Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

КИТАЙСКАЯ ИМПЕРАТРИЦА ЦЗИ-СИ

Политические события в Китае, имеющие место в настоящее время, заставляют вспомнить о всем периоде правления императрицы-регентши Цзи-Си. С особенно резкой выпуклостью выделяется, как предвестник совершающихся событий, народное движение 1900 года, заставившее китайское правительство выйти на путь обновления обветшалого государственного строя, приведшее к коренному изменению бывших до того отношений, как внутренних, между китайским народом и манчжурской династией, так и внешних, между Китаем и европейскими государствами.

За весь этот многолетний период (1855-1908) императрица Цзи-Си была центральной фигурой, вокруг которой наслаивались политические события.

Этот период китайской истории только что закончился почти одновременной смертью императора Гуан-Сюй и императрицы-регентши Цзи-Си. Обе эти смерти явились как бы неизбежными, дополняющими одна другую, требованиями исторической необходимости.

Жизнь ушла вперед, оставив позади и больного, неспособного управлять государством Гуан-Сюй, и энергичную, властную, упрямую престарелую правительницу, истощившую все свои силы в тяжелой, но бесплодной борьбе против неотступно предъявлявшихся ей новых требований.

Сошедшие в могилу правители китайского народа, связанные судьбой от начала до конца жизни, полной трагизма, заслуживают глубокого внимания, как представители деспотизма, одинакового в своей сущности, в какой бы стране он ни проявился.

Император Гуан-Сюй являл собой лишь печальный призрак деспотической власти. Только один раз за время своего краткого царствования Гуан-Сюй проявил власть, да и то находясь под влиянием умного, и энергичного реформатора Кан-Ю-Вей’я.

Жизнь Цзи-Си служит подтверждением того, что, будучи неограниченным властелином народной жизни, деспот сам находится в полном подчинении у окружающих его советников и сотрудников.

Манчжурка по происхождению, Цзи-Си была дочерью военного чиновника, служившего в провинции Сы-Чуан. Отец ее отличался [402] честностью и умер, не оставив средств, но постарался дать дочери своей блестящее китайское образование.

Так как он не был уроженцем провинции Сы-Чуан, то, по строго соблюдаемому в Китае обычаю, вдова с семьей отправилась на родину покойного, чтобы похоронить его прах в родной земле, а затем приехала в Пекин, чтобы выхлопотать дочери своей представление ко двору, на что она имела право по происхождению своего отца.

Представления ко двору добиваются многие девушки из знатных, но обедневших манчжурских семей. Оно имеет для девиц-манчжурок очень большое значение, так как из знатных девиц императрица-мать выбирает для своего сына, наследника престола, не только первую законную жену, но еще девять второ- и третьестепенных жен. Время от времени в среде этих девяти жен происходят перемены: одни удаляются, на место выбывших избираются другие.

Кроме жен, пользующихся некоторыми оффициальными правами, китайский император может иметь неограниченное количество гаремных подруг.

Полигамия признается в Китае не только в силу своеобразных взглядов на брак и женщину, но и в силу семейного строя, в силу завета, по которому каждая семья должна иметь сына, являющегося продолжателем рода и охранителем культа предков.

Девять жен императора пользуются известным почетом, так как на долю той или иной может выпасть счастье дать сына и наследника престола, между тем как первая жена и вторая могут оказаться неплодными или рожать только девочек.

В 1850 году, по смерти императора Дао-Гуна, наследнику его, Сиэн-Фыну, была избрана первая законная жена Дун-Тай-Ю и девять второ- и третьестепенных жен, в числе которых была и прибывшая ко времени избрания в Пекин, ставшая впоследствии императрицей Цзи-Си.

Ей было в то время шестнадцать лет. Благодаря природному уму, образованности, красоте, она скоро выделилась из числа своих подруг и стала ближайшей к императору.

Прошло пять лет. Первая жена императора, Дун-Тай-Ю, оставалась неплодной, а у ее соперницы родился сын. Став матерью, она заняла прочное положение и получила звание второй жены и личное имя Цзи-Си, т. е. милосердная благодетельница. Личным именем пользуются только императрицы, т. е. первая и вторая законные жены императора; остальные жены и гаремные подруги [403] носят лишь ласкательные прозвища, отличающие их одну от другой, и известны под одним именем «маленьких жен».

Став матерью наследника престола, Цзи-Си получила от императрицы-матери собственный дворец и звание второй или западной супруги императора, в отличие от первой или восточной.

Радость во дворце по поводу рождения сына, наследника престола, распространилась на все государство, на весь народ и ознаменовалась амнистией, данной преступникам. В этот период своего личного счастия (ей было 20-21 год) Цзи-Си очаровывала каждого, кто приближался к ней. Ей посвящено было поэтессами много поэм, в которых воспевались ее духовные совершенства и красота.

Прожив в Пекине 14 лет, я имел возможность близко видеть императрицу много раз, и во время ее оффициальных приемов во дворце, и во время остановок ее у кумирни при везде в Чэнмыньские ворота при переезде из летнего дворца в зимний. Несмотря на свой преклонный возраст, она выглядела моложавой, очень подвижной, сохранявшей на всей своей фигуре следы былой, восточной красоты.

Хотя рождение наследника и выдвинуло Цзи-Си на первое место, но она оставалась все же второй женой императора, не вполне равноправной с первою. Сын, рожденный хотя и не первой женой, усыновляется ею и считается оффициально ее сыном. В данном случае обе императрицы проявили друг к другу на редкость добрые отношения. Была ли тому причиной общность интересов, или мягкость характера первой жены, добровольно уступившей свое первенство более счастливой сопернице, но факт тот, что обе женщины оставались в дружбе во все время своей совместной жизни. Они были совершенно различного характера: Цзи-Си принимала горячее участие во всех государственных делах, Дун-Тай-Ю совершенно и навсегда устранилась от всякого участия в политике.

Китай переживал в этот период тяжелое время: англо-французская война и восстание тай-пингов потрясали его устарелые государственные устои, заставляли просыпаться этого веками неподвижного исполина. Цзи-Си смело вступила в борьбу с заскорузлой придворной консервативной партией.

Период англо-французской войны захватил все существо Цзи-Си. В то время как безвольный ее супруг Сиэн-Фын и приверженцы старины потеряли голову и бежали из Пекина, Цзи-Си открыто выступила во главе молодой либеральной партии и открыто поддерживала молодого принца Гуна, на которого легла вся тяжесть ведения переговоров и заключения мира с англичанами и французами. [404]

Когда мир был заключен и опасность миновала, старая консервативная партия, относившаяся с ненавистью к европейцам, обвинила принца Гуна и Цзи-Си в слабости, обнаруженной ими при заключении мира, и добилась того, что Сиэн-Фын, умирая, учредил при малолетнем своем сыне-наследнике регентство из ярых консерваторов, устранив от участия в государственных делах обеих императриц и принца Гуна. Цзи-Си становится душою заговора против регентов. Обвинив их в несоблюдении церемоний при погребении Сиэн-Фына, она приказывает семерых регентов обезглавить в то время, когда они возвращались с похорон, а восьмому, родственнику императора, принцу Чэну, посылает подарок, тончайшие листки золота, которые он должен был проглотить и покончить свою жизнь самоубийством. От имени шестилетнего наследника престола, сына Цзи-Си, Туи-Чжи, учреждается новое регентство, во главе которого ставятся обе императрицы, а президентом великого совета назначается либеральный принц Гун. Императрица регентша Цзи-Си окружает себя умными и преданными ей государственными людьми, начавшими в Китае период реформ. Принц Гун, Цзе-Гуй-Фан, Ли-Хун-Чанг и многие другие горячо взялись за обновление китайского государственного строя, за введение неотложных либеральных реформ.

Страстная по натуре и молодости, властолюбивая, Цзи-Си не воспитала в своем наследнике-сыне здорового правителя. Он рос в гаремной атмосфере и, став императором, выказал и полную неспособность, и душевную болезнь. Он умер скоропостижно в 1875 году, не оставив наследника. В завещании его наследником престола был назван трехлетний племянник Цзи-Си, сын ее младшей сестры, бывшей замужем за принцем крови.

Согласно обычаю, малолетний наследник престола был усыновлен к умершему императору Тун-Чжи и явился таким образом приемным сыном Цзи-Си.

При малолетнем наследнике престола учреждено было регентство и снова назначены регентшами обе императрицы, но место принца Гуна занял Ли-Хун-Чанг. Либеральное направление и постепенное введение реформ продолжалось по прежнему.

Второй период регентства Цзи-Си продолжался с 1875 по 1889 год; последние восемь лет Цзи-Си оставалась одна, так как Дун-Тай-Ю скончалась в 1881 году.

В 1889 году вступает на престол император Гуан-Сюй, и Цзи-Си снова удаляется в частную жизнь, но не устраняет себя от участия в государственных делах.

Юный Гуан-Сюй был мягкого, слабого характера, с сильно уже [405] расстроенным от гаремной жизни здоровьем. Самому себе он не мог быть предоставлен, что отлично понимала Цзи-Си, но она была покойна: около слабовольного императора были испытанные друзья императрицы, принц Гун и Ли-Хун-Чанг. Все серьезные дела и сношения с европейцами велись ими при негласном участии самой Цзи-Си.

Китай продолжал идти медленными шагами по пути прогресса, но общая жизнь Дальнего Востока далеко опережала его. Китай не поспевал за общим развитием жизни и запутывался в постоянной борьбе и интригах двух партий: старой — консервативной и молодой — либеральной.

Цзи-Си, принц Гун, Ли-Хун-Чанг не имели достаточно смелости и энергии, чтобы стать во главе либерального движения и вести Китай к коренным реформам; но им недоставало также смелости вступить в открытую борьбу с консерваторами.

Император Гуан-Сюй, тяготившийся постоянной опекой со стороны своей тетки-матери, не решался действовать самостоятельно, но держался партии, враждебной его опекунам.

Таким образом борьба партий сводилась к личным интригам, пока не возникли недоразумения между Японией и Китаем из-за Кореи. Обе партии вступили по этому вопросу в решительную борьбу. Партия императора, воинственная, требовала войны с Японией; партия императрицы, понимавшая неподготовленность Китая к войне, стремилась окончить недоразумения мирным путем.

Партия императора взяла верх. Война была начата и Япония разгромила Китай. Только усилиями России, Германии и Франции Китай был огражден от отчуждения в пользу Японии Ляодунского полуострова.

Японо-китайская война имела громадные последствия для Китая: она раскрыла его полнейшую слабость и расшатанность всего государственного строя, полнейшую неспособность китайского правительства, а с другой стороны открыла двери для вторжения в Китай как европейских держав, так и новых, европейских идей.

Вместе с захватом европейскими государствами китайской территории росла и крепла новая либеральная партия, видевшая спасение Китая от расчленения в немедленном проведении коренных реформ. Росло и стремление к европейскому образованию, и влияние Англии и Японии, как образцов для политического воспитания Китая.

Потеряв всякое доверие к умеренно-либеральным реформам, проводимым при участии Цзи-Си, новая партия, назвав себя прогрессивной, выдвинула решительного и энергичного реформатора Кан-Ю-Вей’я, который задумал повлиять на императора Гуан-Сюй’я, [406] и при его участии произвести сперва дворцовый переворот, устранив Цзи-Си от власти и влияния, а затем начать ломку всего старого китайского строя.

Кан-Ю-Вей очаровал императора и совершенно подчинил его своей воле. Переворот был намечен, но заговор был раскрыт накануне дня назначенного для его выполнения.

Цзи-Си сама произвела дворцовый переворот: 22 сентября 1898 года император был заточен на острове в районе дворца, а 20 главных участников заговора обезглавлены.

Удовлетворив жажду мщения, Цзи-Си остается совершенно одинокой; ей не на кого опереться, близ нее нет ни одного верного человека. Первый ее друг, принц Гун, двумя годами раньше умер, а Ли-Хун-Чанг, в угоду Кан-Ю-Вей’ю, был удален императором из Пекина в почетную ссылку.

Возмущенная покушением на ее власть, Цзи-Си не находит уже в себе столько духовных сил, чтобы, забыв личную обиду, видеть только пользу государства. Она не решается приблизить к себе деятелей либеральной партии и, опираясь на них, идти далее по пути реформ.

Относясь с недоверием к европейской дипломатии — на что она имела полное право, так как на ее глазах немцы отняли насильственно у Китая бухту Киао-Чао, на условии аренды русские взяли Порт-Артур и Дальний, англичане заняли Вей-Ха-Вей, — относясь подозрительно к либеральной партии и с ненавистью к новому движению прогрессистов, Цзи-Си находит себе союзников в старой консервативной партии. Она не разделяет всех политических убеждений этой партии, но лично знает ее представителей, сверстников своих; она верит им, как людям.

Цзи-Си приближает к себе в это время таких ярых консерваторов, как принц Туан, генерал Дун-Фу-Сян. Быть может, она сознавала, что консервативная партия не может дать блага государству, что Китай требует решительных реформ, но, сознавая это, отдалась во власть своей страстной натуры, требовавшей мщения. Она продолжала, однако, проводить реформы по народному образованию, открыла в Пекине университет, расширила права европейцев для торговли и жительства в Китае, провела ряд реформ во внутреннем управлении и приступила к коренному преобразованию армии, поручив это дело Юан-Ши-Кай’ю.

Страна не довольствовалась тем, что давало правительство. Захваты китайских земель и оскорбительный гнет европейской дипломатии, эти, позволю себе так выразиться, предметные уроки [407] глумления европейцев над китайцами, пробудили в китайском народе чувство национального достоинства.

Ненависть к европейцам вызвала всю страну на борьбу с пришельцами-утеснителями. Народное движение 1900 года, получившее название «боксерского», захватило и консервативное правительство, и умеренно-либеральную Цзи-Си. Европейские войска залили кровью это движение, но не могли убить народную мысль, звавшую к освобождению от ига чужеземцев. Боксерское движение похоронило старый, невежественный, чиновничий Китай. Цзи-Си перенесла с достоинством обрушившееся на нее несчастие, проявив и твердость, и гордость. Напрасно европейские правительства требовали от нее головы принца Туана и генерала Дун-Фу-Сяна: Цзи-Си отвергла эти требования.

Боксерское движение показало Цзи-Си путь, по которому она должна была вести государство, дабы на развалинах старого Китая возродилась новая жизнь, вырос новый китайский народ. Это — путь коренных реформ, широкого народного образования, экономического развития страны, сформирования могущественной армии.

И Цзи-Си с 1902 года твердо пошла по этому пути. Для проведения реформ нужны знания, нужны по-европейски образованные люди, энергичные государственные деятели.

Европейски-образованных людей, изучавших европейский государственный строй, в это время в Китае не было; но выдвинулись люди с широким взглядом, понявшие неотложность приобщения Китая к политической жизни европейских государств.

Такими людьми за время с 1902 по 1908 год были Юан-Ши-Кай, Натун, принц Чун, Телян, Сюй-Иш-Чэн, Тан-Шао-И, а из стариков — вице-король Чжан-Чжи-Дун. Относительно Чжан-Чжи-Дуна, сверстника по годам самой Цзи-Си, замечу, что этот государственный муж всегда стоял особняком, устраняясь и от близости к придворным временщикам, и от близости к политическим партиям. Чжан-Чжи-Дун — это либеральный националист, расположенный к европейскому образованию, но всегда ставящий девизом своей деятельности: «Китай для китайцев».

Наиболее даровитым и энергичным из всех новых государственных деятелей Китая несомненно явился Юан-Ши-Кай, китаец по происхождению, начавший свою карьеру личным секретарем Ли-Хун-Чанга. Пользуясь особым доверием императрицы, Юан-Ши-Кай был назначен ею в 1902 г. на крайне важный пост вице-короля провинции Чжили, с местопребыванием в Тяньцзине.

Провинция Чжили была центром боксерского движения, служа в то же время главным пунктом торговли и центром европейского населения северного Китая. [408]

По уходе из Тяньцзиня европейских войск, Юан-Ши-Кай’ю предстояло взять под свою. охрану и европейский Тяньцзин. Он блестяще выполнил возложенную на него задачу. С беспощадной энергией он очистил Тяньцзин и окрестности, как от остатков боксерских и разбойничьих шаек, так и от деморализованных китайских чиновников. В самое короткое время Тяньцзин стал благоустроенным китайским городом, наиболее безопасным для жизни европейцев. Освободясь от гнета военного европейского постоя, императрица и Юан-Ши-Кай обратили все свое внимание на народное образование и на организацию вооруженных китайских сил, взяв во всем за образец Японию.

В Японии стали видеть не только родственную желтую расу, не только могущественное, по-европейски просвещенное государство, но и расу, тесно связанную с китайским народом общностью политических интересов на Дальнем Востоке, устраненных Европой. Время с 1902 по 1906 г. было для Китая временем самого искреннего и пылкого увлечения Японией, полной японизации Китая.

Китайское народное образование было поручено японцам, заполнившим преподавателями все средние и отчасти высшие школы; обучение китайских солдат и организация китайских вооруженных сил были отданы японским инструкторам. Все главные реформы по всем отраслям администрации проводились с одобрения и по указаниям японцев. Китайцы-чиновники посылались в Японию изучать японскую систему управления и применять японские образцы в Китае. Пред Японией преклонилось, одним словом, и китайское правительство, и китайское образованное общество.

Китайская молодежь посылалась на казенный счет для получения среднего и высшего образования почти исключительно в японские школы. В 1906 году китайцев-студентов в Японии было более 10 тысяч. Творцами антидинастического революционного движения в Китае явились, помимо своей воли, японцы.

Китайская молодежь, закончив свое образование в Японии, возвращалась к себе на родину и приносила идею возрождения Китая, идею водворения китайской династии и низвержения династии манчжурской. Успехи японцев в несчастной для России войне особенно возвысили Японию в глазах китайцев, объяснивших себе победу японцев совершенством японского государственного строя, превосходством японского просвещения, высотой и глубиной японского патриотизма. Проводимые правительством реформы казались китайцам недостаточными, малодействительными. Вся либеральная китайская пресса взывала о даровании китайскому народу конституции.

Тайные революционные общества, ставившие целью ниспровержение [409] манчжурской династии, распространялись по всему Китаю, но особенно широко проявляли свою деятельность в его южных провинциях. Императрица Цзи-Си зорко следила за настроением страны, но оставалась чуждой как увлечениям японофильской партии, очень многочисленной при дворе, желавшей вмешательства Китая в войну с Россией, так и увлечениям по введению коренных реформ.

Несколько раз японофильская партия была готова нарушить нейтралитет Китая, но Цзи-Си постоянно уверяла, что дружба к России ею нарушена не будет и нейтралитет Китая в войне между Россией и Японией будет сохранен.

Между тем общественное движение в пользу реформ все разросталось в Китае. Правительство обнародовало манифест, говоривший о переходе к конституционному образу правления и о подготовительных реформах, необходимых при введении конституции, для изучения которой особая коммиссия была отправлена в Германию, Францию, Англию, Америку и Японию.

Подготовительные реформы предполагалось закончить в три года. Вслед за манифестом последовали императорские эдикты, дававшие китайскому народу свободу слова, свободу собраний, свободу союзов и равенство в правах с манчжурами, которые до сих пор пользовались особыми привилегиями, как служебными, чиновничьими, так и другими, в качестве военного сословия, обязанного службой в манчжурских войсках.

Все эти реформы утверждались императрицей не без борьбы как с представителями партии реформ, так и с представителями придворной манчжурской партии, не без основания видевшей в конституции гибель манчжурского влияния и господства в Китае.

Сама Цзи-Си все более и более уясняла себе пропасть, которая образовалась между нею, представительницею манчжурского господства, и китайским народом, особенно остро почувствовавшим боль подчинения чуждой власти.

Борьба партий прежнего дореформенного периода, консервативной и либеральной, отошла сразу в область истории.

В политическую борьбу вступили две новые партии, выдвинутые друг против друга самою жизнью: китайский народ, возвращающий свою политическую свободу и национальную самостоятельность, и манчжурская династия, отстаивающая свое господство. Весь 1907-й год полон революционных попыток китайского народа путем восстаний низвергнуть манчжурскую династию — реакционных движений манчжурского правительства, отнимающего одну за другою данные свободы, учреждающего над печатью строгую цензуру, широко распространяющего шпионство. [410]

Упорная политическая борьба и разочарования окончательно сломили императрицу. Цзи-Си потеряла под собою почву: она не хотела всецело отдаться во власть манчжурской династической партии, так как не могла не сознавать, что партия эта не может дать счастья китайскому народу, — но не имела сил идти с народом, который открыто выказывал ей свою враждебность и мыслил о ее низвержении.

Настало тяжкое, невыносимое нравственное состояние, из которого вывела Цзи-Си рука смерти. Переживаемый исторический момент застал китайское государство на распутьи: внутри государства смута и неустройство, извне — невыясненность отношений с европейскими государствами.

Для нас, русских, особенно важно, чтобы отношения Китая к России были ясно определены и точно установлены. Россия соприкасается с Китаем на протяжении восьми тысяч верст не только торговой, но и культурной международной линии, много-обещающей в ближайшем будущем.

В. Корсаков.

Текст воспроизведен по изданию: Китайская императрица Цзи-си // Вестник Европы, № 1. 1909

© текст - Корсаков В. 1909
© сетевая версия - Strori. 2021
© OCR - Strori. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Вестник Европы. 1909