СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

КОНСТИТУЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ В ЕГИПТЕ

I

Как ни сильно повлияли внешние события последних лет на пробуждение в Египте конституционных стремлений, источником их является главным образом внутреннее состояние страны. Разорение населения и произвол властей — вот причины египетского движения. Начало его относится еще к семидесятым годам, когда расточительностью хедива Измаила страна была доведена до банкротства. Когда в 1879-м году был низложен Измаил, образовавшийся союз младоегиптян представил его преемнику, Тевфику I, адрес, заключавший в себе проект реформ, направленных на возрождение страны. Адрес этот рисует положение Египта весьма мрачными красками. «Масса народа — говорится в нем, — обложенная выше своей платежеспособности в пользу небольшой кучки эксплуататоров; возрастающая со дня на день нищета; все растущее число случаев отнятия земли; первобытная и небрежная система сельского хозяйства; недостаток орошения, пользование которым доступно только более сильным; необузданная спекуляция, жертвою которой является феллах, попадающий в руки кулаков; безответственность чиновников; отсутствие серьезного контроля; неполнота и разрозненность действующих законов; дурное отправление правосудия; неправильное собирание налогов; взяточничество и интриги чиновников; плачевное состояние финансов; полное истощение источников дохода; все более усложняющееся политическое положение — такова картина, которую представляет наша страна». Единственный выход из этого положения союз видел в немедленном устранении четырех основных причин бедствия египетского народа: 1) соединения всех видов власти в одном лице; 2) отсутствия законов, определяющих права и обязанности властей и населения; 3) отсутствия правосудия и 4) невежества населения. Логическим выводом отсюда являлось требование конституции, которое союз и предъявил хедиву. Младоегиптяне требовали разделения властей законодательной, исполнительной и судебной, ответственности министерства перед законодательною властью, [789] равенства всех граждан перед законом, справедливого распределения налогов, неприкосновенности личности, жилища и имущества, свободы совести, слова, собраний и печати, несменяемости судей, всеобщей воинской повинности, всеобщего избирательного права, местного самоуправления и широкого, бесплатного образования народа.

Одновременно с этим либеральным движением, в Египте вспыхнуло и националистическое, направленное против европейцев и турецкого правительства, которому националисты приписывали покровительство европейцам. Закончившееся в 1882 г. военным восстанием, во главе которого стал военный министр Араби-паша, движение это привело к вмешательству европейских держав, оккупации Египта английскими войсками и фактическому установлению английского господства, продолжающегося и поныне.

Англичане энергично принялись за упорядочение египетских дел. Многие язвы египетской жизни были если не залечены окончательно, то очищены и обезврежены. Урегулированы были долги египетского правительства, улучшены условия культурной жизни, особенно в городах, проведены железные дороги, трамваи, телефоны, реорганизована на английский образец почта, улучшена полиция, построено линого великолепных зданий и мостов, сооружены две колоссальные плотины для урегулирования разливов Нила и т. п. Однако весьма немногия из этих грандиозных и ценных предприятий коснулись существенным образом интересов коренного населения Египта — феллахов, составляющих 90% населения. Все сделанное англичанами имеет значение для культурной части населения, т. е. для небольшой кучки европейцев, насчитывающей 112 тысяч чел., да такой же кучки богатых, европеизированных турок и арабов. Феллахи же, как были бесправны, угнетены, разорены, невежественны и малоземельны до оккупации, так и остаются поныне. Из громадной площади в 5 266 000 феддан ¹ культурной земли только 1 215 665 феддан, т. е. 23%, принадлежали в 1905 г. 937 470 лицам, владеющим менее чем пятью федданами и составляющим около 86% общего числа землевладельцев; главная масса земли, т. е. 77%, сосредоточена в руках остальных 14% землевладельцев, маленькая группа которых (1,12%) владеет почти 45% всей земельной площади. И это преобладание крупных собственников имеет далеко не случайный характер: оно является прямым результатом обеднения феллахов. Под влиянием ничем несдерживаемого развития в стране ростовщичества, задолженность [790] феллахов-землевладельцев достигала в 1905 г. колоссальной цифры почти в 200 000 000 руб. Не умея выпутываться из сетей ростовщиков, феллахи платятся за это своею землею и идут к неизбежному обнищанию. Но и те, которые еще не успели лишиться земли, влачат жалкое существование: имея в среднем не более 1¼ феддана на душу, они, благодаря первобытным способам обработки, примитивности земледельческих орудий и недоступности орошения, получают со своей земли жалкий доход, далеко не всегда обеспечивающий скудное существование в высшей степени нетребовательного египетского крестьянина. Чтобы дополнить свой заработок, большинство феллахов вынуждено идти в батраки, получая в крупных экономиях не более 30-40 коп. в день на своих харчах. О том, как быстро идет процесс обезземеления феллахов, можно судить потому, что в 1891 г. на каждого мелкого владельца приходилось около 1³/₅ феддана земли, а 10 лет спустя эта средняя цифра понизилась до 1¼ феддана.

Не менее печальна для массы туземного населения и финансовая деятельность руководимого англичанами египетского правительства. С внешней стороны, она имеет блестящий вид. Бюджет страны быстро растет: в 1882 г. (год оккупации) приход был 8 852 000 ф. ст., расход — 9 018 000; в 1908 г. по смете приход достигал 15 030 000, а расход — 14 730 000 ф. ст. Приход за 26 лет не только почти удвоился, но стал превышать расходы; долги государства не только перестали возрастать, но даже уменьшаются, хотя и медленно. Но если поближе рассмотреть эти блестящие успехи, то для оптимизма не останется никаких оснований. Так, по смете на 1908 г. из 15 030 000 ф. ст. дохода более 9-ти мил. ф. ст. приходится на долю поступления от различных налогов, сумма которых превышает весь приходный бюджет 1882 г., что, конечно, происходит за счет 11-ти миллионной массы туземцев. Главную часть расходного бюджета — более 9½ мил. ф. стер. — составляют содержание администрации, цивильный лист, содержание армии, эксплуатация железных дорог, почты, телеграфа, т. е. таких отраслей, которые имеют значение для живущих в Египте европейцев и культурных классов туземцев, но для массы туземного населения почти ничего, кроме экономического гнета, не представляют. Остальная сумма расходов — около 5 мил. — идет на погашение долгов, созданных расточительностью хедивов. Для культурных мероприятий, могущих поднять благосостояние страны, остается очень мало. В расходном бюджете 1903 г., например, на содержание школ для 11-ти мил. населения отпущено всего около 1 100 тыс. руб.; а между тем в стране насчитывалось всего лишь 9,5% грамотных мужчин и 0,3% грамотных женщин. [791]

Такая экономическая политика англичан не могла удовлетворить ни демократически настроенных кругов местного населения, ни близких к ним египетских националистов, которые, потерпев поражение в открытом восстании, обратились к иным формам борьбы с чужеземным влиянием. Слившись с конституционалистами, они образовали национальную египетскую партию, в программу которой вошли как исконные требования об эвакуации Египта и отмене капитуляций, так и все пожелания конституционалистов, высказанные ими в петиции Тевфику I. Во главе этой партии до последнего времени стоял энергичный, европейски образованный египтянин Мустафа Камель-паша, редактор издававшейся в Каире на арабском, французском и английском языках газеты «Знамя». Его деятельность доставила партии много приверженцев в Египте и обратила на себя внимание Европы. Особенно усилилось движение египетских националистов в 1904 г., когда, вместо ожидавшейся эвакуации Египта, англичане заключили с Францией и другими державами договоры, в силу которых эти государства обязались не требовать от Англии установления срока, в который она должна очистить Египет. Националисты основали несколько новых партийных газет на арабском языке. К движению примкнули некоторые члены законодательного совета. Годы русской и в особенности персидской революций не остались без влияния на судьбы конституционного движения в Египте. В 1907-м году, когда исполнилось 25-ти-летие оккупации Египта, в Каире образовалась народная партия, задачи которой почти совпадают с задачами националистов. В программу ее входит стремление к достижению автономии Египта, введение представительного образа правления, реформа воспитания, улучшение земледелия, поднятие торговли и промышленности. В новую партию вступило много видных туземцев и членов законодательного совета, в том числе его вице-президент. Не смотря на оживленную агитацию, на политическое возбуждение в стране, египетские партии, однако, не предпринимали никаких решительных действий, ограничиваясь обращениями отдельных лиц, к английским политическим деятелям, стоящим во главе управления египетскими делами.

Младотурецкий переворот в Константинополе подвинул египетских деятелей на более решительные действия. Летом 1908-го года они обратились к Аббасу-Хильми II с петицией, в которой содержались следующие требования: 1) установление всеобщего и обязательного обучения; 2) признание арабского языка господствующим во всех учебных заведениях; 3) выработка конституции, по которой законодательная власть должна быть предоставлена [792] парламенту в делах, касающихся одних египтян; 4) правительственные чиновники европейского происхождения должны быть постепенно заменены египтянами; 5) юрисдикция по уголовным делам должна быть передана существующим смешанным судам; 6) Каир должен получить городское самоуправление. Представительные учреждения должны состоять из двух палат; заседания их должны быть гласными и публичными; veto хедива теряет силу, если какой- нибудь закон будет принят двумя третями голосов обеих палат. Иностранцы в избрании депутатов не участвуют. Хедив не дал в ответ никаких обещаний, ибо он не больше самих петиционеров волен был решать поставленные им вопросы. Конституционалисты усилили свою агитационную деятельность; им удалось привлечь на свою сторону большинство египетского законодательного совета. В конце октября прошлого года законодательный совет обратился к хедиву с такими же требованиями, какие были ему предъявлены конституционалистами, и с этого времени вопрос о том, быть или не быть египетской конституции, следует признать имеющим весьма серьезное значение.

II

То, что было сделано англичанами в смысле приближения египетского государственного управления к европейским порядкам, не могло удовлетворить египетских конституционалистов. Органическим законом 1 мая 1883 г., изданным хедивом Тевфиком I ², в систему государственного управления Египта введены были следующие органы народного представительства: 1) законодательный совет; 2) генеральное собрание и 3) местные советы. Первый из этих органов — наиболее важный. Он состоит из тридцати членов, из коих четырнадцать назначаются хедивом, а шестнадцать избираются всеми гражданами, знающими грамоту и имеющими не менее тридцати лет от роду. Избрание производится не прямо, а через выборщиков, которые избирают из своей среды членов местных советов, а последние в свою очередь избирают членов законодательного совета. Президент и вице-президент совета назначаются хедивом. Совет не имеет никакой [793] законодательной власти. Он собирается шесть раз в год и рассматривает бюджет и все законопроекты правительства. Последнее не обязано руководствоваться его постановлениями; оно должно только сообщить совету мотивы, по которым оно не уважило его мнение, но мотивы эти не подлежат обсуждению совета. Законодательной инициативы совет не имеет. Значение его фактически сводится к нулю; правительство считает обращение к нему простой формальностью. Население ничего не знает о деятельности совета, так как заседания его непубличны, а печатаемые с большим опозданием в оффициальной газете отчеты о заседаниях совета состоят из краткого изложения его постановлений.

Генеральное собрание также не имеет ни законодательных прав, ни законодательной инициативы, но никакие новые прямые налоги, ни земельные, ни личные, не могут быть введены без его согласия. Это столь важное право лишено всякого реального содержания, так как в Египте господствует система косвенных налогов, вводимых без согласия народного представительства. За все 25 лет своего существования генеральное собрание ни разу не воспользовалось своим правом. Во всех других, весьма важных вопросах, как заключение займов, сооружение каналов и железных дорог общего пользования, распределение земель в целях обложения их земельным налогом и т. п., генеральное собрание имеет лишь совещательный голос. Представительство народа в этой палате выражено несколько больше, чем в законодательном совете: кроме всех членов последнего и всех министров, в состав генерального собрания входят 46 выборных членов от провинций и городов. За то активность палаты до крайности ограничена тем, что закон не требует ее созыва более одного раза в течение двух лет.

Столь же далеки от начал истинного народного представительства и местные советы, громко называемые в отчетах английского наместника в Египте, лорда Кромера, органами местного самоуправления. Проектируя создание этих органов, лорд Дэфферин писал в одном из своих отчетов, цитируемых лордом Кромером, что «местное самоуправление лучше всего приближает страну к конституционному режиму, являясь первою ступенью к нему» ³. О том, насколько мало советы отвечают этому идеалу, можно судить по составу их избирателей и самих советов. Лорд Кромер, считающий нынешние представительные учреждения Египта самыми либеральными, какие могут быть даны этой стране, признает, [794] что все сельские делегаты, уполномоченные для избрания членов местных советов, принадлежат к одному классу и имеют одинаковые интересы; это, обыкновенно — сельские старшины или мэры. Если прибавить к этому, что во главе местных советов стоят мудиры (губернаторы), т. е. чиновники, с произволом и недобросовестностью которых призваны бороться советы, то станет понятна вся призрачность этого учреждения. Собираются советы не более одного раза в год; созыв их зависит от мудира, но последний не может приступить к нему, пока не будет на то уполномочен особым декретом хедива, назначающим день открытия и срок продолжительности сессии.

Создавая все эти учреждения, англичане думали не о даровании египтянам самоуправления, а о свободе действий английских чиновников. «Сверху до низу — пишет французский наблюдатель — лестница управления Египтом представляет абсолютный дуализм, два правительства, из которых одно кажущееся, а другое действительное. С одной стороны — хедив и совет министров, с другой — лорд Кромер и английские советники в разных министерских департаментах. Так обстоит дело в Каире. В провинции — мудиры, не имеющие другого назначения, кроме неприятной обязанности собирать подати. Рядом с ними — английские чиновники, в руках которых находится управление полицией, орошением и общественным здравием» ⁴.

Управлявший делами Египта почти с начала оккупации до 1907 г. лорд Кромер считает существующее положение в Египте вполне отвечающим интересам страны и ее населения и требующим лишь некоторых частичных улучшений. К домогательствам конституционалистов он относится отрицательно, считая их неосуществимыми. «Может ли здравомыслящий человек думать — говорит он в последнем своем отчете, — чтобы страна, которая в течение веков, находясь под властью своих фараонов и пашей, жила под тягчайшим гнетом управления, страна, которая еще девять лет тому назад насчитывала не более 9,5% мужчин и 0,3% женщин, умеющих читать и писать, чтобы такая страна могла сразу подняться до положения, в котором она сумела бы пользоваться полным правом самоуправления, не причиняя ущерба ни себе, ни тем, кто заинтересован в ее процветании?».

После того как лорд Кромер высказал эти аргументы, в Египте развернулся целый ряд событий, показавших, что конституционалисты очень настойчиво продолжают добиваться [795] осуществления своей политической программы. Сочувствие, которое выразил им законодательный совет, сам предъявивший хедиву конституционные требования, указывает на то, что едва ли прав Кромер, считая эти домогательства химеричными и непродуманными измышлениями единичных интеллигентных египтян.

По соображениям, ничего общего с благом египетского населения не имеющим, англичане не могут сочувствовать конституционному движению в Египте. Сохраняя свое политическое влияние в стране, Англия господствует и на египетском рынке: в 1906 г. из общего оборота по внешней торговле Египта в сумме около 49 мил. фунт. стерл. на долю Англии приходилось около 23 мил. фунт. стерл., т. е. более 58%. С введением конституции пало бы политическое господство Англии, а вместе с ним, вероятно, и господство экономическое. Но не одна Англия может явиться препятствием к политической реформе Египта; есть и другие европейские государства, во многих отношениях заинтересованные в сохранении status quo. Задолженность Египта, доходящая почти до 1 миллиарда рублей (в 1907 г. она составляла сумму в 96 180 660 фунт. стерл.), ставит его в зависимость от большинства великих держав. Для обеспечения интересов своих капиталистов, ссудивших хедива Измаила, державы настояли на учреждении в Египте особых представительных органов, роль которых должна окончиться лишь с погашением всех внешних долгов страны. Главный из них — Caisse de la Dette. Основанная хедивом в 1876 г., она была преобразована в международное учреждение, в состав которого входят коммиссары всех заинтересованных держав. Она приобрела громадное влияние на управление финансами страны. Это влияние усиливается еще тем, что некоторые из долгов обеспечены доходами железных дорог, телеграфа и Александрийского порта и гарантированы учреждением специальной администрации из француза, англичанина и египтянина; другие обеспечены залогом казенных и удельных земель в Верхнем и Нижнем Египте, управляемых международною коммиссиею, и правом на доходы от некоторых налогов. «Касса долгов» не только заботится о правильной уплате процентов и погашения, но и контролирует расходы казны и заключение новых займов. В этом отношении египетское правительство связано целым рядом регламентов, нарушение которых дает «Кассе» право обращаться к международному суду. Никакое изменение в налогах, которыми гарантированы долги, не может быть произведено помимо Кассы. Касса вмешивается даже в те распоряжения правительства, которые, не имея к долгам прямого отношения, могут, по мнению Кассы, нарушить интересы кредиторов. При [796] таком положении вещей деятельность египетского парламента, еслибы он был учрежден, на первых же шагах столкнется с интересами держав, т. е. с интересами европейских кредиторов Египта.

Этим не исчерпываются затруднения, которые может встретить введение в Египте конституции. Значительным препятствием на этом пути являются так называемые Capitulations — договоры европейских государств с сюзереном Египта, Турцией, о предоставлении живущим в Египте европейцам исключительных привилегий. Эти договоры заключались европейцами еще в XVI столетии, когда пребывание христиан среди фанатически настроенных мусульман могло представлять опасность для их достоинства, имущества и жизни. Позднее, в XVIII и XIX столетиях, когда общение европейцев с арабами приняло широкие размеры и в Египте образовались многолюдные колонии европейцев, в руках которых были сосредоточены промышленность, торговля и значительная часть свободных профессий, — капитуляции возобновлялись и дополнялись, расширяя привилегии европейцев. Последнее такое дополнение состоялось в 1876 г., когда в Египте были введены так называемые смешанные суды. Согласно существующим в настоящее время капитуляциям, европейцы, живущие в Египте, освобождены от некоторых налогов, пользуются неприкосновенностью личности и жилища, неподсудны местным судам в делах уголовных, а в делах гражданских и коммерческих подлежат юрисдикции особых трибуналов, состоящих из европейских и туземных судей. При введении в жизнь конституции, отмена капитуляций станет неизбежною, а на нее вряд ли дадут свое согласие европейские державы.

III

Итак, на пути национального и культурного возрождения Египта стоят два трудно одолимых препятствия: оккупация и капитуляции. Сознавая несбыточность, при таких условиях, мечты о неограниченной автономии, конституционалисты, в сущности, и не ставят введение конституции в связь с уничтожением обоих названных институтов, что видно хотя бы из их программы, представленной прошлым летом хедиву. Они требуют выработки такой конституции, при которой законодательная власть предоставлялась бы парламенту только в делах, касающихся одних египтян; все относящееся к европейцам, живущим на территории Египта, не должно подлежать ведению египетского парламента. Судя по тому, что в программе ничего не говорится об отмене привилегий европейцев, [797] надо думать, что последним будет предоставлено пользование всеми выгодами капитуляций. Смешанные суды точно также не отменяются программой; к юрисдикции их прибавляется юрисдикция консульских судов, которыми судятся европейцы по уголовным делам. Единственное ограничение, требуемое программою для европейцев, сводится к постепенной замене правительственных чиновников европейского происхождения туземными, так как только при таком условии исполнительная власть может осуществлять волю законодательной власти. Египтяне, таким образом, хотят управлять сами только своими делами, нисколько не нарушая ни интересов, ни привилегий европейцев, живущих на египетской территории. Вследствие этого отпадает основной аргумент, выставляемый англичанами против автономии Египта — несовместимость ее с интересами европейцев. Но помимо интересов европейцев существуют еще частные интересы самих англичан. Они затрогиваются не только требованием замены туземцами иностранных чиновников, среди которых подавляющее большинство англичан, но и самым фактом введения конституции, еслибы он осуществился. Хотя конституционалисты совершенно не касаются в своей программе вопроса об оккупации, как бы мирясь с ее существованием, но англичане понимают, что конституция превратит оккупацию в пустой звук, ибо уничтожит возможность вмешательства Англии во внутренние дела Египта. Именно этого больше всего опасаются англичане. Поэтому они подвергают критике основные требования конституционалистов. Так, говоря о их требовании ответственного пред палатою министерства, лорд Кромер заявляет, что это приведет «к господству всевозможных интриг. Система взяточничества и подкупа, некогда столь распространенная в Египте, а ныне умирающая медленною смертью, вновь возродится. Более чем вероятно, что под флагом либеральных учреждений вновь появятся злейшие язвы автократического управления». Также отрицательно Кромер относится к возможности предоставления парламенту абсолютного контроля над финансами страны: это, по его мнению, почти неизбежно приведет к национальному банкротству.

Пока неизвестно, как отнесется английское правительство к требованиям конституционалистов; но из слов лорда Кромера видно, что если оно и намерено считаться с необходимостью реформ в Египте, то лишь в области урегулирования отношений между европейцами и туземным населением, в смысле замены капитуляций каким-нибудь другим институтом. Этим институтом по проекту лорда Кромера, может служить международный законодательный совет, образуемый из представителей европейских [798] держав для выработки законов, регулирующих положение европейцев в стране и отношения их к туземцам. Совет этот должен быть постоянным учреждением. Из 30-40 членов совета часть назначается египетским правительством и может состоять из туземцев; что касается представителей европейских держав, то они распределяются пропорционально интересам каждой из них в Египте. Изданные по постановлению совета египетским правительством, с согласия Великобритании, законы становятся обязательными для всех европейцев, живущих в Египте. Проектируя создание этого совета, лорд Кромер оговаривается, что существующие законодательный совет и генеральное собрание, компетентные только в туземных делах, должны оставаться без всякого изменения. В этом проекте ярко сказалась основная тенденция Англии: все для англичан и европейцев, ничего для египтян.

Остается еще одна неизвестная величина в вопросе о том, быть или не быть египетской конституции: отношение других европейских государств. Не затрогивая своей программой интересов европейцев, конституционалисты могли бы рассчитывать на невмешательство их в это дело; но это значило бы, что все будет предоставлено на волю Англии, которая и устроит все согласно своим желаниям. Следовательно, и на поддержку держав конституционное движение египтян рассчитывать не может. Единственное, на что могли бы рассчитывать египтяне, это — международное соперничество. Но современное соотношение европейских держав не открывает египтянам сколько-нибудь радужных перспектив, и им остается надеяться на свои силы и на развитие родного народа.

Ю. Лавринович.

Комментарии

1. Феддан = 4 200 кв. метрам. Приводимые цифры заимствованы нами из отчета лорда Кромера, 1905 г.

2. Не смотря на то, что со времени оккупации ни один сколько-нибудь крупный. законодательный или административный акт не издается без воли Англии, всякое волеизявление правительства в Египте публикуется от имени номинального главы правительства — хедива. Закон 1 мая 1883 г. был подготовлен лордом Дэфферином.

3. «Rapport de lord Cromer sur l’Egypte et le Soudan pour l’annee 1906», Каир, 1907.

4. Е. Aubin, «Les anglais aux Indes et en Egypte», Париж, 1899.