СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

КОРСАКОВ В. В.

ВЕРОВАНИЯ И СУЕВЕРИЯ У КИТАЙЦЕВ

По личным наблюдениям.

Китайский народ, который мне главным образом пришлось наблюдать в течение пяти лет пребывания моего в Пекине и его окрестностях, имеет свою наружную жизнь и — сокровенную, мало доступную для наблюдения чужеземца. Китайское население представлялось мне с самаго перваго знакомства, при въезде в Пекин, и в последнюю минуту, через пять лет, при выезде из него, все таким же, волнующимся, шумливым народным морем, которое имеет свои постоянные приливы и отливы, но оно еще не обнаружило всей своей силы, не разыгралось грозной бурей, не расходилось еще громадными волнами.

Меня интересовала прежде всего видимая, наружная жизнь китайскаго населения, как бывшая мне доступной и понятной. С поверхности этой жизни я надеялся мало-по-малу проникнуть в ея глубину, собирая все проявления народной жизни, поскольку выражались они в народных верованиях, преданиях и религиозных сказаниях.

Знакомство мое с народною китайскою жизнью я начал с предмета наиболее близкаго для каждаго человека — с его здоровья. Китайцы не только охотно, но и доверчиво относились к моим разспросам, понимая отлично, что мною [656] руководит лишь один интерес знания их быта, их жизни, и сами, в свою очередь, интересовались всем, что касалось до непонятных им проявлений в жизни иноземцев. Прожив пять лет среди китайцев, я пришел к одному заключению: на почве справедливости и взаимности общение возможно между этим трудолюбивым народом и каждым чужеземцем. Культура китайскаго народа самобытна, равно как самобытно и его мышление. Проявления жизни и быта китайцев во многих отношениях настолько первобытны, что для нас, европейцев, они непонятны и неприятны, зато во многих других отношениях условия жизни и быта китайцев стоят неизмеримо выше условий жизни и быта цивилизованных западных народов. В отношении охранения своего здоровья от разнообразных вредных влияний китайцы отстали далеко от европейцев. Китайцы и до сего времени живут в суеверных преданиях седой старины, населяя всю видимую природу добрыми и злыми духами, демонами. Видя на себе вредное влияние климатических условий и не зная, как объяснить их, китаец прибегает к помощи суеверия. Так, по климатическим условиям, май месяц, т. е. пятый месяц года (китайцы не имеют названий месяцев, а обозначают их по порядку цифрами) в Китае особенно проявляет вредное влияние на здоровье населения. Во время мая месяца часты заболевания, часты случаи солнечнаго удара и общая болезненность в населении повышается. Чтобы объяснить себе эту повышенную заболеваемость, китайцы создали существование довольно многочисленных злых духов, демонов, которых назвали именем «Ся». Под этим именем «Ся» собраны все злые духи, которые теми или иными способами вредят человеку и отнимают у него счастие на земле. Чтобы защитить себя от этих вредных сил, китайский народ знает только единственное средство, которое выражается в ношении на шее амулетов и в заклинаниях, которыя так искусно умеют делать жрецы, даосы. Всякое климатическое явление, сколько-нибудь отступающее от обычнаго, а особенно появление эпидемии, вызывающей среди населения повышенную заболеваемость, народ объясняет влиянием злых демонов, которым или приносит жертвы, чтобы задобрить, или думает устрашить их и отогнать от земли, устроивая процессии, весьма многолюдныя, с грохотом, шумом и треском пускаемых в воздух ракет, фейерверков, криками и ударами палок в медные гонги. Болезни усиливаются во время наступления летних жаров, особенно когда задуют знойные юго-восточные ветры, приносящие из Монголии тучи пыли [657] и песку. Ежегодно такие ветры проносятся над Пекином, но дуют лишь в продолжение трех-четырех дней, затем ветер меняет свое направление. Бывают, однако, нередки года, когда юго-восточный ветер дует продолжительное время, и, как говорили мне старики-китайцы, этот период времени достигает иногда сорока дней. Тогда наступает жизнь, полная ужаса и мучений. Температура держится постоянно в 40° R, зной невыносим днем, а ночь не приносит прохлады. Дышать тяжело, не хватает воздуха. Люди и животныя страдают одинаково. Листва на деревьях засыхает, свертывается в трубочки и опадает. Деревья остаются голыми, растительность на полях вся погибает от засухи. На всей природе ложится одна общая печать уныния. Вокруг безжалостно палящаго своими лучами солнца появляются бледные круги. Над землей повисает как бы завеса, удручающая и без того угнетенную душу человека; во всей силе выказывается тогда его безсилие перед могуществом природы. Ужас сковывает все его помыслы; страх, что божество неба, благодетельное для человеческаго рода, отказалось от него, доводит до отчаяния, взывающаго в Небу о милосердии. В храмах совершаются заклинания, а книга церемоний великаго учителя народа — Конфуция — предписывает строгий пост, состоящий не только в воздержании в пище, питии, развлечениях, но требует и уединения.

По счастию, такие продолжительные знойные ветры редко бывают, но и в обычное время, когда по календарю назначен первый летний день, простой народ на дверях своих жилищ наклеивает заклинания, отгоняющия злых духов. День начала лета знаменуется выполнением некоторых обрядов, обязательных для каждаго китайца. В каждом доме совершается следующее: берется бокал, наполненный водой, и в него всыпается превращенный в мелкий порошок краснаго цвета какой-то минерал, который китайцы называют «чин-кун» и которому приписывается ими чрезвычайно важное значение, так как, принятый внутрь, он очищает весь организм, разрушает внутри все яды и уничтожает все вредныя влияния, а применяемый снаружи, как обмывание и растирание, он излечивает всякие накожные нарывы и язвы. В целом своем виде минерал носится на шее, как амулет, так как обладает могуществом не допускать приближаться в человеку привидениям и злым демонам. Тигры и гиены от страха убегают в леса и горы. Куском этого минерала у детей проводят по всему телу, прикасаются ко лбу и шее, чтобы [658] предохранить детей от вередов и сыпей, которые так обильно покрывают во время лета кожу детей. Применяя все предохранительныя средства, указанныя предками, каждый вносит в их исполнение свои личные вкусы. Некоторые китайцы сделанным водным раствором вытирают себе лицо, а остаток разливают по полу дома, чтобы изгнать злого духа, если он запрятался где-нибудь в помещении, а также чтобы удалить и всех зловредных пауков и других ядовитых насекомых.

Кроме средств борьбы, унаследованных от предков, среди народа есть не мало и своих собственных, созданных вековыми наблюдениями и обычаями. В каждой семье мать-китаянка собирает сама, по весне, на полях или покупает лекарственныя пахучия вещества, которыя зашивает в ладанку, и вешает эту ладанку на шею своему ребенку. Ладанке придается самая разнообразная форма, то в виде подушечки, то в виде тигра, птицы, насекомаго, веера или в виде каких-нибудь других животных. Ладанки украшаются вышивками или золотыми нитями — у богатых цвет материи предпочитается красный. Ладанки эти имеют двоякое благодетельное значение. Китайцы верят, во-первых, что запах пахучих лекарственных веществ разрушает те зловредныя испарения, которыя проникают в тело человека, а во-вторых, они убеждены, что пахучия вещества обезвреживают все болезненныя выделения и заразныя начала, находящияся в самом организме человека. Глубокая вера в это целебное действие пахучих веществ основана на том обстоятельстве, что в буддистских книгах, пользующихся большим авторитетом у китайцев, говорится, что раз Будда излечился от своей болезни вдыханием запаха цветка лотоса. История медицины говорит, впрочем, что запахам в древности придавалось большое значение, как лечебным средствам, у греков, римлян и, в средние века, у европейцев. Убеждены были многие, что вдыхание пахучих средств может предохранить от заболеваний. Красный цвет пользуется преимуществом перед всеми остальными цветами потому, что он напоминает собою цвет персика, а персику китайцы приписывают преимущественную добродетель и могущество в уничтожении силы злых духов и вреднаго их влияния на человека. Талисманы и ладанки пользуются самым обширным распространением во всех слоях китайскаго народа. Но одних талисманов все же недостаточно; в помощь к ним, как предохранители, в домах вешают по стенам [659] изображения различных божеств, сделанныя на подобие кукол. Каждая такая кукла вышита на материи шелками. Кукол вешается в доме по числу живущих в нем, так как каждая такая кукла является заместительницей каждаго члена семьи, и каждой кукле, поэтому, достается имя того лица, которое она замещает. Часто это имя бывает даже написано на груди куклы. В первый день лета все эти куклы, провисевшия целый год, снимаются и сносятся в одно место, где и располагаются в ряд. Перед ними ставятся различныя яства, как бы в благодарность за сделанное благодеяние членам семьи за истекший год, а благодеяние это, по мнению китайцев, состояло в том, что куклы эти принимали в себя все вредныя начала, бывшия в доме, и охраняли этим членов семьи от действия этих начал, которыя предназначались для людей злыми духами. По окончании приношений, куклы эти все выносятся во двор и сжигаются. Вместе с ними сжигается и заключавшееся в них зло, а члены семьи остаются защищенными. На место сожженных кукол выставляются новыя. Сколько детской наивности, сколько безпомощности кроется в этих верованиях китайскаго народа!

Май, т. е. пятый месяц луны, празднуется, как первый месяц лета, повсюду в Китае. С ранняго утра в первый день месяца украшаются зеленью ворота и двери домов. Из зелени вяжутся букеты с непременным присутствием веточки аира, полыни и головки чесноку вместе с корнем и листьями. Этот букет прикрепляется или над выходными воротами на улицу, или над окнами; многие из китайцев бросают его даже на крышу домов целой большой связкой. Значение этих растений, как целебных, обусловливается несомненно их сильным запахом, который, по мнению китайцев, обезвреживает зловредныя начала болезней. Букеты зелени вешают над дверями и окнами для того, чтобы болезни не проникли в дом! Чеснок считается самым действительным предохранительным средством, действующим на 99 болезней. Китайцы, поэтому, без чесноку жить не могут, и ежедневно употребляют его в пищу. Для европейца, не привыкшаго к запаху чеснока, случайное пребывание среди китайцев бывает весьма тяжело, но китаец от чесноку ни за что не откажется: чеснок в пище удлиняет жизнь! Китайцам известно также и врачебное действие чесноку, как хорошаго глистогоннаго.

После чесноку китайцы придают большое целебное значение полыни, о благодеяниях которой написаны целыя книги; [660] в книгах указано время, когда надо рвать полынь, именно 5-го мая и до пения петухов; указав способ, как надо вязать полынь в связки, чтобы она имела силу предохранять от гибельных поветрий. Листья полыни имеют обширное применение: отваром из них моют лицо и все тело, ветку полыни женщины вплетают в свою прическу, а также и в волоса детей, все с одной и той же целью — предохранить от злых влияний.

Китаянки иногда в свою прическу втыкают вместе с веткой полыни изображение тигра, сделанное из шолка, имеющее тоже значение амулета, так как тигр служит защитой против злых демонов. После полыни в большом употреблении являются ветви ивы и смоковницы, так как эти дерева служат символами долголетия и жизненности. Насколько большое значение придается китайцами силе этих деревьев, можно видеть из следующаго изречения: «Втыкая в дверь дома ветви ивы или смоковницы, становишься живучее дракона». Многия из китаянок убеждены также, что, втыкая ветви полыни в свою прическу, оне тем самым делаются более ловкими и сильными. На многих домах под пучками выставленной полыни и чесноку делается надпись на красной бумаге: «Да служат листья полыни знаменами, призывающими тысячи благодеяний, а головки чесноку — да отгонят миллионы привидений».

Вера в чудесныя и целебныя силы растений не есть, однако, принадлежность только стран Востока. Если мы обратимся к Европе, то увидим, что растения в жизни ея народов также играли весьма видную роль и продолжают иметь немаловажное значение и до сего дня.

Значение растений было и есть для народа не только целебное, но и чудодейственное по силе, которая могла отвращать от человека злыя козни нечистых духов и вредных поветрий. Не говоря уже про средние века, которые оставили нам обычай украшать церкви и дома растениями, укажу на такия пахучия травы, каковы укроп, чебрец, заменяющия чеснок, и на ветви березы, заменяющия иву. В научной европейской литературе мы имеем весьма интересное изследование о культе растений у разных народов, принадлежащее перу D-r'а Maynhardt, под названием: «Baumkultur der Germaner und ihrer Nachbarstämme». Из этой книги мы узнаем, что в Швеции и Норвегии на Ивана-Купалу воздвигают повсюду летнюю мачту с петухом наверху, и в то же время украшают дома и комнаты зеленью. Этот обычай распространен [661] одинаково и в городах, и в деревнях. То же самое делают на 1-е мая, на Ивана-Купалу и на Троицын день. Украшенное дерево-мачту носят по деревням у французов, у немцев, у англичан. Такое же дерево укрепляют над воротами и над хлевами, так как у населения держится поверье, что коровы больше тогда дают молока и что колдуны не будут в состоянии делать вреда. Таким образом, верования китайцев отвечают когда-то распространенному верованию в майское дерево у европейцев, обратившееся ныне лишь в веселое празднество мая. Полынь также пользуется и до сего дня большим уважением среди европейских народов. У французов в Пикардии существует и поныне верование, что злые духи боятся полыни. Во многих странах держится поверье, что в ночь на Ивана-Купалу под корнем полыни можно найти уголь, который будет покровительствовать его владельцу, предохраняя его от заболевания язвами, лихорадкой и пр. Мифология растений имеет много общаго у всех народов. Известно также, что римляне вешали на дверях своих домов гирлянды из боярышника, дабы отгонять вредныя влияния и болезнь от обитателей дома и от животных. В Греции эту же роль играло лавровое дерево, а в Египте — аир.

У китайцев, как народа исключительно земледельческаго, самые выдающиеся праздники приурочены в честь неба, бога солнца, богини земли. Празднество в честь богини земли торжественно совершается по всему Китаю три раза в год: весной, после посева и появления на полях первой зелени; летом, когда жатва готова, и осенью, после уборки жатвы. Осенний праздник жатвы — самый торжественный и самый чтимый народом. Земля, составляющая культ почитания у всех народов, только у китайцев сохранила этот культ в полной чистоте и неприкосновенности. Китаец ставит богиню земли во главе остальных божеств. Оно и понятно: земля питает человека и все живущее на ней, земля производит для человека все необходимое ему в жизни; земля является самой любящей матерью человечества, создавшей человека и берущей его снова к себе. «Мать сыра-земля» — и до сего дня еще говорит русский человек; «земля-кормилица» — говорит русский пахарь, имеющий много общаго в своих понятиях с земледельцем-китайцем. Осенний праздник жатвы, справляемый 15-го августа (15-й день 8-й луны), начинается торжественными служениями в китайских храмах; народ за благодеяния, ему оказанныя богиней, приносит на ея алтарь жертвы от урожая, [662] а также пред изображением богини ставятся мясныя блюда, пироги, сласти и вино, приготовленное из проса. На домашних алтарях ставятся перед богиней специально в этот день приготовленные пирожки из риса пополам с мукой. Пирожки делаются круглые по форме и приготовляются на паре. Эти пирожки имеют свое название — «цзи». В этот день к старшему в роде собираются все родные и разсаживаются за общим столом вокруг пирожков. Вместе с пирожками ставят на стол блюдо с жженым сахаром и другими сластями. Обилие яств и сластей имеет, конечно, значение: мать-земля дает своим детям изобильную жатву, составляющую для народа и богатство, и благодеяние. Земля, являясь матерью живущаго, имеет супругом своим лучезарное солнце, которое теплом своим поддерживает жизнь, даваемую землей, животворит все ею рождаемое. По мере дальнейшаго развития земледелия создавались все новыя и расширялись старыя верования народа-земледельца. Хотя земля повсюду едина и неизменна, но произведения ея слишком разнообразны. Не зная, как объяснить это богатство и разнообразие даров земли, народ создал ряд божеств для каждой страны, покровительствующих земледельцу и тесно примыкающих к общей их матери, богине земли. В каждой стране эти божества, покровители земледелия, называются властелинами земли, о каждом из них народ создал свою особую легенду. Об одном из них, властелине полей, предание говорит, что он был первоначально сыном министра работ во времена династии Яо. Будучи юношей, он поражал всех особым даром водворять равновесие между водою и землею, т. е. он мог повелевать воде и защищал землю от наводнений, чем оказывал народу-земледельцу истинное благодеяние, за которое и был обращен в божество. Но все-таки земля давала народу много непонятнаго, производя растения столь редкия по своему виду и окраске. Отсюда народныя верования создали еще пять божеств, из которых каждое имело свое личное свойство. Одно из божеств производило из земли все, что имело синий цвет, другое — все, что имело красный, третье производило огнецветные предметы, четвертое — желтые, а пятое — черные. Но народная мысль не остановилась на своих первоначальных созданиях, а, развиваясь дальше, обобщила все видимыя создания природы в одно божество, которое и было властелином всех божеств. Это божество является уже сыном земли и солнца, располагает властью над всей природой: он посылает на землю [663] дождь, снег, росу, влей, ветер, посредством которых существует постоянное общение Неба и Земли. В честь этого бога и подвластных ему богов, покровителей земли, народ создал уже свой земледельческий гимн, в котором, восхваляя благодеяния, оказываемыя божеством народу-земледельцу, говорит, что должно приносить богу жертву от всех плодов земли: и от проса, и от овец.

Китайский народ, с дальнейшим развитием жизни и земледелия, отделил все непонятное для него в явлениях природы от понятнаго ему труда земледельца и этот труд облек живою человеческою плотью, создав своего патриарха земледелия, подобно русскому Микуле Селяниновичу. Своему патриарху земледелия китайский народ сообщил легендарное происхождение, сделав его сыном горы Ли. Жил этот мирный витязь труда, как говорят китайския летописи-былины, в период за 2205-1766 г. до Р. Хр.; он первый стал правильно возделывать все сорта злаков и растений, научив правильному труду и народ. Память этого патриарха земледелия чествуется и до сих пор в народе. В честь своего героя-земледельца народ устроивает и моления в храмах, и развлечения. В храмах возсылаются моления о ниспослании теплых дождей, о том, чтобы просо все умножалось, и чтобы мужчины и женщины благословлены были изобилием. По окончании молений, население идет в театр, который в дни народных праздников устроивается труппою бродячих артистов на площади селения под открытым небом. Театральное представление сопровождается громкой музыкой, крайне неприятной для уха европейца. Музыка состоит в ударах в гонги и барабаны, сопровождаемых звуками флейты и визгливыми голосами актеров. Китайский народ до сего дня настолько еще верует в свое общение со всей природой, что зрители и слушатели театральных представлений глубоко убеждены в том, что и боги пользуются этими зрелищами, невидимо присутствуя на представлениях. Иногда такия театральныя представления устроиваются прямо в честь богов.

Празднество, совершаемое в честь богини земли летом, происходит 6-го числа 6-й луны, т. е., в половине июня — начале поля, когда наливаются все колосья злаков, зерна тяжелеют, поспевают все фрукты. Труд земледельца дает видимый плод, радует его душу. «Открыты врата Неба», говорят китайцы, когда земля дает хороший урожай. Празднество начинается обычными молениями и жертвоприношениями богине земли [664] перед ея изображением и отличается от празднества весною и осенью лишь тем, что молодежь исполняет ряд суеверных обычаев. Многие еще и теперь верят, что если в этот день поставить во двор новую деревянную лоханку, наполнить ее водой, над которой надо держать зеркало и внимательно смотреть в него, то можно увидать действительно разверстыя небеса, что и обещает великое счастие. По поводу такого зрелища, удостоившиеся его счастливцы разсказывают обычно, сообразно вкусам китайскаго человека, следующую историю. Они говорят, что видели длинный стол, накрытый красной скатертью, а за столом сидел старец с длинной белой бородой. На голове у этого старца была корона. По мнению разсказчиков, старец этот может быть не иной кто, как привратник неба, или даже сам его властелин. Не всякий, конечно, удостоивается видеть небо разверстым, но что небо в этот день разверзается, — этому верят все китайцы и объясняют это явление различно. Одни говорят, что небо разверзается для того, чтобы боги могли видеть поступки и жизнь всех людей. Другие же стараются объяснить это тем, что богиня земли, все оплодотворяющая, воспринимает в свою грудь живительные солнечные лучи. Посылаемый с неба дождь одевает ее зеленой одеждой, и небо заботится о росте трав и злаков для жизни человека на земле. Разверзается небо, говорят третьи, в благодарность человеку за его труд и заботы о земле. Небо видит эти труды и говорит об этом человеку. Как бы народ ни старался объяснять прирожденную ему жизнь чувства и мысли, он везде доказывает, что в душе его горит та искра чудеснаго, которая вложена каждому Творцом Неба и Земля!

Китайцы, будучи народом исключительно земледельческим, не отделяют понятия богатства от плодородия земли. Они до мозга костей убеждены в том, что только тот народ богат, у котораго земля плодородна. Этим только и объясняется то глубокое уважение, которое всеобще у всего китайскаго народа с труду земледельца. Труд земледельца после занятий науками считается самым благородным. В земледелии только китайский народ видит главные и основные устои общественнаго счастия и благополучия. Все китайские мыслители, говоря о частных, отдельных видах богатств, единогласно утверждают, что такия частныя богатства возможны и позволительны только тогда, когда каждый человек из народа имеет достаточно для своего пропитания. «Для чего будет служить каменный уголь, — [665] говорят старики-китайцы, приверженцы народной старины, — машины, металлы, если у народа не будет достаточно пропитания и одежды, доставляемых всем земледелием». Только земледелие составляет источник народнаго благополучия. Понятно поэтому, что так глубоко живет в китайском народе уважение к труду земледельца и что сам император в день празднества в честь Неба проводит в почве ограды храма плугом земледельческую полосу.

Богиня земледелия Ту-ди-гун чтится всем китайским народом. К празднеству в честь богини земли примыкает, как второстепенное, празднество в честь бога богатства, занимающаго также весьма почетное место среди всего человечества. Богатство любят все, и все стремятся его достигнуть. В каждой китайской семье, будет ли это земледелец, ученый, купец, чиновник, военный; нищий и вор — одинаково бог богатства окружается почетом, и среди домашних богов помещается и статуэтка из фарфора, глины или бронзы и этого божка — Да-дуцза, что в переводе значит: «Великое брюхо». Мечты разбогатеть так доступны и понятны каждому человеку! Бог богатства представляется благообразным стариком, с большим отвислым животом, сидящим в кресле; в руке он держит большой кошель с деньгами. В семействах купцов бог богатства пользуется особым почетом, и в честь его ежемесячно каждое 2-ое и 16-ое число совершаются жертвоприношения с возлиянием вина, куреньями и сожиганием золотой бумаги. Богатые купцы в этот день приглашают в себе на обед главных своих сотрудников и служащих. Воздавая почет богу богатства, земледелец и купец одинаково призывают благословение на свои труды. В приморских и приречных местностях Китая в дни этого празднества готовится даже особое блюдо: вареный рис с устрицами. Блюдо это как бы служит выражением желания, чтобы богиня земля дала одинаково людям и богатства моря, и богатства земли.

Китайский народ, чрезвычайно наблюдательный, но не могущий уяснять себе социальных явлений общественной жизни, старается объяснять их вмешательством божеств в дела человека. Наблюдая крайне неравномерное распределение богатства и благ земных среди людей, китайский народ объясняет эту несправедливость так. Властелин неба послал бога богатства на землю и приказал распределить между людьми все блага земли поровну, чтобы не было ни богатых, ни бедных. Исполнению этого повеления воспротивилась жена бога богатства и [666] убедила своего супруга ослушаться и не исполнять повеления властелина неба. Если все люди будут равно богаты, говорила она, то на земле станет царство эгоизма, каждый будет жить только для себя, и общественная жизнь будет невозможна. Бог богатства убедился доводами своей жены и распределил богатства неравномерно. Отсюда и существуют на земле богатые и бедные. Китайцы, однако, не одобрили поступка жены бога и, почитая ея супруга, почитая других богинь, ее совершенно исключили из общаго сонма божеств, и тем, быть может, выразили ей порицание!

С развитием жизни шло развитие и народнаго мировоззрения и народнаго мышления. Все более и более охватывал ум народа и его сердце разнообразный, то грозный, то добрый, но непонятный для него по прежнему мир явлений природы, подавлявший все существо человека своим величием. Не имея знаний, чтобы объяснять себе явления жизни, и в то же время с жадной пытливостью стараясь проникнуть в окружавший его таинственный мир, китайский народ создал себе героев-людей, наделив их безсмертием. Таких безсмертных благодетелей считает для себя китайский народ восемь, и все они принадлежат к даосам, т. е. последователям учения об истинном пути, ведущем к безсмертию.

Главный из восьми даосов — па-сянь — называется Чжунли-цюан; он изображается в костюме ученаго, с веером или персиком в руке, но покрытый женским головным убором. Предания говорят, что при рождении его совершались чудеса: от тела его всходил необычайный свет, и он начал говорить на седьмой день. В дальнейшем повествуется, что он был генералом и участвовал в войне против Тибета, но потерпел поражение и был казнен. Даосская легенда, однако, не признает этого, а утверждает, что, потерпев поражение, он скрылся в горы совершенно один. В горах его встретил монах-отшельник и указал путь к спасению — дао. Приняв учение монаха, Чжуи-ли-цюань достиг такого совершенства, что взят живой на небо. У даосов существует убеждение, что безсмертный спускается иногда с неба на покинутую им землю и, помахивая своим чудесным веером, возвращает жизнь умершим. Существует несколько изображений этого безсмертнаго с различными вариациями. Изображается он или едущим на ци-лине (мифический единорог), или стоящим на черепахе; иногда аист несет ему палку.

Второй безсмертный, Хань-сян-цзы, покровитель [667] садовников, изображается с веером и корзиною персиков. Изображается также едущим на льве или стоящим на баснословной рыбе ао.

Третий безсмертный, Цао-го-цзю, покровитель актеров, изображается с кастаньетами в руках. Изображается или едущим на ци-лине, или стоящим на раке.

Четвертый безсмертный, Ли-те-гуай, покровитель магов и чародеев, при жизни был великим ученым и философом. Знания и могущество его были так велики, что он мог отделять душу от тела, и, оставив тело на земле, отправиться в путешествия. Ли-те-гуай изображается безобразным, хромым стариком, опирающимся на костыль, а на спине у него прикреплена тыквенная горлянка. Изображается он едущим или на олене, или стоящим на крабе. Ли-те-гуай при жизни своей был здоровым, красивым и молодым; сделался же безобразным стариком, благодаря следующему обстоятельству. Однажды он отправился к учителю своему Лао-цзы на небо, оставив тело свое на земле и поручив охранять его своему ученику в течение семи суток. Ученик его не мог, однако, выполнить возложенное на него поручение, так как был отозван к умиравшей матери. Тело осталось одно и в это время по одной версии было истреблено пожаром, а по другой версии — было съедено тигром. Когда душа Ли-те-гуай вернулась на землю, то не могла найти своего тела. Чтобы иметь какое-нибудь пребывание на земле, душа вошла в лежавший на дороге труп умершаго от голода калеки. Вот причина, по которой он изображается хромым и старым.

Пятый безсмертный, Лань-цай-хэ, покровитель музыкантов, изображается с флейтой в руке. Народное сказание сохранило о нем много интереснаго, касающагося личных его качеств. Легенда передает, что Лань-цай-хэ ходил в изорванной рубашке, одну ногу имел в сапоге, а другую босую. Зимою он ложился в снег и не простужался, — от него шел только пар. Все, кто знал его с детства, видели, что он совершенно не стареет и не изменяется. Жизнь он вел самую безпутную: ходил как сумасшедший по рынкам, бормотал песни, смысл которых был непонятен для большинства. Был в полном смысле слова безсребренник. Если давали ему денег, то он носил их на веревке. Если веревка обрывалась и деньги падали, то он их не поднимал и даже не смотрел на них. Если же оне оставались целы, то он раздавал их бедным и пропивал. Однажды, когда он пировал на [668] балконе трактира, послышался звук флейт и кларнетов. Лань-цай-хэ сошел вниз, сел на аиста и поднялся с ним на воздух, бросив с себя на землю башмак, пояс и рубашку. Изображается он едущим на ци-лине или стоящим на рыбе. Есть предания, что Лавь-цай-хэ была женщина, а не мужчина.

Шестой безсмертный, Люй-дун-бинь — покровитель врачей и цирюльников. При жизни своей он отличался своею ученостью. Жил он удалившись в пещеру, в которой занимался самоуглублением и созерцанием. Здесь написал он несколько книг. В пещере посетил Люй-дунь-биня глава духов, Чжун-ли, и вручил мыслителю саблю, которой ничто человеческое не могло сопротивляться. Тогда Люй-дунь-бинь вышел из своей пещеры и, владея чудесною саблей, освободил Китай от демонов и свирепых чудовищ, опустошавших страну. Изображается этот безсмертный едущим на ци-лине или стоящим на улитке.

Седьмой безсмертный, Чжан-го-лао, покровитель стилистики и красиваго письма, изображается имеющим вазу для кистей. Он едет на осле или стоит на драконе. Осел Чжан-го-лао отличался, по сказаниям, необычайной быстротой бега и способностью превращаться в такого крохотнаго, что безсмертный свободно помещал осла в свою маленькую вазу. Когда же наступало время отправляться в путешествие, то Чжан-го-лао брал несколько капель воды и брызгал ими на ослика, который принимал тогда свой настоящий вид.

Восьмая безсмертная, женщина Хэ-сянь-гунь (янь), считается покровительницей женщин, женскаго труда и домашних женских работ. О ней китайския легенды разсказывают следующее: когда ей было 15 лет от роду, то ей во сне явилось божественное существо, которое и предсказало ей безсмертие. Под влиянием этого сна Хэ-сянь-гунь посвятила себя религиозной жизни и созерцанию. Она имела способность никогда не есть и обладала быстротою движения, равною быстроте движения света. Свой дар она применяла на то, чтобы доставать самые необыкновенные плоды для своей больной матери. Наконец она оставила землю, поднявшись среди дня на белом облаке на небо. Безсмертная все же часто посещает землю, спускаясь на облаках.

Принадлежности этих восьми безсмертных часто изображаются китайцами-художниками на картинах, на лаковых вещах, на вышивках, на фарфоровых чашках и проч. Жизнь предъявляла китайскому народу все новыя и новыя требования, [669] на которыя он отвечал, создавая новых безсмертных. Таковыми явились впоследствии Ма-ван, покровитель лошадей, и особенно Гуан-ди, славимый во всем Китае. Гуан-ди — личность историческая и жил в эпоху троецарствия в Китае, т. е. 220-263 г. по Р. X. Китайския летописи разсказывают о нем следующее. Когда весь Китай раздирали междоусобия и войны и власть китайскаго императора становилась шаткой, явился некий Чанг, который поднял самое опасное возстание против императора, разглашая, что ему только свыше дана власть возстановить в стране мир и благополучие. Измученный и разоренный народ признал в нем своего спасителя и слепо за ним последовал. Движение охватило всю страну; последователи Чанга стали носить вокруг головы желтыя повязки и в отрядах своих употреблять желтыя знамена. Во всей стране китайскому императору осталась верной только одна провинция Чили. Губернатор этой провинции обратился в народу с воззванием, приглашая идти всех на защиту императора. Воззвание это подняло весь народ, и в губернатору явился Гуан-Юй, громаднаго роста, до девяти фут, с длинной червой бородой, бронзовым цветом лица; глава его блестели как у краснаго феникса, а брови были вытянуты как два шелковичных червя. Так описывают летописи наружность будущаго бога войны. Летописи говорят, что до воззвания он занимался продажей вареных бобов. Принятый губернатором Гуан-Юй образовал союз с двумя своими братьями, которые поклялись перед Небом и Землей организовать борьбу для защиты империи. К братьям шел со всех сторон народ, и скоро составилось громадное народное ополчение. Гуан-юй выступил против Чанга, и последний был первый раз в битве разбит. Военное счастье окончательно перешло на сторону Гуан-Юй. Войско его все увеличивалось в числе, мятежники терпели поражения и один город за другим переходили в его руки. Но Чанг еще не сдавался и дал решительную битву. Гуан-Юй, подкрепленный императорскими войсками, под начальством знаменитаго генерала в китайской истории, Цзао-Цзао, разбил Чанга в этой битве, и сам он пал. Страна стала умиротворяться; Гуан-Юй быстро возвышался, но возбудил к себе зависть в генерале Цзао-Цзао, который задумал отложиться от императора и захватил в плен хитростью Гуан-Юй. Начались снова по всей стране мятежи и возстания. Но Гуан-Юй, оставаясь по прежнему верным и преданным императору, успел бежать из плена и снова начал энергичную борьбу с [670] мятежниками. Счастье ему, однако, на этот раз изменило. Он был разбит, взят в плен и обезглавлен вместе с своим сыном. Гуан-Юй было в это время 58 лет, и последния десять лет его жизни прошли в непрерывной войне за императора, которому он оставался неизменно верен. За свою верность память его пользовалась у всех китайских императоров громадным почетом, а среди народа он стал славиться как защитник правды, друг ученых и покровитель торговли. Впоследствии в лице Гуан-Юй олицетворяли доверие и честь. Он призван безсмертным покровителем войска, как бог войны, в 1594 г. по Р. X., по следующему поводу. Нурхаци-хан, основатель ныне царствующей в Китае династии, еще до завоевания Китая отправил в Пекин посольство в китайскому императору — просить, чтобы император прислал ему изображение какого-нибудь бога. Китайский император послал Нурхаци-хану изображение Гуан-Юй. В лице присланнаго изображен Нурхаци усмотрел сходство с лицом своего отца и признан божеством, присоединив вместо имени «Юй» слово «ди», что значит: божество, властелин. С завоеванием Китая манчжурами, Гуан-ди стал считаться покровителем всего севернаго Китая и патроном царствующей династии. День рождения Гуан-ди торжественно празднуется 24-го дня шестой луны, т. е. в июле месяце. Уважение к личности Гуан-ди так велико, что ни один китаец не осмеливается громко произнести его имя, равно как имя Конфуция, чтобы не осквернить их память звуком своего голоса. Когда нужно назвать имя Конфуция, то китайцы говорят или «Великий учитель», или просто «Он», а когда нужно назвать Гуан-ди, то говорят «лао-е», т. е. господин, властелин. С дальнейшим развитием жизни явилось необходимым отметить счастье, чины и долголетие. Явилось поэтому новое божество — Фу-лу-шоу. Фу представляется молодым человеком с ребенком; Лу представляет собою мандарина, а Шоу — старика с большой головой и продолговатым черепом. Принадлежностями Шоу являются персик, веер, книга, трость, тыквенная горлянка, а иногда присоединяются еще аист, черепаха и змеи. Все это служит у китайцев символом долголетия. Очень часто старца Шоу изображают вместе с оленем и летучей мышью.

Все народныя празднества китайцев соединены всегда с каким-либо преданием, мифом или воспоминанием о какой-либо легендарной личности. В числе наиболее распространенных празднеств находится праздник Драконовой лодки — Дуань-у, [671] совершаемый 5-го числа пятой луны (в мае месяце). Этот праздник особенно распространен в южных провинциях Китай, и объясняют его происхождение ученые китайцы следующим образом. В 299 году до Р. Хр. знаменитый поэт Цзюэ-пин бросился в реку И-ло-цзян с камнем на шее и утонул. Население области, в которой он жил, сильно горевало о потере любимаго поэта и, свято храня его память, стало приносить жертвы своему погибшему любимцу, бросая в реку трубочки бамбука, наполненныя вареным рисом и обвитыя разноцветными шелками, чтобы предохранить рис от похищения его рыбами. Мало-по-малу это местное чествование памяти поэта распространилось по соседним областям и сделалось народным праздником, во время котораго совершаются гонки на разукрашенных лодках. В Пекине нет этого праздника, во время с 1-го и по 5-ое число мая посвящено празднованию пяти ядовитых пресмыкающихся «у-ду-жи». По народному верованию, в эти дни бродят по земле ядовитыя пресмыкающияся, злые духи и вообще всякая нечисть. Ядовитыя пресмыкающияся — змея, ящерица, жаба, скорпион и стоножка. О змеях и ящерицах существует у разных народов и до сего дня много поверий. Камчадалы считают ящериц за разведчиков, которых посылает подземный владыка на землю, чтобы они известили его, какому человеку настало время умереть. На основании этого поверья камчадал убивает ящерицу, как только увидит ее. Латыши в лифляндской губернии глубоко убеждены, что ящерица оживляет убитых змей. Китайцы верят, что жаба обладает способностью дыханием своим высасывать силу человека. Стоножки китайцы страшно боятся, так как убеждены, что она может сонному человеку влезть в ухо, пройти в мозг и, поселясь в нем, будет питаться мозгом человека. Змея также, по их убеждению, может вползти в рот человека и животных и жить в желудке. Чтобы предохранить себя от всего этого зла, в каждом китайском доме вешаются те благодетельныя для здоровья человека растения, о которых уже было говорено, а затем на дверях написывают заклинания и изображения Чжун-Гуй и Тянь-ши (небесный учитель). Чжун-Гуй изображается в виде старика с красным от гнева лицом и приподнятой ногой. Принадлежностью его служат меч и летучая мышь, которую он гонит в дом. Летучая мышь — символ счастья, причем здесь подтверждается еще раз любовь китайцев — отвлеченныя понятия запечатлевать на видимых предметах. Фу — летучая мышь, и фу — счастье. О личности Чжун-Гуя [672] китайския предания говорят, что жил он во времена Танской династии, между 618-907 г.; наружность имел крайне безобразную, был ученым и добивался получить ученую степень, но не был удостоен ея получения и умер, разгневанный этим. Китайцы глубоко верят, что Чжун-Гуй поедает злых духов.

Тянь-ши назывался первоначально Чжан-дао-линь и, по китайским преданиям, родился в 34 году во Р. Хр. Он славился огромною ученостью и познаниями сил природы. Когда ему было более 60 лет от роду, он изобрел большую «драконовотигровую пилюлю», приняв которую — помолодел сразу на 30 лет. Изображается Тянь-ши всегда с следующими принадлежностями: меч с семью звездами; коробочка, испарения из которой уничтожают злых духов; книги, печать, белый лев и лазоревый дракон. Все эти вещи имеют значение для объяснения деятельности Тянь-ши, который совершил на земле ряд подвигов на пользу человечества. Так, в одном месте белый тигр любил пить человеческую кровь, и население вынуждено было раз в году убивать для тигра человека из своей среды. Тянь-ши наложил запрещение на тигра и освободил население. В другой местности жил громадный дракон, который своим дыханием отравлял всех проходящих мимо. Тянь-ши наложил запрещение и на дракона. Тянь-ши является главным учителем даосов. В описании жизни Тянь-ши они разсказывают, что основатель даосизма, Лао-цзы, прислал в 142 году Тянь-ши книги, два меча и печать. Из книг и при помощи мечей он и научился укрощать злых духов. Под конец своей жизни Тянь-ши избрал для постояннаго своего местопребывания горы Лун-ху-шань (горы дракона и тигра). Здесь, на 123 году своей жизни, выпив изобретенный им эликсир безсмертия, он вознесся на небо. Даосския легенды прибавляют, что титул Тян-ши, вместо своего человеческаго имени, Чжон-дао-линь получил от самого властелина неба. Знания свои, все свои изобретения и секреты, тайны приготовления чудесных пилюль и эликсиров безсмертия Тянь-ши передал своему сыну. Сыну же передал меч и печать, столь страшные для нечистой силы, и приказал ему сохранять эти вещи в своем потомстве.

Потомки Тянь-ши поселились на горах Лунь-ху-шань и стали верховными главами даосской иерархии; за ея жрецами китайский народ признает и до сего дня особое знание всякаго волшебства и целебных средств, а также особое уменье входить в сношения с духами. Вот почему даосские жрецы [673] пользуются большим почетом и значением среди китайцев буддистов и конфуциан. Права потомков Тянь-ши на гору Луньху-шань были впоследствии подтверждены императорским декретом в 749 г. по Р. Хр. Звание Тянь-ши осталось в потомстве и стало переходить преемственно к одному из членов фамилии Чжан-дао-линь. Получивший звание «Тянь-ши» из членов рода воплощает в себе, как убеждены все даосы, и душу своего предка. Можно встретить на дверях китайских жилищ изображение только аттрибутов Тянь-ши, но его самого нет.

По воззрениям китайцев тигр является царем животных, так как льва китайцы мало знают. Тигр считается животным благородным: он не нападает первым на человека, если только человек не намеревается убить тигра. Тигр, будучи голодным, не ест пьянаго человека, а ожидает его вытрезвления. Тигр — страшно долголетнее животное: через пятьсот лет вся его шерсть становится белой, а через тысячу лет у тигра выростают рога. Самое название по-китайски льва словом «ши» многие считают заимствованным с персидскаго имени этого животнаго — «шир». Во время этих праздничных дней родственники и друзья посещают друг друга с поздравлениями, а также посылают друг другу подарки, состоящие из вина, плодов, различных съестных блюд, посвященных празднику, из которых главное место занимают небольшие треугольники из густо свареннаго риса с сахарным тростником. Это, быть может, составляет остаток драконоваго праздника.

В. В. Корсаков.

Пекин.

Мы приносим свою благодарность
М. Н. Бычкову за предоставление текста.