-

Отзыв баварского офицера о египетской армии

От дурного управления и от совершенного ко всему равнодушия нынешнего наместника Египта страдает в особенности армия. Той благоустроенной армии, которая при Мегмете Али неоднократно доказывала свое отличное состояние, теперь почти нет и следов. Известно, что летом 1853 года наместник послал в Константинополь вспомогательный корпус в 12 000 человек. Войска были сосредоточены при Каире, что бы отсюда отправиться в Дамиетту, гавань на берегу Средиземного моря. Военный министр и его главный казначей признали транспортные издержки этого корпуса от Каира до Дамиетты за хороший приз, спрятали в карман деньги, назначенные на продовольствие, и послали солдат без всяких запасов, так что после трехдневного марша они прибыли к месту назначения полуголодные, в [134] самом жалком виде, оставив часть своих товарищей на дороге. Аббас паша, вероятно извещенный об этом, и, может быть, искавший случая к смене военного министра, чтобы вручить эту должность своему восемнадцатилетнему сыну Эль Хами паше, воспрянул от обычного бездействия, сел на пароход, отправился в Дамиетту, и убедился в положении дела. Немедленно отставил он обоих виновных, наказал их несколькими сотнями ударов по пятам, и вручил министерский портфель сыну. Это происшествие дает верное понятие о том, как ныне поступают в Египте с армией, как наказываются там чиновные люди, и в каких руках находится судьба войска.

Едва ли не еще более печальное зрелище представляет флот, который оказал много услуг при Мегмете Али, а теперь не иное что, как сборище нескольких старых, сгнивших кораблей, командиры и матросы которых не имеют ни малейшего понятия о своей службе. Перед открытием кампании, назначен был новый адмирал, избранный из высших чиновников финансового ведомства. Когда он наименовал лучший, по его мнению, корабль адмиральским, поднят был на оном адмиральский флаг и произведены обычные салютации; но тотчас же оказалось, что от сотрясения показалась в трюме вода на несколько футов. Адмирал немедленно покинул небезопасное судно, принялся отыскивать более надежное, и, как говорят, только при третьем разе нашел корабль без течи.

Кроме упомянутых 12 000 человек, Аббас паша стянул еще значительный корпус, для отправки по первому требованию в Константинополь. Он состоял из 36 000 человек пехоты, четырех полков кавалерии и нескольких батарей артиллерии. Все эти войска, равно как и отправленный уже вспомогательный отряд, [135] сформированы не из нынешней египетской армии, но суть собственно резервные, то есть остатки армии Мегмеда Али, давно распущенные по домам и ныне вновь созванные. Едва можно описать их состояние: вооружение и обмундировка самые жалкие, офицеры сброд из сброда, продовольствие в лагере чрезвычайно скудное. Одежда — старые, дырявые, холстинные кители и шаровары, и серая шинель из редкого сукна; обувь, если она есть, изорванная; чулок нет, и солдаты занимаются вязанием их в свободное время. Лучше всего головной убор, красная шапочка (тарбуш), правда не новая, но по крайней мере, благовидная. Вооружены солдаты старым ружьем с кремневым замком и плохою саблею. Пища ограничивается дурным хлебом с луком и плодами. Войска были размещены в полуразрушенном квартале Александрии, частию в подлинно египетских домах, в которых нельзя стоять прямо, и которые похожи скорее на грязные, глиняные собачьи конуры, нежели на человеческое жилище; частию в палатках, со всех сторон открытых и мало защищающих от зимних проливных дождей. Одежда офицеров хотя и суконная, однако не лучше солдатской, потому что они обыкновенно ходят в башмаках без чулок; пища их та же что и у солдат, с которыми они разделяют и помещение и игры. Кавалерия и артиллерия немногим уступают пехоте; лошади, правда, красивые и благородной крови, но изнурены до крайности от дурного присмотра и ухода, седельный прибор и сбруя носят следы заплат, или совершенно изорваны, и притом лошади навьючиваются весьма небрежно и тяжело, от чего должны скоро портиться. Лафеты устарелой системы, потому что новые английские лафеты наместник не хочет посылать в Турцию; судя по наружности, как лафеты, так и орудия, едва ли могут прослужить долго. Лучшее в египетской армии — [136] обоз, составленный из крепких лошаков с хорошею сбруей.

Из всего сказанного должно прийти к заключению, что хотя египетская армия и сформирована из знающих службу и обстреленных солдат, однако, в нынешнем своем положении, окажет лишь малую пользу, особенно в суровом климате, ибо солдаты, не смотря на теплую египетскую зиму, мало в чем уступающую германскому лету, кутаются в шинели и дрожат от холода. Наиболее кажутся они способными для застрельщичьей службы, обладая необыкновенным проворством, хитростию и дальнозоркостию; но для успешного застрельщичьего боя у них нет хороших ружей.

Собственно египетская армия, оставшаяся дома, более похожа на благоустроенное войско. Люди в ней здоровы, стройны, молоды, довольно хорошо одеты, имеют даже суконные мундиры, или, покрайней мере, должны иметь их; некоторые баталионы снабжены ударными ружьями; в артиллерии лафеты английской системы, и в числе пяти батарей, находившихся при десятитысячном корпусе, под начальством престарелого Солимана паши (Сева), были две батареи конные, с весьма красивыми лошадьми и четырнадцатью человеками прислуги на орудие. Молодая армия очень хорошо обучена, имеет порядочных офицеров, и маневрирует быстро и довольно точно, большею частию по французскому военному уставу. Срок службы, по последнему распоряжению, полагается осьмилетний, но этого никогда не исполняется: солдата не увольняют до тех пор, пока он нужен, или пока не будет замещен рекрутом.

Рекрутские наборы производятся без всякого порядка и без всяких околичностей: старшине какой нибудь волости приказывают представить в армию нескольких [137] молодых людей, и самые годные из них бывают уводимы большою частию насильственным образом. Иногда несчастного рекрута похищают из другой деревни и отправляют в депо скованного цепями. Страх, внушаемый военною службою, так велик, что молодые люди очень часто сами себе повреждают один глаз, и даже матери выкалывают детям глаз, чтобы избавить их в последствии от рекрутской повинности. Этому обстоятельству, вместе с так называемою египетскою глазною болезнию, приписывается, что из трех мужчин один непременно кривой. Мегмед Али, умевший из всего извлекать пользу, остановил несколько это самоискажение тем, что именно из всех кривых сформировал особый баталион, который всегда был посылаем первым в огонь.

Известно, что Мегмед Али укрепил Александрию, поручив это дело французскому генералу Галлису (Gallice). Генерал Галлис окружил город множеством фортов, которые простираются к востоку и западу на пять часов, и тем превратил Александрию в крепость, по протяжению своих верков не уступающую укреплениям Парижа. Постройка и заложение фортов, при чем Галлис умел превосходно воспользоваться окрестною холмистою местностию, дают сей крепости большие средства к сопротивлению, и, при хорошей обороне, осада ее займет значительную армию. Не смотря на то, она едва ли предохранит страну от высадки и успехов какой нибудь европейской державы, потому что на плоском северном берегу Африки много мест, где войска могут высадиться и двинуться внутрь Египта, оставив корпус для блокады Александрии.

(А. Z.)

Текст воспроизведен по изданию: Разные известия // Военный журнал, № 4. 1854