полотна и другие дорогие товары, так что [124] сей груз стоит более миллиона двух сот тысяч ливров.

В бытность мою в сей пристани, откуда я не мог выйти некоторое время, длинная моя лодка привела с собою маленькое рыбачье судно с вооруженными Московитянами, которых привели ко мне на борт. Мы непонимали друг друга и не было переводчика. Два Рагузские матроса, которые нечаянно находились с нами, поняли их язык. Добрые сии Московитяне, необразованные, простые, видя, что с ними обходились хорошо и понимали их, столь обрадовались, что начали плясать. Я удивился, когда узнал, что Рагузины, живущие на берегу Албании, говорят почти тем же языком как и Московитяне, которые обитают в 72 градусе северной широты; из чего и заключил, что Российский или Славянский язык, простирается весьма далеко.

Англичане, у которых я взял корабли, опасаясь сами нашего нападения, оставили оные при моем приближении, и уверили Московитян, бывших в пристани, где они ловили рыбу, что Французы варвары и питаются человеческим мясом. Сии простодушные люди поверив таким странным [125] рассказам на наш щет, столько испугались при виде нас, что покинув ловлю и рыбу, пустились бежать. Они ежегодно приезжают летом, сухим путем, из за сто миль и более, на рыбную ловлю; но наступлении же зимы, возвращаются домой.

Я сошел на землю, не зная ничего о том, что Англичане им сказали. В нескольких шагах от берега увидел я около тритцати деревянных домиков, которые наполнены были множеством рыбы, называемой здесь (Stockfische. т. е: треска. Изд.) Stolfiche, и дабы сим бедным людям не сделано было никакой обиды, нарядил для охранении их караул и часовых.

Около сих хижин поставлены были над могилами резные кресты с Греческими надписями (Вероятно Рускими. Изд.); из сего я узнал, что тут погребены Христиане.

Караулы стояли уже два дни, как рыболовы, которые прежде побежали от нас, отрядили от себя старика, дабы он пошел узнать, что происходило в их хижинах. Простодушный старик с трудом принял на себя сие [126] поручение, да и то только, когда соотечественники убедили его в том, сказав, что как уже он стар, и был негоден в пищу, то Французы не сделают ему зла.

Добрый Московитянин с трепетом приблизился к хижинам. Часовой остановил его и привел на борт. Когда же увидел он на корабле своих, и приметил, как с ними хорошо обходились; что хижины их не только остались невредимы и рыба была цела, но еще поставлен был для сохранения оных караул: то он от радости начал креститься; чем показывал свое изумление.

Минуту спустя, он начал просить, чтобы ему позволили сойти на землю, дабы принесть сию радостную новость тем, кои его послали. По словам сего старика, они все возвратились, и продолжали по прежнему свою ловлю: подчивали нас прекрасной лососиной, за которую я всегда хорошо платил.

Начальник города Колы, лежащего от нас на расстоянии дватцати миль, услышав, что сделала в приезд свой эскадра, прислал в лодке чиновника, дабы посмотреть на нас. Я принял его очень вежливо, угощал его обедом, и дал ему несколько [127] подарков: он был восхищен учтивостью Французов. У нас служили обедню: чиновник стоял во время службы, по обычаю Греков. Он одет был по Турецки (Без сомнения Руское платье Г. Форбен называет Турецким. Изд.) и имел длинную бороду.

Наконец, после хорошего угощения, он признался мне, что Англичане обманули их, желая внушить им, будто Французы были варвары; что они сами видели противное сказанному, и потому он возвращается совершенно с другими чувствованиями, нежели какие старались поселить в нем.

На острове есть два рода куропаток: белые и пестрые; последние превосходного вкуса и их весьма легко убивать. Есть еще множество куликов и зуек. Земли принадлежат Монахам Греческого исповедания, которые держат здесь множество животных, называемых карибу (Cervus tarandus, т: е. Олени. Изд.).

Сии животные величиною с корову; ноги у них с раздвоенными копытами и на голове рога длиною около трех футов, которые в верху сгибаются так, что оба конца почти касаются один другого. Рога отличаются [128] тем, что оные мясисты, покрыты короткою шерстью и отростками как у лосей: мясо сего, животного не очень нежно, но впрочем изрядного вкуса.

До отъезда я сожег все взятые мною корабли, которые были бы мне вовсе бесполезны во время плавания. Рыболовы тем обогатились: они запаслись снастями гораздо более, нежели сколько нужно им было на всю жизнь, не щитая остатков от товаров, которые были испорчены, и значительного множества железа, в коем они в своей земле нуждаются.

Оставив остров Кильдюин я направил путь, держась к острову Вардгус, который принадлежит Датскому Королю. Начиная крейсировать против сего острова, приметил я Голландский флот, прикрытый тремя военными кораблями, которые увидев, что я был один, (ибо вся моя эскадра рассеясь занималась крейсированием), сделали вид атаки.

Я дал знак двум из моих кораблей, чтобы соединились со мною. Неприятели заметив сие, обратились в бегство, незаботясь о флоте, который был под их прикрытием. Я не преследовал их не желая более брать кораблей и людей, с которыми мне некуда было деваться; я [129] хотел иметь дело с купцами и пустился за ними в погоню. Многие из них скрылись в рейде острова Вардгуса, куда я входил и взял все удалившиеся в оную корабли: их было семнадцать.

Весь экипаж скрылся и увез с собою наскоро все, что было драгоценнейшего в грузе. Близ рейды находится деревенька, домов из дватцати, посреди коих церковь и при оной Лютеранский священник.

Главные из жителей пришли на борт сказать мне, что если я пожелаю сойти на землю с частию моей команды, то мне не трудно будет отыскать все товары, которые Голландцы увезли с судов своих, и вызывались показать мне место, куда они их скрыли, лишь бы я согласился отдать им в награждение часть оных. Хотя я превосходил в силах неприятеля, и мог бы нимало неопасаясь сделать высадку, но почел однакож приличным не простирать далее своих покушений. Я поступил благоразумно; что мы увидим в последствии.

На другой день после того, как я вошел в рейду Вардгуса; корабли мои, которые крейсировали в окрестностях, привели ко мне восемь транспортных судов, бывших также в Голландском флоте, так что число взятых [130] кораблей простиралось до дватцати пяти. Я выбрал четыре лучших, на коих велел перевезти все, что было лучшего и отборнейшего; прочее же велел сжечь.

Можно сказать, что при сей перевозке товаров с одного корабля на другой, сделан был непомерный грабеж: офицеры, писаря, матросы, солдаты, все обогатились. Я один только ничего не получил. Неговорю уже о том, что я по званию моему должен был чуждаться сих поступков, и от природы всегда был весьма далек от оных; не безызвестно мне сверх того было, что при мне находился морской Комисар, которого дал мне Министр, дабы он наблюдал за моим поведением.

Пробегаю опись, составленную всем сим товарам; я очень удивился, не нашед того богатства, которого можно было ожидать от столь многих призов; и хотя все вместе стоило значительной суммы, но я находил, что сего было весьма мало в отношении к числу взятых кораблей. Не было ни одного с полным грузом; весьма мало звонкой монеты, хотя Голландцы, как известно, возят оной много.

Значительнейшее из всего составляло индиго и Голландские полотна, но в малом количестве. [131] Прочее было олово, сукна и другие шерстяные материи; вино, водка, и в большом количестве винные дрожжи; разные станки для ткачей и даже кирпич. Также несколько золотых ниток для вышиванья лент, мелочных орудий, парчи и проч.

Подобное сему испытал я при взятии нескольких Англинских кораблей, на коих не нашел ничего, кроме больших бочек с суконными покромками и обрезками материй. Мне хотелось узнать от задержанных мною неприятелей причину, почему они столь мало нагружают свои корабли.

Они мне сказали, что на возвратном пути они берут с собой обыкновенно токмо грубые и недорогие товары; что за те, кои привозятся, платят векселями; звонкую же монету скрывают на корабле, и никто не знает кроме Капитана и письмоводителя, где оная бывает положена. В сем случае они столь тщательно сие скрывают, что если бы корабль и взяли, то они лучте оставят деньги в нем, несмотря даже и на то, что корабль сгарает, нежели обнаружат место, где оные были скрыты. [132]

Сие неоспоримо тем, что на одном из взятых мною кораблей, который привезен был в Брест, найдено в потаенном месте, пятнадцать тысяч ливров наличными деньгами, и два ящика с золотою нитью: все сие найдено нечаянно.

Наконец, кроме сего множества взятых кораблей, отдано мною на выкуп четыре транспортных судна, которые я задержал. Вынув из оных все, что находилось в них драгоценнейшего, я получил по шести тысяч ливров за каждый, не щитая пяти сот ливров принадлежащих по праву (le droit de chapeau), Начальнику эскадры; но Министр по жестокости своей лишил меня оных.

Перев. И. П.

Текст воспроизведен по изданию: Экспедиция к Северу в 1707 году. (из Memoires du Comte de Forbin) // Северный архив, Часть 7. № 14. 1823

© текст - И. П. 1823
© сетевая версия - Тhietmar. 2018
© OCR - Иванов А. 2018
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Северный архив. 1823