Китай в 1911-1913 году.

I. Общий обзор.

(Составлено по статье Артура Смиса в «China Mission Year Book» 1913).

Китайскую революцию 1911-1912 г. мы можем понять, лишь видя в ней ряд событий, имеющий глубокий внутренний смысл и высокую цель — поднять человечество. Мир был удивлен тем, что Китайцы сумели совершить политический переворот с гораздо меньшим пролитием крови, чем в какой-либо другой из Восточных стран.

Эта революция была заранее тщательно подготовлена, спланирована. и осуществлена при посредстве сравнительно небольшого числа лиц. Из исторических воспоминаний д-ра Сун Вэня видно, что небольшая горсть революционных деятелей, проживавших в Японии, давно пришла к соглашению между собой, что сразу невозможно свергнуть с престола Маньчжур и основать другую монархию, да и не только трудно, но и бесполезно. Через некоторое время, без сомнения, произошел бы другой переворот: вновь утвержденный правитель должен будет удалиться, а государством будет правит «народ». Предвидя это заранее, решили сразу уравнять «работоспособного правителя» со всеми и установить правление «народа» «для добрых и всех».

Таким образом древнейшая из империй была внезапно преобразована в юную республику.

Конечно, предводители революции подвергали себя огромному риску, но им удалось благодаря случайно сложившемуся благоприятному течению событий достичь желательного результата. Первоначально военные операции были отстранены, но «по вековой причине» скоро возникли. Маньчжурский двор, неспособный воевать и не желающий применять средства, бывшие в его распоряжении, для подавления смуты, выпустил удивительный указ об [7] отречении от престола и, после двести шестидесяти восьми лет величия и разложения, удалился в неизвестность. Большой чести заслуживает покойная вдовствующая Императрица Лун-Ю за ее постоянно корректное отношение пассивной дружбы к новому режиму, который она, конечно, в душе ненавидела и презирала. Банкет, данный по ее приказу Маньчжурским двором в доме принца Пу-лунь д-ру Сунь-Вэнь, по случаю его приезда в Пекин в Сентябре 1912 г., был одним из выдающихся событий в Китайской истории.

Введением к нашему обзору может послужит характеристика двух выдающихся личностей, возвысившихся на Китайском политическом горизонте — Юань-ши-кая, Президента Китайской республики и д-ра Сун-Вэня. Полвека тому назад лорд Charles Beresford охарактеризовал Юань-ши-кая, как единственного компетентного человека, которого он видел во всем Китае. Во 2-ой половине прошлого века ему пришлось нести на своих плечах такую тяжесть и такую ответственность, какие выпадают на долю немногих людей в истории. Он — типичный Китаец, всю жизнь проведший в борьбе, умеющий властвовать над окружающей средою. История его карьеры осветила бы значительно историю Китаю за последние 50 лет. По мнению хорошо осведомленного иностранца, Юань-ши-кай есть единственный человек в Китае, который, как полезный и компетентный человек, имеет все шансы быть постоянным Президентом на долгие года. Нет другого лица, которое могло бы справиться с труднейшей задачей — передачей государства от Маньчжур к «Минь-Гао». Нет другого лица, которое могло бы держать Китай в руках в настоящее время. Он один из просвещеннейших людей нашего века.

Д-р Сунь-Вэнь похож, до некоторой степени, на прочих Китайских революционеров и далек от того, чтобы быть типичным китайцем. Его пылкая любовь к своему отечеству неоспорима. Его личное добровольное уклонение от избрание в президенты Республики, чтобы более компетентная и более властная личность могла править этим рулем во время неминуемых бурь, было действием, ставящим его высоко в числе патриотов в истории всего человечества. Его искренние отношения к его преемнику во время визита в Пекине осенью 1912 г. и непринужденная простота, с какой он принял высокие почести, оказанные ему, произвели благоприятное впечатление как в Китае, так и в Европе. С откровенностью, сразу уничтожающей всякое подозрение к каким-либо тайным мотивам, д-р Сунь, путешествуя по [8] Китаю и Японии, говорил просто: «of ships, and shoes, and sealing wax, of cabbages and kings». Он послал большую телеграмму Президенту, изложив свои взгляды относительно Китайских железных дорог, банков и армий. Взгляды были так экстраординарны, что людьми, знакомыми с законами экономики и финансов, даже некоторыми друзьями д-ра Сунь-Вэнь, они были приняты за бредни. Назначение его на должность коммиссионера государственных желез. дорог, при чем в его распоряжение была дана большая сумма денег, весьма польстило ему; вообще же его планы отличались непродуманностью и непрактичностью.

Национальное собрание, собравшееся осенью 1910 года, состав которого изменялся в целом ряде сложений и разложений, имел бы интересную историю, еслибы оно могло объединиться в одно целое. Китайцы приняли новую политическую теорию и признали практичность народного совещательного собрания с готовностью свидетельствующей о их способности к самоуправлению, которую можно было у них предполагать. Собрание энергично боролось с весьма запутанными и трудными вопросами. Новые законы, новые займы и другие вопросы, в роде отделки форменных платьев в женских школах, одинаково привлекали их беспристрастное внимание. Попытка некоторых партий свергнуть нового Премьера в Июле м. 1912 г. кончилась неудачно, благодаря недостатку в надлежащем числе членов собрания. Действительно, в течение последних месяцев сессии Национального собрания невозможно было сохранить необходимое число членов, несмотря на самые энергичные старания Президента и настоятельные народные нужды. Когда собрался Парламент (8-го Апреля 1913 г.), Национальное собрание разошлось, как более ненужное.

Обращает на себя внимание тог факт, что в первый год существования Китайской республики преобладал мир. Удивительно щедрый урожай в 1912 был весьма благоприятной и абсолютно необходимой манифестацией «Воли Неба»; в противном случае всюду воцарился бы хаос. Западники понимают ясно — консерваторы же довольно тускло, — что большинство их проблем основано на экономике. В настоящее время нет организованного сопротивления Китайской республике, ни с какой стороны и, можно ожидать, и не будет; однако это не значит, как часто ошибочно себе представляют, что республика принята по общему требованию или принята всеми.

Настроение Китайского народа вообще (если предположим, что такая масса разнородных единиц может иметь одно [9] расположение духа), может быть выражено в четырех словах: энтузиазм, ожидание, равнодушие и недовольство. Даже в западных странах лишь небольшой процент из простого народа мог бы освоиться с такими быстрыми, всеобщими и значительными переменами, пока не пройдет значительный период времени, тем более в Китае нельзя ожидать этого в течение короткого времени. Хотя в нем пока еще нет организованной оппозиции республиканскому правительству, но зато есть не мало классов, которые относятся враждебно к республиканскому режиму. Между ними, прежде всего, находятся многие из среды Маньчжур, внезапно уволенных от должностей или лишенных вознаграждения, заработанного ими своим трудом; они часто переносят лишения с таким спокойствием и достоинством, что вызывают сочувствие даже у тех, которые вообще не симпатизируют Маньчжурам. Нужно заметить, что в Пекине во время революции отношения между Китайцами и Маньчжурами носили вообще дружественный характер. К недовольным элементам надо отнести солдат, которых распускали десятками тысяч, и служащих в ямынях, уволенных тысячами; их поддерживают грамотные солдаты, оставшиеся без дела, и ремесленники, лишившиеся заработка, благодаря упразднению Императорского Двора.

Огромное большинство из миллионов Китая — ни монархисты, ни республиканцы, а просто Китайцы. Под всякой формой правления самыми неприятными для них являются смерть или обложение податью; они могут предполагать, что под новой системой управления первая может придти скорее, а второе — повторяться чаще. Они глубоко верят в судьбу и потому не могут делать попыток избежать того, что предназначено Божественным Провидением.

Много меньше, но все-таки весьма значительна группа Китайцев, которых коснулось уже веяние новой жизни; они уловили проблески Китайского духа времени, были исполнены смутными и неизъяснимыми стремлениями и вдохновлены лучшими надеждами. Эта группа быстро рекрутировалась и создала основу, могущество и надежду нового Китая. Теперь там осталось сравнительно ограниченное число способных, мыслящих людей, — по большей части моложе 30 лет: они могут послужить опорой и деятелями дальнейшего прогресса. Нельзя не признать их способностей, их пылкости, высоты их стремлений, но главный вопрос заключается в том, будут ли в состоянии эти молодые способные деятели освободиться от личного честолюбия, поставить на задний план [10] свои личные интересы, устранить разногласия и раздоры, и даже положить душу свою за честь, славу и благо своей родины. Если они могут и желают этого, будущее Китая обеспечено; если же они не желают и не могут, гибель неизбежна.

В провинциях: Квантун, Фуцзян, Хонань, Чикианг и Чжили движение наиболее сильно, при том в разных степенях прогресса. В некоторых внутренних провинциях движения, можно сказать, почти не заметно. Китай можно сравнить с железнодорожным поездом большого состава, в первые секунды после его отправления: головная часть движется со скоростью 50 миль в час, средняя — 15 миль, а задняя — еще не тронулась с места. Замечательный, но вместе и подавляющий факт: со времени учреждения Республики многие из главных городов Китая были разграблены теми самыми войсками, которые должны были защищать их. Во главе этого черного списка — Пекин, через полмесяца после указа об отречении — Тяньцзин, Баотинфу, Цзинаньфу и другие города, имеющие важное значение, а через 6 месяцев и Тунчжоу, в котором сосредоточены правительственные войска, были не только разорены, но и сожжены. Так быстро рушилась уверенность в безопасности и спокойствии Китая при новом режиме. Восстановить ее весьма трудно. Богатые китайцы переселялись массами в иностранные концессии в портах, чем подняли цены на квартиры и на жизненные продукты, вследствие чего жизнь вздорожала, и, вероятно, на долгое время. Говорят, одно время в Шанхае находилось более сорока бывших оффициальных лиц, имеющих ранг губернатора или генерал-губернатора. Это стремление китайцев-патриотов (консерваторов) устроиться вне пределов своей страны или под покровительством иностранцев является любопытным комментарием к характеристике общего положения вещей в Китае.

В настоящем, еще не законченном, периоде в эволюции Китая политические партии представляются для иностранцев в большинстве непонятыми. Вследствие отсутствия определенной политической программы и известного плана действий, они так же неясны и туманны в очертаниях, как плывущие облака, то разделяясь, то соединяясь без всякой видимой или понятной причины и без всякого заметного результата. Ни одна из них не довела дела до конца; однако, друзья относятся к партиям с большой преданностью, враги — с резкой враждебностью, в первом случае как к спасителям своей страны, а во втором — как к разрушителям оной. Затем, один и тот же человек может, [11] как нам говорили, быть в одно и то же время членом четырех разных партий, так же, как всякий может застраховать свою жизнь в четырех разных страховых обществах.

Способны ли будут члены разных партий в Парламенте, возвысившись над своими личными, партийными, временными и местными интересами и предубеждениями, выработать мудрую конституцию, избрать компетентного постоянного президента и установить сильное, хорошо организованное и твердо стоящее правительство, вот вопрос будущего Китая.

В Китае в настоящее время идет сильная, отчасти благоприятная для развития страны, реакция, направленная к охране целости государства против отторжения какой-либо части его под власть или влияние иностранных держав. Китай хочет сам управлять своими делами, развивать свои собственные силы, увеличивать свои средства, предоставлять эксплоатацию естественных богатств своим людям. Но чтобы осуществить эти грандиозные планы, он должен, подобно другим некультурным странам, занять капитал, и конечно, этот долг должен быть обеспечен чем-нибудь. Потому-то Китай является теперь более, чем когда-либо, интернациональной проблемой: его заем делается постепенно всемирным займом; финансовая поддержка Китая может иметь в виду две цели — или поставить ею на ноги, чтобы он мог сделаться великой державой, каковой он и должен быть, или же так запутать его, чтобы он никогда более не мог освободиться. Одним из поводов, выдвинутых за свержение Маньчжурской династии, именно было то, что она, безрассудно занимая и нерасчетливо тратя, ничего не делала. Но и в настоящее время разные злоупотребления по-прежнему встречаются в государственных учреждениях. Люди, от которых зависит реорганизация Китая, хорошо осведомлены о таком положении вещей и о настоятельной необходимости довести реформы до конца. Однако одним из самых неблагоприятных условий и трудных препятствий к прогрессу служить нравственный дефект, на который до сего времени мало или совсем не было обращено внимание — неустойчивость того нравственного порядка, который должен лежать в основе общества — «основной правды» — честности и справедливости. Теперь ищут спасение Китая, главным образом, в займах, государственных союзах и законодательстве, в то время как честность и справедливость, которые были идеалами древних мудрецов, находятся часто в пренебрежении и забвении. Будут ли Китайцы управлять своим государством с справедливостью, достоинством и [12] авторитетом? от ответа на этот жизненный вопрос букет зависеть будущее Китая.

Когда со временем будет возможным написать беспристрастную историю преобразований Китая в первые десятилетия XX века, одним из самых драматических событий будет представляться борьба за личную свободу, или борьба против утонченного и трудно преодолимого рабства «черного дыма», т е. сгущенного макового сока. Никто не предполагал в XVIII, XIX столетиях, что опиум принесет такое несчастье Китаю; никто не верил, чтобы экономическое, социальное и нравственное состояние Китая могло находиться до такой степени под гнетом этого одурманивающего вещества. Это несчастье имело большое влияние на успех и распространение эволюции. На наших глазах совершается настойчивая и серьезная борьба против курения опиума. Успех ее — торжество нравственной силы. Тысячи жизней погибли в наказание за нарушение противоопиумного закона в Китае. Понемногу силы восстановятся, когда в будущем Китай будет свободен от опиума, как в настоящее время — Япония. Это, конечно, потребует долгого времени, но время это наступит. Несомненно, это инстинктивное, широко распространенное восстание против опиума, есть часть всемирного движения в том же направлении. Противоопиумная конференция в Шанхае в 1909 г. и в Гааге в 1911 г. была не собранием мечтателей, но людей с трезвым умом, сведущих в экономике, филантропии и государственных делах. Они собирались во имя интересов человеческой цивилизации с целью противодействовать ее разрушению, производимому опиумом. В своей борьбе с опиумом Китайский народ руководится как пониманием вреда, оказываемого опиумом, так и бессознательным инстинктом самопредохранения. Инстинкты народа обыкновенно верны, и когда они подкрепляются доводами разума, они делаются неоспоримыми. Ум Китайцев всецело сознает зло опиума: совесть их глубоко возмущена. Самопредохранение и употребление опиума — две противоположности. Поэтому опиум должен быть изгнан и Китайцы должны преуспеть в этом. Когда противозаконное производство опиума приостанавливают, потому что доход не оправдывает риска, то приостанавливается и незаконный транзит и продажа его. При слабости центрального Правительства и продажности оффициальных лиц контрабанда опиума делается простым и выгодным занятием. Там же, где действует честная администрация, торговля опиумом прекращается. [13]

В Китае за последний год возник новый род зрелищ — сожжение попавшего в плен опиума; всякий раз это событие описывается живописно; в шутку принято говорить, что это — пожары противоопиумного патриотизма. Друзья Китая в течение многих лет предостерегали Китайский народ от этой опасности, чтобы он старался избежать опиумного рабства, ибо это — тот же опьяняющий напиток, от которого Китайцы освободились несколько веков тому назад. В настоящее время они очень увлекаются публичными зрелищами, дорогими и вредными иностранными спиртными напитками и чрезмерным мотовством. Бороться с этими явлениями можно лишь путем подъема национального сознания и пробуждения народной совести — вот настоятельный и постоянный долг патриотов, в особенности христианских патриотов в Китае.

Трудно препятствовать производству опиума в Китае в то время, как разрешено ввозить индийский опиум. Ввоз индийского опиума нельзя приостановить (согласно формальному договору) до тех пор, пока не будет прекращено производство китайского опиума. Таким образом Китай временно порабощен этому злу. Больно смотреть на ту пытку, которой подвергается этот народ, находясь в рабстве, за освобождение от которого он так долго и упорно боролся.

Одной из крупных административных реформ в Китае является реформа местного суда, весьма важная и практичная; местными судьями должны состоять уроженцы той же провинции, а не лица, пришлые из других местностей; они действуют совместно с Советом (называемым: «I-Shih-Hui») из местных жителей; состав его разнообразен; во всяком случае эта корпорация может во многих случаях (но не всегда) нейтрализовать действия отдельного судьи и даже лишить его места. Так впервые в продолжительной истории Китая нашла свое осуществление древняя китайская поговорка: «народ есть корень страны». К несчастью, часто бывает, что хитрые и злые элементы преобладают в организованном обществе; в таком случае «I-Shih-Hui» будет представлять лишь новую форму социальной и политической тирании, с которой невозможно бороться. С другой стороны, если местный Совет в действительности несет ответственность за все и является представителем населения, то последнее может быть связано в том, чтобы довести до конца практическое осуществление самоуправления.

Загадочным представляется удивительное явление, составляющее постоянный источник затруднений и препятствий к [14] нормальному течению жизни; именно, Китайский народ с таким природным, развитым и твердым уважением к закону на практике не способен поддержать порядок во всей стране. Где-нибудь да есть восстание, или только возникающее, или же замирающее. Пиратство по морскому прибрежью и разбой внутри государства были в известные сезоны нормальным явлением почти в каждый провинции, и в отдаленных провинциях в больших размерах, чем в ближних.

Тихая анархия, как было замечено в последние года, всегда существовала в Китае и всегда будет существовать до тех пор, пока важнейшие экономические проблемы этой великой страны не приблизятся ход несколько к их разрешению. Правда, это явление будет в будущем, как было и в прошедшем, совершенно независимо от формы правления. Зловещий знак: бомба, взорвавшаяся в 1905 г. на вокзале Пекинской железной дороги по случаю отъезда коммисии для изучения конституционного управления за границей, послужила началом целого ряда дальнейших покушений на жизнь оффициальных лиц. Политические убийцы сделались эндемическими в Китае.

Административное устройство в провинциях, губерниях и их подразделениях, всегда сложное под республиканским правлением, сделалось еще сложнее чем прежде. Старые названия присутственных мест совершенно отменены; начинают входить в потребление новые, часто меняющиеся. Гражданские чиновники и военные резче разграничены в своих функциях в этом периоде реформ. Деление городов на классы, — губернские уездные, особый класс под названием t’ing, — уничтожается. В некоторых провинциях, как в Шанси, это уже выполнено, но в остальных провинциях, кажется., в этом направлении ничего или мало сделано.

Законы Великой Династии теоретически более уже не имеют силы, но так как еще не выработан новый свод законов, в том числе и новые законоположения для наказания преступников, то судебные решения всецело зависят от произвола судей, на справедливость которых нельзя положиться.

Так как в течение нескольких месяцев капиталы из провинций не были переведены в Пекин, то центральное Правительство, вынужденное довольствоваться небольшими займами, получало средства главным образом от государственных железных дорог, доход с которых поддерживается в довольно высокой цифре. Железные дороги сделались вполне естественными в [15] Китае; они повсюду приветствуются. Давно ожидаемое открытие Тяньцзинь-Пукоусской линии (на реке Янцзы), с великолепным мостом через Желтую реку в Лу-коу, совершившееся в Декабре 1912 г., было национальным событием, имеющим большое значение. Доход с этой дороги, как с пассажиров, так и с груза весьма значителен и быстро увеличивается. Однако управление железно-дорожной линией оставляет еще многого желать: особенно необходимо было бы обратить внимание на сохранность груза и багажа, на удобства для пассажиров и на продажу билетов с передачей на смежные линии и с известной уступкой. Повидимому, некоторые улучшения уже на пути к осуществлению.

Китайская почтовая служба продолжает непрерывно расширяться и совершается вполне удовлетворительно; правда, благодаря привычке к медленности в издании оффициальных публикаций статистика Почтового департамента запаздывает, но даже в революционное время служба поддерживалась с удивительной энергией. В такой стране, как Китай, где пока еще недостижима полная безопасность внутри страны, население весьма ценило Почтовый департамент за пересылку заказных писем и посылок и за сравнительную аккуратность в доставлении корреспонденции. Улучшения в почтовом деле свидетельствуют о поразительном прогрессе, который сделал Китай в течение последних одиннадцати лет.

Новое правительство поступило весьма разумно, сократив телеграфный тариф, прежде почти недоступный для большинства населения, а недавно оно изменило и кабельную таксу.

Денежная реформа, обещание коей со стороны Китая встретило такое сочувствие в Британских и Американских договорах 12 лет тому назад, повидимому, подвинулась далеко вперед. Все несчастие заключается в том, что в Китае так много разницы в различных долларах и так много сортов таелей, что при обмене в Китайских меняльных лавках, или в торговых предприятиях, или в иностранных байках неизбежны недоразумения и затруднения, тормозящие денежный оборот. Местный обыватель или путешественник находится в затруднительном положении, не зная, держать ли ему деньги в таелях, или в долларах разных сортов, или в серебряных монетах, или в бронзовых. Можно надеяться, что монетная реформа, наконец, осуществиться во всей полноте.

Таможни восстанавливаются. Торговая статистика обнаруживает как работоспособность и удивительную трудовую энергию [16] Китайского народа, так и естественную силу восстановления экономической жизни страны после временного расстройства ее. Хорошее правительство, с честным и справедливым отношением к интересам народа, основываясь на своде законен, одобренных общественным мнением народа, может сделать Китай в течение небольшого промежутка времени одной из великих стран в мире.

Голодовки в Китае, угнетающие и расстраивающие нормальное течение жизни народных масс, вызывают бесконечные рассуждения о том, как с ними бороться. Ученые исследования мест, в которых часто бывают голодовки, — напр. исследование M. Jameson в центральном Китае — дали целый ряд данных, указывающих на те улучшения, которые необходимо произвести в связи с наблюдениями над выпадением дождей в Китае. В течение нескольких десятков лет на это потребовались бы огромные суммы, которые вернулись бы образно через обильные и постоянные урожаи. Однако Китай в настоящее время неспособен к действительной борьбе с этим бедствием, которая могла бы нейтрализовать физический закон тяготения, вследствие двух крупнейших недостатков: у него нет необходимого капитала и нет взаимного согласия; третья нужда — недостаток в научном знании; этот недостаток мог бы быть восполнен путем заимствования знаний и опыта у западных стран, но этому препятствует национальная гордость и недоверчивость ко всему остальному миру. Необходимо учредить синдикат с гарантиями и под контролем всех держав; применяя Китайский труд и Китайское искусство, он может в течение двух поколений сделать Китай богатейшей страной. Точные сведения Комитета вспомоществования голодающим в центральном Китае помогут найти путь, по которому Китай должен идти, чтобы сгладить следствия дисгармонии между небом, землею и человеком.

Каждая провинция в Китае крайне нуждается в современных научных знаниях, чтобы уметь пользоваться естественными богатствами, осушать гавани, регулировать движение на реках, насаждать леса на горах, улучшать семена, акклиматизировать новые растения, восстановлять истощенную почву, развивать садоводство и т. д. Сотня подобных предприятий ждет предприимчивых людей. Но только будущие поколения воспользуются жатвой, как плодом терпения, настойчивости и трудолюбия настоящего поколения.

В связи с борьбой против голода стоит учреждение Общества Красного Креста; это — событие интернационального значенья; [17] оно будет оценено Китайцами, когда они сумеют поставить дело по образцу Западных наций. В Китае подавляющая нужда в подобного рода работе; в то же время Китайцы обладают большой склонностью к такой работе. Благодаря организации Красного Креста возникают многочисленные благотворительные общества, из которых многие прекращают свое существование за неимением необходимых средств; они могут быть вновь восстановлены и сделаться действительно народным благословением.

Неопределенность, царившая в 1911-1212 годах в политической жизни Китая, препятствовала всякому прогрессу в постановке учебно-воспитательного дела. На деле скорее можно заметить даже регресс: так целые области не обнаруживают никакой потребности в каких-либо первоначальных школах, довольствуясь школами старого типа, весьма неудовлетворительными; в других местах старые школы упразднены и запрещены, а новые еще не устроены; думают даже, что можно обойтись и без них. Зеленая молодежь, не окончившая даже образцовой школы, берется учить детей тем предметам, которых сама не знает. Старое учение ушло без возврата, а новое еще не заняло своего места. Во многих высших институтах, в том числе и в Пекинском университете, замечается тенденция предлагать вредные теории во имя принципа свободы. Это искажает всю систему образования и подготавливает плохую будущность для развития науки и просвещения.

Коммиссия, заведующая образованием, сама находится в переходном состоянии и, повидимому, будет неспособна справиться с своей задачей, вытекающей из новых условий. Центральная Просветительная Конференция была созвана в 1-ый раз в Пекине в 1911 г., а затем в 1912 г.; на ней присутствовали представители от всех провинций. Конференция постановила, чтобы дети изучали сочинения Китайских классиков еще в школе, но с введением новых предметов учащиеся едва ли будут иметь время для изучения классиков; да и вопрос еще, согласно ли это с принципами современной педагогики. Программы занятий для средних и высших учебных заведений еще не выработаны. Поэтому нельзя сказать определенно, как Правительство предполагает поставить учебное дело в них, но, вероятно Китайские классики войдут в курс занятий в высших учебных заведениях, когда студенты, достигши известного умственного развития, будут способны понимать глубокие учения классиков. [18] Самым важным делом является нравственное воспитание Китайского народа; оно должно быть предметом самого серьезного обсуждения. Китайцы не должны следовать плохому опыту Японии, которая ослабила нравственные требования, не обратив внимания на усиление религиозного влияния.

Теперь Китайцы (или часть их) более склонны к перемене, чем к охранению своего прошлого. Городские стены Кантона, Шанхая и Ланьчжоу находятся в процессе разрушения. Стены Императорского города в Пекине имеют несколько въездов, сделанных без ворот для удобства публики. Большой плац между Запрещенным городом и большими передними воротами (Чин-мынь) открыты для проезда публики. Базарные места и парки проэктируются в одной из священных частей Пекина Храмы Неба и Земли уже употреблялись для ярмарок; против подобного осквернения святилищ раздаются жалобы, главным образом, со стороны иностранцев. Несомненно желательно было бы, чтобы такие древние памятники прошедшего времени поддерживались в таком состоянии, чтобы они могли сохраниться и для будущих поколений; поэтому они должны находиться под охраной государственной власти. Повсеместно в Китае городские магистраты очищают кумирни, употребляя их под школы, стараясь использовать земли, принадлежащие им, для поддержки школ, с согласия или без согласия населения. Во многих случаях сам народ руководит этим делом; члены магистрата не препятствуют этому.

В праздник Нового года Пекинская полиция (а также и в других местах) запрещает теперь пускать ракеты, как абсолютное суеверие, возбуждающее насмешки заграницей, и причиняющее беспокойство населению, сидящему дома, которой может принять взрыв ракет за революционную аттаку.

Движение, имеющее целью пробуждение и возрождение буддизма (если таковое осуществится), исходит, главным образом, от лам, желающих сохранить свои доходы. На юге Китая монахи и монахини одинаково бесцеремонно выгнаны из монастырей с предложением идти домой.

Западный календарь оффициально введен, но народ, в большинстве, почти игнорирует его; почти никто не имеет даже календарей. Китайцы не могут жить по нему, не зная, когда будет первый и пятнадцатый день луны. Тридневные и пятидневные базарные дни так тесно связаны с жизнью земледельческого Китая, что он не может сообразоваться с солнечными [19] месяцами; в Китае «месяц» и «луна» имеют одинаковое значение. Прекраснейший пример постоянства луны, которая несмотря на республиканские постановления, продолжает светить по прежнему, как будто бы ничего не случилось!

Исчезновение китайских кос идет медленно и еще не завершилось; можно сказать, что эта принадлежность пустила глубокие корни среди китайского деревенского населения. Даже там, где крестьяне уже начали обрезать косы, многие осторожно откладывают исполнение сего, чтобы в случае другого политического переворота можно было бы быстро восстановить ношение кос.

Реверансы почти уже вышли из моды, но некоторые члены городских магистратов требуют от тяжущихся, которые еще не изменили своего старого стиля, т. е. еще не срезали косы, чтобы они присядали на колена, в то время как другим позволяют стоять. Прекрасная Маньчжурская вежливость прошла или быстро проходит и необходимые поклоны «коу-тоу» больше уже не нужны; они обычно, как и в западных странах, считаются устарелыми — знаками рабства. В некоторых кругах рукопожатие снедалось почти всеобщим, но Китайцы еще не научились предоставлять гостям выбор приветствия.

Во время французской революции почти все титулы были отменены. Так же и в Китае: Юань-ши-кай, всякое должностное лицо всякого ранга, всякий человек, кто бы то ни был: мясник, рабочий, нищий — все называются «hsien sheng» или просто «господин». Иностранцы вынуждены признать, что вежливость, врожденная у Китайцев, постепенно исчезает, заменяясь резкостью, и заставляет вздыхать по прежним временам.

Прежние церемонии или совсем уничтожены или так изменились, что трудно узнать их. Невеста может уже ехать во время своей свадьбы в карете, а не в носилках, носить венок из цветов и венчаться с кольцом.

Китайский костюм также значительно изменился, в особенности у китаянок.

С Китайским языком совершается, повидимому, более быстрая эволюция, чем с каким-либо другим языком. Часто появляются проэкты замены иероглифов звуковым алфавитом; вообще никто не знает, куда Китай идет в лингвистическом отношении.

Одной из важнейших перемен в социальной жизни Китая, значительной как по числу лиц, затрагиваемых ею, так и по влиянию на семейную и общественную жизнь народа, при том легко достижимой, является свобода, даруемая китайской женщине. [20] Западные влияния теперь готовы проникнуть всюду в Китае: так мы видим уже воюющую женщину во время революции; о решительных суфражистках услышим немного позднее. Китаянки-доктора и обученные сестры милосердия требуются везде на большое жалованье, но их слишком мало. Женское образование в Китае представляет естественную и постепенную эволюцию; все существующие женские учебные заведения переполнены; китаянки появились теперь на сцене. Обратиться к слушателям с речью не явится теперь чем то необыкновенным для молодой Китайской женщины, как замужней, так и незамужней: иногда она говорит с удивительной энергией и подъемом духа. Крайние социальные теории уже незаметно распространяются среди женщин высшего круга. Проповедуется борьба против замужества. Осенью 1912 года в столице пров. Шанси появилась одна китаянка, одетая в мужской костюм, и обратилась к слушателям на улице с речью, в которой сказала, что мужчины и женщины равны между собой (ping-teng) и что пять родственных отношений теперь упразднены.

Как видно из предыдущего обзора Китай находится в исключительных условиях; он выходит на новую дорогу и выступает на мировую сцену. Важным событием является собрание первого Парламента 8-го Апреля 1911 г. Конституционная борьба переходит в борьбу между временным Правительством и Парламентом. Последний провел несколько драгоценных недель в горячих спорах, в надежде взять всецело судьбу Китая в свои неопытные руки. Оба учреждения, как Сенат, так и Парламент, далеки от того, чтобы быть действующими силами: партийный дух парализует энергию. Пламя взаимной вражды еще не погасло. Воздух все еще напоен отзвуками революции. Этот период может скоро пройти.

В заключение можно установит следующие положения:

1) Чтобы ни произошло в Китае в будущем, Китайский народ, насчитывающий свыше трехсот миллионов людей, будет действительной и значительнейшей силой в мире.

2) События показали, что несогласия, имеющие исторические причины, могут постепенно сгладиться и Китайский народ сплотиться в одно целое. Этот процесс совершится при посредстве многих факторов: давления со стороны иностранных держав, господства новых национальных идеалов, влияния общего образования, широкого распространения газет и книг нового типа, улучшения путей сообщения между разными частями Китая, и в особенности представительного центрального Правительства и самоуправления в провинциях. [21]

3) Китайцы показали себя, в особенности в течение последних двух десятков лет, способными к мировому влиянию, как и прочие народы.

4) Китайское уважение законов и покорность исторической необходимости составляет силу, которая компенсируется уверенностью, одушевляющей демократию, в праве противодействовать административным ошибкам. Соотношение этих сил, вероятно, создадут Китайскую республику правительством, в некоторых отношениях отличными от других республик, которых видел мир.

5) История показала, что никакое государство не может временно владычествовать в Китае и управлять Китайской расой. Трудности такого управления теперь значительнее, чем прежде, и будут увеличиваться.

6) Китай может быть наводнен достаточной союзной силой, но, как бы ни велика была эта сила, никто не может управлять Китаем с выгодой. Неизбежным результатом такой попытки будет польза для самих Китайцев; страна же, попытавшаяся на это, должна будет решительно отказаться от этого или понести огромнейшие материальные убытки.

Текст воспроизведен по изданию: Китай в 1911-1913 году // Китайский благовестник, № 3-4. 1914

© текст - ??. 1914
© сетевая версия - Thietmar. 2019
© OCR - Иванов А. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Китайский благовестник. 1914