Глава 27

О том, как мэтр Жан Пети приступил к речи в защиту доброго герцога Жана

Когда же таковому магистру Жану Пети случилось явиться перед судом, и лицезреть перед собой столь великое множество принцев, королей, герцогов, графов, епископов, аббатов, влиятельных клириков, и могущественных сеньоров, не стоит удивляться, что сам весьма оробел по причине тех грозных, опасных, и ужасающих слов, каковые ему предстояло произнести и объявить касательно соответствующего же дела. И все же, несмотря ни на что, таковой же, движимый великой силою духа и храбростью своей, объявил таковым же слушателям, что человеку [его положения] отнюдь не подобает говорить о темах столь важных, «и посему — сказал он во всеуслышание — ежели мне случится заявить нечто достойное порицания, да будут таковые [слова] отнесены в счет неопытности моей и невежества, но несмотря на то, речь моя, что я собираюсь произнести в защиту господина моего, герцога Бургундского, здесь присутствующего, чьими стараниями я назначен и утвержден был, дабы перед лицом короля и всех здесь присутствующих предать гласности все деяния, каковые были осуществлены и совершены были ныне покойным Людовиком Орлеанским, и засим же молю Господа сохранить меня от речей легковесных».