МАРГАРИТА НАВАРРСКАЯ

"NON INFERIORA SECUTUS"


Королю, моему сеньору

«... Сир, Вам угодно было написать, что Вы дадите мне знать, если захотите продолжить. Это позволило мне не оставить надежды на то, что Вы не захотите прогнать тех, кто более всего хочет Вас видеть, несмотря на то что это [желание] хуже, чем дурно. Мой жребий был бы предопределен, если бы Вам никогда не потребовалась честная и давняя служба, которую я несла и несу ради Вашего благополучия. Кромешная тьма сотен тысяч заблуждений заставила Вас воспользоваться моей покорностью, так по меньшей мере, удостойте же меня чести, Сир, не усугублять мою жалкую ничтожность, требуя повторения моего поражения, которое, Вы ведь знаете, без Вас было бы невозможно. В записке, которую я Вам отправляю, я не умоляю о конце моих несчастий, так как не помышляю о начале новой жизни. Мое послание засвидетельствует Вам, что, хотя я и не могу выполнить Ваших желаний, я буду и впредь делать для Вас то, что в моих силах, – непрестанно думать о Вас. В ожидании того часа, когда я смогу увидеть Вас и поговорить с Вами, Сир, стремление приблизить этот миг подталкивает меня со всей скромностью просить о том, чтобы Вы сообщили мне с этим гонцом, если Вас это не слишком затруднит, могу ли я надеяться. В случае отказа я ожидаю следующего случая. И дурная погода, и опасный путь превратятся для меня в приятный отдых, если Вы соизволите допустить меня к себе и, сверх того, предадите эти строки огню и сохраните тайну. В противном случае все, что меня ожидает, это:

Хуже, чем смерть, моя несчастная жизнь.
Живу лишь одной мыслью о Вас.
Это дает мне уверенность,
Но без Вас не смогу верить.
Поэтому, протягивая руки, молю о милосердии.
Ваше совершенство извиняет Ваше равнодушие к тому,
Что я хуже, чем умерла.
Лишь Вам одному я завещаю
Всю мою волю, весь мой разум.
[266]
Возьмите, ибо настойчивость будет бесконечной,
Иначе все будет навсегда кончено.
Хуже, чем смерть.
Ваша более чем скромнейшая подданная и нижайшая прислужница».
1


Это письмо написано в феврале 1521 г. Оно адресовано Франциску I Ангулемскому-Валуа, который был с 1515 по 1542 г. королем Франции. Франсуа Женен, исследователь творческого наследия и биографии Маргариты Ангулемской, королевы Наварры, считает, что письмо написала она. Маргарита была родной сестрой Франциска. В письме присутствуют такие выражения и намеки, которые могут обосновать вывод о существовании более чем родственной привязанности между братом и сестрой. Женен, который в 1842 г. опубликовал это письмо в числе более сотни других писем Маргариты к брату, настаивает в предисловии к публикации, что между корреспондентами существовала не только любовь, но и физическая близость, хотя, возможно, она продолжалась недолго. С этой публикации и с этого предисловия началась дискуссия в историографии, которая привлекает внимание стороннего наблюдателя тем, что, хотя каждый из людей, прикасавшихся когда-либо к изучению биографии Маргариты, считал своим долгом высказаться на эту тему, убедительное опровержение или подтверждение версии Женена так и не найдено 2. Сегодня уже не имеет значения, были ли Франциск I с Маргаритой любовниками или нет. Казус письма и казус мнимого или реального инцеста существует для участников дискуссии и их читателей, а значит в каком-то смысле существует в истории.

В чем причина этого любопытного историографического феномена? Попытаемся разобраться. А также решить, на чью сторону в дискуссии о казусе следует встать. Обратимся к подробностям жизни Маргариты и ее брата, которые создали интересующий нас казус.

Маргарита Ангулемская-Валуа, будущая герцогиня Алансонская и королева Наварры, родилась в апреле 1492 г., двумя годами раньше брата. Она и ее брат, будущий король Франциск I, получили неплохое образование. Мать Маргариты и Франциска Луиза Савойская рано овдовела. Карл Ангулемский, их отец, умер в 1496 г. Первую молодость Маргарита провела на «вторых ролях» при дворе Анны Бретонской, которая недолюбливала и Луизу Савойскую, и ее детей. Неудивительно, что первым браком Маргарита была связана с человеком вполне заурядным –герцогом Алансонским. Этот брак был заключен, чтобы решить спор о земле между короной и домом Алансонских герцогов.

Франциск Ангулемский не был прямым наследником фона, но судьба улыбнулась ему. В 1515 г. Франциск I стал королем: [267] его предшественник, Людовик XII, наследников мужского пола не имел, а старшая дочь Людовика XII Клод была женой Франциска I. Первые 10 лет царствования Франциска проходили под знаком удачи. Продолжая начатые его предшественниками – Карлом VIII и Людовиком XII – войны в Италии, Франциск I разбил считавшихся непобедимыми швейцарских наемников в битве при Мариньяно осенью 1515 г. Эта победа принесла молодому королю господство над всей Северной Италией и славу непобедимого короля-рыцаря. Вся Европа восхищалась Франциском I, причем не только его военными талантами, но и остроумием, утонченным вкусом, интересом к науке и искусству. Франциску I удалось изменить господствующее в гуманистической среде представление о французах как о варварах 3. Маргарита делила с братом славу и блеск. После того как брат Маргариты стал королем, она оставила свою прежнюю уединенную жизнь в замке мужа и погрузилась в придворную суету. Она уже не довольствуется ролью простой придворной, она – любимая и единственная сестра короля, его доверенное лицо. Она ощутимо помогала брату в делах, принимала участие в воспитании его детей, так как королева Клод была слаба здоровьем и часто болела.

В 1519 г. умер император Максимилиан I Габсбург, и Франциск Ангулемский заявил о себе как об одном из претендентов на императорскую корону. Тут удача впервые изменила ему. Императором стал его ровесник, король Испании Карл I. Франциск I почувствовал себя оскорбленным и начал собирать союзников для борьбы с Карлом. Летом 1520 г. у французского городка Ардр-ан-Атруа он встретился с Генрихом VIII Английским, рассчитывая приобрести и союзника в войне с императором, и личного друга. Однако чрезмерная пышность «лагеря золотых палаток», устроенного, чтобы произвести впечатление на английского короля, и чрезмерная пылкость французского короля дали результаты, противоположные тем, которых ждали. Англичане нашли поведение французов вызывающим и предпочли союз с Империей. Единственным ощутимым результатом встречи королей было истощение государственной казны и неизбежно следовавшее за этим недовольство подданных.

Зимой 1521 г. французы потеряли Милан из-за того, что жалование наемникам в Италии было задержано. Примерно в это время между Франциском I и мадам де Шатобриан, которая уже несколько лет была дамой его сердца, случилось охлаждение. Маршал Лотрек, губернатор Милана, приходился фаворитке короля братом. Он в какой-то мере отвечал за потерю города. Гнев короля обратился на сестру злополучного маршала.

Состояние государственных и личных дел короля к зиме 1521 г. свидетельствует о том, что Франциску I было от чего впасть в уныние. Период, когда он постоянно «шел в гору», был на исходе. В довершение всех неприятностей непогода и эпидемия чумы сделали его фактическим пленником в одном из королевских [268] замков на Луаре, где двор проводил Рождество. Франциск I, привыкший постоянно находиться в дороге, лишился свободы передвижения. Он окружен привычными, надоевшими ему за несколько месяцев лицами. Все придворные боятся приближаться к королю, который явно не в духе. С матерью он в это время поссорился. Но с ним рядом его сестра Маргарита, интересная собеседница, мягкая и тактичная советчица. Она искренне и бескорыстно привязана к младшему брату с раннего детства, когда после смерти отца он стал единственной надеждой семьи. Тоскующему Франциску I мало дружеских бесед и понимания, ему приходит в голову добиться сестры, полностью подчинить ее себе.

Видимо, он достиг желаемого, так как обладал всем необходимым для победы. Ведь он был человеком, который привык побеждать, а всякое сопротивление его скорее удивляло, чем смущало. Одна испанская девушка облила себе лицо кислотой, чтобы избавиться от домогательств короля 4. В смятении Маргарита могла покориться воле ослепленного внезапно вспыхнувшей страстью короля. Она была шокирована поступком любимого брата и боялась его гнева. Хотя не исключено, что она сама втайне желала этого. Можно найти самые разные и даже взаимоисключающие объяснения ее поведения.

Дальше события развивались следующим образом. В наших руках послание, датированное февралем 1521 г., следовательно, несмотря на бездорожье, дурную погоду и необходимость соблюдать карантин, Маргарита уехала к мужу. Франциск уже в марте отсылает герцога Алансонского в действующую армию. Вероятно, Франциск I стремился удалить его, чтобы обезопасить себя и сестру от шантажа и мести разъяренного супруга. Герцог Алансонский так и не вернулся с этой войны. Вернее, вернувшись во Францию после поражения французов при Павии и пленения короля (февраль 1524 г.), он вскоре умер. Мы не можем наверняка утверждать, что его смерть связана с тем, что случилось с его женой зимой 1521 г. Ведь это произошло три года спустя. Неизвестно даже, знал ли он о случившемся и по каким каналам эти сведения могли до него дойти. Очевидно только, что он руководил арьергардом и стал одним из виновников того, что король оказался в окружении. Многие современники считали его поведение в битве при Павии изменническим. Он, опытный военный, мог допустить тактическую ошибку из желания отомстить. Но даже удавшаяся месть не спасала от чувства вины перед отечеством и досады на жену. Это лишь один из вариантов объяснения его внезапной смерти.

Франциск нарушил просьбу, с которой обращается к нему автор письма, – он не «предал строки огню». Поэтому не исключено, что и просьбу сохранить дело в тайне он не выполнил. Например, он мог рассказать о случившемся матери, которая была, так же как и сестра, или даже в большей степени, близким и доверенным его лицом, хотя между ними и случались размолвки [269]. Последняя ссора произошла из-за того, что Луиза Савойская, интригуя против фаворитки мадам де Шатобриан, задержала деньги, предназначенные для выплаты жалованья наемникам в Милане. Луиза была готова на многое, чтобы замять скандал и примириться с королем, она даже пыталась выкрасть расписку о получении 400 тыс. экю, которую она выдала королевскому казначею Самблансе. Допустим, что король под влиянием эмоций, забыв о недавней размолвке, пытался облегчить признанием муки совести и разоткровенничался с матерью. Если в распоряжении растратчицы оказались сведения, порочащие Франциска и Маргариту, она уже могла не опасаться наказания. Даже если брат и сестра не выдавали друг друга, их мать могла узнать обо всем сама. Опытная интриганка хорошо знала своих детей и постоянно за ними шпионила. Она могла приложить усилия к тому, чтобы заполучить письмо в свои руки, как ранее она пыталась выкрасть свою расписку о получении денег у казначея. Поэтому письмо не было уничтожено.

Следствие по делу об исчезновении денег из казны начало затягиваться. После трех лет разбирательств, в 1524 г. ни в чем не повинный 70-летний старик и верный слуга короля Жак де Бон Самблансе был повешен. Маргарита в этом деле, как и большинство здравомыслящих людей, была на стороне Самблансе 5 и пыталась поддерживать его, о чем свидетельствует ее сохранившееся письмо к казначею от 21 октября 1523 г. Однако с тех пор, как в руках Луизы Савойской оказались факты, компрометировавшие Маргариту, с мнением последней можно было не слишком считаться. Что значила какая-то растрата по сравнению с отвратительным грехом кровосмешения!

Какие бы страсти ни бушевали в королевской семье в 1521 г., долго оставаться в их власти никто из главных действующих лиц не имел возможности. Участились военные столкновения с Испанией. Необходимо было вести дипломатическую подготовку к войне, собирать деньги, снаряжать армию. Заболела и умерла младшая дочь Франциска, затем его жена. После битвы при Павии король попал в плен к испанцам. Луиза Савойская была назначена регентшей. На долю Маргариты выпала важная роль – вести переговоры об освобождении короля и заключении мира. Преодолевая множество опасностей, она отправляется морем в Испанию, где находит брата тяжело больным и выхаживает его. Пиком политической активности Маргариты было ее участие в заключении мирного договора в Камбре в 1529 г.

Карл Алансонский умер, и Маргарита в 32 года осталась вдовой. Следовало было ожидать, что она, с ее положением при дворе и статусом единственной и любимой сестры короля Франции, составит блестящую партию. Но она выходит замуж за Генриха Альбре, нищего короля фактически не существующего Наваррского королевства. Этот брак принято называть «браком по любви». Иначе трудно было бы объяснить политически невыгодный [270] для Маргариты выбор. Но если вспомнить о том, что брак Маргариты прекратил соперничество между Испанией и Францией за пограничную Наварру, то стоит объяснить ее решение не любовью к Генриху, а преданностью брату Франциску. Могло иметь место и давление с его стороны, так что очень заманчиво связать второе замужество Маргариты с событиями 1521 г.

Если письмо не было похищено Луизой Савойской, то ведь и сам Франциск мог сохранить его, чтобы иметь возможность при необходимости оказывать давление на Маргариту. Страсть вспыхнула и прошла, а участие в политической игре и в интригах подчиняет жизнь своим правилам. После замужества Маргарита начинает реже бывать при дворе. Она вовлечена в дела своего королевства и в семейные заботы. Второй брак не был бездетным, как первый: родился сын Жан, который умер в младенчестве, и дочь Жанна. Охлаждение отношений между Маргаритой и Франциском I становится более очевидным после смерти Луизы Савойской в 1532 г. Франциск имел тенденцию манипулировать Маргаритой, пренебрегая ее собственными интересами, особенно в матримониальных делах. Скандал вокруг замужества Жанны Альбре, которую Франциск хотел выдать за своего союзника герцога де Клев вопреки воле отца и матери, усилил отчуждение между королем и Маргаритой. Маргарита старается быть на расстоянии, но в письмах и стихах, особенно тех, что написаны на смерть брата, сохраняется теплое чувство. Маргарита умерла, наблюдая за кометой 1549 г. на крыше замка Одос в Тарбе, пережив и брата, и второго мужа. Остается только добавить фразу, которой обыкновенно заканчиваются истории с романтическим и загадочным сюжетом, каким представляется пока что сюжет жизни Маргариты: «Она унесла в могилу свою тайну».

Что нам дало изложение событий жизни Маргариты и Франциска? Мы узнали, что происходило до предполагаемого инцеста и что было после. Связь событий жизни Маргариты, на которых мы останавливались, с казусом инцеста носит гипотетический характер. Поступки людей оставляют след в истории, но мотивы всегда остаются скрытыми и могут быть восстановлены только аналитически. История события подобна его зеркальному отражению: при внешней идентичности изображения и изображаемого правое и левое незаметно меняются местами. Если в жизни мы всегда знаем, что обусловило событие, но не знаем, каков будет его результат, то в истории мы хорошо осведомлены о последствиях события, но не можем с точностью говорить о его причине. Если рассматривать жизнь королевской семьи как цепь событий, связанных причиной и следствием, казус инцеста способен играть роль первопричины по отношению ко многим прочим событиям. Однако, подобно Перводвигателю Аристотеля, сам он остается непознаваемым. Об инцесте, исходя из имеющихся в нашем распоряжении фактов, нам удалось сказать очень мало. Мы не можем с достоверностью утверждать, как [271] долго продолжалась любовная связь брата и сестры. Маргарита до самой старости называла себя в письмах «миньоной» Франциска 6. Означало ли это продолжение особенных отношений между ними или было просто игрой слов? А может быть, после отъезда Маргариты к мужу прежние отношения между ними никогда не возобновлялись? Был ли у Франциска I или у других заинтересованных лиц реальный повод шантажировать Маргариту через много лет после отправления письма? А что если зимой 1521 г. не произошло ничего настолько важного, чтобы рассматривать это как событие, меняющее судьбы людей? Был просто легкий ужин с большим количеством вина, кокетство или ошибка, словом, ситуация, похожая на ту, что Маргарита Наваррская с изяществом и иронией описывает в своем «Гептамероне». Ни брат, ни сестра никогда не строили планов таких отношений, а склонившись к греху, не придавали этому слишком большого значения. Это не Случай, а случайность. Ощущение масштаба событий утрачено из-за того, что все это произошло так давно.

Попробуем разобраться в отношении Маргариты к инцесту по тем немногим данным, которые можно извлечь из переписки Маргариты и ее литературного наследия. Это поможет определить истинное место данного казуса в ее жизни. Конечно, художественные произведения не могут быть историческим источником в традиционном смысле, так как автор обладает свободой искажать факты, следуя своему художественному замыслу. Но особенности стиля, выбор сюжетов, идеологический подтекст обогатят наше представление о Маргарите.

Загадочное послание к Франциску I написано в феврале 1521 г. Через месяц, в марте 1521 г. Маргарита отправляет письмо Гильому Бриссоне. Она сообщает, что ее муж отправляется в армию, «которую не обойдет война», и пишет, что ей «надо разобраться со многими вещами, которые должны внушать опасения» 7. Вот, казалось бы, и найдено искомое подтверждение наших предположений относительно случившегося зимой. Маргарита просит у своего духовника моральной поддержки. Потребность ее в общении с духовником в этот момент была так сильна, что она даже находит уместным обратиться к нему в письме, чего она прежде никогда не делала. Это письмо открывает переписку, которая продолжалась почти два года. За это время Бриссоне и Маргарита обменялись 60 письмами. Логично было бы ожидать, что переписка с духовником даст нам возможность проникнуть в тайну Маргариты. Но письма разочаровывают. Между Маргаритой и Бриссоне была принята особая манера общения. Они старательно поддерживают иносказательный стиль переписки. Это можно объяснить тем, что у корреспондентов были разные цели, а поэтические метафоры и аллегории, основанные на тексте Писания, помогали им поддерживать диалог, в котором оба они, хотя и по разным причинам, были заинтересованы. Маргарита нуждалась [272] в том, чтобы поверять уважаемому человеку состояние своей души, которое было не простым. Иносказание ей давало возможность быть откровенной, не раскрывая, однако, своих тайн. Бриссоне хотел мягко воздействовать на Маргариту, а через нее и на короля, склоняя их поддержать инициативы кружка Mo. Отпрыск аристократической фамилии и видный церковный деятель своего времени, он был активным членом кружка евангелистов, созданном незадолго до описываемых событий в управляемом им диоцезе Mo. Главой кружка был Лефевр д’Этапль, французский гуманист и религиозный философ. Члены кружка занимались переводами текстов Писания на французский язык, они выступали за возвращение к идеалам раннего христианства, прежде всего за нравственное, а не организационное обновление Церкви. Бриссоне был опытным царедворцем и не хотел, чтобы его заинтересованность была слишком явной. Он понимал, что, раскрыв свои карты, он немедленно потеряет доверие сестры короля. Иносказание было и для него спасением.

Хотя переписка не слишком информативна, по ней мы можем составить представление об эмоциональном состоянии Маргариты в этот период. Маргарита часто пишет о «духовном голоде», который мучает ее (22 ноября 1521 г.), о «смертоносном сне», от которого она желает пробудиться (9 февраля 1524 г.), об огне, который сжигает ее (декабрь 1521 г.). Она взволнована и потрясена. Но причин для волнения в это время, помимо переживаний по поводу гипотетической связи с братом, у нее было достаточно. Кризис в самоощущении Маргариты мог произойти из-за расставания с мужем на долгий срок, из-за разочарования в прежних жизненных ориентирах. Напомним, что первый благополучный период царствования Франциска I был на исходе, а в последние годы жизнь Маргариты была тесно связана с жизнью короля и двора. Наконец, новые настроения могли прийти просто с возрастом. Весной 1521 г. ей исполнилось 29 лет. Молодость кончилась, настала зрелость.

Среди многочисленных писем к духовнику одно обращает на себя особенное внимание. «Сильная, ставшая слабой и побежденной, должна воздать хвалу Богу за оказанную ей в виде Вашего письма милость», – пишет она Бриссоне в ноябре 1521 г. Сравним эту фразу с фразой из письма к королю: «Сир, удостойте меня чести не усугублять мою жалкую ничтожность, требуя повторения моего поражения, которое, как Вы знаете, без Вас было бы невозможным...» В письме к королю мы находим постоянные колебания между надменностью (силы) и самоуничижением (слабости побежденного), между жестокими упреками и мольбами о прощении. Если речь действительно идет об инцесте, то он осмысляется автором письма как переход от состояния силы морального превосходства к униженной слабости побежденного и соучастника греха. Инцест переживается прежде всего как поражение, утрата чувства собственного достоинства. «Сильная [273] стала слабой» – это, а не формальное нарушение законов человеческого поведения волнует автора письма больше всего. Не прорываются ли через эту фразу интимные переживания Маргариты, связанные с воспоминаниями об инцесте? В любом случае, это лишь глухие намеки. Маргарита не хочет открывать свои истинные мысли даже духовнику.

К тому же времени, что и переписка Маргариты с Бриссоне, относится начало ее серьезных литературных занятий. Поэмы и прозаические произведения 8 – не менее любопытные ребусы о Маргарите, чем письма к Бриссоне.

В мистических поэмах, в частности в тех, что входят в сборник «Зеркало грешной души» (1531 г.), главная тема – воспевание чувственной любви к Богу:

Ваша сестра? О, да! Вот великая дружба!
О, мое сердце, разорвись на части.
Дай место брату, столь сладостному,
Который единственный может пребывать в тебе.
Храни, мое сердце, моего брата, моего возлюбленного,
И не впускай своего врага.
9

Этот отрывок пересекается с тем ранним стихотворением, которое включено в письмо, приведенное в начале статьи. При сравнении мы находим сходство если не текстов, то логических ходов. Адресат – единственный наследник воли и разума автора письма. Сладостный брат – единственный, кто может пребывать в сердце автора стихотворения. До знакомства с Бриссоне и начала увлечения мистикой образы поэзии Маргариты были более конкретными. Она говорит о страхе смерти, о том, что присутствует в осязаемом мире, а не о вечной надчеловеческой борьбе души с дьяволом. Стихотворное послание, приложенное к любовному письму, все же адресовано реальному человеку. Процитированный отрывок обращен к обобщенной аллегорической фигуре. Отделить истинные чувства Маргариты от поэтической стилизации еще сложнее.

Очень соблазнительно подумать, что подтекстом приведенного отрывка была страсть Маргариты к Франциску I, которая не находила иного способа реализоваться, кроме туманных и страстных стихов. Однако хорошо известно, что мистические откровения визионерок позднего средневековья часто имели эротический оттенок. Христос представал в видениях братом и любовником. Маргарита в известной степени следует этой традиции. Но поэмы Маргариты – лирические, т. е. глубоко личные произведения. Маргарита не просто следует традиции, она пропускает ее сквозь призму индивидуального восприятия. Тонкий оттенок внутренней борьбы и зависимости ее исхода от участия сладостного брата свойствен именно поэзии Маргариты. Если Маргарита страстно пишет о любви к Богу, как к брату, не значит ли это, что она имела внутренний опыт горячего [274] чувства к собственному брату? Хотя, конечно, могла иметь место и определенная доля художественного преувеличения.

«Гептамерон», сборник новелл, которые Маргарита начала писать в 1542 г., но так и не закончила, принес ей наибольшую литературную известность. Маргарита сочиняла «Гептамерон» в конце жизни, практически удалившись от дел. В сборнике много воспоминаний о пережитом и прочитанном, в нем суммируется накопленный с годами опыт. Поэтому мы можем извлечь из него сведения о взглядах Маргариты и некоторые биографические реалии.

В «Гептамероне» есть несколько новелл об инцесте. Само по себе это обстоятельство ни о чем не говорит, потому что, с одной стороны, сюжет инцеста – один из наиболее распространенных для литературы этого жанра, а с другой стороны, он вполне вписывается в тематику «Гептамерона», ведь большая часть новелл посвящена преступлениям в сексуальной сфере – изменам, изнасилованиям, убийствам из ревности и так далее. Остановимся на одной из таких новелл. В основу 30-й новеллы положено реальное происшествие.

Сын мадам д’Экуа имел от своей матери дочь Сесиль. Он женился на ней, когда она стала зрелой девушкой. Случай произошел в Лотарингии в начале XVI в. Сесиль служила у герцогини де Бар. Сесиль и ее муж умерли почти одновременно в 1512 г. и были похоронены вместе. На их могиле эпитафия:

Здесь лежат дочь и отец;
Здесь лежат сестра и брат;
Здесь лежат жена и муж;
Но у них не более чем два тела.

Столь странная эпитафия была вскоре закрыта медной пластинкой 10. Маргарита изменяет место действия на Лангедок. Однако время указывает точно: «В царствование Людовика Двенадцатого, когда легатом Авиньонским был один из представителей рода Амбуазов, племянник легата Французского». Имеется в виду Людовик Амбуаз, епископ Альби, племянник легата Французского Жоржа Амбуаза. Жорж был папским легатом во Франции с 1500 по 1510 г. Людовик был легатом в Авиньоне с 1474 по 1502 г. От него Маргарита, скорее всего, узнала эту историю. В повествовании появляются и другие реально существовавшие лица: Екатерина Наваррская и главнокомандующий Шомон. Екатерина Наваррская была свекровью Маргариты. При ее дворе якобы воспитывалась девочка, родившаяся от инцестуозной связи. Шомон командовал французскими наемниками в Италии до того, как его сменил на этом посту злосчастный Лотрек, участник дела Самблансе. К Шомону в новелле отсылают в Италию согрешившего с матерью молодого человека, чтобы «он почувствовал вкус войны». Вводя в повествование реально существовавших людей своего круга, Маргарита пользуется типичным приемом [275] для придания правдоподобия фантастической истории, которую она придумывает на основании фактов.

Главная героиня новеллы – «одна весьма набожная вдова», имя которой остается скрытым от читателя. Это привносит в новеллу возможность неоднозначного прочтения. Знатная женщина заботилась о духовном благополучии единственного сына более, чем обо всем остальном, нанимала ему лучших учителей, но пропустила тот момент, когда природа начала требовать от юноши подчинения своим велениям. Желая преподать жестокий урок, мать заняла место служанки, к которой сын был неравнодушен и которой назначил свидание в спальне. Одержимая педагогическим рвением, она забыла о том. что и она человек из плоти и крови. Внезапно вспыхнувшая страсть к собственному сыну ослепила ее. Наутро, устыдившись того, что сделала, она под благовидным предлогом отсылает юношу в Италию. Дочь, родившуюся от преступного соединения, героиня тоже отослала из дома, желая хоть немного облегчить муки совести. Пока юноша воевал под началом Шомона, девочка подросла. Случайное стечение обстоятельств помогло юноше и девушке встретиться, полюбить друг друга и стать мужем и женой. «Молодые люди любили друг друга и жили между собой в дружбе и полном единении, ведь она приходилась ему дочерью, сестрой и женой, а он ей – отцом, братом и мужем» 11. Мать по совету легата Авиньонского сохранила от детей в тайне историю их происхождения. На ее долю выпало каяться и терзаться до конца дней. Младшие, совершающие уже двойной инцест, не несут никакого наказания. Это означает, что сам инцест изображается автором без осуждения.

Инцест – лишь частный сюжетный прием, позволяющий художественно выразить одно из возможных проявлений случая в жизни человека. Внезапно вспыхнувшая страсть рассматривается как «казус», нарушение в привычной канве жизни. В новелле происходит столкновение обыденного представления о жизни и спонтанного проявления природы человека. Если внимательно вчитаться в новеллу, то становится ясно, что автор рассматривает казус как проявление воли Бога. В философском плане это не слишком оригинальная идея. Особенным и характерным для Маргариты в этой новелле является то, что божественная воля проявляется через казус физического влечения женщины к мужчине.

4-ю новеллу «Гептамерона» считают биографической. Речь там идет о «дерзкой попытке одного молодого дворянина овладеть знатнейшей дамой Фландрии». Попытка дворянина стала для дамы неожиданностью, потому что она не имеет представления о том, что такое страсть. Тем не менее она глубоко переживает свои приключения и через осознание случившегося приходит к познанию Бога. Итак, не стремилась ли Маргарита, описывая в полушутливом и изящном стиле эти полуфантастические, полуправдивые случаи, поведать своим читателям о вещах, куда более [276] серьезных для нее – о собственном пути к осознанию Бога? Вехи этого пути можно увидеть следующим образом. В начале – казус инцеста, затем – внезапно для нее самой вспыхнувшая страсть к брату, далее – утрата целостного представления о себе, когда «сильная стала слабой», мучительный внутренний кризис времени переписки с Бриссоне. Бриссоне воспитал в своей духовной дочери мистическое восприятие мира. Спустя два года кризис преодолен. Маргарита обрела твердую веру и философское отношение к жизненным неурядицам. Однако всякий раз, когда мы отрываемся от текстов Маргариты и переходим к обобщениям, мы вступаем в область вероятного, но не действительного.

Переписка с духовником не только помогла ей выйти из душевного кризиса, но и воспитала вкус к многозначности, научила говорить на языке намеков и иносказания. Образная система 4-й новеллы прозрачна. Даже современники без труда узнавали в героине «фландрской принцессе» – саму Маргариту, а в «дерзком молодом дворянине» – адмирала Гуфье де Бониве, приближенного Франциска I 12. Связь между автором и героями 30-й новеллы более сложна.

Совесть главной героини, преступной матери, обременена полным знанием о случившемся. Дети же ничего не знают. Мать затевает интригу, которая независимо от ее желания приводит к инцесту. Она прячется в темноте в постели служанки, она тайно рожает дочь, она отсылает детей прочь из дому, она организовывает женитьбу сына на любой, «лишь бы была дворянкой». Она – самый активный персонаж новеллы. Ее роль в судьбе детей уподобляет ее автору произведения, создающему своих героев. Автор задумывает характеры, однако в процессе создания художественною целого герои часто выходят из-под контроля авторской воли. Но при этом, благодаря позиции вненаходимости, автор всегда обладает полным знанием о героях. Маргарита – автор новеллы – могла, хотя неизвестно, до какой степени осознанно, отождествлять себя со старшей героиней. Эстетически такой ход вполне обоснован. «Борьба художника за определенный образ героя есть в немалой степени его борьба с самим собой», – пишет М.М. Бахтин 13.

Младшая героиня – это тоже Маргарита. Но Маргарита без рефлексии, счастливая с братом-мужем. Младшая героиня не знает, что соединило ее с любимым мужем и в чем страшная суть их отношений. Любопытно, что отношения младших героев подчеркнуто лишены страстности: они живут «в дружбе и полном единении». Возможно, таким образом через литературное творчество в сознании Маргариты происходит вытеснение травмирующих воспоминаний о грубом поведении брата и одновременная компенсация нереализованного желания быть его женой-сестрой.

Процитированная фраза о сущности отношений между молодыми героями («ведь она приходилась ему дочерью, сестрой и женой одновременно, а он ей – отцом, братом и мужем») [277] повторяет не только текст эпитафии из Лотарингии, но и фразу из письма Маргариты к Франциску, отправленного из Лиона в сентябре 1525 г. вскоре после того, как Маргарита овдовела в первый раз: «Увы! Монсеньёр, я хорошо знаю, что Вам это известно даже лучше, чем мне; но лишенная всего остального, я не думаю ни о чем другом, как о Вас, о единственном, кроме Бога, кто у меня остался в этом мире, – отцом, братом и мужем одновременно...» 14. Не следует понимать эту фразу буквально. Это и выражение из области flores eloquentiae. Но совпадение не случайно. Инцестуозная тематика занимает важное место в системе художественного языка Маргариты. Маргарита не только не имела никаких предубеждений против инцеста, но скорее даже испытывала определенную склонность к нему. Впрочем, приверженность к странным метафорам – еще не признание, сюжетные совпадения – интересная пища для размышления о характере автора, но не фактическая достоверность. Однозначно доказать существования казуса может только письмо Маргариты к Франциску, в котором она открыто говорит о своих чувствах. С письма начинается настоящая статья. Это письмо – документ. Его свидетельство не может быть подвергнуто сомнению.

Перечитаем это важное письмо. Оно противоречиво. «...Воспользовались покорностью – удостойте честью; мое поражение – без Вас невозможно; буду делать, что в моих силах, – не могу исполнить Ваших желаний». Почти каждая фраза распадается на взаимоисключающие части. Это делает текст, взятый вне контекста, совершенно бессодержательным. Слова ничего не значат в нем. Письмо – чистое выражение аффекта. У Ролана Барта есть работа «Фрагменты любовной речи», в которой он, в частности, разбирает феномен любовного послания: «Любовной топике свойственна пустоватость: по своему статусу она наполовину кодифицирована, наполовину проекционна» 15. В любовной речи, любовном послании значим синтаксис, «ведь именно на уровне фразы ищет субъект свое место». Соединение в одном предложении обрывков смысла, наделенных противоположным значением, и есть главный смысл письма, цель которого выразить страсть с ее невыразимостью. Даже условные обороты вежливости, – «удостойте меня честью», «записка засвидетельствует Вам», «если это Вас не слишком затруднит» – не снижают того смыслового напряжения, которое нагнетается между отдельными участками текста, а сами они теряют банальность, закрепленную традицией, и обретают новый смысл. Попытка соединить аффект со значением слов в письме, а это значение – с действительной ситуацией – ошибка. Влюбленные испытывают определенную враждебность к действительности, Барт называет это чувством «дереальности». Это происходит потому, что человек, пребывающий в состоянии влюбленности, находится во власти определенных речевых фигур, при помощи которых он конструирует собственную действительность. Барт называет их [278] «речевыми спазмами» или «вербальными галлюцинациями». Пример такой «фигуры» в нашем письме – уже цитированное «Могу ли я надеяться». Этой фигурой выражено все письмо, прочее – лишь ее тиражирование разными способами. Такое письмо может быть просто «вещью в себе» и не указывать вообще ни на какие действительные события. Уехав по своим делам, например собрать мужа в военный поход, куда ему предстояло отправиться в марте, она сгорает от любви к королю и выражает свое состояние письмом, которое, может, и не было предназначено для чьих-либо глаз. Чувство к брату есть, письмо есть, а казуса инцеста нет.

Фигуры любовного дискурса, по Барту, имеют одно основное свойство. Любой человек вне зависимости от образования и особенностей своего быта и бытия выражает себя в ситуации влюбленности при помощи этих фигур. Поэтому они легко распознаваемы всеми людьми. На основании этого свойства любовных фигур Барт проводит их классификацию. Язык страсти почти лишен индивидуальности, он закодирован. Сомнения в аутентичности писем Элоизы к Абеляру, высказанные добросовестными исследователями 16, спровоцированы именно этим свойством любовного дискурса. Письмо, датированное февралем 1521 г., по сути своей анонимно, это главное свойство такого текста, его, следовательно, мог написать кто угодно, в том числе и Маргарита Наваррская. При том, что мы обнаруживаем некоторую связь общего движения мысли, композиции фигур письма с письмами к духовнику или с более поздними стихами, мы не можем однозначно утверждать, что письмо написано Маргаритой. Кроме того, первооткрыватель письма Франсуа Женен пишет, что по несчастной случайности нож переплетчика не пощадил подписи. Большинство писем королева Наварры диктовала секретарям, а иногда она и собственноручно набрасывала что-нибудь на ходу, прямо в карете или в носилках, что до неузнаваемости искажало почерк. Поэтому судить об аутентичности письма только по почерку очень сложно. Стихотворение принадлежит Маргарите, но если автором письма была другая женщина, она могла его где-нибудь услышать и запомнить или переписать. Так что и здесь нет достоверной определенности.

При такой степени неопределенности во всем, что связано с темой инцеста в жизни Маргариты Наваррской, невольно возникает вопрос о том, что дало повод историкам соединить сюжет инцеста с биографией Маргариты? Почему они стали искать и нашли этот казус среди хитросплетений событий ее бурной жизни?

О существовании инцестуозной привязанности между Франциском I и Маргаритой первым заговорил профессор литературы Страсбургского университета, исследователь и публикатор переписки Маргариты Франсуа Женен. В предисловии к [279] публикации 1842 г. он пишет, что, опираясь на информацию, исходящую из «тайных неизведанных глубин средневековья» 17, пришел к непоколебимой уверенности в том, что брат и сестра были связаны порочной связью. Ссылка на «неизведанные глубины» звучит поэтически, но несколько наивно для серьезного исследования, хотя в этом заявлении есть доля истины. Поясним.

Маргарита Наваррская была современницей Эразма, Лютера и Кальвина. Реформация в Германии повлияла на политику ее брата в области церкви. До открытого столкновения сторонников и противников обновления церкви осталось совсем немного, гражданские войны во Франции начались вскоре после смерти Маргариты. Пока же борьба велась на уровне идеологии. Идеологическая борьба ведется за завоевание симпатий толпы. Цель борющихся – воздействие на массовое сознание, в котором присутствует определенный набор стереотипов. Поэтому главным средством борьбы за толпу во все времена была манипуляция определенными мифологемами.

Маргарита Наваррская была связана с движением за обновление церкви. Она переписывалась с Бриссоне, общалась с Лефевром д’Этаплем и его сторонниками. Она пыталась влиять на церковную политику Франциска I и была связующим звеном между властью и интеллектуалами, создавшими концепцию обновленной церкви во Франции. Во второй половине царствования Франциска, с 1534 г.. когда началось преследование протестантов, Маргарита пыталась по мере сил защищать некоторых из них, по крайней мере тех, которые принадлежали к ее дружескому кругу. Она была авторитетом для мыслящих людей Европы. Сохранилось письмо Эразма Роттердамского к Маргарите, в котором он высоко отзывается о ее личных качествах и роли, которую Маргарита играет в общественной жизни Франции 18. Ее собственные религиозные взгляды, отображенные главным образом в поэмах, отчасти и в «Гептамероне», отличались самобытностью и своеобразием, что не могло не вызывать раздражения у тех, кто мыслил ортодоксально. В лагере противников реформ у нее, конечно, были враги. Студенты Сорбонны показывали на сцене фарс, в героях которого без труда можно было узнать Маргариту и Бриссоне. Некоторые ее поэмы были запрещены, например «Зерцало грешной души». От более серьезных неприятностей ее спасло только вмешательство короля. Маргарита не осталась в стороне от борьбы вокруг новых идей.

Многие новеллы «Гептамерона» выражают идеологическую позицию Маргариты 19. Они не имеют биографической основы, в отличие от рассмотренных выше, и составляют особую группу новелл внутри сборника. В одной из них используется сюжет инцеста. 33-я новелла повествует «о лицемерии священника, соблазнившего собственную сестру». Сестра священника из деревни Шерв под Коньяком была известна своей аскетичной жизнью, строгостью, смирением и соблюдением постов. У ее [280] брата тоже была хорошая репутация. Когда оказалось, что незамужняя сестра священника беременна, она стала всех уверять что никогда не знала мужчины. Доверчивые прихожане решили, что дева имеет в чреве от Святого Духа. Брата и сестру стали чествовать как новых святых. На самом деле отцом будущего ребенка был ее собственный брат. Карл Ангулемский, сеньор Коньяка, разоблачил обманщиков, уличив их в инцесте, потому что был человеком здравомыслящим. Реальное лицо, отец Маргариты, введен в действие новеллы с той же целью, что Шомон и Екатерина Наваррская в 30-й новелле.

В новелле 33, как и в разобранной раньше новелле 30, осуждается не столько сам инцест, сколько невежество прихожан и честолюбие лицемерного священника. Сюжет инцеста очень распространен в литературе «малого жанра», так как он тесно связан с основными мифологемами массового сознания. Новеллы более, чем другие жанры авторской литературы, сохраняют непосредственную связь с народной литературой 20, так что в них эти мифологемы часто прослеживаются в более чистом виде. В космогонических мифах инцест изображается без осуждения, так как прародители, первые люди на земле, не имеют альтернативы. Инцест может подчеркивать божественное происхождение героя, которому дозволено то, на что не имеют право простые смертные. Однако, и это присуще мифологическому сознанию с его амбивалентностью, инцест может разоблачать необоснованность претензий героя на святость 21. Именно этот смысловой оттенок сюжета инцеста использован Маргаритой в 33-й новелле. Актуализация традиционного сюжета не столько делала новеллу банальной в художественном плане, как кажется современному читателю, который ценит прежде всего оригинальность и самобытность сюжетных ходов, сколько придавала хлесткости аргументам автора в борьбе идеологий, от которых она не хотела оставаться в стороне.

Тот же самый прием могли использовать идейные противники Маргариты против нее самой. Ее авторитет был высок, потому ее слово было весомо. Но стоило пустить слух о порочной связи с братом, как начинали работать стереотипы сознания. Для того чтобы дискредитировать Маргариту, не надо было даже ничего особенного доказывать; падкое до сенсаций массовое сознание само подбирало доказательства и создавало детали. Франсуа Женен, черпавший аргументы для своей версии из «неизведанных средневековых глубин», скорее всего, был равнодушен к конфессиональной борьбе, однако любил сенсации. И поэтому был недостаточно критичен.

Знаменитый Жюль Мишле, более искушенный в вопросах внутрицерковной борьбы, горячо поддержал версию инцеста. Ход мысли Мишле еще раз показывает, что всякий человек, затрагивающий вопросы, связанные с идеологической борьбой, легко попадает под власть стереотипов, даже если он живет [281] не в XVI, а в XIX в. Мишле считал гражданские войны, начавшиеся во второй половине XVI в., большим горем для Франции. В ошибочно выбранной линии церковной политики Франциска I он видит одну из причин их начала. Мишле осведомлен о религиозных убеждениях Маргариты, о том, что она ясно понимала необходимость активных действий в направлении обновления веры. Для него остается загадкой, почему сестра короля не использовала своего влияния на брата на пользу Франции. Мишле не допускает мысли о том, что у Маргариты могло быть другое представление о благе Франции, чем у него самого. Историк ищет объяснения пассивности Маргариты и находит его. По представлению Мишле, Франциск I перестал уважать Маргариту и ее идеи после того, как, следуя порочности своей натуры, злоупотребил ее расположением к себе. Добродетельную и духовно сломленную Маргариту заставляет держаться в тени душевная травма и возможность шантажа. «Как сказать о развязке? Но дело слишком достоверно.» Для Мишле нет никаких «неизведанных глубин средневековья», инцест – «это не риторическая фигура. Это простая и слишком верная фактическая достоверность» 22.

Мишле и Женен – романтики. В 40-х годах XIX в. романтизм перестал быть прогрессивной художественной теорией и стал фактором массового сознания, повлияв и на стиль исторических исследований. Исторический герой романтиков не обязан быть высоконравственным и аскетичным. Роковые тайны и борения страстей – вот что создает характеры. Аргументы исследователей подменяются риторикой, они взывают к чувствам, а не к разуму, часто нарушая правила исторического исследования. Мишле – уважаемый историк, его авторитет закрепил за казусом инцеста право на существование, во всяком случае на существование в качестве историографического факта.

Моральные качества Маргариты определяются ее религиозными убеждениями и в классической биографии Маргариты, созданной протестантски ориентированными историками. Изыскания историков этого направления суммировал Пьер Журда, автор двухтомной монографии о Маргарите. Он менее раскован в общении с фактами, чем его предшественники. Перед тем как писать биографию сестры короля, он тщательно изучил ее письма, систематизировал и переиздал их. Вариант биографии, который он предлагает, отрицает возможность инцеста на основании «психологической невозможности». Именно это место версии Журда – наиболее слабое. Маргарите не была чужда внутренняя склонность к инцесту, это было показано выше. Но этические взгляды историков протестантской ориентации требуют от них изображать своих героев целомудренными и одержимыми решением проблем иного бытия. То, что Журда не обошел инцест молчанием, соединило казус с биографией Маргариты еще прочнее, хотя историк всеми силами стремился к противоположному. [282]

И аскетический, и романтический образы Маргариты одинаково утопичны. Они близки веберовским идеальным типам, которые «создаются посредством усиления одной или нескольких точек зрения и усиления множества дискретно и диффузно существующих явлений, которые соответствуют односторонне вычлененным точкам, зрения и складываются в единый мыслительный образ» 23. М. Ферро, сторонник новой биографии, считает, что изучение частной жизни персонажа «вызывает шок у тех, кто питает какое-то пристрастие или восхищение к персонажам мифологическим, мифическим и реальным» 24. С этим замечанием нельзя не согласиться. На примере Мишле, Женена и Журда мы могли убедиться, что одного обращения к частной жизни исторического персонажа, даже подкрепленного изучением источников, мало для того, чтобы разрушить утопический образ, бытующий в массовом сознании или закрепленный историографией. Биографы Маргариты изучают «казус», частные детали. Но вместо того чтобы стать средством разрушения целостности утопического образа, казус в их интерпретации сам приобрел мифологические черты: с одной стороны, его выделение в биографии Маргариты связано с работой определенных мифологем в сознании историков; с другой – восприятие казуса инцеста зависит от приверженности историка одному из описанных образов Маргариты.

Мишле видел в Маргарите незаслуженно оскорбленную добродетель, а во Франциске – агрессора. Высокие нравственные качества Маргариты обеспечивали внутреннюю стабильность их отношений. Главным качеством сестры короля, по Мишле, была почти сверхъестественная верность. Маргарита простила брату насилие. Она всегда называла себя его миньоной, охотно жертвовала собой. Это доказывает эпизод с замужеством Жанны Альбре и с ее собственным вторым замужеством. Она легко поступалась своими интересами: отказалась от активной поддержки сторонников Лефевра, не защитила Самблансе, в правоте которого не сомневалась. Письмо как будто подтверждает такое представление о характере Маргариты. В письме Франциску она упоминает о «честной и давней службе», которую она несла и готова нести ради благополучия короля, клянется, что будет и впредь делать для короля, что может. Франциск пренебрегал чувствами Маргариты. Отчасти по легкомыслию, отчасти из-за расчета. Клеман Маро, вначале паж Маргариты, а потом придворный поэт Франциска, так писал о своей госпоже:

Как раб, я предан госпоже, чья плоть
Стыдлива, непорочна и прекрасна,
В чьем сердце постоянство побороть
Ни радости, ни горести не властны.
25

Трудно сказать о радостях, но горестей, видимо, любимый брат приносил ей немало.

Маргарита дважды была замужем и имела поклонников. Мы уже упоминали интригу с адмиралом Гуфье де Бониве в связи с биографической новеллой «Гептамерон». Можно вспомнить и имена других блестящих молодых людей первой половины XVI в. – мятежника коннетабля Бурбона и самого Клемана Маро. Так что, когда Маро пишет о постоянстве Маргариты, он, скорее всего, пишет о том, в чем мог убедиться на собственном опыте. Девизом Маргариты было: «Non inferiora secutus» – «Я не последую ни за чем низшим». Выбирая девиз, Маргарита декларировала свою верность себе, обратной стороной которой была ее верность брату, лучшему из лучших. Вспомним, что именно образ брата в ее поэзии выступает гарантом духовного развития. («О, мое сердце, разорвись на части, дай место брату, столь сладостному, который единственный может пребывать в тебе. Храни, мое сердце, моего брата, моего возлюбленного, и не впускай своего врага». 26) Есть у девиза и еще одно объяснение. Всю жизнь Маргарита по-настоящему стремилась лишь к познанию Бога, все остальные мирские проблемы мало волновали ее.

Женен иначе видит характер Маргариты. Те же самые слова девиза означают для него честолюбие и гордыню. Жажда знаний и стремление к самосовершенствованию для него – лишь проявление честолюбия. Женен не считает Маргариту невинной жертвой распущенности Франциска. Он полагает, что Маргарита активно добивалась того, чтобы стать любовницей короля. По Женену, страсть к брату возникла еще в детстве и дремала в глубине души Маргариты, ожидая удобного случая, который представился зимой 1521 г. Франциск не был человеком ранимым, так что Женен не исключает возможность, что он часто играл на чувствах сестры. Маргарита страдала от угрызений совести. Она вынуждена была таиться от людей. Подавленные, но неугасшие чувства стали движущей силой ее творчества.

Сторонники версии инцеста не могут исчерпывающе и однозначно откомментировать письмо, которое положено в основу поддерживаемой ими версии. Женен считает, что Франциск, откликнувшись на желание сестры, немедленно с отвращением изгнал ее. Она пытается примириться с ним, переложив на него часть вины: «Кромешная тьма сотен тысяч заблуждений заставила Вас презреть мою жалкую ничтожность». Или: «Мое поражение без Вас было бы невозможно». Кроме того, она пытается убедить брата в том, что он нуждается в ней не меньше, чем она в нем: «Мой жребий был бы предопределен, если бы никогда не потребовалась честная и давняя служба..» Главный модус письма – надежда, это слово повторяется несколько раз.

Мишле считает, что Маргарита, став жертвой внезапного нападения, сразу же отказала брату в продолжении отношений. За это он в гневе изгнал ее. Вариант: в ужасе от случившегося она бежала. Цель письма – дипломатически загладить инцидент, [284] упокоить брата и наладить нейтральные отношения. Она все еще в состоянии смятения («Я не умоляю о конце моих несчастий...»), но пытается оградить себя от новых посягательств («Не усугубляйте моего жалкого ничтожества...») и пытается успокоить его уязвленное самолюбие и разыгравшуюся страстность («Я и впредь буду делать для Вас. что в моих силах... – Непрестанно думать о Вас»). Главный модус письма, по Мишле, – ужас от того, что случилось: «Это хуже, чем дурно».

Оба этих объяснения убедительны в равной степени, но и исключают друг друга. Таким образом, именно особенности письма, допускающего неоднозначное прочтение, создали ту смысловую амбивалентность и неочерченность эпизода во времени, которые связывают этот казус со многими вероятностями и придают ему мифологические черты.

В заключение следует отметить, что критерии, на основании которых историческая биография может стать жанром научного исследования, до сих пор не выработаны. Выделение казуального, частного в жизни исторического лица не всегда ведет к получению однозначных выводов. Нам так и не удалось убедиться в том, что казус инцеста Маргариты с Франциском – историческая достоверность. Можно ли доверять казусу, если он так легко уводит историка в область мифологического? Иными словами, плодотворно ли рассмотрение исторического казуса для извлечения новых знаний об исторических объектах? На примере любопытного казуса королевы Маргариты можно не только разобраться в том, как возникают и живут версии некоторых событий в истории, но и открыть новые особенности характера и творчества неординарной француженки XVI в. Следовательно, даже изучение такого «сомнительного» случая может дать свои результаты. Но при условии, что он будет рассматриваться как частный феномен, а историческая реальность – не как линейная последовательность событий, а как сеть взаимоисключающих возможностей. Д. Мило в статье «За экспериментальную или веселую историю» пишет о применении остранения и игрового компонента в истории, о многократном возвращении к гипотезе на разных уровнях, одним словом, об историческом эксперименте, который не всегда дает прямой результат, но часто помогает получить новые ориентиры и выявляет научную парадигму. Результаты эксперимента не всегда можно прогнозировать. Главное – «установить правила оценки достоверности событий» 27. Казус – это и есть исторический эксперимент, и доверять ему можно настолько, насколько можно доверять эксперименту в науке вообще.

Л. A. Котомина


Комментарии

1. Перевод письма выполнен по: Nouvelles lettres de la Reine de Navarre adressees au Roi Francois Ier, son frere / Par F.Genin P. 1842. P. 4.

2. О дискуссии по поводу казуса инцеста см. подробно у П. Журда: Jourda Р. Marguerite d’Angouleme. Geneve, 1978. Vol. I. P. 66-64. Говоря об этой дискуссии, Журда упоминает имена 12 историков. Мы сознательно останавливаемся на трех основных участниках этой дискуссии: на Франсуа Женене, который первый открыл этот казус; Жюле Мишле, который привлек внимание к этой версии; Пьере Журда, который суммирует подходы к проблеме, существующие в XX в. Эти три историка – выразители крайних точек зрения, поэтому позволяют очертить общую картину.

3. Б. Кастильоне в «Придворном» пишет о Франциске Ангулемском следующее: «Он в высшей степени любил словесность... Великое чудо то, что в столь нежном возрасте, только по природному инстинкту, вопреки нравам страны, сам себя повернул на такой благой путь» ( Цит. по: Баткин Л.М. Леонардо да Винчи. М., 1990, С. 156).

4. З. В. Гуковская, комментатор академического издания «Гептамерона», считает, что в основу одного из эпизодов 10-й новеллы положен случай из жизни Франциска, хотя имена и место действия в новелле изменены. В 1516 г.. вскоре после битвы при Мариньяно. мадемуазель де Валон, девушка из города Маноска, сожгла себе лицо кислотой, чтобы избавиться от домогательств Франциска (Маргарита Наваррская. Гептамерон. М., 1967. С. 401).

5. Луиза Савойская добилась своего и довела дело до конца, устранив опасного свидетеля своего злоупотребления. Общественное мнение все-таки было на стороне Самблансе. Его считали несправедливо осужденным и невинно пострадавшим. Вот эпиграмма Маро «Судья и Самблансе»:

Когда Майар, палач наш, в Монфокон
Вел Самблансе на смертные страданья.
Скажите, кто по виду угнетен
Был более? Скажу без колебанья:
Майар казался шедшим на закланье,
А старец Самблансе так бодро шел.
Что мнилось, в Монфокон для наказанья
Он палача Майара вешать вел.

(Маро К. Судья и Самблансе // Зарубежная литература. Эпоха Возрождения. М., 1976. С. 463-464).

6. Маргарита начала называть себя «миньоной» по почину Франциска. В издании писем Женена (Nouvelles lettres de la Reine de Navarre...) каждое второе письмо, начиная с марта 1526 г., подписано; "Vostre minionne". «Миньон» или «миньона» – в придворной субординации XV в. –любимец или любимица влиятельной особы, пользующиеся безграничным доверием. «Миньоны» одевались в точно такое же платье, что и их господин либо госпожа. Они всегда были неотлучно рядом, разделяли с ними не только трапезу, но и ложе. Маргарита играла с общепринятым значением слога. Только вот что она подразумевала – безграничное доверие или общее ложе?

7. Письмо цит. по: Herminijard. Correspondance des reformateurs dans les pays de langue francaise. P., 1866. Vol. 7. P. 66.

8. «Диалог в форме ночного видения» (1523 г.) – первая опубликованная поэма Маргариты. Маро иронически отзывается о ее стихотворных опытах: «Настолько дивный дар стихосложения дан грациями госпоже моей, что я сержусь, дивясь ему при чтенье, на то. что не дивлюсь еще сильней...» (Маро К. О сочинениях Маргариты Наваррской. // Европейские поэты Возрождения. М. 1974. С. 299.)

9. Цит. по: Nouvelles lettres de la Reine de Navarre... P. 21.

10. Эти сведения приводит Ив Ле Ир, комментатор и издатель критического текста «Гептамерона»; Le Hir Y. Marguerite de Navarre. Nouvelles. Texte critique etabli et presente par Yves Le Hir // Universite de Grenoble. Publication de la faculte des lettres et sciences humaines. P.. 1967. № 44. P. 213.

11. Маргарита Наварская. Гептамерон. M., 1993. С. 223.

12. Мемуарист круга Маргариты Пьер Брантом описывает этот случай в своих мемуарах. Его мать была фрейлиной Маргариты и стала прототипом одной из рассказчиц «Гептамерона» (Энасюиты), его отец тоже изображен там под именем Симонто. Информации Брантома, следовательно, можно доверять. См.: Brantome P. de Burdeille. Oeuvres completes. P., 1822. Vol. 2; Vies des hommes illustrees et grands capitanes francais. P. 123.

13. Бахтин M. M. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М. М. Работы 20-х годов. Киев, 1994. С. 91.

14. Nouvelles lettres de la Reine de Navarre... P. 33.

15. Барт P. Фрагменты любовной речи // Комментарии. 1995. № 6. С. 40.

16. Дискуссия об аутентичности писем Элоизы к Абеляру – исторический казус того же характера, что и рассматриваемый нами. Любопытно, что начались они почти одновременно. Иоганн Каспар Орелли в 1841 г., годом раньше выхода публикации Женена, опубликовал пять писем Элоизы и Абеляра, «Историю моих бедствий» и комментарии к ним. В предисловии он выдвинул гипотезу о том, что автором пяти писем был неизвестный монах, современник Элоизы и Абеляра. Подробно об этой дискуссии можно прочесть у Э. Жильсона (Gilson Е. Heloise and Abelard. Ann Arbor, 1953. P. 198-204) и у Л. М. Баткина (Письма Элоизы к Абеляру. Личное чувство и его культурное опосредование // Человек и культура. М., 1990. С. 160.

17. Nouvelles lettres de la Reine de Navarre... P. 4.

18. Herminjard. № 103.

19. Эти новеллы имеют ярко выраженную антиклерикальную направленность. См., например, новеллу 5, которая повествует о том, как двое монахов на переправе в Кулоне напали на лодочницу; новеллу 22, в которой речь идет о том, какие несчастья обрушились на голову молодой монахини, сестры поэта Антуана Эрое, за то, что она отказала попечителю своего монастыря; новеллу 23 – о том, как целая семья погибла из-за того, что ее глава слишком сильно доверял странствующим проповедникам; новеллу 31 – о том, как монах похитил жену одного дворянина.

20. Е. М. Мелетинский, рассматривая историю жанра новеллы, связывает происхождение последней с волшебной сказкой, анекдотом, фаблио и exempla (Мелетинский Е. М. Историческая поэтика новеллы. М, 1990. С. 19-28).

21. Формальные критерии мифа об инцесте выделены в статье Г. А. Левинтона (Левинтон Г. А. Инцест // Мифы народов мира. М.. 1990. Т. 1. С. 543-546).

22. Мишле Ж. История Франции. Реформа. Спб., 1889. С. 83, 86.

23. Вебер М. "Объективность" социально-научного и социально-политического познания // Избранные произведения. М., 1990. С. 390.

24. Споры о главном. М., 1993. С. 165.

25. Маро К. Маргарите Наваррской // Европейские поэты Возрождения. С. 299.

26. Цит. по: Nouvelles lettres de la Reine de Navarre... P. 21.

27. Mилo Д. Зa экспериментальную, или веселую, историю // THESIS. 1994. № 5. С. 187.

(пер. Л. А. Котоминой)
Текст воспроизведен по изданию: Маргарита Наваррская: "Non inferiora secutus" // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории, 1996. М. 1997

© текст - Котомина Л. А. 1997
© сетевая версия - Тhietmar. 2010
©
OCR - Засорин А. И. 2010
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Казус. 1997