ПЕРВЫЙ ГОД РУССКОЙ ЮСТИЦИИ НА КВАНТУНЕ.

Первый год в жизни суда, действующего на столь отдаленной и своеобразной окраине, как Квантун, должен представить для будущего историка русских судебных учреждений несомненный интерес.

На небольшом клочке земли, затерянном среди необъятного Востока, горсть русских людей поставила себе задачей насаждать русскую культуру среди иноплеменного народа, столь упрямого в своем многовековом консерватизме.

Суд — одно из тех государственных учреждений, которому более всего присуща культурная миссия. При посредстве суда, хотя медленно, но неуклонно проникают в народную жизнь такие понятия, как законность, уважение к личности человека, равенство всех перед законом.

Достаточно самого поверхностного ознакомления с китайскими судебными порядками, чтобы понять, какое положение должен был занять русский суд на вновь приобретенной территории.

Не говоря уже о полном смешении администрации и суда, в китайском законодательстве не проведен даже принцип разграничения предметов уголовного и гражданского процесса. Всякое гражданское дело может, по произволу судьи, превратиться в уголовное. Пытка, как средство исторжения сознания, занимает одинаковое положение в гражданских и уголовных делах. Хотя дозволенными родами пытки закон считает колодки для сжимания пальцев и битье бамбуками, но обычай выработал много других варварских способов, как скручивание ушей, поджаривание на огне, пускание дыма в ноздри. Жалобы на решения уездных и областных судей, хотя и допускаются в Пекинский уголовный приказ, но на практике редко достигают цели, так как в большинстве случаев дело поручается [272] для пересмотра тому же судье; кроме того, обжалование в высший суд доступно лишь для лиц состоятельных, так как мандарины и состоящие при них чиновники принимают все меры к тому, чтобы взыскать в свою пользу с тяжущихся как можно больше поборов. Состоятельность обвиняемых имеет значение в китайских судах и в том отношении, что наказания можно избежать путем выкупа, установленного законом для большинства преступлений. Наказания, налагаемые китайским судом, отличаются чрезвычайною строгостью. В лестнице наказаний, на ряду с бамбуковыми палками, тюремным заключением и ссылкою, господствующую роль играет смертная казнь. Она полагается за 644 преступления, из которых большинство принадлежит к преступлениям против родительской власти и родственного союза. Так, оскорбление родителей влечет за собой смертную казнь чрез удавление. Неверные жены и отцеубийцы подлежат самой жестокой казни — «лин-чи», т. е. рассечению на части. Смертную казнь закон назначает, между прочим, и за расхищение казенных денег. За непочтение или неповиновение родителям даже члены Императорского Дома могут быть подвергнуты телесному наказанию. Женщины подлежат телесным наказаниям наравне с мужчинами с тою лишь разницею, что наказание первых не сопровождается обнажением скрытых частей тела. Чрезвычайная медленность производства в китайских судах представляет явление заурядное. Свидетели в большинстве случаев содержатся до суда под стражей вместе с обвиняемыми и дают свои показания в суде, стоя на коленях.

Такие суды не могли, очевидно, внушить населению доверия; вполне понятно, что китаец считает для себя несчастием иметь какое-либо дело с своим судом и всячески избегает его. Сильное развитие родового начала, с неограниченной властью отца или старшего в семье, дают возможность разрешать несложные дела домашним порядком при помощи посредников и сельских старшин; в более серьезных случаях китайцы, не желая обращаться с жалобой к властям, весьма часто прибегают к самосуду, действуя по большей части скопом, чтобы разложить ответственность на многих; впрочем, самосуд, будучи узаконен обычаями, не преследуется строго правительством (Коростовец, Китайцы и их цивилизация, изд. II, 1898, стр. 132-143. Россов, Квантун, Бытовые очерки. «Новый Край» — 1900.). [273]

С такими взглядами китайцев на суд и с порядками, бывшими раньте на Квантуне, пришлось считаться новому русскому суду с первых же дней его существования; следовало также ожидать противодействия со стороны обычного китайского недоверия к европейцам и ко всякого рода новшествам.

Нельзя упускать из виду и других условий, чисто внешних, которыми обставлена служба на Квантуне среди невзрачной природы, непривычного климата и малокультурной обстановки.

Хотя Квантунский полуостров лежит между 38° и 40° северной широты, т. е. южнее Неаполя, но климат его не напоминает Италии. В зимние месяцы близость таких охлаждающих центров, как Сибирь и Монголия, способствует значительному понижению температуры на Квантуне. Хотя морозы редко достигают здесь 15° Р., но отсутствие снега, сильные северные и северо-восточные ветры и резкие перемены температуры, обусловленные частым изменением направления ветров, делают зиму неприятной и вредной для здоровья. Особенной силой отличаются весенние ветры; в большинстве случаев они появляются внезапно и достигают нередко силы урагана; пыль, которую они приносят с ближайших гор и холмов, бывает так велика, что она, подобно облакам, закрывает солнце. Это время года отличается обилием туманов; они зарождаются в море вследствие слишком большой разницы между температурой воздуха, согретого южным солнцем, и температурой морской воды, охлаждаемой близостью холодных течений. Чаще всего туман имеет вид разрозненных белых облаков, ползущих по земле и окутывающих пронизывающей сыростью. Уже в марте месяце солнце греет с значительной силой, но в то время, как в месте, защищенном от ветра, термометр показывает +15° и даже 20° Р., в тени и на подветренной стороне ртуть опускается ниже 0. Но самое тяжелое время года — лето. Со второй половины июня до сентября стоит нестерпимый зной, точно в жарко натопленной бане. Юго-западный муссон, господствующий в это время года в Великом океане, достигает Желтого моря и приносит на Квантун обильные тропические дожди, оставляющие после себя тягостные для европейца испарения. Летом воздух в высшей степени насыщен парами; стены каменных домов и вещи в квартирах, не исключая платья, покрываются плесенью; табак от сырости не закуривается; обувь гниет; ночи не приносят прохлады и отдыха. [274] Лучшее время года — осень. С первых дней сентября до половины ноября стоят безоблачные и безветренные дни, заставляющие забыть о пережитых летом невзгодах.

Территория Квантунской области представляет собою узкий полуостров длиною около 130 верст и шириною от 6 до 45 верст, сплошь покрытый незначительными горными группами, составляющими отроги Ляодунской возвышенности. На южной оконечности полуострова, на берегу бухты, окруженной рядом скал и холмов, на месте небольшой рыбачьей пристани, китайское правительство приступило в 1884 году к постройке военного порта для своей северной эскадры, назвав его Люй-шунь-коу. Со времени последней китайско-японской войны порт этот, называемый европейцами Артуром, приобрел всемирную известность. От него идет на север, по направлению к Мукдену, чрез всю Квантунскую область, единственная на полуострове проезжая дорога, построенная китайским правительством; дорога эта, представляющая собою жалкое подобие почтового тракта, именовалась мандаринской, так как езда по ней была воспрещена под страхом жестоких наказаний всем, кроме мандаринов и чиновников. С постройкой русскими инженерами рельсового пути мандаринская дорога потеряла прежнее значение, и в настоящее время ею пользуются для своих нужд местные жители-китайцы. В сторону от мандаринской и железной дорог пути сообщения представляются в виде узких проселочных дорог и горных тропинок, пригодных лишь для верховой езды и мало доступных даже для двухколесной китайской телеги — арбы. В дождливое время, благодаря глинистой почве, дороги, не исключая мандаринской, делаются непроездными, и передвижение по ним представляет громадные затруднения.

Хотя почва на Квантуне не отличается плодородием, и гористый характер местности не благоприятствует земледелию, тем не менее местность заселена очень густо; в области не менее 250 тысяч жителей-китайцев, при чем на одну квадратную версту приходится около 80 человек, тогда как в ближайшей Приморской области только 0,16, а в Иркутской губернии — 1 человек. В отношении густоты населения с Квантунской областью могут соперничать только Киевская (79), Подольская (82) и Привислянские губернии (85 человек на 1 кв. версту) (Вед. Центр. Стат. Комитета. Выпуски I и II. 1898 г.). При этом нужно заметить, что в Квантунской области [275] нет пока ни крупных промышленных центров, ни фабрик и заводов (если не считать соляных варниц близ гор. Бидцзыво). Китайское население области состоит исключительно из земледельческого элемента, обладающего, благодаря скудности земли, весьма ничтожными материальными средствами. Город Дальний, со временем, обещает сделаться на русском востоке таким крупным торговым центром, какими для среднего и южного Китая являются Шанхай и Гонконг, но в настоящее время постройка города не окончена, и жизнь в нем только начинает зарождаться. Русские, в количестве около тысячи человек, не считая войск, живут главным образом в Порт-Артуре, Дальнем и на станциях железной дороги. Относительно китайского населения области нужно заметить, что, хотя Квантунский полуостров в этнографическом отношении составляет часть Маньчжурии, но маньчжурский тип, вследствие продолжительного скрещивания, почти слился с китайским; маньчжуры — бывшие завоеватели Китая — в такой степени подчинились влиянию китайцев, что в настоящее время они почти ничем не отличаются от последних; маньчжурская письменность вытеснена китайской, и на маньчжурском языке говорят лишь весьма немногие природные маньчжуры.

Природа на Квантуне не блещет ни разнообразием красок, ни богатством форм. Орошение крайне бедное, и лесов нет. Кое-где попадаются карловидная сосна и китайская ветла, растущие небольшими группами, в виде оазисов. Большую часть года местность, точно сожженная солнцем, сохраняет один и тот же серовато-желтый оттенок, хотя местами пейзаж не лишен своеобразной дикой красоты. Если смотреть с моря на берега Квантуна, они почти везде имеют вид обнаженных холмов и круто обрезанных к морю скал, кажущихся издали совершенно мертвыми и напоминающих Аравийские берега Красного моря. Порт-Артур, окруженный мрачными скалами и холмами, увенчанными батареями, имеет вид грозной, неприступной крепости. Нужно думать, что со временем под защитой этой твердыни дана будет Востоку возможность приобщиться к русской культуре.

Введение судебных учреждений на Квантуне состоялось спустя около двух лет после занятия области русскими. В этом отношении Квантуну особенно посчастливилось по сравнению с другими русскими окраинами, долго ожидавшими нового суда. [276]

Первое время после занятия области, последовавшего 16 марта 1898 года, в ней существовали исключительно военные порядки, но вскоре отсутствие органов судебной власти стало заметно ощущаться, и 19 июня 1899 года состоялось Высочайшее повеление, коим был установлен временный порядок разбирательства дел мировой юстиции чрез особо командированных для сей надобности чинов военно-судебного ведомства с тем, чтобы последние руководствовались Судебными Уставами и правилами 13 мая 1896 года о применении сих уставов к губерниям и областям Сибири. В том же 1899 году был командирован в Порт-Артур для исполнения обязанностей мирового судьи кандидат на военно-судебные должности при Приамурском военно-окружном суде капитан Разумовский. Первый судья на Квантуне явился в то же время следователем и нотариусом, по образцу сибирских судей, с подсудностью по гражданским делам до 2.000 руб.; производившиеся им предварительные следствия передавались военному прокурору и поступали затем на рассмотрение Приамурского военно-окружного суда; дела мировой юстиции, на основании Высочайшего повеления 19 июня 1899 года, подлежали в апелляционном порядке рассмотрению начальника Квантунского полуострова генерал-майора Суботича, в качестве единоличного судьи, и в кассационном порядке — рассмотрению командующего войсками Приамурского округа, с соблюдением сроков на обжалование, установленных для сибирских судов правилами 13 мая 1896 года. По введении в действие временного положения об управлении Квантунской области, Высочайше утвержденного 16 августа 1899 года, с приездом главного начальника области вице-адмирала Алексеева и гражданского коммиссара, исполняющего здесь обязанности губернатора, названные дела, впредь до открытия окружного суда, стали рассматриваться гражданским, коммисаром, на правах суда второй степени, и главным начальником, в качестве кассационной инстанции.

Положение об управлении Квантунской области, предусматривающее также устройство судебной части, подлежало введению в действие в течение 1899 года, при чем открытие суда было назначено на 20 декабря 1899 года, но затем, по независящим от Министерства Юстиции обстоятельствам, было отложено на первую четверть 1900 года. Из чинов судебного ведомства первым прибыл на Квантун в октябре 1899 года из Владивостока прокурор суда Н. А. Муравьев, которому было [277] поручено иметь наблюдение за постройкою зданий для надобностей суда. Вторым прибыл в конце ноября 1899 года председатель суда А. В. Лихачев, проехавший из Иркутска в Порт-Артур сухим путем чрез Маньчжурию в виду необходимости скорейшего прибытия на место. В конце января 1900 года приехал морским путем чрез Одессу один из членов суда, и в первой половине февраля тем же путем прибыли еще два члена суда и мировой судья, после чего председатель суда нашел возможным открыть судебные учреждения. По сношении с министерством сроком открытия суда было назначено 26 февраля 1900 года.

Между тем, собственного помещения суд еще не имел. Вопрос о постройке здания для суда, возникший еще в 1899 году, должен был в известной степени осложниться тем, что, по прибытии в Порт-Артур вице-адмирала Алексеева, предположение об оставлении ныне существующего китайского города и о сооружении на западной стороне бухты нового европейского города получило более определенную форму. С возникновением нового города все правительственные учреждения должны были бы перейти туда. Естественно, что при таких условиях предположенная в старом городе для надобностей суда постройка временных зданий (бараков) представлялась целесообразной. На сооружение бараков было отпущено по смете военного министерства 35.000 рубо, и постройка возложена на местное военноинженерное ведомство, при чем, в виду полного отсутствия частных квартир в городе, было предположено предоставить временно в тех же бараках необходимые помещения для чинов судебного ведомства. В ноябре месяце 1899 года материал для постройки судебных бараков был уже заготовлен, и можно было ожидать, что к марту бараки будут готовы. Между тем, в декабре месяце того же года, вследствие ложной тревоги о предстоящих будто бы неприязненных действиях со стороны Японии, лес, предназначенный на постройку судебных бараков, был взят на батареи. Это обстоятельство значительно затянуло постройку, так что во второй половине февраля, когда все чины нового суда были в сборе, суд не только не имел еще собственного помещения, но даже постройка зданий не была начата. Таким образом, на долю председателя выпала трудная задача приискать для суда временное помещение. Нужно сказать, что тотчас после занятия русскими Порт-Артура все лучшие дома, где помещались [278] Китайские правительственные учреждения, были заняты морским и военным ведомствами. В других китайских домах (фанзах), не имевших хозяев и перешедших в собственность города, военно-инженерное ведомство отводило квартиры тем из офицеров, для которых не оказалось мест в выстроенных наскоро казармах, а также тем из гражданских чиновников, которые так или иначе не могли устроиться. В этих домах, сырых, холодных и не соответствующих потребностям самого невзыскательного европейца, возможно было селиться лишь после некоторой переделки. Частные лица, приехавшие в Порт-Артур и о торговым или другим делам, должны были останавливаться в номерах, крайне грязных, переполненных жильцами и баснословно дорогих, устроенных предпринимателями в таких же китайских фанзах. Некоторым из приехавших в Порт-Артур должностных лиц, в виду их служебного положения, были отведены фанзы, уже приспособленные прежними жильцами, успевшими переехать в новые казенные дома. В такой фанзе, состоящей из трех маленьких комнат, поместился по приезде в Порт-Артур председатель суда; в другой фанзе из двух комнат была отведена квартира одному из членов суда, приехавшему в январе месяце. Когда же в феврале месяце прибыли сразу два других члена и мировой судья, в размещении их, в виду отсутствия свободных комнат в гостиницах, возникло серьезное затруднение; первоначально, в течение нескольких дней, они имели приют в квартире председателя, а затем, с разрешения вице-адмирала Алексеева, им был отведен за городом, в месте расположения 9 восточносибирского стрелкового полка, каменный дом, оконченный постройкой в декабре 1899 года и предназначенный для подполковника, должность которого оставалась в полку вакантной. При таком положении квартирного вопроса в Порт-Артуре председателю предстояло найти временное помещение для надобностей суда. Задача эта была выполнена вполне успешно, благодаря содействию вице-адмирала Алексеева, проявившего и впоследствии много раз внимание и заботливость к суду и судебным чинам. В одном из китайских домов, принадлежащих морскому ведомству, были отведены под канцелярию суда четыре комнаты. Для заседаний суда был предоставлен в другом квартале города в новом здании военной школы рекреационный зал с условием, что заседания суда будут происходить [279] после двух часов пополудни, по окончании классных занятий. Совещательная была устроена в ближайшей классной комнате, для чего был поставлен рядом с ученическими скамьями небольшой стол. В том же здании, в маленькой комнате рядом с залом заседаний, приютился с своей канцелярией мировой судья, заведующий городским участком. Другой судья-капитан Разумовский, исполнявший обязанности судьи до введения судебных учреждений, остался в занимаемом им раньше помещении впредь до выяснения вопроса о месте его жительства в одном из селений области. Камера прокурора была устроена временно в его частной квартире, принадлежащей офицеру, уехавшему в продолжительный отпуск.

Открытие суда состоялось 26 февраля 1900 года в здании военной школы в присутствии главного начальника и командующего войсками области и соединенными морскими силами Тихого океана вице-адмирала Алексеева. Редкий губернский или областной город имеет такое блестящее общество, какое почтило своим присутствием 26 февраля судебное торжество в Порт-Артуре. На открытии, кроме дам, присутствовали помощник командующего войсками генерал — майор Суботич, младший флагман тихо-океанской эскадры контр-адмирал Веселого, начальник 3 восточно-сибирской стрелковой бригады генерал-майор Стессель, командиры военных судов, стоявших на рейде, гражданский коммиссар Квантунской области полковник Громбчевский — известный путешественник по Средней Азии, — командиры отдельных военных частей и управлений, расположенных в Порт-Артуре, и начальники всех правительственных учреждений; от местного китайского населения явился на торжество в качестве представителя купец Ти-фон-тай. По прочтении председателем суда приказов и по объявлении судебных учреждений открытыми, был отслужен молебен. Затем было подано шампанское, и главный начальник области, сказав речь о значении суда для Квантуна, провозгласил тост за драгоценное здравие Государя Императора, неустанно заботящегося о преуспеянии новой окраины; тост этот был принят восторженно; второй тост главный начальник провозгласил за Министра Юстиции, статс секретаря Муравьева, после чего председатель суда ответил тостами за Военного Министра и Главного Начальника области; все тосты были поддержаны единодушным ура. По окончании торжества вице-адмирал Алексеев отправил на [280] имя Министра Юстиции две телеграммы: в одной, извещая об открытии судебных учреждений и передавая приветствие от судебных чинов, поздравил Министра с столь важным событием в жизни русского суда; во второй телеграмме, от имени чинов вновь открытых судебных учреждений, просил повергнуть к стопам Государя Императора верноподданнические чувства. В тот же день в помещении морского собрания председателем суда был предложен всем лицам, бывшим на торжестве, обед, на который спустя несколько дней вице-адмирал Алексеев ответил обедом в генерал-губернаторском доме. Эти два обеда положили начало сближению чинов судебных установлений с представителями других ведомств и местного общества. 28 февраля 1900 года вице-адмиралом Алексеевым были получены от Министра Юстиции ответные телеграммы следующего содержания:

1) «Государь Император Высочайше повелеть соизволил благодарить чинов судебных установлений округа Порт-Артурского окружного суда за выраженные верноподданнические чувства».

2) «Искренно благодарен за радостное известие, прошу Ваше Превосходительство передать судебным чинам мои горячие приветствия и сердечные пожелания благотворной правосудной деятельности во славу Царя и отечества».

Обе телеграммы, сообщенные вице-адмиралом Алексеевым председателю суда, были заслушаны в торжественном общем собрании суда 4 марта и встречены с искренней радостью; нет надобности говорить, в какой степени они должны были поощрить чинов нового суда к предстоящей деятельности. Того же 4 марта состоялось первое судебное заседание, и здание военной школы украсилось вывеской окружного суда с надписями на русском и китайском языках.

На Квантунскую область распространены Судебные Уставы Императора Александра II на основаниях, принятых для сибирских судов, с незначительными изменениями и дополнениями. Гражданские дела, возникающие среди туземного населения, должны рассматриваться местными народными судами на основании существующих обычаев, за исключением исков, основанных на актах, засвидетельствованных при участии русских властей, и таких судебных дел, на предоставление которых разбору окружного суда или мирового судьи последовало взаимное между [281] истцом и ответчиком соглашение; сверх того, при наличности такого соглашения, если обе стороны в прошении заявят просьбу о разрешении их дела по совести, мировые судьи и окружный суд не стеснены законом о подсудности и, руководствуясь правилами устава гражданского судопроизводства для третейских судов, постановляют решения, не подлежащие апелляции. Подсудность мировых судей по искам, вытекающим из личных обязательств, по искам о вознаграждении за ущерб и убытки и вообще о движимом имуществе расширена до пяти тысяч; по делам этой категории в случае, если цена иска превышает две тысячи рублей, решения окружного суда, постановленные в апелляционном порядке, подлежат обжалованию лишь перед Правительствующим Сенатом. Такое расширение гражданских дел мировой юстиции, увеличивая компетенцию окружного суда по апелляционным делам, должно было значительно приблизить суд к населению, устранив по многим делам затруднения, которые могли бы возникнуть для тяжущихся в случае необходимости обращаться с апелляцией в Иркутскую судебную палату, чрезмерно отдаленную от Порт-Артура.

Дела о преступлениях и проступках, совершенных туземцами, подлежат ведению местных народных судов, за исключением проступков против русских и иностранных подданных, а также за исключением более важных уголовных преступлений, подробно поименованных в ст. 95 положения об управлении Квантунской области. Кроме того, главному начальнику области предоставлено право препровождать лиц туземного происхождения к ближайшим китайским властям для суждения по китайским законам (ст. 96).

31 января 1900 года главным начальником области утверждены составленные гражданским коммиссаром правила о разборе начальниками полицейских участков области гражданских и уголовных дел между китайцами впредь до открытия народных судов (Приложение к приказу главного начальника области по гражданскому управлению за № 20 — 1900 г.). Согласно означенным правилам начальники участков обязаны рассматривать все дела при участии двух посредников китайцев, избираемых населением и утверждаемых в этом звании гражданским коммиссаром. Заключение посредников по гражданскому делу должно быть [282] записано в протокол и принято во внимание при решении дела. Решения по искам о праве собственности на недвижимое имущество и по всем искам на сумму более ста рублей, а также решения по делам, по которым посредники дали разноречивые заключения, представляются, прежде объявления их тяжущимся, на утверждение гражданского коммиссара. По прочим искам решения приводятся в исполнение немедленно, при чем однако на решения, коими отказано в иске, могут быть приносимы словесные или письменные жалобы тому же коммиссару в трехдневный срок. Жалобы на решения коммиссара подаются главному начальнику области и допускаются лишь по вопросу о подсудности дела и по делам, по которым посредники не пришли к единогласному заключению (ст. 1-7 правил). По уголовным делам, подлежащим ведению народных судов, означенными правилами начальнику участка предоставлено право подвергать туземцев аресту не свыше 15 дней и денежному штрафу не свыше 15 рублей, т. е. тем взысканиям, которые, на основании 54 ст. положения об управлении Квантунской области, начальник участка может налагать на туземцев в административном порядке за ослушание распоряжениям властей, нарушение общественной тишины, непочтение к лицам, облеченным правительственною властью, непослушание родителям, оскорбление их и оскорбление воинских чинов. При разрешении уголовных дел с участием посредников начальник участка обязан представлять на усмотрение коммиссара те дела, по которым посредники не пришли к соглашению или дали заключение о ненаказуемости деяния, несогласное с его убеждением, а также дела, по которым начальник участка полагает справедливым подвергнуть обвиняемого наказанию, выходящему из пределов его власти, или по которым состоялись оправдательные приговоры, обжалованные потерпевшими в трехдневный срок. Согласно 42 ст. положения об управлении Квантунской области, коммиссар имеет право подвергать туземцев в административном порядке за ослушание распоряжениям властей, нарушение общественной тишины и другие проступки, о которых сказано выше, аресту на срок не более одного месяца, денежному взысканию не свыше 30 руб. и тем наказаниям по местным обычаям, которые признает нужным установить главный начальник. В судебном порядке, по делам, рассмотренным начальниками участков, гражданский коммиссар, на основании 15 ст. правил, [283] утвержденных главным начальником 31 января 1900 года, может подвергать туземцев телесному наказанию до 50 ударов розгами, отдаче на общественные работы до трех месяцев или денежному штрафу до 300 рублей. На приговоры коммиссара допускаются жалобы главному начальнику области по вопросам о подсудности и в случаях назначения наказания за деяние, признанное посредниками непреступным по местным обычаям. При рассмотрении гражданским коммиссаром дел посредники участия не принимают. В Порт-Артуре обязанности начальника участка по судебным делам возложены на полициймейстера при участии двух посредников, назначаемых коммиссаром из среды городского китайского населения.

Тотчас по введении судебных учреждений на Квантуне новому окружному суду надлежало разрешить несколько принципиальных вопросов, вызванных местными условиями. Прежде всего, предстояло определить порядок, в котором должны получить дальнейшее движение неоконченные дела, поступившие от лиц, отправлявших раньше судебные функции. Разрешение этого вопроса было затруднено тем, что при введении на Квантуне судебных учреждений, действующих по уставам Императора Александра II, не было постановлено о порядке разрешения старых дел; что же касается правил, Высочайше утвержденных 10 марта 1869 года, то таковые не могли быть приняты к руководству судом, так как означенные правила имели в виду исключительно суды прежнего устройства, существовавшие в России до введения судебной реформы и резко отличающиеся от военно-судебных органов, действовавших на Квантуне. При обсуждении этого вопроса окружный суд, в отношении дел, рассмотренных б. мировым судьей на Квантунском полуострове капитаном Разумовским, признал, что не может быть препятствий к рассмотрению их окружным судом при наличности поданной в срок апелляции, если даже таковая адресована на имя гражданского коммиссара. По вопросу о том, куда должны быть направлены жалобы на решения гражданского коммиссара, адресованные на имя главного начальника, и кому надлежит принимать таковые, было признано, что, за упразднением судебных функций главного начальника и коммиссара, окружный суд, заменивший собою по апелляционным делам гражданского коммиссара, может принимать означенные жалобы для представления таковых в судебную палату; в то же время [284] была допущена выдача окружным судом исполнительных листов на основании решений гражданского коммиссара, а равно принимались к рассмотрению частные жалобы, поданные на действия полицейского чиновника, исполнявшего обязанности судебного пристава по приведению в исполнение решений гражданского коммиссара.

Затем, вскоре после открытия суда, с поступлением гражданских дел, возник вопрос о применении устава о гербовом сборе, вызванный тем, что раньше в Квантунской области гербовый сбор не взимался за силою приказа начальника Квантунского полуострова генерал-майора Суботича от 24 июля 1899 года за № 330. В означенном приказе по Квантунскому полуострову сказано: «помощник начальника главного штаба телеграммой за № 1877 уведомил меня, что за невоспоследованием до ныне Высочайшего повеления о введении на Квантунском полуострове гербовых пошлин, гербовый сбор не подлежит взиманию, о чем объявляю для сведения». По означенному вопросу суд признал, что гербовый сбор по гражданским делам подлежит взиманию на основ. 844 ст. уст. гражд. суд., так как правила об устройстве судебной части в Квантунской области не содержат по этому предмету никаких изъятий. Документы, написанные без соблюдения гербового устава, окружный суд принимал к своему рассмотрению, не налагая штрафа. Финансовый коммиссар Квантунской области письмом от 11 марта 1900 года за № 155 уведомил председателя суда, что установление в Квантунской области гербового сбора — простого, пропорционального и с процентных бумаг — поставлено Министерством финансов на ближайшую очередь. Однако в течение 1900 г. распоряжение Министерства финансов но этому предмету не получено.

Первые поступившие в суд уголовные дела выдвинули в свою очередь вопрос о порядке приведения к присяге китайцев буддистов. Существует текст присяги для калмыков ламайской веры, представляющей лишь незначительное видоизменение китайского буддизма, но упомянутый текст не мог быть принят судом к руководству, так как обрядовая сторона буддийского вероучения, раскинутого на такой громадной территории, как Монголия, Тибет, Китай, Корея, Япония, Индо-Китай, Сиам и Бирма, отличается большим разнообразием в своих внешних проявлениях, а потому не могло быть никакой [285] уверенности в том, что текст присяги, принятой в русских судах для калмыков, будет соответствовать местным, условиям на Квантуне. Отсутствие присяги в китайских судах должно было еще более затруднить разрешение этого вопроса. Сведениями, полученными председателем суда от местного буддийского духовенства, было установлено с точностью, что вероучение местных китайцев не принадлежит к числу неприемлющих присяги; затем, при посредстве того же духовенства и лиц, близко знакомых с вероучением китайцев, были собраны председателем суда всевозможные тексты клятвенных обещаний, даваемых китайцами, как между собою, так и в храме перед божеством в особо важных случаях жизни. Некоторые из этих клятв, в виду неприменимости их ко всем без различия присягающим, были признаны неподходящими для судебной присяги. Таковы клятвы: «если я скажу неправду, то мне нельзя будет переехать чрез море; если я скажу неправду, то моей семье будет нехорошо; если я скажу неправду, то меня убьет гром; если я скажу неправду, то мне нельзя будет переехать чрез реку Хуан-хо». Наиболее подходящей для судебной присяги была признана клятва: «если я скажу неправду, то должен умереть так же скоро, как потухает огонь». Во исполнение определения суда по общему собранию от 8 марта 1900 года текст этой клятвы был сообщен председателем суда директору первого департамента Министерства Юстиции телеграммой, на которую 20 марта последовало ответное уведомление о неимении со стороны министерства препятствий к осуществлению предположенного порядка привода китайцев к присяге. 19 апреля определением суда по общему собранию был утвержден текст присяги по следующей форме на китайском и русском языках: «Обещаюсь, что по совести покажу в сем деле сущую правду и не утаю ничего мне известного, а, если окажу неправду, то должен умереть так же скоро, как потухает огонь».

В последних числах мая, с прекращением учебных занятий в военной школе по случаю наступившего каникулярного времени, стало возможным перевести канцелярию суда в помещение школы.

В то же время председателем суда делались приготовления к первой поездке суда на сессию, на станцию Тье-лин, Восточно-Китайской железной дороги. На основании 98 ст. положения [286] об управлении Квантунской области, ведению Порт-Артурского окружного суда подлежит территория южной ветви Восточно-Китайской железной дороги от Порт-Артура до Харбина на протяжении 927 верст с веткою от станции Та-ши-чау на Инкоу (Ньючуанг) в 21 вер. На означенной территории, до открытия Порт-Артурского окружного суда, офицеры охранной стражи производили, кроме дознаний, следствия о совершенных на линии преступлениях, с соблюдением правил, установленных для военных следователей. По открытии суда, вся южная ветвь Восточно-Китайской железной дороги перешла в ведение мирового судьи 2 участка Разумовского, которому местом пребывания был назначен гор. Дальний, при чем судом и прокурором было разъяснено офицерам охранной стражи чрез их ближайшее начальство, что, заведуя полицейскими обязанностями на линии, они при производстве дознаний должны соблюдать правила, установленные судебными уставами, а также должны принимать меры к охране имущества умерших, всякий раз поставляя об этом в известность мирового судью. Независимо от сего, так как рельсовый путь был проложен лишь до ст. Тье-лин на протяжении 486 верст, а остальная часть территории, отведенной под железную дорогу, от Тье-лина до Харбина на протяжении 441 версты, представляла для проезда значительные затруднения, было признано возможным, применительно к ст. 74 сибирских правил 13 мая 1896 года, допустить производство офицерами охранной стражи следственных действий, выходящих из пределов 258 ст. уст. угол. суд., по делам, возникшим в местностях, столь отдаленных от места пребывания мирового судьи, что нельзя ожидать скорого прибытия его для начатия следствия.

Заседание на станции Тье-лин было назначено на 8 июня, но предстояло выехать из Порт-Артура значительно раньше, так как поезда в то время ходили только днем, и переезд требовал не менее трех суток. Администрацией дороги в распоряжение судей были предоставлены один вагон первого класса и товарный вагон-кухня. В виду отсутствия на станциях буфетов пришлось запастись провизией и консервами приблизительно на 10 дней.

Хотя в Чжилийской провинции Китая брожение, вызванное появлением боксеров, достигло уже в то время значительных размеров и потребовало отправки из Порт-Артура в [287] Тьян-цзин 12 восточно-сибирского стрелкового полка, но в Маньчжурии все, по-видимому, было спокойно; только 2 июня было получено известие о сожжении китайцами католической миссии в гор. Мукдене, но известию этому не было придано серьезного значения в смысле препятствия к поездке, так как гор. Мукден находится в стороне от линии железной дороги и от станции Мукден. Председатель, два члена суда, товарищ прокурора и помощник секретаря выехали из Порт-Артура утром 4 июня. В ночь на означенное число произошел бой под Таку, окончившийся взятием китайских укреплений, по утром 4 июня об этом в Порт-Артуре еще не было известно. Судьи, выехавшие на сессию, узнали об этом событии лишь 7 июня по прибытии в Тье-лин. Там же были получены весьма тревожные известия об усиленной вербовке китайских солдат в Мукдене, о скоплении значительных китайских отрядов в Тье-лине, Ляо-яне и Мукдене, а также о сильном брожении среди местного населения, вызванном появлением боксеров и их прокламаций, направленных против европейцев. На второй день после приезда судей в Тье-лин, местный инженер, начальник участка Н. А. Казы-Гирей, вследствие полученного по телеграфу распоряжения, отправил из Тье-лина на север в Харбин несколько повозок с женщинами, детьми и вообще лицами, неспособными носить оружие. По сведениям, полученным местным офицером охранной стражи, положение к югу от Тье-лина представлялось очень серьезным, и с минуты на минуту можно было ожидать перерыва в железнодорожном и телеграфном сообщениях с Порт-Артуром. Служащим и охране на ближайших к Тье-лину станциях было предписано быть наготове и но первой тревоге стягиваться к Тье-лину, где находилось около 60 человек охранной стражи. Хотя в Тье-лине все, по-видимому, было спокойно, и китайцы, приходя толпами из города на станцию, с самым добродушным видом осматривали вагоны, в которых жили судьи, тем не менее в небольшом русском поселке, расположенном в трех верстах от города, всеми сознавалась опасность положения. Рассмотрению суда подлежало лишь одно дело — об убийстве русским рабочим китайского. Следствие по этому делу было произведено охранным офицером еще до открытия суда, и обвиняемый содержался под стражей с октября месяца 1899 года, а потому, за отсутствием других дел на линии железной [288] дороги, решено было выехать для рассмотрения упомянутого одного дела, тем более, что личная явка свидетелей в заседание суда была признана желательной для дела; с другой стороны, невозможно было рассчитывать, что свидетели, не обязанные по сибирским правилам являться за 200 верст, явятся в Порт-Артур, на более дальнее расстояние. Однако, обстоятельства сложились неблагоприятно: обвиняемый, по ошибке офицера охранной стражи, не был доставлен в Тье-лин, и заседание суда не могло состояться. 10 июня судьи предполагали уехать из Тье-лина в Порт-Артур, но на станции не оказалось свободного паровоза; тронулись в путь лишь 12 июня на рассвете в сопровождении нескольких казаков охранной стражи; весь состав суда был вооружен ружьями, взятыми на всякий случай еще в Порт-Артуре. Неуверенность в беспрепятственном возвращении в Порт-Артур не могла не вызвать у отъезжавших тревожных чувств; тяжело было также прощаться с маленькой русской колонией в Тье-лине, членам которой, обязанным оставаться на своих постах, грозила явная, быстро надвигавшаяся опасность. Первый день пути прошел благополучно, но на станциях всюду заметна была паника среди низших служащих; в некоторых квартирах можно было видеть полный беспорядок: узлы с бельем и платьем были связаны, вещи упакованы и приготовлены к спешной отправке; всюду были слышны разговоры лишь о войне и боксерах; между тем число солдат охраны на небольших станциях было самое незначительное — три или четыре человека. К вечеру того же дня поезд пришел на станцию Ляо-ян, где от офицера охранной стражи были получены сведения о том, что он с своей сотней уже вторые сутки бодрствует, оставаясь почти без сна, так как нападения китайцев на станцию можно ожидать каждую минуту. Тревожно прошла эта ночь в Ляо-яне; близкое соседство города, окруженного каменной стеной и переполненного китайскими солдатами, не могло обещать ничего хорошего; малейший шорох, идущий с той стороны, заставлял чутких казаков удваивать бдительность; протяжные сторожевые свистки поминутно раздавались в ночной темноте и не давали уснуть, несмотря на то, что огни в вагоне давно уже были погашены. На утренней заре 13 июня поезд тронулся в путь. На следующий день, после ночевки на станции Во-фан-дян, когда поезд остановился на одной из ближайших к Порт-Артуру [289] станций, было получено известие о том, что 13 июня между Тье-лином и Ляо-яном прервана телеграфная проволока и близ Ляо-яна разрушены китайцами два железнодорожных моста. Таким образом, поезд из Тье-лина, доставивший в Порт-Артур судей, был последним; сообщение с Тье-лином было прервано на продолжительное время. По прибытии в Порт-Артур стало известно о бомбардировании с 4 по 8 июня китайскими войсками Тьян-цзина и об отправке в Тьян-цзин из Порт-Артура отряда под начальством генерал-майора Стесселя.

Между тем, события в Маньчжурии, на территории, подведомственной окружному суду, быстро следовали одно за другим. Начиная с 23 июня, небольшой отряд охранной стражи под начальством полковника Мищенко имел близ Ляо-яна ряд вооруженных столкновений с китайскими отрядами, а 25 июня железнодорожные служащие, в числе около 80 человек, с женщинами и детьми и охранная стража, в числе около 200 человек, укрывшиеся в каменных чумных бараках близ Ляо-яна, должны были выдерживать в течение всего дня артиллерийский огонь, вырвавший много жертв среди осаждаемых. Оставшиеся в живых ночью, под непрерывным артиллерийским огнем, покинули бараки, похоронив предварительно убитых, и стали отступать к югу; близ Ляо-яна по линии железной дороги рельсы были уже разбросаны, шпалы сожжены, телеграф уничтожен, окрестные деревни покинуты жителями. Отряд служащих и охраны, отступивший от станций, расположенных севернее Ляо-яна и ближе к Мукдену, должен был пробиваться на юго-восток в Корею, куда прибыл в числе около 50 человек с большими потерями под командой унтер-офицера; во время отступления был убит начальник отряда поручик Валевский; несколько человек из отряда пропало без вести и в том числе инженер Верховский. При взятии русскими войсками Ляо-яна 15 сентября 1900 года, на городских стенах нашли вывешенными шесть русских голов, в числе которых одна была признана солдатами отряда охранной стражи головою инженера Верховского но зубам и цвету бороды, сохранившейся на подбородке; при осмотре чумных бараков, где горсть русских отсиживалась 24 и 25 июня, оказалось, что могилы убитых во время осады разрыты китайцами и кости погребенных разбросаны («Новый Край» 1900 г., № 70, 133.). Об участи инженера Казы-Гирея и других [290] служащих на участке Тье-лин долго не было в Порт-Артуре никаких известий. Потом оказалось, что в Тье-лине китайцы открыли неприязненные действия против русских около 20 июня; в течение нескольких дней они обстреливали непрерывным ружейным огнем поселок, где под защитой небольшого отряда охранной стражи укрывались, кроме русских, иностранные миссионеры и христиане-китайцы. Не имея возможности удержаться на участке, отряд должен был отступить на север к Харбину. Во время перехода, в течение более десяти дней, почти каждую китайскую деревню, лежавшую на пути, отряду приходилось брать с боя, при чем инженеры и другие железнодорожные служащие неоднократно ходили в атаку рука об руку с солдатами охраны, очищая себе путь штыками; отряд прибыл в Харбин, потеряв несколько человек убитыми и имея много раненых.

Все эти события, характеризующие в известной степени население Маньчжурии, с которым русский суд должен входить в соприкосновение по железнодорожным делам, не могли не отразиться на деятельности суда, изъяв фактически из его ведения на несколько месяцев территорию железной дороги на протяжении около 700 верст. С 15 июня 1900 года все отношения суда к упомянутой территории прекратились сами собою, в силу политических событий, после чего только в конце ноября того же года могла состояться первая поездка мирового судьи на линию, вызванная столкновением поездов близ станции Айсандзян и покушением на убийство инженера Резцова на станции Ляо-ян.

На ходе дел в новом суде отразилось также объявление Квантунской области состоящею на военном положении, последовавшее 11 июня 1900 года.. Гражданский коммиссар 15 июня уведомил председателя суда, что, в виду объявления Квантунской области на военном положении, главный начальник признал необходимым, в силу 4 п. 19 ст. Высочайше утвержденных 18 июня 1892 года правил о местностях, состоящих на военном положении, обращать к административному разрешению коммиссара по гражданской части дела по всем преступлениям и проступкам, за которые установлены наказания, не превышающие заключения в тюрьме на три месяца или денежного штрафа до трех тысяч рублей.

Вследствие военных действий в Китае небольшой личный [291] состав чинов Порт-Артурского окружного суда одно время значительно уменьшился. Товарищ прокурора И. И. Азаров, как прапорщик запаса артиллерии, был призван 3 августа в ряды действующей армии и отправлен в Пекин. — 8 октября, вследствие ходатайства прокурора суда, И. И. Азаров был командирован в Порт-Артур; продолжая состоять на действительной военной службе и нося военную форму, он в то же время занимался в суде, исполняя свои прежние обязанности, пока наконец 18 октября не был зачислен в запас. Мировой судья 2 участка, Разумовский, как капитан запаса военно-судебного ведомства, был призван на действительную военную службу 2 августа 1900 года, но затем, вследствие ходатайства председателя суда, временно командовавший войсками генерал-лейтенант Суботич издал 20 августа за 368 приказ по войскам следующего содержания: «Призванный из запаса на действительную службу военно-судебного ведомства капитан Разумовский прикомандировывается к военному отделу штаба Квантунской области для усиления личного состава и вследствие ходатайства председателя Порт-Артурского окружного суда от 11 сего августа за № 340, в виду крайней необходимости в продолжении капитаном Разумовским деятельности мирового судьи, он командируется в распоряжение председателя Порт-Артурского окружного суда для исправления должности, занимаемой им до призыва». — Но еще раньше, 27 июля, вице-адмиралом Алексеевым было утверждено положение «о временном Императорском Российском управлении портом Ньючуанг» (Инкоу), расположенным в северной части Ляо-дунского заливай занятым русскими войсками 22 июля. § 57 означенного положения, предусматривающий устройство судебной части в гор. Инкоу, гласит следующее: «Для разбора дел между туземцами назначается городской судья, который руководствуется кодексом смешанных судов в Китае; его же ведению подлежат дела, возникающие но обвинению полицией, а равно дела между туземцами и русскими или же между иностранцами, не имеющими здесь своих консульских представителей; дела между иностранцами, имеющими своих консульских представителей, подлежат разбору соответствующих консулов; дела по обвинению иностранцев туземцами разбираются подлежащими консулами, дела же по обвинению туземцев иностранцами — городским судьей; туземцы, обвиняемые в тяжких уголовных преступлениях, а равно в грабеже, [292] измене или в водворении военной контрабанды, подлежат ведению военного суда по назначению военного начальства». В § 9 того же положения сказано, что городской судья, а также и другие должностные лица, как полициймейстер, податной инспектор, казначей, санитарный инспектор и таможенный коммиссар, назначаются и увольняются приказами главного начальника Квантунской области и командующего войсками оной, по представлению градоначальника. 27 сентября 1900 года за № 248 последовал приказ вице-адмирала Алексеева по полевому штабу следующего содержания: «Вследствие ходатайства градоначальника гор. Инкоу, призванный из запаса чинов военно-судебного ведомства капитан Разумовский назначается городским судьей гор. Инкоу». Таким образом, капитан Разумовский должен был вторично оставить свои прямые обязанности и отправиться в гор. Инкоу; его участок снова перешел в заведывание мирового судьи 1 участка Коншина. Позднее, 4 октября, главный начальник сносился с Министерством Юстиции об оставлении капитана Разумовского городским судьей гор. Инкоу и после демобилизации, на что из министерства последовал ответ, что за капитаном Разумовским сохраняется должность мирового судьи. 10 октября за № 515 состоялся приказ по войскам Квантунской области о зачислении капитана Разумовского в запас чинов военно-судебного ведомства, после чего капитан Разумовский продолжал оставаться в гор. Инкоу. Но 8 декабря 1900 года, в виду предположенной главным начальником замены капитана Разумовского другим лицом и безусловной невозможности для мирового судьи Коншина заведывать всею областью без крупного ущерба для судебного дела, окружный суд определением по общему собранию предписал капитану Разумовскому принять с 1 января 1901 года второй мировой участок и переехать на жительство в гор. Дальний.

Военные действия в Китае замедлили в значительной степени переход суда в выстроенные для него бараки. К постройке таковых было приступлено ранней весной 1900 года, и в конце июня того же года бараки были готовы. Между тем, 28 июня заведующий инженерною частью уведомил председателя суда, что по распоряжению командующего войсками, здания, выстроенные для суда и канцелярии, предназначены для помещения раненых и больных офицеров. По этой причине лишь 15 сентября суд получил возможность поместиться в бараках. [293] Бараки — здания небольшого типа из половины кирпича, обшитого снаружи тесом; промежуток между кирпичом и тесом наполняется песком. По строительным правилам размер барака не должен превышать определенной нормы, вследствие чего не представилось возможным поместить в одном здании зал заседаний и канцелярию суда. Бараки, как временные постройки, мало удовлетворяют требованиям комфорта и удобств, но, при общей скудности квартир в Порт-Артуре, являются помещениями удовлетворительными.

Говоря о военных действиях в Китае, нельзя не упомянуть также о влиянии их на условия жизни в Порт-Артуре. Квантунский полуостров вообще очень беден продовольственными припасами, необходимыми для русского городского населения. Провизия доставляется ежедневно на китайских парусных судах (джонках) из Чифу и других ближайших местностей Китая. По открытии военных действий подвоз провизии прекратился; китайская прислуга, жившая у русских, разбежалась; мелкие торговцы, китайцы, закрыли свои лавки и уехали из Порт-Артура; жизнь сильно вздорожала; в европейских магазинах стал ощущаться недостаток в самых необходимых предметах, так как доставка товаров из Шанхая и других торговых центров прекратилась вследствие отсутствия коммерческих пароходов, обращенных на военные надобности; не хватало даже мяса. В виду такого положения главным начальником области была послана в сентябре месяце на имя г. Министра Юстиции телеграмма, в которой вице-адмирал Алексеев, уведомляя о крайне тяжелых условиях жизни на Квантуне по случаю военных действий, полагал справедливым возбудить ходатайство о назначении чинам судебного ведомства суточных и порционных на одинаковых основаниях с пребывающими в Порт-Артуре офицерами с тем, чтобы расходы по выдаче означенного пособия были произведены из общего военного фонда. К концу декабря жизнь, нарушенная войной, стала входить в обычную колею, и цены на предметы первой необходимости приблизились к нормальным.

К 1 января 1901 года военное положение в области не было отменено.

* * *

Из числа дел, рассмотренных Порт-Артурским окружным судом в течение 1900 года, наибольшее количество [294] приходится на апелляционные (66), затем следуют уголовные (56) и гражданские (19).

Апелляционные дела по своему содержанию представляют большое разнообразие; по многим из них в качестве тяжущейся стороны принимали участие Восточно-Китайская железная дорога и морское пароходство означенной дороги; но 12 делам в качестве одной из сторон являлись китайцы; кассационные жалобы были поданы в Иркутскую судебную палату в шести случаях.

Больше всего китайцы имели соприкосновение с судом по делам уголовным. Значительное число дел этой категории (29) принадлежит к очень серьезным, имея своим предметом грабежи и разбои, соединенные с убийствами. Нужно сказать, что китаец, по природе своей, миролюбив, застенчив и не склонен к каким-либо резким, насильственным действиям; на постороннего наблюдателя он производит впечатление скорее автомата, чем человека; будучи однако выбит из колеи обычной трудовой жизни или увлекшись какой-либо ложной идеей, он резко изменяется, превращаясь зачастую в очень опасного члена общества. Разбойничество, предполагающее вообще известную долю удали, неустрашимости и энергии, как-то не вяжется с характером китайца, избегающего всего того, что так или иначе нарушает обычный, спокойный распорядок жизни. Если же разбойничество развилось в Китае, то это объясняется, с одной стороны, полным отсутствием в стране полицейского надзора, а, с другой — политическими смутами последних лет и необходимостью для многих скрываться но тем или другим причинам от властей. Так, после китайско-японской войны разбойничество особенно усилилось на Квантуне и в ближайших к нему местностях вследствие того, что многие китайские солдаты после поражений бежали из своих отрядов из опасения подвергнуться жестокой каре и, не имея возможности вернуться по домам, занялись разбоями. Больше всего страдают в Китае от разбоев сельские жители, тогда как городские жители и главным образом купцы охотно прибегают к услугам разбойников, чтобы обеспечить беспрепятственный проезд по стране, себе и своим караванам, чего вполне достигают, внося агентам разбойничьих шаек, живущим в разных городах Китая, определенную сумму денег в виде страховой платы, при чем в таком случае агент выдает страхователю [295] условный флаг, а все члены шайки, оперирующей в данном районе, добросовестно охраняют застрахованный караван от нападений других случайных разбойников, действующих в одиночку. Первое время после занятия русскими Квантуна разбойничество в области было очень распространено. Извилистая береговая линия, большое число мелких островов, разбросанных на восточном побережье, благоприятствовали развитию разбойничества и на море. Однако принятыми администрацией мерами вскоре было достигнуто значительное сокращение разбоев, несмотря на то, что панический страх перед разбойниками нередко заставлял жителей скрывать их и не доносить властям. Ныне искоренение разбойничества ведется еще более успешно, так как жители начинают проникаться доверием к русским властям и способствуют своими указаниями поимке. Приемы у разбойников, называемых здесь хунхузами, почти всегда одни и те же: они нападают на усадьбу ночью, врываются в дом и требуют выдачи денег, а в случае отказа подвергают хозяев пыткам и убивают их; почти всегда, кроме денег, они захватывают с собою более ценное имущество. Так, в ночь на 22 октября 1899 года в деревне Коан-тя-тен около 10 человек хунхузов, вооруженных ружьями и саблями, напали на фанзу (дом) китайца Ван-ю-фу и ограбили несколько долларов денег и разные вещи; во время нападения ими было сделано в потерпевшего два выстрела из ружья, при чем одной пулей он был ранен в щеку; кроме того, ему была нанесена саблей рана в руку; соседи его, хотя и слышали выстрелы, но не смели явиться на помощь; полицией были задержаны лишь два разбойника, которые и приговорены судом в каторжные работы на восемь лет. В декабре месяце 1899 года в дер. Лян-я-гоу, ночью, хунхузы, в числе около 8 человек, ворвались в фанзу китайца Чин-сен-кхина, взломав входную дверь; они были вооружены револьверами, пиками и саблями и имели факелы, которыми освещали фанзу; у некоторых из них лица были вымазаны сажей; один из разбойников ударил Чин-сен-кхина саблей по спине, после чего он выдал им ящик с 10 долларами; разбойники взяли деньги и, связав хозяина, оставили его в покое, а затем обратились к брату его Чин-сен-бау с требованием выдачи денег; получив ответ, что денег больше нет, они стали пытать Чин-сен-бау, посадив его на железный котел, под которым развели огонь; Чин-сен-бау очень мучился и [296] наконец, потерял сознание; тогда один из разбойников ударом сабли по голове убил его; по подозрению в этом разбое были арестованы четыре китайца, но из них один бежал из под стражи и один умер, а остальные двое приговорены судом к ссылке в каторжные работы на 15 лет.

Не только хунхузы обращаются жестоко со своими жертвами. Большинство преступлений, совершаемых китайцами, отличается чрезвычайною жестокостью. Впрочем, нельзя этому особенно удивляться: китаец слишком эгоистичен, чтобы задуматься об участи другого; жизнь и свобода отдельной личности в Китае ставятся ни во что; жестокосердие проходит красною нитью чрез все китайское законодательство и является характерной чертой действий китайских властей. Вообще, нравы китайцев отличаются грубостью, которая достаточно опровергает очень распространенное в Европе мнение о культурности этого народа. В этом отношении заслуживает внимания дело китаянки Лиу-сы, приговоренной судом к годичному тюремному заключению с лишением всех особенных прав за истязание 14-летней девочки Не-э, купленной ею в феврале месяце 1900 года в гор. Чуфу, Шантунской провинции, за 30 долларов с целью торговать телом девочки, когда последняя подростет. На незначительность покупной цены оказали влияние как бедность родителей девочки, так и то обстоятельство, что купленная имела отмороженные пятки, вследствие чего нельзя было рассчитывать на красоту ее ног. По доставлении девочки в Порт-Артур, Лиу-сы, при содействии одного китайца, следствием необнаруженного, обрезала девочке бритвой отмороженные пятки и сильно забинтовала ноги, чтобы приостановить их рост. С целью заставить девочку скорее выучиться ходить на забинтованных ногах, Лиу-сы не позволяла ей пользоваться палкой при ходьбе и придерживаться руками стены; девочка, не будучи в состоянии ходить на израненных и туго забинтованных ногах, часто нарушала это запрещение; тогда Лиу-сы била ее палкой, колола иглой и морила голодом; когда же у Не-э ноги от гниения стали издавать сильное зловоние, Лиу-сы заставляла ее спать в холодное время на дворе. Девочке было поручено приготовление опия, которым торговала Лиу-сы; за всякую неисправность в работе девочка подвергалась жестоким наказаниям. Наконец, в дело вступилась жена жившего по соседству китайского полицейского и заявила полиции. На суде подсудимая Лиу-сы [297] энергично протестовала против взведенного на нее обвинения, утверждая, что, купив девочку в собственность, она считала себя в праве распоряжаться ею по своему усмотрению.

Весьма характерное дело, иллюстрирующее нравы китайского населения Квантунской области, было рассмотрено Порт-Артурским окружным судом 26 августа 1900 года. Из обвинительного акта видно, что 19 февраля 1900 года, в деревне Сяо-чу-дя-тын, китайцы Джан-су и Джан-у (родные братья), питая злобу против своего односельца Тан-лен-чан-дзы и, сговорившись предварительно между собою, пришли в фанзу последнего и умертвили его ударами палок по голове; затем они вынесли его труп в поле за деревню и там намерены были сжечь его на костре. В этом сожжении приняли участие многие из жителей деревни Сяо-чу-дя-тын, при чем староста Чу-юн-кон и 8 человек наиболее влиятельных китайцев проявили наибольшую деятельность в данном случае. Вместе с другими односельцами, не обнаруженными при следствии, они собрались на сходку; здесь староста Чу-юн-кон объявил, что надо сжечь труп Тан-лен-чан-дзы, а для этого собрать с жителей деревни денег на покупку соломы для костра. Предложение это было одобрено всеми, после чего все вместе вынесли труп за деревню, сложили костер и стали поджигать его. В это время Джан-су, имевший злобу на брата своего Джан-у, выстрелил в него из револьвера; когда Джан-у упал, Джан-су ударил его палкой по голове и бросил умиравшего в тот же костер. Все это происходило на глазах старосты и многих других жителей деревни, которые молчаливо как бы одобрили поступок Длиан-су. Когда трупы были сожжены и прах их зарыт в землю, то чрез несколько времени снова собралась сходка, на которой Джан-су дал своим односельцам росписку в том, что его мать приказала ему просить общество помочь убить Джан-у за то, что он «делал плохие дела». На этой же сходке у матери убитого раньше Тан-лен-чан-дзы, китаянки Чу-сы, вынудили росписку в том, что за дурное поведение сына она просила общество умертвить его. При производстве по сему делу полицейского дознания Джан-су, совершивший двойное убийство, скрылся, а староста Чу-юн-кон и еще 8 человек были преданы суду по обвинению в том, что заведомо участвовали в сокрытии и истреблении следов двух убийств, совершенных китайцем Джан-су. При рассмотрении этого дела судом выяснилось, что жена Джан-у [298] состояла в связи с Тан-лен-чан-дзы, вследствие чего Джан-су и Джан-у решили убить его; после этого убийства Джан-су решил убить своего брата Джан-у, считая, что случай с братниной женой опозорил весь род Джанов и что пятно этого позора должно быть снято не только убийством соблазнителя, но и смертью мужа соблазненной. Подсудимые, отрицая свою виновность, объяснили, что о сожжении трупа Тан-лен-чан-дзы было постановлено на сходке не с целью скрыть следы убийства, а из мести за поджог его родственниками фанзы одного из братьев Джан. Окружный суд вынес всем обвиняемым оправдательный приговор. Нужно думать, что в данном случае был на лицо самосуд: общество не только одобрило убийство Тан-лен-чан-дзы и Джан-у, вполне допустимое по китайским обычаям, строго преследующим нарушение супружеской верности, но и признало нужным подвергнуть их после смерти тягчайшему наказанию — сожжению. У китайцев наиболее позорным считается такой вид смерти, при котором уродуется тело; по убеждению китайцев, тело должно вступить в загробную жизнь по возможности в неповрежденном виде (Коростовец. стр. 143.). С таким взглядом китайцев на уродование трупов приходится считаться на Квантуне мировым судьям и полиции при производстве судебно-медицинских вскрытий, так как родственники покойного, не понимая значения и смысла медицинского вскрытия, не могут не видеть в нем несчастия для себя и для покойного. Если китайская медицина находится еще в младенческом периоде развития, то это объясняется исключительно тем, что вскрытие трупов для изучающих медицину недоступно в Китае в силу вышеупомянутого религиозного взгляда.

Не только серая китайская масса доставляет материал для уголовных дел. В числе подсудимых были также китайцы, которых несомненно коснулось в известной степени китайское просвещение. Так, в одном случае китайские подданные Тун-дие и Чан-хо, проживавшие временно в Квантунской области, были приговорены судом за укрывательство краденого к шестимесячному тюремному заключению; оба они, как удостоверяли найденные при них документы, состояли раньше офицерами китайской армии и, нужно думать, бежали из своих отрядов. В другом случае окружный суд признал виновным в покушении на [299] мошенничество китайского подданного Шю-ю-сиу, служившего телеграфистом в Порт-Артурской китайской телеграфной конторе. Чрез руки Шю-ю-сиу проходила шифрованная корреспонденция Порт-Артурского отделения русско-китайского банка с другими отделениями того же банка. Сопоставив одну из шифрованных депеш банка с частной телеграммой, посланной одновременно отправителем денег на имя лица, которому таковые переводились, Шю-ю-сиу сумел понять содержание шифрованной депеши банка и, воспользовавшись ею, как образчиком, подложно составил шифрованную телеграмму от Шанхайского отделения русско-китайского банка в Порт-Артурское отделение того же банка о переводе на имя его, Шю-ю-сиу, 34000 рублей; означенную депешу он послал 12 марта 1900 года чрез рассыльного телеграфа в банк, а затем сам явился туда же за получением денег, но таковых ему не выдали, так как подложность телеграммы была обнаружена банком.

Случаев обжалования приговоров по уголовным делам первой степени в течение 1900 года вообще не было, а от подсудимых китайцев едва ли можно ожидать и в будущем обжалования, так как, предполагая, по китайским понятиям, что им угрожает смертная казнь, они весьма охотно и без всяких возражений подчиняются приговорам русского суда. В настоящее время трудно сказать, какое влияние может иметь в будущем на уменьшение преступности среди китайцев снисходительное, с их точки зрения, отношение русского закона к уголовным преступлениям. Но нельзя не заметить, что в некоторых случаях пропасть между велением русского и китайского законов столь велика, что китайцу, привыкшему смотреть свысока на все чужеземное и считающему себя умнее самого образованного иностранца, едва ли возможно будет снизойти до понимания русского закона. Так, за оскорбление родителей полагается, по китайским законам, смертная казнь чрез удавление (Китай. Соч. о. Иакинфа, 1898 г., стр. 4, 12, 13, ч. 2. Китайцы и их цивилизация. Коростовец, изд. 1898 г., стр. 143.), тогда как, на основ. 54 ст. положения об управлении Квантунской области, начальник участка за тот же проступок может подвергнуть виновного в административном порядке аресту не свыше 15 дней и денежному штрафу не свыше 15 рублей. Размер налагаемого в этом случае взыскания существенно [300] расходится также с постановлением 1534 ст. улож. наказ., не имеющей применения на Квантуне в отношении туземцев. Китайский закон ставит оскорбление родителей на одном уровне с государственной изменой и другими самыми тяжкими преступлениями, не допуская освобождения виновных от наказания даже императорскими манифестами. По китайским понятиям, почитание родителей и старших родственников считается величайшей добродетелью. Необходимость почитания родителей внушают детям с самых ранних лет не только в семье, но и в школе, где вопрос этот служит предметом особенно тщательного преподавания. «Из всех существ» — говорит Конфуций — «человек — самое благородное, а из всех обязанностей, лежащих на нем, нет большей сыновнего послушания; в этой же обязанности нет ничего важнее поклонения отцу, а дабы доказать такое поклонение, самое лучшее поставить отца на одну ступень с небом» (Коростовец, стр. 277.). На этой заповеди Конфуция зиждется весь государственный строй Китая, население которого состоит из бесконечного множества семейств — родов, управляемых неограниченной властью отца или старшего в роде, подобно тому, как государством управляет богдыхан — сын неба, отец всех подданных.

По гражданским делам, рассмотренным судом в первой инстанции, китайцы являлись одной из тяжущихся сторон в трех случаях, и одно дело, возникшее первоначально у Порт-Артурского полицеймейстера, временно заменяющего народный суд, по иску об убытках вследствие неисполнения договора, заключенного двумя подрядчиками китайцами, было принято судом к рассмотрению, на основ. 92 ст. положения об управлении Квантунской области, вследствие ходатайства тяжущихся о разрешении их дела окружным судом. Незначительное количество гражданских дел, бывших в производстве суда в течение 1900 года (19), следует, конечно, приписать в известной степени тревожному времени, вызванному политическими событиями в Китае. Но и в ближайшем будущем едва ли можно ожидать, что деятельность суда по гражданским делам особенно усилится. Увеличению дел будет препятствовать, с одной стороны, малочисленность русских и иностранцев на Квантуне, а, с другой — правило, в силу которого все [301] гражданские дела, возникающие между китайцами, должны рассматриваться народными судами, за исключением лишь исков, основанных на актах, засвидетельствованных при участии русских властей.

Рассчитывать на многочисленность тяжб по более крупным делам между русскими и китайцами едва ли возможно. Дело в том, что во всех судах громадный процент дел составляют иски о праве собственности на недвижимое имущество, о нарушении владения, иски по закладным на недвижимое имущество, о наследстве и о разделе недвижимого имущества и, вообще, так называемые, земельные дела. Между тем, на Квантуне дела этой категории весьма редко будут предметом разбирательства в окружном суде. При густоте китайского населения, занимающегося исключительно земледелием и крайне нуждающегося в свободных участках, продажа земли китайцами русским или даже аренда будут несомненно явлениями единичными; на число сделок по покупке земли не может не влиять также и то обстоятельство, что Квантунская область находится в арендном содержании России, ограниченном известным сроком. Ныне, кроме Восточно-Китайской жел. дороги, нет на Квантуне частных собственников, не принадлежащих к туземному населению. Несомненно однако, что, с постройкой гор. Дальнего и окончанием великого сибирского пути, коммерческая деятельность русских на Квантуне получит широкое развитие и вызовет сделки по покупке и аренде земельных участков под торговые и промышленные предприятия. Засвидетельствование и совершение актов по таким сделкам создадут для русских судебных властей необходимость входить в каждом отдельном случае в рассмотрение вопроса о том, поскольку имущество действительно принадлежит стороне, его отчуждающей или соглашающейся на ограничение права собственности. Правильное разрешение этого вопроса потребует вторжения в мало известную русским юристам, но в то же время весьма интересную область китайских законоположений. Согласно разъяснениям Правительствующего Сената (репы № 78, 27,7-1895 г.), гражданские права жителей территории, отчужденной от одного государства в пользу другого, остаются непоколебимыми в том виде, в каком они были приобретены и утверждены. Поэтому, все акты, совершенные на известной территории, ранее ее присоединения к другому государству, должны быть обсуждаемы на основании правил, действовавших в той [302] территорий во время совершения сих актов. Применяя это положение к Квантунской области, которая, хотя и находится в арендном содержании, но в то же время подчинена ныне действию русских законов, нужно признать, что но земельным сделкам между китайцами и русскими достоверность прав китайцев на отчуждаемые земельные участки будет подлежать проверке и оценке с точки зрения китайских законов, действовавших ранее на Квантуне. По тем же соображениям, нельзя не признать законными акты по покупке у китайцев земельных участков под постройку города Дальнего и для других надобностей Восточно-Китайской железной дороги, составленные при участии русских административных властей, до введения суда, применительно к китайским правилам; означенные акты должны очевидно иметь ныне такое же значение, каким пользуются купчие крепости. В указанном выше порядке будут подлежать оценке и всякие другие акты, составленные по китайским законам до занятия Квантуна русскими. Легко, однако, допустить, что на рассмотрение русского суда могут восходить китайские документы по такого рода сделкам, которые неизвестны нашему закону. В этом отношении деятельность суда но гражданским делам коснется, нужно думать, целого ряда вопросов, могущих представлять несомненный интерес. К сожалению, в русской литературе вопрос о юридических нормах, регулирующих землевладение в Китае, совершенно не разработан. О. Иакинф, в своем классическом сочинении о Китае, затрогивает лишь общие вопросы, касающиеся владения землей, поясняя, что уже за две тысячи лет до христианской эры существовала в Китае поземельная подать и земля была разделена на участки, а при династии Мин, в конце 14 столетия после Р. Х., была произведена правительством обстоятельная съемка земель с записью имен владельцев в кадастровые книги; говоря о порядке перехода земельной собственности из рук в руки, о. Иакинф упоминает лишь в нескольких словах о «крепостях», которые, по его мнению, совершаются в «казенных палатах» со взносом трех процентов с капитала (Стр. 43 (ч. 1), 95, 105 (ч. 3).). Г. Коростовец подразделяет земли в Китае на три разряда: на земли частных собственников (мин-тянь), земли, принадлежащие школам (ся-тянь), и военные земли (тун-тянь); [303] юридических вопросов, касающихся владения землей, Коростовец не затрогивает (Стр. 336 (изд. II).). Столь же мало сведений мы находим у известного знатока Китая профессора Вильямса в его капитальном сочинении «The Middle Kingdom» (S. Wells Williams, New York, 1899, v. II, p.2.). Довольно подробно, хотя и без достаточной теоретической обработки, останавливается на интересующем нас вопросе французский аббат Пьер Гоан в сочинении: «Notions techniques sur la propriete en Chine, avec un choix d’actes et de documents officiels». Из названного сочинения (Le P. Pierre Hoang, Cliang-Hai, 1397, p. 6-10, 28, 30, 33, 40.) видно, что земельная собственность в Китае подлежит весьма тщательной регистрации. Хотя китайские законы по вопросам, касающимся владения землей, отличаются неопределенностью и излишней сложностью, но обычаем и практикой выработаны точные юридические термины и формы актов, имеющие применение во всех провинциях Китая почти без изменений. Акт о продаже земли подписывается сторонами и теми из посредников при заключении сделки, которые присутствовали при его составлении, после чего представляется для засвидетельствования чиновнику, называемому «чойе-чэн». Затем, чиновник, при уездном суде, именуемый «тче-чу», заносит имя нового собственника в оффициальные списки, составляя при этом акт, называемый «куо-ху». Новый собственник, не заявивший о занесении его имени в списки, может быть наказан бамбуками и конфискацией всего имущества. Продажа бывает «условная» (хуо-мэ), когда продавец оставляет за собою право выкупа в течение известного срока, и «безвозвратная» (тсюе-мэ), когда продавец отказывается от такого права. При залоге недвижимости должник или обеспечивает заем своим имением, уплачивая в то же время проценты, или передает заимодавцу свою недвижимость для пользования всеми ее доходами, взамен процентов, впредь до уплаты долга; в первом случае закладная называется «ти-я», а во втором — «твен-танг». Кроме того, в большом ходу у китайцев акты о «бесповоротной» продаже, без приплаты или с приплатой, имения, проданного раньше с правом выкупа, и о таковой же продаже имения, находящегося в пользовании кредитора взамен уплаты процентов; такого рода акты называются «киа-циуэ». «Бесповоротная» или [304] «безвозвратная» продажа имения создает, по китайским обычаям, для покупщика обязанность оказать денежное вспомоществование бывшему собственнику имения, если последний, разорившись по каким-либо причинам, обращается к нему с просьбой о помощи, при чем в таком случае проситель в получении пособия выдает «тан-ки» или «тсинг-цие-киу»,что значит: «росписка молящего» или «росписка о займе у благодетельного займодавца». В том же сочинении указаны многочисленные виды аренды и приведены правила относительно прав собственника на произведения, заключающиеся в недрах земли, а также относительно приращений, образовавшихся вследствие изменения русла реки. Между прочим, автор упоминает, что в Шанхае одновременно с предоставлением европейцам концессий (участков под постройку европейских кварталов) были установлены китайским правительством правила о порядке перехода собственности от китайцев к иностранцам; согласно этим правилам, оффициальный акт, называемый «тао-ки» должен быть написан на китайском и английском (или, французском) языках и засвидетельствован китайским чиновником (тао-таем) и подлежащим консулом, при чем в акте должно быть сказано, что такой-то отдает свой земельный участок другому в наем на вечные времена (ион-тсу) или безвозвратно (циуэ-теу); вместо слова «продажа» говорится в акте «наем» чтобы показать, что, по китайским правилам, иностранец не может быть в Китае собственником, а лишь арендатором. Очевидно, что, при такой точке зрения китайского правительства, положение русских собственников на Квантуне могло бы оказаться весьма неопределенным в случае, если бы Квантунская область, по истечении срока аренды, перешла в ведение китайцев.

Обязанности нотариуса исполнял в течение 1900 года секретарь окружного суда, по поручению председателя суда, на основании 97 ст. положения об управлении Квантунской области; деятельность его выразилась главным образом в засвидетельствовании доверенностей и копий документов. У члена суда, исполняющего обязанности старшего нотариуса, не было в течение года на утверждении ни одного акта о недвижимых имуществах.

Деятельность обоих мировых судей выразилась в 109 следственных производствах, 296 гражданских и 230 уголовных делах. [305]

* * *

Заканчивая настоящий очерк, нельзя не упомянуть о том, что жизнь и служба на Квантуне должны представлять для всякого образованного человека несомненный, глубокий интерес. Здесь нет дремоты и застоя. Центр мировых событий все больше предвигается к Востоку, и в этих событиях Квантуну суждено сыграть видную роль. Жизнь, еще недавно мелькавшая здесь едва заметным ручьем, теперь бьет сильной струей, которая обещает превратиться со временем в обильную, многоводную реку. Кругом кипит дружная работа, созидающая жизнь. Семя брошено пахарем в землю, жнецы придут потом.

Б. И. Околович.

Текст воспроизведен по изданию: Первый год русской юстиции на Квантуне // Журнал министерства юстиции, № 4. 1901

© текст - Околович Б. И. 1901
© сетевая версия - Тhietmar. 2020
© OCR - Иванов А. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Журнал министерства юстиции. 1901