Глава 29

И далее говорит о чародействах, творившихся таковым герцогом Орлеанским

Сей же мэтр Жан Пети ссылаясь на многие авторитеты, как то Библию и многие иные книги 1 в оправдание и обоснование права своего господина, и приводит многие метафоры, и покончив с большой своей посылкой, он перешел к малой 2, перечисляя событиях, о каковых мы говорили ранее, как то о Филиппе де Мазьере и герцоге Миланском, каковой его совратил на путь зла, и также о чародействах, творившихся в Монгее, о мече и агнце, что отданы были в жертву, и об иных еще худших злодеяниях, о каковых мы не упоминали; ибо по возвращению из Монгея, таковые же отправились к Монфокону 3 и взяли там тело человека, незадолго то того повешенного, и тайно привезли таковое в Париж, в отель, принадлежавший одному из них, дабы творить свое чародейство и колдовство, и вонзили в таковое же мертвое тело меч, в самое сердце, как того требовало чародейство их и ведовство, и в таковую же пору король заболел весьма тяжко 4, и также случилось другому лишиться жизни, о чем [также] не следует забывать, ибо случилось 5 герцогине Орлеанской, дочери сказанного же Галлиаса однажды обретаться в саду при отеле Сен-Поль, в каковой же час там было множество благородных сеньоров, дам, девиц, и детей таковых же сеньоров и дам, как то старших и младших возрастом. Сказанная же герцогиня Орлеанская имела при себе яблоко — весьма прекрасное и алое цветом, и попросила некоего ребенка, что попался ей на пути: «Дитя мое, отнеси яблоко это дофину Вьеннскому, что здесь же играет.» Ребенок же взял яблоко, и весьма был тем горд, но едва лишь успел отойти прочь, как встретил кормилицу, состоявшую при этой же даме герцогине, каковая несла на руках сына герцога Людовика Орлеанского, каковая же у сказанного ребенка немедля потребовала яблоко, он же ей таковое протянул, и таковой же сын [герцога], что весьма его желал, едва она его получила, немедля таковое схватил, и положил в рот и вонзил в него зубы, но едва лишь успев ощутить его вкус, как выгнулся и задрожал всем телом, и глаза у него закатились. Кормилица же опустила его на землю и принялась громко кричать, и многие поспешили к ней [на помощь] и среди прочих явилась сказанная же герцогиня, каковая увидев, что сын ее умирает и узнав таковое же яблоко, рухнула на землю как подкошенная, и после того поднявшись, громко вскричала: «Истинный Бог, сколь Ты справедлив! Сколь хорошо ты умеешь понудить людей расплачиваться за содеянное!» 6.


Комментарии

1. Сочинения Аристотеля, популярные в те времена в среде схоластиков.

2. В соответствии с формальной логикой Аристотеля, доказательство обязано представлять собой т.н. «силлогизм», состоящий из более общей – «большой» посылки, более конкретной — «малой» и наконец, вывода. Классическим примером силлогизма служит следующее:

Большая посылка: Человек смертен.

Малая посылка: Сократ — человек.

Умозаключение: Сократ смертен.

3. Каменная, квадратной формы виселица, построенная в XIII в. Вмещала 45 человек для одновременной казни. Последняя казнь на Монфоконе была проведена в 1629 году, после чего виселица более не использовалось и была демонтирована окончательно в 1790 году.

4. Речь идет о т.н. «симпатической» магии, когда жертве, которую посредством имени и заклинания, связали с мертвым телом, пытались нанести вред повредив названное ее именем мертвое тело. Подобная практика в описываемое время, была наказуема смертной казнью, через повешение или сожжение.

5. Вымышленный эпизод, созданный на основе сплетен и слухов. Королева Изабелла, пылая завистью к герцогине, которая раньше неё родила первенца мужского пола, и которую помимо всего прочего, в приступах болезни узнавал безумный король, изгнала из дворца герцогиню Валентину. Вскоре по Парижу поползли слухи, что Валентина околдовала короля и довела его до умопомешательства, и пыталась с помощью отравленного яблока разделаться с дофином. В результате толпа парижан грозилась устроить самосуд над Валентиной, в результате чего герцогу Людовику пришлось вывезти её из Парижа.

6. Отметка на полях «Какова служба, такова и расплата. Кто желает уязвить другого, себе же чинит беду.