Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРЕНИЕ

1 октября 1907 г.

Англо-русская конвенция. — Отдельные соглашения относительно Персии, Афганистана и Тибета. — Некоторые особенности договора о «сферах влияния» в Персии.

Англо-русское соглашение, доведенное до конца после долгих переговоров при косвенном содействии Франции, представляет собою несомненно крупнейшее политическое событие последнего времени. Оно вносит важный элемент мира в общее международное положение, устраняя со сцены постоянный источник тревожных опасений и замешательств, связанных с средне-азиатским вопросом. Оно служит как бы естественным дополнением и завершением англо-французского сближения, подготовляя почву для образования нового тройственного союза, способного обеспечить Европу от одностороннего преобладания Германии.

Конвенция подписана 18 (31) августа в Петербурге уполномоченными представителями обеих сторон, русским министром иностранных дел, А. П. Извольским, и британским послом при русском дворе, сэром Артуром Никольсоном; содержание ее было сообщено остальным державам, и обмен ратификаций состоялся 10 (23) сентября, после чего текст был оффициально обнародован одновременно в Лондоне и Петербурге. Оба правительства, как сказано в конвенции, «воодушевленные искренним желанием уладить по взаимному согласию различные вопросы, касающиеся интересов их государств на азиатском материке, решили заключить соглашения, предназначенные предупреждать всякий повод к недоразумениям между Россией и Великобританией в отношении сказанных вопросов». Первое из этих соглашений касается Персии — государства, повидимому, вполне самостоятельного, но фактически находящегося под непосредственным промышленно-политическим влиянием двух могущественных соседей — России и Англии.

«Правительства России и Великобритании, — говорится в этом документе — взаимно обязавшись уважать целость и независимость Персии и желая искренне сохранения порядка на всем протяжении этой страны и ее мирного развития, равно как и постоянного установления одинаковых преимуществ для торговли и промышленности [836] всех других народов; принимая во внимание, что каждое из них имеет, по причинам географического и экономического свойства, специальный интерес в поддержании мира и порядка в некоторых провинциях Персии, смежных или соседних с русской границей, с одной стороны, и с границами Афганистана и Белуджистана, с другой; и желая избежать всякого повода к столкновению между их взаимными интересами в персидских провинциях, о которых было упомянуто выше, — согласились о нижеследующих положениях:

I. Великобритания обязуется не домогаться для самой себя и не поддерживать в пользу британских подданных, равно как и в пользу подданных третьих держав, каких-либо концессий политического или торгового свойства, как-то: концессии железнодорожные, банковские, телеграфные, дорожные, транспортные, страховые и т. д. — по ту сторону линии, идущей от Каср-и-Ширина через Исфаган, Иезд, Хакк (Кахк) и оканчивающейся в точке на персидской границе при пересечении границ русской и афганской, и не противиться, ни прямо ни косвенно, требованиям подобных концессий в этой области, поддерживаемых российским правительством. Считается, конечно, условленным, что местности, упомянутые выше, входят в область, где Великобритания обязуется не домогаться вышесказанных концессий.

II. Россия со своей стороны обязуется не домогаться для самой себя и не поддерживать в пользу российских подданных третьих держав каких-либо концессий политического или торгового свойства, как-то: концессии железнодорожные, банковские, телеграфные, дорожные, транспортные, страховые и т. д. — по ту сторону линии, идущей от Афганской границы через Газик, Биржанд, Керман и оканчивающейся в Бендер-Аббасе, и не противиться, ни прямо ни косвенно, требованиям подобных концессий в этой области, поддерживаемым британским правительством. Считается, конечно, условленным, что местности, упомянутые выше, входят в область, где Россия обязуется не домогаться вышесказанных концессий.

III. Россия обязуется со своей стороны не противиться, не уговорившись предварительно с Англией, тому, чтобы какие-нибудь концессии были выдаваемы британским подданным в областях Персии, расположенных между линиями, упомянутыми в статьях I и II. Великобритания принимает тождественное обязательство в том, что касается концессий, могущих быть выданными русским подданным в тех же областях Персии. Все концессии, существующие ныне в областях, указанных в статьях I и II, сохраняются.

IV. Условлено, что доходы всех персидских таможен, за исключением таможен Фарсистана и Персидского залива, доходы, [837] обеспечивающие погашение и проценты по займам, заключенным правительством шаха в учетно-ссудном банке Персии до дня подписания настоящего соглашения, будут обращаемы на тот же предмет, что и в прошлом. Равным образом, условлено, что доходы персидских таможен Фарсистана и Персидского залива, равно как и доходы рыбных ловель на персидском побережьи Каспийского моря, а также почт и телеграфов, будут обращаемы, как и в прошлом, на платежи по займам, заключенным правительством шаха у персидского шахиншахского (императорского) банка до дня подписания соглашения.

V. В случае неисправностей в погашении или уплате процентов по персидским займам, заключенным в учетно-ссудном банке Персии и в персидском шахиншахском (императорском) банке до дня подписания настоящего соглашения, и если представится необходимость для России установить контроль над источниками, доходов, обеспечивающими правильное поступление платежей по займам, заключенным в первом из сказанных банков, и расположенными в области, упомянутой в статье II настоящего соглашения, или же для Великобритании установить контроль над источниками доходов, обеспечивающими правильное поступление платежей по займам, заключенным во втором из сказанных банков, и расположенными в области, упомянутой в статье I настоящего соглашения — правительства российское и английское обязуются войти предварительно в дружественный обмен мыслей в видах определения по взаимному согласию означенных мер контроля и избежания всякого вмешательства, которое не было бы согласно с принципами, служащими основанием настоящему соглашению».

Вопрос о Персидском заливе оставлен при этом в стороне по причинам, которые объяснены в приложенном к тексту конвенции письме британского министра иностранных дел, сэра Эдуарда Грея, к сэру Никольсону, от 29 (16) августа: «Соглашение относительно Персии ограничено областями этой страны, прилегающими к азиатским границам Великобритании и России; Персидский залив не входит в эти области и только отчасти находится в пределах персидской территории. Поэтому признано было неудобным включать в конвенцию положительное заявление о специальных интересах, принадлежащих Великобритании в означенном заливе и составляющих результат британской деятельности в этих водах более чем за сто лет. Правительство его величества имеет основание полагать, что этот вопрос не возбудит затруднений между обоими правительствами, если возникнут обстоятельства, которые сделают необходимым дальнейшее обсуждение, затрогивающее [838] британские интересы в Персидском заливе. Ибо русское правительство, в течение переговоров, приведших к настоящему соглашению, положительно заявило, что оно не отрицает специальных интересов Великобритании в Персидском заливе, и это заявление было формально принято к сведению правительством его величества. Чтобы сделать вполне ясным, что настоящее соглашение не имеет в виду коснуться положения дел в указанном заливе и не влечет за собой никакой перемены в политике, относящейся к этой части Великобритании, правительство его величества считает желательным обратить внимание на предшествующие декларации британской политики и в общем подтвердить прежние заявления относительно британских интересов в Персидском заливе и важности поддержания их. Правительство его величества будет по прежнему направлять все свои усилия к сохранению status quo в заливе и к поддержанию британской торговли, и, действуя таким образом, оно не имеет желания исключить законную торговлю какой-либо другой державы».

Второе соглашение — относительно Афганистана — имеет целью «обеспечение совершенной безопасности на обоюдных границах в Средней Азии и поддержание в этих областях прочного и продолжительного мира». Текст этого соглашения, — названного уже «конвенциею», а не «Arrangement», как относительно Персии и Тибета, — изложен в пяти статьях:

I. Правительство его британского величества объявляет, что оно не имеет намерения изменить политическое положение Афганистана. Правительство обязуется, кроме того, осуществлять свое влияние в Афганистане только в миролюбивом смысле, и оно не примет само в Афганистане и не будет поощрять Афганистан принимать меры, угрожающие России. С своей стороны Российское Императорское правительство объявляет, что оно признает Афганистан находящимся вне сферы русского влияния; и оно обязуется пользоваться для всех своих политических сношений с Афганистаном посредством правительства его британского величества; оно обязуется также не посылать никаких агентов в Афганистан.

II. Так как правительство его британского величества объявило в договоре, подписанном в Кабуле 21 марта 1905 г., что оно признает соглашение и обязательства, заключенные с покойным эмиром Абдур-Рахманом, и что оно не имеет никакого намерения вмешиваться во внутреннее управление Афганской территорией, Великобритания обязуется не присоединять или занимать, в противность сказанному договору, какой-либо части Афганистана и не вмешиваться во внутреннее управление этой страной, с [839] оговоркой, что эмир будет исполнять обязательства, уже принятые им по отношению к правительству его британского величества в силу вышеупомянутого договора.

III. Русские и афганские власти, особо к тому назначенные, на границе или в пограничных провинциях, могут впредь установить непосредственные взаимные сношения, чтобы улаживать местные вопросы не-политического характера.

IV. Правительства России и Великобритании объявляют, что они признают по отношению в Афганистану принцип торгового равноправия и соглашаются в том, что все облегчения, которые были или будут приобретены впредь для торговли и торговцев английских и англо-индийских, будут равным образом применяемы к торговле и торговцам русским. Если развитие торговли укажет на необходимость в торговых агентах, оба правительства условятся о мерах, какие следует принять, взяв, конечно, во внимание верховные права эмира.

V. Настоящие соглашения войдут в силу лишь с момента, когда британское правительство заявит Российскому правительству о согласии эмира на условия, выше постановленные».

Третье соглашение касается Тибета. Обе державы, «признавая сюзеренные права Китая над Тибетом и принимая во внимание, что вследствие своего географического положения Великобритания имеет специальный интерес в том, чтобы видеть существующий порядок внешних сношений Тибета сохраненным полностью», условились о нижеследующем:

I. Обе высокие договаривающиеся стороны обязуются уважать территориальную целость Тибета и воздерживаться от всякого вмешательства в его внутреннее управление.

II. Сообразуясь с признанным принципом сюзеренитета Китая над Тибетом, Россия и Великобритания обязуются сноситься с Тибетом только через посредство китайского правительства. Это обязательство не исключает однако непосредственных сношений английских коммерческих агентов с тибетскими властями, предусмотренных ст. 5 конвенции 7 сентября 1904 года между Великобританией и Тибетом и подтвержденных конвенцией 27 апреля 1906 года между Великобританией и Китаем; оно не изменяет также обязательств, принятых на себя Великобританией и Китаем в силу статьи I сказанной конвенции 1906 года. Считается, конечно, условленным, что буддисты, как русские, так и британские подданные, могут входить в непосредственные сношения, на почве исключительно-религиозной, с Далай-Ламой и другими представителями буддизма в Тибете; правительства России и Великобритании обязуются, [840] насколько от них будет зависеть, не допускать, чтобы эти сношения могли нарушить постановления настоящего соглашения.

III. Российское и великобританское правительства обязуются, каждое за себя, не посылать представителей в Лхассу.

IV. Обе высокие стороны обязуются не домогаться или приобретать, ни за свой собственный счет, ни в пользу подданных, никаких концессий железнодорожных, дорожных, телеграфных и горных, ни других прав в Тибете.

V. Оба правительства согласны в том, что никакая часть доходов Тибета, ни в натуре, ни деньгами, не может быть заложена или предоставлена, как России и Великобритании, так и их подданным».

К соглашению о Тибете приложены еще три документа — заявление об обязательстве Великобритании очистить занятую британскими войсками долину Чумби под условием уплаты 25 миллионов рупий в три года и действительного открытия упомянутых в конвенции тибетских рынков, и затем две ноты, которыми обменялись обе стороны по вопросу о научных экспедициях в Тибете. Британское правительство обязалось, «поскольку от него будет зависеть, не допускать — кроме как по предварительному соглашению с Российским правительством, — в течение трех лет со дня настоящего сообщения, доступа в Тибет какой-либо научной экспедиции, под условием однако, чтобы подобное же заверение было дано со стороны Российского Императорского правительства. Британское правительство предполагает, кроме того, обратиться к китайскому правительству с целью побудить последнее принять на себя подобное же обязательство на соответствующий срок; само собою разумеется, что таковой шаг будет принят Российским правительством. По истечении трехлетнего срока, приведенного (т. е. упомянутого) выше, британское правительство обсудит, по взаимному согласию с Российским правительством, вопросы о желательности, если к тому представится надобность, принятия дальнейших мер в отношении научных экспедиций в Тибет». Аналогичное заявление сделано и русским правительством.

В печати высказаны были двоякого рода принципиальные возражения против англо-русской конвенции. Во-первых, многие находят странным и неуместным заключение сделки относительно Персии, которая все-таки имеет значение самостоятельного государства и не может рассматриваться как объект соглашений между посторонними державами. Персия пробуждается теперь к новой сознательно-национальной жизни; она добилась конституции и правильного народного [841] представительства, и иностранные кабинеты должны уже считаться не только с придворными советниками и фаворитами шаха, но и с общественным мнением страны. Не вправе ли возмутиться персидский парламент, «меджилис», узнав, что Персию откровенно делят между собою иноземные правительства? Правда, речь идет пока только о «сферах влияния», но оффициально устанавливать какое-то право посторонних держав пользоваться исключительным влиянием на чужой территории — значит, очевидно, посягать на ее неприкосновенность, вопреки принципу, провозглашенному в той же конвенции. Однако, в действительности, Персия находится в таком положении, что она не может обойтись без иностранного участия и влияния в ее экономических и народно-хозяйственных делах; она уже подчинена чужому финансовому контролю, благодаря необходимости регулярно уплачивать проценты по крупным государственным займам, заключенным ее самодержавными шахами. Персия не имеет ни капиталов, ни предпринимателей, ни научно-подготовленных специалистов, необходимых для сооружения железных дорог, проведения телеграфных линий, устройства банков, транспортных, страховых и тому подобных учреждений; она вынуждена поэтому пользоваться содействием других государств и их подданных для того, чтобы дать надлежащее развитие своим производительным силам и превратиться в культурную страну современного промышленного типа. Если же это участие иностранцев неизбежно и желательно в интересах экономического возрождения и подъема самой Персии, то нет для нее ничего обидного в том, что соседние державы заранее распределяют между собою районы своих вспомогательных действий на ее территории, для избежания взаимных пререканий и столкновений. В конвенции говорится именно о железнодорожных, телеграфных, банковых и прочих концессиях, имеющих промышленное, а не политическое значение, — так что упомянутое распределение касается в сущности лишь материальных выгод этих предприятий; связанное же с последними политическое влияние будет уже зависеть от тех условий, на каких будут даваться концессии персидским правительством, и следовательно, государственная самостоятельность Персии останется нетронутою.

Некоторый намек на возможность вмешательства во внутренние дела страны можно видеть только в указании на то, что каждое из договаривающихся правительств «имеет специальный интерес в поддержании мира и порядка» в пограничных или соседних провинциях Персии; но эти слова вполне соответствуют обстоятельствам, так как отсутствие регулярной армии и прочной административной организации поддерживает хроническую анархию [842] в персидских областях, допуская безнаказанные набеги курдов в соседние владения и вызывая этим необходимость самостоятельных военных мер со стороны заинтересованных государств. В последние месяцы постоянно повторялись вторжения небольших турецких отрядов в пределы персидской территории, и Персия бесплодно обращалась по этому поводу с робкими жалобами в Константинополь; она не могла и не может защитить свои границы собственными средствами, и потому нельзя отрицать право заинтересованных государств заботиться о «поддержании мира и порядка» в пограничных персидских землях. Эти опекунские заботы соседей отпадут сами собою, когда Персия установит у себя разумный государственный порядок, устроит на новых началах свое управление и обеспечит жителей от произвола и насилия. Конституция открывает Персии путь к лучшему будущему, но не избавляет ее от последствий вековых беззаконий и неурядиц; пройдет еще не одно десятилетие, пока исчезнут в ней печальные плоды старого режима, а до тех пор приходится персам поневоле мириться с положением, которое давно уже стало нормальным относительно Турции и Китая.

С Китаем принято почему-то поступать вполне бесцеремонно: в тибетском соглашении далеко не соблюдается даже та степень уважения к чужим правам, какая допущена в применении к Персии. Державы признают верховную власть Китая над Тибетом, и в то же время устанавливают для Китая такие же ограничения по отношению к Тибету, как и для посторонних государств: Китаю предлагают отказаться от права посылать научные экспедиции в Тибет на том основании, что от этого права отказываются Англия и Россия. Но если Китай уравнивается в этом пункте с Россиею и Англиею, то в чем же выражается китайский «сюзеренитет над Тибетом»? Предположение «побудить китайское правительство» к известному самоограничению принимается заранее как нечто равносильное достигнутому уже результату: не допускается и мысли о том, что Китай может не согласиться с «побудительными» доводами держав, — как будто китайское правительство формально лишено самостоятельности и обязано подчиняться каждому желанию посторонних государств. А Китайская империя покрупнее Персии!

Текст воспроизведен по изданию: Иностранное обозрение // Вестник Европы, № 10. 1907

© текст - ??. 1907
© сетевая версия - Strori. 2021
© OCR - Strori. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Вестник Европы. 1907