ПОПОВ П. С.

КИТАЙ В 1912 ГОДУ

В пределах, требуемых данной статьею, невозможно проследить подробно ход дел в провинциях Китая, и потому, придется ограничиться общими указаниями. Нечего, конечно, говорить о том, что повсюду в провинциях происходила неурядица. Под влиянием ослабления власти в некоторых местностях Китая, как, например, в Кантонской дельте, на Сицзяне, на Чжэцзянском [13] побережье пиратство процветало в широких размерах. К этому следует прибавить случайные грабежи со стороны солдат, не получивших своего жалованья, а также партийную борьбу между враждовавшими частями войск. Не мало беспорядков среди населения вызвало в некоторых наиболее консервативных провинциях Китая, например в Шаньдуне, стремление республиканцев ввести насильственное постановление о срезании кос. Громадное количество китайцев, наводнявших Гонконг и иностранные поселки и концесии, явно указывает, что местопребывание внутри Китая является далеко небезопасным для зажиточных китайцев.

За прошлый год было убито четыре иностранца, из них три миссионера и один немецкий доктор, погибший во время военного мятежа в Тяньцзине. Следует однако отметить, что все эти убийства отнюдь не носили антиевропейского характера, а являлись скорее случайными. Была также сделана попытка убить нового губернатора Гонконга, сэра Генри Мэя, но и этот случай опять-таки нельзя брать за показателя враждебных чувств китайцев к иностранцам.

За рассматриваемый нами период времени из высших китайских сановников насильственною смертью погибли следующие лица: Чжао Эр-фынь, вице-король Сычуаня и начальник китайской экспедиции в Тибет в 1909 г.; Лянби, командующий императорской гвардией (в которого была брошена бомба), и вице-король Жуй-Чэн, во владениях которого, именно в г. Учане, первоначально вспыхнуло восстание. Хотя и утверждают, что Жуй-Чэн умер естественною смертью, но не может быть ни малейшего сомнения в том, что к смерти его была причастна крайняя республиканская партия избравшая его предметом особой ненависти.

Независимость Кантона была провозглашена в конце 1911 г. и осуществилась не только в теории, но и на деле. Будучи только по имени составною частью Китайской республики, несомненно являясь деятельным участником всех патриотических денежных предприятий, Кантон все время преследует свою самостоятельную политику, действуя в полном едимыслии с Пекином, но совершенно независимо от него. Минувший год начался очень тревожно для Кантона. В конце декабря 1911 г. из Гонконга был послан артилерийский отряд английского гарнизона для защиты г. Амоя.

Во время переговоров г. Нанкина с Юань Ши-каем Кантон стоял во главе опозиции, направленной против будущего [14] президента и даже выслал войско в Нанкин для похода на столицу. В марте месяце в Кантоне вспыхнул военный мятеж, в котором погибло до двухсот человек. Посещение Сун-Яцзеном города способствовало успокоению и прекращению раздоров и интриг. Хуханьминь, приехавший в Китай вместе с Сун-яцзеном, был утвержден в должности кантонского дуду (генерал-губернатора).

Отсутствие денег в Кантоне, как и повсеместно в Китае, было вечным источником затруднений. Пробовали основать «кантонский банк» с капиталом в 35.000.000 долларов, но судя по тому, что власти непрерывно должны были прибегать к силе, чтобы заставить население принимать бумажные асигнации по номинальной цене, проекту об основании банка не суждено было осуществиться. Летом в Кантоне вспыхнули беспорядки вызванные сбором податей, и английские миноносцы были посланы в Амой. Во всю вторую половину года кантонское правительство проследовало политику децентрализации власти ради скорейшего восстановления порядка. Исключительные меры строгости были применены по отношению к преступникам и грабителям и, судя по отчетам, преступность значительно понизилась.

В Гуйяне, столице Гуйчжоу, с провозглашением республики власть из рук неопытной и пылкой молодежи, составлявшей первоначальную администрацию, перешла к более опытным и солидным гражданам из интелигентного класса, к так называемому «совету старшин». Однако, переход власти из одних рук в другие не обошелся без ожесточенной борьбы и юньнаньские войска, проходившие через Гуйчжоу на своем пути в Пекин, были позваны для усмирения воинственной молодежи. Дело кончилось междоусобными раздорами между юньнаньскими и гуйчжоускими солдатами. В Сватоу также произошли беспорядки на почве междоусобной борьбы. В Фучжоу некоторое время господствовал военный терор, так что пришлось послать туда для умиротворения старого сычуаньского вице-короля Цзень-чунь-юаня, пользующегося большой популярностью и известного своим дипломатическим тактом. В г. Чанша были попытки к восстанию, по дело кончилось мирным образом. Вообще, из всех южных провинций Хунань охотнее других примирилась с новым порядком вещей. В Учане брожение среди солдат, поддерживаемое генералами Хуан-Хуем и Чжаы-Цзишь-у, впоследствии казненными, окончилось открытым мятежом, в котором погибло много народа. Кроме этого случая в городе во все время господствовали [15] порядок и спокойствие, под твердым управлением вице-президента, генерала Ли Юань-хуна. Чжецзянская провинция оказалась наиболее приверженной старому строю: открыто высказывалось неудовольствие новым порядком вещей; образовалась даже «зеленая лига», члены которой поклялись не платить податей.

Г. Сучжоу сильно пострадал в марте в 1912 г. от солдатских грабежей. Наконец, чтобы окончить краткий обзор южного Китая, в Нанкине едва не вспыхнуло восстание, вовремя усмиренное энергичными мерами генерала Хуансина.

Северный Китай.

Что касается той части Китая, которая лежит к северу от долины Янцзыцзяна, то в ней за рассматриваемый нами период времени было гораздо спокойнее, нежели в южном Китае. Это объясняется отчасти тем, что интересы, которыми жила столица, заслонили собою все остальные и все внимание было сосредоточено на личности Юань-Ши-кая, одного имени которого, казалось, было достаточно, чтобы сдерживать недовольных. Два события заслуживают внимания за этот период: неудачный поход на столицу старого вице-короля Гансу Шен-юня с целью реставрации императорской фамилии и нападение на провинциальное собрание в Хэнане. Последнее было произведено толпою неизвестных людей, ворвавшихся в залу заседания и открывших огонь по членам собрания. Несколько человек из членов оказались ранеными, это были по большей части китайцы старого закала, друзья президента Юань-Ши-кая. Случай этот так и остался неразъясненным. В Шаньдуне в первую половину года господствовали грабежи и разбой, так что английские войска по просьбе китайцев охраняли в Вейхавэе пограничную територию, оберегая английские владения. С назначением шаньдунским дуду Чжоу, усердно принявшимся распространять республиканские идеи среди населения, настало значительное успокоение. В Шаньси в начале года происходили постоянные стычки между республиканскими и императорскими войсками, при чем от них очень страдали мирные жители. Уже весною удалось водворить в провинции порядок, который через некоторое время едва не был нарушен волнениями, вызванными сбором податей. Одновременно с волнениями в Пекине но поводу иностранных займов, в Сычуане господствовало тревожное настроение в связи со слухами о грядущем разделе Китая иностранцами. Дело обошлось, однако, без серьезных последствий. В Ганьсу борьба [16] между магометанами и приверженцами реформ грозила одно время принять острый характер если бы дело не уладил местный дулу, человек очень ловкий и не терявшийся в затруднительных обстоятельствах. Часть города Сучжоуфу, в северной части провинции Цзянсу, была разграблена солдатами генерала Чжан-Сюня, но порядок был быстро восстановлен.

Что же касается Маньчжурии, то о ней имеется немного сведений. Впродолжение всего 1912 г. она оставалась на заднем плане и весь интерес сосредоточивался почти исключительно на восточной внутренней Монголии. В конце 1911. г. Гирин объявил независимость, вслед за этим запретил вывоз в Китай зерна. Решено было разделить Маньчжурию на три провинции и прежний вице-король Чжао-Эр-сюнь был низведен на степень гиринского и хэйлунцзянского дуду. Ходили слухи, что Чжао еще до отречения маньчжурской династии принимал деятельное участие в борьбе младших принцев против Юань-Ши-кая; очень может быть, что это было причиной низведения его на степень простого дуду. Как бы то ни было, но с падением монархии Чжао-Эр-сэнь много потрудился на пользу республики. В июне 1912 г. в Мукдене началось восстание, но было подавлено еще до прихода японских войск, вызванных в город.

Общий вывод.

О положении Китая в первую половину 1912 г. лучше всего можно судить по докладной записке генерала Ли-Юань-хуна, с которой он обратился ко всей нации в апреле 1912 г. В ней он особенно подчеркивает злоупотребления, явившиеся следствием нецелесообразного военного управления, совместной гражданской и военной администрации, многочисленности войска, несправедливого взимания податей, соперничества провинций между собой и пренебрежительного отношения к власти. Повсеместный хороший урожай затем отчасти сгладил это зло, а часть войска по получении жалованья была распущена. И все же невольно является вопрос, каким образом революция могла так мало отразиться на обыденной жизни всей страны. Тот факт, что народные массы совсем не принимали участия в революции, и может в известной мере служить объяснением. Миролюбивый характер самого народа и искренняя преданность делу многих лидеров также могли иметь долю влияния. Как бы то ни было, но уже весною жизнь страны стала входить в свою колею: восстановилось [17] сообщение по р. Янцзыцзяну возобновилось движение по Пекин-Ханькоуской жел. дор. Летом несколько студентов было отправлено в специальные учебные заведения заграницу, а осенью усиленно возобновилась промышленная жизнь страны. Несмотря на некоторый застой в торговле, о ней нечего особенно беспокоиться, так как каждый китаец обладает комерческой жилкой и торгует, как только найдет это возможным. В политическом отношении до сих пор сделано мало успехов, и тот огромный созидательный труд, который обещало стране предпринять правительство, по-прежнему остается обещанием. Некоторые улучшения, достигнутые в провинциальной администрации, являются всецело результатом деятельности отдельных лиц. О каком либо строго обдуманном и последовательно проводимом плане не может быть и речи. Но та масса административного опыта, в которой теперь едва только разбираются и которая увеличивается с каждым днем, может послужить в будущем прочной основой для правительства.

Монголия и Россия.

В первый день нового, 1912 года в монгольских делах произошел неожиданный переворот: получилось известие, что глава буддийской иерархии объявил независимость Монголии и провозгласил себя самодержавным правителем. Спустя несколько дней русское правительство дало Китаю совет признать эту независимость и, сохраняя контроль над внешними сношениями Монголии, с сего времени воздерживаться от посылки войск и колонистов внутрь страны. С. Д. Сазонов уведомил английского посла в Петербурге о том, что Монголия обратилась к России за помощью и что последняя советовала ей умеренность, при чем прибавил, что если Монголия порвет связь с Китаем, то Россия принуждена будет вступить с ней в сношения. Министр иностранных дел, однако, отвергал всякую мысль об анексии.

В конце марта Монголия ответила решительным отказом на приглашение президента Юань Ши-кая совместно с Китаем участвовать в образовании республики. После этого до Китая стали доходить слухи о занятии русскими войсками стратегических пунктов, откуда в случае надобности легко было подать помощь монголам. Но в это время Китай так был занят событиями в восточной внутренней Монголии, что не мог уделить надлежащего внимания внешней Монголии, и китайское правительство как [18] громом поразило известие, что 6-го октября И. Я. Коростовец, специальный русский уполномоченный, был принят с большою церемонией в Урге, где он объявил о признании Россией монгольской независимости, и черев две недели подписал русско-монгольскую конвенцию. По этой конвенции русские торговцы пользуются в Монголии самыми широкими привилегиями; Китай не имеет права вмешиваться в монгольскую администрацию, а также посылать свои войска и своих колонистов; Монголия свободна заключать договоры с другими государствами, с одобрения России, и, наконец, Китай удерживает сюзеренитет над Монголией, под условием признания русско-монгольской конвенции. Равным образом признаются права китайцев на торговлю в Монголии. Ургинский договор вызвал повсеместный протест в Китае, и министр Лян принужден был выйти в отставку; его заместил Лу Чжен-сян; крайняя партия требовала войны. Для успокоения последней правительство стало распускать слухи о том, что Россия по отношению к Китаю готова была идти на уступки. В декабре 1912 г. депутация из монгольской знати была отправлена, с согласия России, для принесения благодарности русскому Государю за помощь, оказанную им Монголии.

Восточная внутренняя Монголия.

События во внешней Монголии естественным образом должны были отразиться на восточной внутренней Монголии, где со второй половины 1912 г. положение дел приняло угрожающий характер. Причины неудовольствия но отношению к Китаю в той и в другой части подведомственного ему владения были одни и те же: во-первых, китайские колонисты, как народ более развитой и трудолюбивый, понемногу выжили монголов из лучших частей их владений; во-вторых, монгольские князья, задолжавшие в Пекине большие суммы денег, боялись, что их принудят к уплате долгов, а также, что республиканская эра гибельно повлияет на их титулы и чины; наконец, республика, естественным образом должна была ослабить влияние ламаизма, что являлось фактом вовсе нежелательным. Ко всем историям о русских и японских воздействиях во внутренней Монголии нужно относиться с большою осторожностью; достоверно только то, что по время сентябрьских сражений китайцев с монголами Россия запретила перевозку китайских войск и амуниции по Восточно-Китайской жел. дор. [19] В августе месяце вооруженные монгольские наездники появились в Таонаньфу’ском округе и остановились в виду г. Чанчуня. Китайцы выслали войска из Гирпна и из Мукдена, которые разбили монголов наголову; однако, китайцы дальше не пошли и не преследовали монголов, хотя и знали, что князь Удай находился под Кулунем, где он собирал свои разбитые силы.

Между тем знатные монгольские сановники были приглашены на совещание в Чанчунь, где в октябре состоялась конференция, несмотря на то, что приглашенные сановники явились далеко не все. Те же, которые приехали, встретили самый радушный прием: за ними ухаживали, осыпали их почестями и денежными подарками, раздавали им титулы: вместе с тем во внутрь страны были посланы специальные комисары для ознакомления с причинами недовольства населения и для распространения республиканских идей. Один только князь Удай был объявлен вне покровительства законов и его имущество было конфисковано; всем остальным князьям был широко открыт путь к примирению. Несколько ранее чанчуньской конференции монгольские князья высказали Китаю свои требования, которые сводились к следующему: князья самостоятельно управляют делами страны, Китаю же принадлежит право высшего надзора, по никак не вмешательства; Китай обязуется принять на себя все займы, заключенные до сего времени Монголией, желательно также для обоюдной пользы государства исправление границы, которую Китай обязан оберегать для прекращения набегов хунхузов в Монголию. Китайское правительство на чанчуньской конференции обошло все эти вопросы, а после конференции монгольские князья не возобновляли своих требований. К концу года, по всей вероятности, в связи с событиями во внешней Монголии, грабежи и разбои монгольских банд возобновились и китайские войска вновь были высланы против них в различные пункты внутренней Монголии. Конец 1912 г. нисколько не выяснил положения дел в этой части Монголии и до сих пор нельзя с уверенностью сказать, что она не последует примеру, показанному Ургой.

П. С. Попов.

Текст воспроизведен по изданию: Китай в 1912 г. // Китайский благовестник, № 12. 1913

© текст - Попов П. С. 1913
© сетевая версия - Thietmar. 2018
© OCR - Иванов А. 2018
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Китайский благовестник. 1913