СЕН

ИВАНОВ И. Е.

СЕН-Ю-ЧЕН

Мобилизованный 1-й Восточно-Сибирский стрелковый Его Величества полк, прибывши 26-го Июня из места своей постоянной стоянки, поста Раздольного, сел 28-го Июня в крепости Владивостоке на пароходе.

1- го Июля, с утра, густой туман. Поминутно раздавались сигнальные гудки; к полудню прояснело — гудки прекратились. К 5-ти часам туман снова надвинулся — в 10-ти саженях ничего не видно. Как будто бы послышался свисток с идущего навстречу парохода. На наш ответный, свистков более не слышно. Вахтенный начальник насторожился. Мы, офицеры, собрались на мостике, около капитанской рубки. Вдруг впереди, саженях в 10-ти — 20-ти обрисовался силуэт шедшего на всех парах, прямо на нас, парохода...

Глаза, помимо волн, устремились в одну точку, вперёд, руки крепче ухватились за поручни, все затаили дыхание, казалось, столкновение неизбежно... Прошло несколько томительных мгновений, раздался треск... и «японец», шаркнув по носу наш пароход, пронесся мимо.

Капитан объяснил после, что при таком относительном положении, в каком были бы столкнувшиеся пароходы, гибель одного неминуема. Избегли опасности благодаря находчивости и присутствию духа обоих капитанов: в момент встречи, обменявшись мгновенно свистками, наш, взяв влево, дал полный ход назад; японский капитан, в свою очередь, повернув влево, дал полный ход вперёд.

Если не считать описанного случая, плавание можно назвать благополучным. Погода благоприятствовала. Администрация парохода «Лилия» относилась к нам радушно и предупредительно.

В день посадки капитан (он же частью и собственник) парохода Ф. Ф. Богемский дал на свой счёт каждому нижнему чину по чарке водки и по фунту белого хлеба; офицерам был предложен завтрак.

В пути служащими парохода доставлялись возможные удобства очень тесно размещённым, как офицерам, так и стрелкам. На «Лилию» предполагали сначала посадить только 4 роты и весь полковой обоз, а посадили 7 рот и весь обоз, в виду крайней необходимости в войсках на Квантуне и Таку — Тянь-Цзине. На тесноту полк не жаловался, по пословице: «Не красна изба углами, а красна пирогами».

6.JPG (44279 Byte)

4- го Июля, ранним утром, «Лилия» пришла на внешний рейд Порт-Артура.

Высадились. Составили ружья в козлы. 9 часов утра. Солнце печет невыносимо. Скалистым, лишенный растительности угрюмые горы окружают город; серые черепичным кровли, стены из тёмного китайского кирпича разбросанных построек, придают ему скучный вид; некоторое движение заметно только на набережной. Приехал генерал Линевич и, поздоровавшись с полком, прошёл на пароход, [438] пришедший с ранеными 30-го Июня под Тянь-Цзином. Раненых 89 человек, большинство 12-го Восточно-Сибирского стрелкового полка; генерал Линевич, ласково беседуя, ходит между ними. Молодцы держатся бодро и оживленно, рассказывают о деле сопровождающим генерала офицерам.

Полк встал лагерем за городом, а команды работали весь день и всю ночь по разгрузке, да и надо было спешить. Уже на другой день, в 4 часа пополудни, 1-й эшелон полка (1-я и 2-я роты) был двинут по железной дороге на север, к станции Таши-чао. В Вафандиане, 5-я или 6-я станция от Артура (здесь угольные копи и в версте от станции железнодорожная больница), три дня тому назад китайцы стреляли по больнице. Служащие в переполохе, и машинист отказывается ехать ночью. Положим, и исправность пути не располагаешь к ночному движению. В вагонах трясет как на телеге по дурно вымощенной мостовой.

На рассвете двинулись дальше. Покрытый жидкою растительностью горы раздвигаются, образуя широкую долину, сплошь засеянную гаоляном (вид пшена), чумизой (также вид пшена) и китайскими бобами; лугов, так оживляющих окрестности наших деревень, нет; скота незаметно, кроме бродящих во множестве свиней; лесов также нет, кое-где рощицы. Деревьев вообще мало. Часто встречающиеся деревни окружены ветлами, иногда тополями, да сосна, любимое дерево буддистов, осеняет на кладбищах могилы предков...

Крестьяне в синих рубахах, остроконечных камышовых шляпах, мирно работают на полях или сидят у дверей своих хижин, с любопытством глядя на наш поезд. Особенное внимание их привлекают стоящие на платформах двуколки, которые они, вероятно, принимают за пушки. Голые детишки, опоясанные около пупка н пониже платками (платки в виде косоугольного четырехугольника с какими-то надписями-фигурами), бегут взапуски за поездом, ловя выбрасываемые солдатами пустые бутылки.

Получается двойственное впечатление. С одной стороны — своеобразная природа, чуждый нам по духу и крови народ, живущий целые тысячелетия самобытной жизнью. Мы в 70-ти верстах от границы «арендуемой» нами Квантунской области и ежесекундно уносимся все дальше н дальше, вглубь южной Манчжурии. С другой — поезд мчится по русской железной дороге, делая по 30 верст в час; ни спереди, ни с боков нас никто не охраняет, за исключением небольшого количества солдат, разбросанных на большом расстоянии по станциям. Не верится слухам о неприязненности китайцев: едем как по Саратовской губернии...

В гор. Сен-ю-чэне (около 200 верст от Артура) начальник эшелона получил от генерала Линевича телеграмму с предупреждением о враждебном настроении жителей Сен- ю-чэна и с приказанием остановиться и ожидать прибытия других частей отряда.

Для охраны железнодорожной линии, в виду скопления значительного числа китайских войск в близлежащих крепостях: Сен-ю-чэн и Коджоу, сформирован отряд из нашего полка, 2-й батареи 1-й Восточно-Сибирской артиллерийской бригады и полусотни казаков Верхнеудинского полка Забайкальского казачьего войска, под начальством! нашего командира полка, полковника Хорунженкова.

Отряду предписано двигаться по железной дороге к станции Таши-чао, на соединение со стоявшим там отрядом полковника Домбровского.

К станции Сен-ю-чэн поезд подошёл под вечер. Стали разгружаться. Станционные служащие говорили, что на стене города вывешена голова стрелка 7-го полка, убитого на днях, во время ничем не вызванного вторжения в крепость корнета Базилевича.

Прикомандированный к Верхнеудинскому полку корнет запаса Базилевич, оставшись с полуротою для охраны станции, вздумал испортить китайский телеграф; у стен крепости он перерезал проволоку и, не удовольствовавшись этим, с 20-ю человеками стрелков и нижних чинов охранной стражи, вошёл через открытые наружные ворота на площадку между внутренними и наружными воротами, несмотря па просьбы китайцев, уговаривавших его не входить с отрядом. Подойдя к внутренним, уже запертым воротам, он приказал их рубить.

Китайцы начали стрелять, и маленькому отряду пришлось отступить с потерей — один охранник ранен и один стрелок убит.

С понятным любопытством рассматривали мы освещенные косыми лучами заходящего солнца зубчатые стены города, отстоящего от станции на какую-нибудь версту, напрасно стараясь увидеть в бинокль голову убитого.

Смеркалось. Люди разбивали палатки. Задымились походные кухни, самовары. Со времени прибытия поезда прошел слишком час; вдруг со стен крепости залп, пули просвистали далеко мимо. Ждём, что будешь дальше.

Молчание... Стемнело, проиграли зарю; пропели стрелки с особенным чувством молитву и, выставив усиленное охранение, легли одетыми спать. Ночь прошла спокойно. На другой день, 7-го Июля, собрался весь отряд.

Отряд расположился биваком близ станционных построек, прикрываясь отчасти полотном дороги. Правее встал 1-й батальон полка, в середине 8 орудий, обращённых дулами к крепости, левее — 2-й батальон, сзади — обоз и казаки.

Дни стояли жаркие — доходило до 30° R. в тени, духота, пыль. Биваком встали на песке, не желая портить сплошь засеянные хлебом поля, чтобы не возбуждать неудовольствия окрестных жителей; лошадей кормили привезённым из Владивостока сеном.

Понемногу крестьяне ближних деревень начали ходить на бивак, продавая кур, уток, фрукты. Только крепость молчала, никто из города не являлся и, как нам было известно, доступ туда даже одиночным русском был воспрещен под страхом смерти. Офицеры знакомились с местностью, ездили чуть ли не у самых стен. Наш полковой фотограф В. А. Добржанский делал снимки с крепости с расстояния 600-800 шагов. Крепость притаилась. Мне кажется, такого издевательства над собой не позволило бы никакое другое укрепление, кроме китайского.

Мы, офицеры, приуныли. Брать крепость не приказано, пока она сама не обнаружит неприязненных действий; вперёд двигаться отряд тоже не мог — нельзя оставить тылу укреплённое место, с враждебно настроенным нам гарнизоном. Приходилось «сидеть у моря, и ждать погоды». Между прочим, в штабе составляли письмо на китайском языке к коменданту крепости, с предложением войти с нами в переговоры.

11-го июля начальник штаба отряда полковника Домбровского телеграфировал из Ташичао (60 вёрст к северу от Сен-ю-чэна) в наш отряд: “Китайцы наступают, их гранаты ложатся на бивуак”. Вскоре сообщение с Ташичао прекратилось: Китайцы испортили телеграф... Вслед за тем узнали о нападении на станцию Коджоу (в 30-ти верстах севернее Сен-ю-чэна). Немедленно отправленная в Коджоу по железной дороге рота возвратилась вечером назад; она не могла доехать: мост на реке Нан-до-хе (в 1/2, версты от станции) был разрушен и сама станция Коджоу в огне. Вечером и ночью над городом и на окрестных горах появлялись ярко - красные сигнальные огни (сигнализация у Китайцев вообще развита).

12-го июля перед обедом офицеры собрались в столовой (в одном из бараков находящихся на каждой станции на случай появления чумы) для слушания телеграммы Государя Императора только что полученной в ответ на телеграмму которую полк перед выступлением в поход послал своему Державному Шефу.

Сен-ю-чен, командиру Восточно-Сибирского стрелкового полка.

«Передайте Моим сибирским стрелкам Мое благословение! Уверен, что каждый поддержит доблесть и славу русского солдата».

Едва смолкло “ура” офицеров, вызванное чтением Высочайшей телеграммы, как раздались выстрелы неприятеля на нашем левом фланге.

Опрометью бросились все по местам, заиграли тревогу, люди строились, на ходу надевая амуницию. Из деревни в 1000 с чем-то шагах от бивуака неслись полковые и артиллерийские лошади, бывшие на водопое, на них противник сделал нападение; за лошадьми показались желтые флаги «боксёров». Пули засвистали по биваку, высоко [439] рассекая воздух. «Боксеры» быстро приближались, за ними на окрестных возвышенностях выстраивались сделавшие очевидно вылазку из крепости войска; со стен также открылась пальба. Не прошло 2-х — 3-х минут, роты 2-го батальона (подполковника Королева) развернулись и на беспорядочную стрельбу китайцев ответили дружными залпами. Честь открытия первых боевых залпов полка принадлежит 6-й роте поручика Добржанского.

Зарвавшиеся вперёд «боксеры» числом до 200 полегли почти все; трупы их валялись шагах в 70-100 перед ротами. 1- й батальон стоял сначала в колонне близь вагонов, чаще и чаще пролетали над нашими головами пули, иногда ударяясь в поезд.

Наш молодой необстрелянный полк первый раз в деле. За исключением командира полка, старого кавказца, да нескольких старших офицеров; никто из нас, как говорится, «на войне пороха не нюхал». Проверяя свои ощущения, я всматриваюсь в лица товарищей офицеров и стрелков. Немногие побледнели. Вообще же лица сделались серьёзнее, сосредоточеннее. Кое-кто из солдатиков кланяется близко пролетевшей пуле.

— Аль знакомая, что кланяешься? — слышится насмешливое замечание из рядов, и «поклонник» пуль конфузливо старается держать голову прямее — она у него как-то сама собой дергается.

Офицеры равняюсь ряды. Вот командир роты Его Величества волнуется, почему полковой адъютант не несёт знамя? Адъютант ускакал вместе с командиром полка в передовую линию.

Наконец, несут знамя. Командир батальона командует:

— Под знамя, слушай на краул!

Тишина, только слышно, как пули щелкают по штыкам.

— К ноге, стоять вольно! — снова командует командир батальона.

Офицеры вышли из строя вперёд. Жарко. Кто-то кричит:

— Н-ов, дай чаю.

Вестовые несут чайники, стаканы. Торопливо глотают офицеры желтовато-мутную жидкость.

— N-ской роте занять канаву и открыть огонь по крепости! — передается приказание.

Рота уходим.

— Начальник отряда приказал меньше тратить патроны! — предупреждает начальник штаба отряда подполковник Колюжный.

Тратить патроны и так не пришлось: высланная к крепости рота делает 1-й залп с прицелом на 1,400 шагов, целясь по кумирне, откуда противник стреляет по биваку из крепостных ружей.

— Хорошо! — говорит младший офицер роты, поручик Бодиско, наблюдающий сбоку за полётом пуль. — Только много недолётов.

— Тысяча пятисот! — звучит команда.

— Не срывать залпы. Какая там шельма стреляет без команды? Взводный унтер-офицер, заметь и поставь на два часа «под ружье» за невнимание в строю! — кричит ротный командир.

После второго залпа крепостные ружья китайцев замолкли, затихло и на левом фланге. Неприятель отступил, усеяв трупами, преимущественно «боксёров», поля гаоляна.

Около 4-х часов пополудни батарея открыла огонь по городу, и затем полк пошёл на штурм стен Сен-ю-чэна.

Перед самым штурмом в Н-скую роту явился железнодорожный служащий.

— Ваше благородие! Позвольте с вашею ротою идти на крепость, вот у меня и ружье!

Добровольцу оказавшемуся запасным стрелком по фамилии Стрелковым разрешено встать в строй. Молодец Стрелков участвовал с ротою во всех делах до взятия крепости Коджоу включительно. Под Сен-ю-чэном же зная местность подвёл роту в том месте, где люди по отсыпи легко взобрались наверх без помощи штурмовых лестниц (хотя лестницы своевременно принесены под наблюдением заведывающего хозяйством и командира нестроевой роты).

Когда рота была шагах в 1200 от стен, подскакал полковой адъютант поручик Хабалов с приказанием командира полка остановить роту для выслушания телеграммы Государя Императора.

Одушевлённым “ура” встретили стрелки слова Государя и через четверть часа были на крепостных стенах. Остатки противника поспешно скрывались преследуемые посланными в погоню второю ротою и, частью, ротой Его Величества.

Своему Державному Шефу Государю Императору полк, пользуясь правом шефской части, удостоился послать следующую телеграмму:

Петербург, Его Императорскому Величеству.

«Сегодня вверенный мне полк был осчастливлен получением телеграммы и благословения Вашего Величества. Беззаветно преданные Престолу и Отечеству сибирские стрелки имени Вашего Величества стрелки подносят к стопам своего обожаемого Шефа мятежную китайскую крепость Сен-ю-чэн взятую сего числа штурмом.

«Военные действия начаты мятежниками вылазкой из крепости. С нашей стороны ранены 5 нижних чинов, потери Китайцев около 300 человек. Большую помощь полку оказали 2-я легкая батарея 1-й Восточно-Сибирской артиллерийской бригады и полусотня казаков 1-го Верхнеудинского полка Забайкальского казачьего войска».

Полковник Хоруженков.

И. Иванов.

Текст воспроизведен по изданию: Сен-ю-чен // Разведчик, № 551. 1901