ИВАНОВ И. Е.

МУКДЕНСКИЙ ДВОРЕЦ

Мукденский дворец служил жилищем еще манчжурским князьям. Манчжурский князь Тайдзан (современник нашего царя Алексея Михайловича), основатель ныне царствующей в Китае династии, покорив Китай, перенес столицу в Пекин 1. Первые императоры Тайдзанской династии раз в десять лет приезжали в Мукден и далее в город Линкай на поклонение могилам предков 2, но с течением времени посещения эти становились все реже и реже, пока, лет девяносто тому назад, совсем не прекратились. С этих пор началось запустение дворца — теперь, по крайней мере, треть построек лежит в развалинах.

Прежде чем приступить к описанию дворца, считаю не лишним хоть немного познакомить читателей с несложной китайской архитектурой, образцом которой он вполне может служить, отличаясь от обыкновенных зданий только отчасти фасадом, украшениями, цветом крыши и, разумеется, размерами. План расположения храмов, частных домов, промышленных заведений, разных торговых складов и других строго одинаков: [988] занимая, сравнительно, небольшое пространство по фасаду, расположение построек уходит от улицы далеко в глубь дворов. Перед воротами, саженях в трех, если позволяет место, ставится обыкновенно каменная, отдельно стоящая, стенка-щит 3 сажени в три в длину и полторы в вышину. Ворота ведут в первый дворик, обставленный строениями, — прямо против ворота — жилое помещение; по бокам — хозяйственные постройки (службы); первый дворик через сени жилого помещения сообщается со вторым внутренним, также обставленным зданием; в свою очередь, через второе жилое помещение можно пройти на третий дворик, и т. д. Таких двориков нам случалось насчитывать за одной оградой до семи; разница между ними только та, что дворик перед помещением, где живут собственно хозяева 4, заставлен летом цветами и карликовыми плодовыми деревьями в вазонах; тут же к зелени стоят аквариумы с золотыми рыбками, висят клетки с певчими птицами, а иногда с большими зелеными кузнечиками 5 (стрекозами); у чиновников и богатых людей на последнем дворике можно встретить часто небольшую домовую кумирню, и, наконец, — сад, вернее три-пять больших деревьев.

Двери жилых помещений 6 обыкновенно очень легкие — нижняя половина из тонких филенок, на переплете верхней — наклеена бумага. Окна... но окон в нашем смысле слова у китайцев нет; вся передняя стена, иногда в то же время и задняя, состоит из легкого переплета больших двойных рам; наружные рамы открываются наружу и вверх, внутренние — внутрь и тоже вверх; на рамы наклеивается особая для этой цели приготовляемая плотная и достаточно крепкая бумага, пропускающая довольно света, но не для чтения и письма, например. Вот причина (да еще убийственная пыль на улицах в жаркое время года), почему в Китае больше, чем где-либо, больных глазами и слепых. Отсутствие стекол 7 большая также помеха любопытству женщин видеть, что делается на дворе или на улице. Они, впрочем, в случаях, не терпящих отлагательства, попросту протыкают пальцем дырочку в оконной бумаге и смотрят... потом [989] дырочки эти заклеиваются. Таким образом, по количеству маленьких заплаток на бумаге можно судить о степени любопытства хозяек дома.

Деревянных полов в фанзах (домах) нет: у зажиточных — они кирпичные, крытые циновками; у того, кто победнее, — земляные, плотно убитые. Потолки — бумажные; бумага приклеивается к сделанному из стеблей гаоляна 8 переплету, который в свою очередь прикреплен к балкам. Печи заменяются канами 9; каны — это глиняные нары, примыкающие к стенам во всю их длину; под канами проходят, нагревая их, трубы от очага в кухне, прихожей.

Благодаря такому устройству отопления в китайских фанзах сырости почти нет, несмотря на то, что большинство жилых помещений строится без фундамента. Главную часть постройки составляет крыша, поддерживаемая столбами, которые или закапываются неглубоко в землю или, в редких случаях, ставятся на камни 10; промежутки между столбами заполняются плохо обожженным кирпичом; кладка редко на известке, а больше на глине. По свойственной им манере делать многое “шиворот-навыворот” 11 китайцы начинают строить здание не снизу, а сверху. Связав остов крыши, они поднимают его на столбах, как на подпорках; подводят еще несколько столбов; потом, чтобы предохранить постройку от опрокидывания, соединяют их вверху балками и поперечинами, кроют черепицей крышу и затем уже забирают стены.

При окончательной отделке здания много замысловатости и нередко вкуса кладут китайские строители на украшение концов балок и поперечин, выглядывающих из-под вывернутых кверху карнизов крыш. Столбы так же покрыты резьбой, изображающей драконов, змей и вьющиеся растения. Но отсутствие одушевляющей идеи в этих прицепленных один к другому без связи рисунках, хотя и не лишенных некоторой художественности и изящества в частностях, в общем делает их [990] безжизненными и вялыми. За исключением небольшого числа дворцов и башен 12, почти все дома в один этаж.

Ни величественного здания 13, ни шпица, ни купола, не поднимается над китайским городом, чтобы оживить монотонный вид; только изредка зеленого или желтого цвета крыши дворца или царской кумирни ярко блестят на темно-сером фоне черепицы кровель. Рисунки на чайных этикетках дают довольно верное понятие о внешнем виде китайских зданий с их причудливо-странными крышами, которые, будучи сами по себе очень тяжелыми 14, кажутся легкими, благодаря вывернутым кверху углам карнизов: это — характерная особенность китайской архитектуры.

Один английский исследователь 15 жизни китайцев остроумно находит причину господствующего у них ныне стиля в остатке влияния татарских народов, привыкших жить в шатрах.

Говорят, что когда Чингисхан наводнил в XIII веке страну своими полчищами, то предводители его велели переделать в городах занятые ими здания так, чтобы они хоть отчасти напоминали им шатры их родины — крыши подперли столбами, а промежутки между ними забрали, развалив предварительно стены, войлоками 16, материями... И вот этот-то остаток татарского влияния, окаменев, как и многое другое в Китае, остается неизменным в течение 600 лет.

Главный фактор, препятствующей развитию китайской архитектуры, как впрочем и всякому развитию в Китае, — это консерватизм нации, основанный преимущественно на учении Конфуция, по которому все в этой стране совершается по точно, до мелочей, установленному и десятками веков освященному порядку; многочисленные учреждения с многими тысячами мандаринов и чиновников шариков разных цветов 17 [991] поддерживают этот порядок. Так, указанием благодарного расположения построек и времени начала работ по строго определенному плану заведуют особые учреждения 18, находящиеся под покровительством духа “фын-шуя”. [992]

Этот “фын-шуй” есть то, что кладет первый камень преткновения на дороге ко всякому усовершенствовано в Китае. Предполагается ли строить железную дорогу, — сразу готово возражение: возмутится дух “фын-шуя” нарушением покоя похороненных поблизости предков 19; сбираются ли европейцы провести телеграфную линию, — говорят, что тень, бросаемая проволоками на дома, может оскорбить “фын-шуя” своим соседством и навести несчастие на живущих в этих домах.

По мнению простого народа, “фын-шуй” действительно существует и во все вникает, что же касается мандаринов, которые, кстати сказать, не так грубо невежественны, как о них думают в Европе, то они, когда государственные интересы того требуют, или полученная от европейцев сумма денег достаточно умеряет их консерватизм, находят, что такие дела, как постройка железных дорог или проведение телеграфа, фын-шую не подведомственны, потому что у Конфуция о таких делах ничего не сказано 20, и страх их перед этим все проникающим духом исчезает, как утренняя мгла перед солнцем.

Слова “фын-шуй” буквально значат “ветер-вода”. Насколько допускает запутанность китайских идей по этому предмету, можно с известной вероятностью предположить, что “фын-шуй” есть символическое представление естественных наук и... суеверий. Чиновники-толкователи “фын-шуя” объясняют, что как, по словам астрологов, некоторые соединения планет могут быть благоприятны и не благоприятны людям, так и сочетания тех или других возвышенностей или впадин, вообще неровностей, а также вод и растительности на земле могут приносить счастье или несчастие живущим на ней, потому что на поверхности земли находятся в непрестанном движении два течения, представляющие мужской и женский принципы природы: один называется “лазоревый дракон”, другой — “белый тигр”.

Неровности земли помогают толкователям “фын-шуя” угадывать посредством магнетического циркуля местонахождения этих скрытых сил природы и сообразно с этим располагать благоприятным образом для людей их жилища. Они, например, находят, что полукруг из деревьев, посаженных позади дома, способствует счастливому для его обитателей [993] направлению сил “лазоревого дракона” и “белого тигра”, в безлесных же местностях земляной вал, облегающий полукругом задний фас построек, достигает той же цели.

Сквозь туман суеверий и предрассудков виднеются, однако, проблески разума у толкователей “фын-шуя”; вне всякого сомнения, что места избираемые или для поселений, указывают на знакомство их с климатическими условиями страны. Много лет тому назад, когда англичане впервые селились в [994] Гонконге, смертность среди английских солдат, живших в бараках на местности, лишенной всякой растительности, была страшная. Когда же по совету одного колониального врача, который прожил ранее долго в Китае, обсадили бараки бамбуком, то действие от этой посадки было изумительное: смертность уменьшилась больше, чем наполовину. Туземцы потом утверждали, что английский врач был не кто иной, как тайный великий толкователь “фын-шуя”, настолько совет, данный им относительно посадки, соответствовал правилам о расположении: построек и предохранении их от неблагоприятного влияния упомянутых течений “дракона” и “тигра”.

Вот другой случай. Когда строили новый английский квартал в Кантоне, то китайцы предсказывали всякие напасти тем, кто там будет жить; действительно, никакие европейские средства: ни карболка, ни смолы, ни кислоты не могли спасти поселившихся там англичан от нашествия белых муравьев, тучами наводнивших жилища. Триумф китайцев был полный, когда английский консул, построивший себе также дом в новом квартале, был принужден муравьями покинуть его, чтобы жить в двух милях оттуда под защитою тени деревьев вокруг пагоды.

Русским также приходилось иметь дело с “фын-шуем”. Штабс-капитан Блонский, бывший секретарь-переводчик у военного комиссара при мукденском дзянь-дзюне, рассказывал, как пример своего знакомства с духом покровителя китайского домостроительства, такой случай. Понадобилось починить северные ворота 21 мукденской каменной городской стены. Военный комиссар обратился по этому поводу с просьбою через дипломатическую канцелярию в Мукден к дзянь-дзюню. Довольно долго искали учреждения, которое заведует городскими стенами. Наконец учреждение нашли и запросили; оно ответило, что ворота, действительно, надо починить, и материал есть... но только необходимо подождать, пока “фын-шуй-сян-шин” не выберет благоприятный для начала день. “Фын-шуй-сян-шин” буквально значит “учитель от воды и ветра”, предсказывающий дурную и хорошую погоду. Короче — колдун-прорицатель, лицо, официально признаваемое.

Вот извольте-ка ждать, пока “фын-шуй-сян-шин” не погадает о благоприятном для начала работ дне, а не принять во внимание его мнения нельзя — возмутится дух китайский.

Хотя надо сказать правду, в Мукдене толкователи [995] “фын-шуя” оказались не предусмотрительными: ворота следовало чинить не по указанию русских, а против русских и задолго до их прихода. Впрочем, вероятно, предсказание политических событий касается астрологов, а не их.

Так или иначе, ворота и башни города стояли совершенно не поправленными, когда русские, в 1900 году, подходили к Мукдену. В 5 часов вечера, 18-го сентября 1900 года, передовой отряд 22 южно-маньчжурского отряда, имея впереди в летучем разъезде 8-ю Донскую сотню охранной стражи есаула Денисова, вошел в горевший город Мукден.

Конница и батарея заняли императорский дворец. В 10 часов вечера этого же 18-го сентября, начальник южно-маньчжурского отряда, генерал-лейтенанта Суботич, получил на биваке главных сил у селения Байтапу 23 прошение на английском языке от мукденских купцов-буддистов и конфуциан и жителей-христиан о скорейшем вступлении главных сил в Мукден для восстановления там порядка 24.

19-го сентября, на улицах южного предместья Мукдена, которое, благодаря налету казаков, оттеснивших шайки китайских мародеров-солдат, почти не пострадало ни от пожаров, ни от грабежей, толпились жители с белыми, в знак покорности, флажками в руках; лавки открыты настежь, ни испуга, ни горя не выражается на лицах китайцев; в толпе заметны женщины, на руках отцов — дети, показывающие пальцами на двигающиеся русские войска; над домами развеваются русские национальные флаги (и где китайцы успели их только достать?); гремит русская военная музыка, — встречают торжественно главные силы южно-маньчжурского отряда с генерал-лейтенантом Суботичем во главе...

Так была взята столица Манчжурии, святыня маньчжурского народа, когда-то гроза Китая, теперь — одно из главных гнезд [996] боксёров и других ненавистников европейцев. По улицам пошли русские дозоры и патрули; у фронта дворца, недоступного прежде европейцам, развевалось русское знамя, и генерал-лейтенант Суботич, который два года тому назад не был допущен, как почетный гость, во внутренние покои дворца, теперь явился главою этой замкнутой и гордой столицы.

20-го сентября, на площади дворца, перед императорским павильоном был отслужен торжественный молебен с провозглашением многолетия верховному вождю русской армии, Государю Императору. Гарнизоном в Мукдене был оставлен 11-й Восточно-Сибирский стрелковый полк, а командир его, полковник Домбровский 25, назначен комендантом и военным губернатором Мукдена. Караулом во дворце встала 5-я рота 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка.

Для осмотра дворцовых кладовых и приведения в ясность и некоторый порядок 26 вещей, укладки их в шкафы и опечатания как шкафов, так и входных дверей, печатями, начальник отряда назначил комиссию с участием представителей государственного контроля, предписав ей, по окончании осмотра, составить акт. Окончив занятия, комиссия донесла начальнику отряда, что имущество, хранящееся во дворце, состоит, главным образом, из громадной библиотеки, домашней утвари, царских одеяний, седел, сабель и других ценных вещей.

Для охраны этих сокровищ, по приказанию генерала Суботича, начальник штаба полковник Артамонов установил такой порядок: командир охранной роты считается смотрителем дворца; кладовые запечатываются печатями смотрителя дворца и начальника штаба; к ним выставляются часовые. Допуск 27 в кладовые разрешается каждый раз начальником отряда и в присутствии комиссии из трех лиц: смотрителя дворца, адъютанта штаба и китайского офицера или чиновника по назначению дзянь-дзюня (генерал-губернатора).

В сентябре 1901 года, гарнизоном в Мукдене вместо ушедшего 11-го полка, расположился 1-й Восточно-Сибирский стрелковый Его Величества полк; дворец заняла 2-я рота 28 этого полка, а командир ее, капитан Иванов, был назначен смотрителем дворца. [998]

Дворцовые постройки расположены немного южнее центра императорской части города, занимая громадный квадрат с четырехугольным выступом к югу, где 29 помещаются жилища дворцовой администрации. Северную часть дворцового квадрата составляет четырехугольная, вымощенная плитами плац-парадная площадь перед императорским павильоном с малым троном императора. Позади павильона, в продолговатом низком здании, хранятся императорские зонтики 30 и другие символы власти, носимые на длинных древках, как-то: вырезанные из дерева и позолоченные копья, мечи, фигуры в виде шаров, благословляющая рука Будды и др. По сторонам площади стоят киоски, куда, в ожидании ли приема императором, или при других церемониях, собираются гражданские и военные чины; граждане — в киоски правой стороны; военные — в левые; и кто чином выше, тот ближе к трону.

Мне пришлось быть свидетелем принесения поздравления местными министрами 31, высшими офицерами и чиновниками дзянь-дзюню в китайский царский день. 17-го июля 1900 года, рано утром, я получил экстренную записку от командира полка с приказанием допустить во дворец дзянь-дзюня 32 “для церемонии принесения поздравлений по случаю дня рождения китайского императора”, как значилось в записке.

Когда я в шестом часу утра вышел на плац перед императорским павильоном, то застал уже группу разодетых парадно китайских чиновников около киосков. Чиновники продолжали прибывать, размещаясь по ним сообразно цвету шариков на шляпах; с красными шариками мандарины, как старейшие, поместились во втором киоске с правой стороны 33; ближайший к павильону заняла почетная стража императорских телохранителей 34. Последних в Мукдене сто человек; все они — природные манчжуры; право служить в телохранителях — наследственно. Курмы (кофты) и халаты на телохранителях были такие же, как на чиновниках; сверх того, на них были надеты голубые шелковые, затканные серебром оплечья 35; [999] конусообразные шляпы их, в отличие от шляп чиновников 36, были обложены толстым слоем красной (мотками) шерсти и заканчивались не одним стеклянным шариком 37, а несколькими металлическими, насажанными один на другой.

Показался несомый носильщиками паланкин дзянь-дзюня 38; впереди шли алебардщики в живописных старинных костюмах; позади — солдаты, вооруженные магазинными ружьями и одетые в форму полуевропейского покроя 39. Министры и чиновники приветствовали дзянь-дзюня по этикету приседанием 40, встретив его перед киосками, где они до того сидели на крытых красным сукном скамейках вокруг столиков, на которых был приготовлен чай...

Посидев 41 немного во втором киоске (в первом помещались, как я уже упомянул, императорские телохранители — маньчжуры), дзянь-дзюнь, выйдя оттуда вместе с фу-ином и фу-дутуном, встал с ними у подножия террасы перед императорским павильоном. Позади дзянь-дзюня шагах в четырех, выстроились в ряд министры и высшие чиновники; по бокам, около каменных львов, стерегущих вход в павильон, — встали рядом по три человека из почетной стражи; средние из них, когда все заняли установленные по церемониалу места, что-то громким голосом запели, — дзянь-дзюнь, а за ним все присутствующие чиновники опустились на колена на подостланные плоские подушки и начали кланяться до земли; молились не больше пяти минут; затем дзянь-дзюнь с фу-ином и фу-дутуном возвратились, сопровождаемые стражей, в киоск, где дзянь-дзюнь принял поздравления (поклон с приседанием) от своих высших чиновников...

Плац с павильоном и киосками окаймлен невысоким каменным забором со многими воротами; узенький переулок [1000] отделяет его от главных дворцовых зданий, обнесенных высокой каменной стеной с двумя только воротами — восточными и западными; ворота эти стоят на продолжении улицы между малыми восточными и западными воротами каменной городской стены 42. Эта улица, как бы проходя через дворцовый двор, отрезает от него к югу придаточный четырехугольник с помещениями для дворцовых чиновников; лицом к жилищам чиновников стоит первое собственно дворцовое здание — фасад дворца — приемное зало, скорее похожее на громадный каретный сарай с воротами-дверьми спереди и сзади; передние ворота-двери даже не сплошные, а решетчатые... Как единственное украшение этого с каменным полом и без потолка, выкрашенного темно-красной масляной краской зала, висит на стене над дверьми 43 в золотой раме голубая доска; на ней золотыми иероглифами написано священное изречение, которое гласит: “Да будет царствование твое так же ясно и светло, как ясно и светло небо в солнечный день”. По бокам зала — заставленные ширмами простые глиняные каны; сидя на них, дзянь-дзюнь принял от мукденских высших чинов поздравление с китайским Новым Годом после такой же, как у павильона, церемонии. Из приемной залы через ворота-двери 44, противоположные входным, выход на первый внутренний двор, но чрез него может ходить лишь один император; чиновники же ходят через небольшие боковые со двора. По бокам обширного вымощенного плитами внутреннего двора расположены в два ряда двухэтажные кладовые: передние с драгоценностями, — задние с обыкновенной домашней утварью 45.

В левой от входа кладовой, в нижнем этаже, в шкафах хранятся украшавшие, вероятно, некогда интимные покои еще манчжурских князей и княгинь картины, металлические зеркала, ценные безделушки из яшмы, малахита, нефрита, лакированные с тонкой изящной резьбою вещицы, вазы старинного китайского фарфора... [1002]

В верхнем этаже навалена целая гора коробок с кусками шелка 46 и какого шелка! — настоящего китайского, платье из которого, как говорится, колом стоит; кроме того, тут и в шкафах много таких же вещей, как и внизу; в сундуках аккуратно сложенное и пересыпанное нафталином лежит парадное царское одеяние, между прочим, с вышитыми цветными шелками драконами парчовые халаты, почти сплошь унизанные мелким жемчугом...

В кладовой, напротив, внизу, в шкафах стоят священные сосуды-вазы из бронзы и каких-то других сплавов; некоторым из них по две тысячи лет; здесь же лежат распростертыми чучела двух громадных медведей, очевидно когда-то присланных каким либо племенем с крайнего севера в дар богдыхану; дальше — кольчуги, панцири, копья...

Наверху, в шкафах — десятки царских седел: одни усыпаны бирюзой, у других в серебряную позолоченную оковку передней луки вставлены зерна крупнейшего жемчуга... на стенах висят с натянутыми тетивами луки, торчат стрелы 47, на столах лежат мечи-сабли с рукоятками, усыпанными самоцветными камнями, с эфесами из нефрита, с ножнами из змеиной кожи...

В глубине двора, здание тронного зала с троном из эбенового дерева, покрытого резьбой и позолотой; потолка нет — прямо крыша; внутренняя сторона ее, балки и стены разрисованы сине-красными узорами, отчасти напоминающими узоры на стенах и потолках московских кремлевских дворцов царского периода. Перед тронной залой терраса с солнечными часами и пьедесталом для фонаря, зажигаемого при религиозных церемониях; с террасы к дверям ведет каменный подъем с иссеченным на нем драконом, по которому может ходить только император, а для остальных устроены с боку ступеньки; лестница, подъем с драконом и решетка перед дверьми сделаны из розоватого, желтоватого, коричневого и зеленоватого цвета камней с изваянием на них львов, драконов, гирлянд из зелени с цветами и фантастических виньеток... [1003]

Из тронного зала можно пройти задними дверями прямо на второй внутренний дворик, но опять таки императору, — чиновники же ходят боковыми воротами. По бокам второго дворика стоят также двухэтажные кладовые 48 с разной рухлядью и [1004] красивой мебелью: столами, стульями, креслами черными, лакированными с металлической инкрустацией и золотыми ободками...

С этого дворика по каменной лестнице подъем на искусственно насыпанный довольно высокий холм 49 — третий внутренний дворик; с лестницы вход прямо в четырехэтажную башню “феникса” 50 — некогда место летнего отдохновения маньчжурских владык; с высот ее видны городские стены с башнями над воротами и весь императорский город, как на ладони; вид, впрочем, унылый: поверхность черепичных серых крыш сплошь одноэтажных и одинаковой высоты фанз (домов) похожа на булыжную, покрытую пылью, мостовую...

По бокам холма, под прямым углом к башне “феникса” лежат в развалинах или стоят готовые вот-вот рухнуть от ветхости жилые покои маньчжурских князей... Заднюю часть площадки наверху холма занимает прочное здание 51 позднейшей постройки; здание это — столовая; в ней дзянь-дзюнь в царские дни устраивает торжественные обеды 52 высшей администрации Мукденской провинции; здесь же помещается небольшой шаманский алтарь древней религии маньчжур. За столовой, внизу подошвы холма — сад 53 и царские конюшни пустые и разрушающиеся.

Все правое крыло дворцовых построек (западнее холма и непосредственно к нему примыкающее) занято отдельными домами (фанзами), в которых жили когда-то писцы, библиотекари, архивариусы и вообще чиновники, имевшие отношение к библиотеке; все эти дома в полном запустении и до того ветхи, что готовы рухнуть, за исключением громадного деревянного в три этажа здания богатейшей в Китае библиотеки, содержащей в себе до 80.000 томов научных, философских и беллетристических сочинений; по бокам главного в три света зала тянутся в два яруса галереи с полками книг и отдельными уютными киосками 54 для чтения; в главном зале меблировка во многом напоминает европейскую, хотя она чисто в китайском стиле: столы, кресла, диваны черного дерева, покрытые резьбой и лаком. [1005] Книги 55 хранятся в деревянных лакированных ящиках, поставленных один на другой на полках; книги тут и древние и современные: автор какого либо сочинения, за которым цензоры-критики признали литературные достоинства, представляет один экземпляр в Пекинскую государственную библиотеку, другой присылается в Мукденскую.

Во время занятия Пекина союзниками тамошняя библиотека пострадала частью от пожара, частью от расхищения, и только мукденская осталась в полной сохранности и порядке, благодаря заботливости о ней русских 56. В этой же части дворца, ближе к императорскому холму, приютилось небольшое двухэтажное (достаточно прочное) строение — отделение библиотеки с книгами, посвященными императорам или даже написанными самими императорами-поэтами; здесь книги в темно-малиновых шелковых обложках и завернутые в золотую парчу хранятся в шкафах из красного дерева.

Левое крыло дворца — сравнительно узкий четырехугольник между холмом и императорским павильоном — состоит из небольшой царской кумирни по фасаду, оружейной 57 и в глубине — третьего отделения библиотеки, или, вернее, хранилища печатей умерших богдыханов, их портретов, писанных китайскими художниками, и родословных списков ныне царствующей династии.

Нижний этаж этого хранилища заставлен шкафами с родословными списками, в верхнем сберегается также часть списков и, кроме того, портреты и печати, хотя в наше время царских печатей там не было; они, по-видимому, были унесены мандаринами перед началом смут. Оставались только небольшие на подставках лакированные ящики-ковчежцы, прикрытые парчой; портреты по громоздкости рисунка (больше натуральной величины) труднее было унести, и они остались на местах, свернутые в свитки и положенные в длинные ящики. Эти портреты и родословные царского дома были предметом особой заботливости мукденских мандаринов. В течение почти полутора лет, когда я исполнял обязанности смотрителя дворца, они, по крайней мере, пять раз просили разрешения у генерала Флейшера (начальника южно-маньчжурского отряда) войти в библиотеку под тем или другим предлогом, а на самом деле, чтобы посмотреть, все ли родословные книги и портреты целы, и не унесли ли мы их, — хотя иногда действительно делали и справки. [1006]

Так, 25-го апреля 1902 года, я получил от полковника Глинского 58 предписание допустить на следующий день (26-го апреля) в присутствии установленной комиссии в библиотеку прибывших из Пекина дворцовых чиновников для необходимых справок. Утром 26-го апреля ко мне явилось десятка два китайских офицеров, чиновников и писцов-переводчиков 59, как местных так и приезжих, в парадных платьях. После взаимных представлений и приветствий сопровождавший их штабс-капитан Блонский 60 попросил допустить их в хранилище родословных книг, откуда китайцам, по словам штабс-капитана Блонского, надо было сделать выписки за 24-й год царствования Кван-сю (царствующий император), потому что родословные тетради за этот год утеряны в Пекинской библиотеке в прошлые беспорядки. Тетради эти сброшюрованы в громадные, толстые пачки, похожие больше на кипы хлопчатобумажной ткани; и не мудрено, что они такие объемистые, — в них записаны не только нисходящие 61, но и восходящие поколения, как, разумеется, императора, так и всех членов императорской семьи...

Способ написания родословного дерева похож на наш, или, вернее, наш похож на китайский 62. Родоначальник обозначен красным кругом; кружок прикрыт прилепленным квадратным кусочком золотой парчи; от кружка по линиям спускаются нисходящие поколения, переходя со страницы на страницу и заполняя их многочисленными именами.

Штабс-капитан Блонский, между прочим, прочитал, что у одного императора было тридцать сыновей, из которых многие могли быть женаты, иметь детей, внуков... не даром битком набиты родословными книгами громадные шкафы красного дерева.

Довольные тем, что нашли, чего искали, китайцы, прощаясь, мне говорили: “Как у вас тут хорошо, все в порядке; везде стоят часовые, — не так, как у нас”...

На такую своеобразную любезность мне оставалось только скромно промолчать...

И. Е. Иванов.


Комментарии

1. Пэй-тин (Пекин) значит северная столица.

2. Тело самого Тайдзана, привезенное из Пекина, похоронено верстах в пяти от Мукдена; императорскую могилу окружают много красивых построек и правильно разбитый, чисто содержимый, прекрасный вековой парк. В Линкае (город верстах в 150-ти к востоку от Мукдена) покоится прах родителей Великого Манчжура.

3. Для того, чтобы воспрепятствовать скорому влиянию злого духа. В деревнях такие стенки делаются из глины.

4. Родственники и прислуга занимают другие помещения.

5. Эти толстые зеленые кузнечики летом услаждают китайцам слух своим стрекотанием, а осенью любители устраивают бои кузнечиков, как у нас бои петухов или в Испании — быков.

6. Дверные отверстия лавок забираются на ночь толстыми досками. Размер их в высоту — от потолка до полу, и в ширину — от столба до столба.

7. Теперь, впрочем, не только в городах, но и в деревнях китайцы начинают употреблять стекла, вклеивая их посередине рам.

8. Гаолян — хлебное растение, вид кукурузы.

9. Каны отапливаются стеблями гаоляна; теплота от такой топки развивается небольшая, но вполне достаточная для согревания спящих на канах людей; кроме спанья, каны служат почти постоянным местопребыванием женщинам, которые сидят на них, поджав под себя ноги “калачиком”. В последнее время, с развитием добычи каменного угля, китайцы начинают отапливать им дома, но в виду того, что уголь дает слишком большую теплоту, от которой деревянные части кана загораются, они мешают уголь с глиной.

10. Которые, надо заметить, не образуют сплошного фундамента.

11. На наш, разумеется, взгляд.

12. Строятся на местах исторических событий и над могилами или в память великих людей.

13. В своей “Истории индийской и восточной архитектур” m-r Fergusson предполагает основанием такого состояния китайской архитектуры то обстоятельство, что китайцы никогда не имели ни духовенства с преобладающим значением в стране, ни могущественного наследственного дворянства. “Присутствие этих созидающих классов, — говорит он, — важно потому, что священное искусство архитектуры требует великого вдохновения, и никогда оно так властно не раскрывается, как под влиянием сильной и величественно пышной иерархии... Частные несогласия и междоусобные войны были данными, малоизвестными китайцам, и отсюда — мало укрепленных мест и прочных, пригодных к серьезной обороне зданий, которые количеством и устройством отмечают характер влиятельного класса в стране”.

14. Крыши в городах сплошь черепичные, прочные.

15. Robert Douglas.

16. Еще и теперь кое-где в городах попадаются вместо дверей подвешенные войлоки.

17. Известно, что чины в Китае различаются главным образом по цвету стеклянных шариков на шапках.

18. Ими заведуют чиновники, обязанности которых, отчасти напоминают обязанности наших губернских архитектором.

19. А могилы их разбросаны повсюду: среди полей, близ городских стен, около жилищ и даже на крышах домов стоят иногда гроба с покойниками (видел лично в г. Син-мин-тине).

20. У Конфуция же о подобных случаях сказано: всякое полезное для жизни знание можно заимствовать у соседей, но какое именно знание полезно, это уже зависит вполне от усмотрения мандаринов, которые также и толкователи Конфуция — собственно конфуцианского духовенства нет; буддийское многочисленно.

21. Ворота и башня над ними от ветхости начали осыпаться, грозя совсем обвалиться, между тем на них стояли русские орудия настенной артиллерии, и находился караул.

22. Передовой отряд под командой полковника Мищенка состоял из двух сотен (Кубанской и Донской) охранной стражи Восточно-Китайской железной дороги, полсотни 5-й сотни Верхнеудинского полка Забайкальского казачьего войска, двух рот пешей стражи и Забайкальской казачьей батареи.

23. Селение верстах в 9-ти — 11-ти к югу от Мукдена.

24. Вот картина, представившаяся глазам первых русских, вошедших в Мукден: все казенные здания, банки, ломбарды, дома мандаринов были разграблены и разгромлены; магазины, кварталы христиан, дома зажиточных китайцев — все было в огне... всюду на улицах валялись поломанные вещи, мебель, разбитые ящики, разбросанный товар, убитые лошади, трупы людей; и все это было сделано не наступавшими русскими, а китайскими же убегавшими войсками; русские еще должны были гасить пожар, гнать грабителей, охранять древности манчжурских богдыханов и защищать мирных жителей. Китайские войска вели себя так возмутительно по отношению к мирному населению не только в эти последние дни, когда бежали их начальники, а все три месяца войны везде слышались на них жалобы и проклятия...

25. Помощником его был назначен генерального штаба подполковник Десино.

26. Потому что часть кладовых была приведена в беспорядок и разграблена, хотя немного, боксерами.

27. Для осмотра, например, приезжавшими в Мукден русскими и иностранцами; допускались и китайцы для справок в библиотеке.

28. 2-я рота занимала дворец вплоть до сдачи его китайцам.

29. Во время занятия дворца русскими эти помещения были приспособлены под жилища солдат.

30. В торжественных случаях зонтики носятся не только перед императором, но и перед мандаринами.

31. Дзянь-дзюнь мукденский, пользуясь правами вице-короля, имеет своих (местных) министров: финансов, военного, церемоний...

32. Дзянь-дзюнь значит генерал-губернатор; кроме общего направления дел, он, как маньчжур родом, ведает еще дела маньчжур Мукденской провинции, тогда как дела китайцев подведомственны фу-ину, помощнику его и губернатору Мукдена, родом китайцу.

33. В этот раз занималась только одна правая половина киосков.

34. В роде наших дворцовых гренадер.

35. Такие же оплечья были надеты на дзянь-дзюне, фу-ине и фу-дутуне (фу-дутун — командующий войсками в провинции).

36. Шляпы летом и шапки зимой и покрой одежды одинаковы у чиновников и у офицеров; различаются они, главным образом, по вышивкам на курмах: у гражданских птицы, у военных — звери вышиваются на передней и задней части парадной кофты-курмы.

37. Такие же шляпы были на дзянь-дзюне, фу-ине и фу-дутуне.

38. Фу-ина принесли также на паланкине, но, не знаю, случайно или по положению, значительно позднее и с таким конвоем, как дзян-дзюня, только в меньшем количестве.

39. Одежда конвоя солдат дзянь-дзюня состоит из широкой соломенной шляпы, выкрашенной красной масляной краской и обвитой по тулье черной шелковой лентой; хорошо сшитой из темного сукна куртки и таких же шаровар, забранных в матерчатые сапоги.

40. Между прочим, очень похожее на приседанье наших институток.

41. Все это время, как при встрече дзянь-дзюня, так и во время молебствия, играла музыка 1-го Восточно-Сибирского стрелкового Его Величества полка.

42. Императорский город, в средине которого находится дворец, заключен в правильный четырехугольник высоких толстых каменных стен (собственно они состоят из земляного вала и каменной облицовки); на каждой стороне по двое ворот, называемых большими и малыми: восточными, западными и т. д. Предместья, облегающие императорскую часть города, окружены, кроме того, глиняной стеной 17 с половиной верст в окружности.

43. Над всеми дворцовыми дверями висят приблизительно такие же дощечки с каким либо священным изречением.

44. Называю их воротами, потому что они действительно похожи на ворота каретного сарая.

45. В этом помещении, благодаря заботливому отношению к досугу нижних чинов командовавшего временно полком полковника Лечицкого и затем командира полка полковника Хвастунова, а также сердечному участию некоторых офицеров полка, среди которых нашлись и опытный режиссер и недурной декоратор, устраивались солдатские спектакли, давались любительские — офицерские; сценой пользовались также приезжавшие небольшие труппы; здесь давали концерты русские хоры как самого славянского, так и его дочери Н. Д. Славянской...

46. Эти шелка, как и много вещей, необходимых в домашнем обиходе, присылаются каждые десять лет из Пекина императором сюда, в жилище его предков, потому что император считает свое пребывание в Пекине как бы временным.

47. Известно, что до самого последнего времени в числе знаний и умений, требовавшихся для офицерского экзамена, уменье стрелять из лука считалось одним из важных; есть указ царствующего богдыхана, который предписывает не забывать такого благородного занятия, как стрельба в цель из лука.

48. Довольно ветхие.

49. Бока холма срезаны и облицованы кирпичом.

50. Эта мифологическая птица существует и в Китае; для выражения ее понятия есть особый иероглиф.

51. Приемное, тронное и столовое залы позднейшей постройки, точно такой, как и кладовые на первом дворе и помещения для библиотек; все эти здания видимо поддерживаются; остальные же многочисленные постройки обречены на разрушение, и многие из них представляют одни руины...

52. Во время занятия Мукдена русскими войсками, дзянь-дзюню не разрешалось там устраивать обеды, потому что здесь хранилось много запечатанных вещей.

53. Штук шесть громадных деревьев.

54. Такой киоск состоит из кресла с балдахином, столика перед ним и висящим красивым слюдяным фонариком.

55. Китайские книги представляют сброшюрованные тетрадки по томам; несколько таких брошюрок заключаются в снимающуюся обложку из синего обыкновенного картона; обложка застегивается в петли костяными приколышами.

56. Главным образом благодаря заботливости бывших начальников южно-маньчжурского отряда, генерал-лейтенантов: Суботича, Церпицкого и Флейшера, к начальников штабов полковников: Артамонова, Ростовского и Глинского.

57. Тут стояли коробки-картонки с пуками стрел.

58. Начальник штаба южно-маньчжурского отряда; я, как смотритель дворца, подчинялся ему непосредственно.

59. При каждом китайском правительственном учреждении находятся писцы-переводчики для перевода бумаг с маньчжурского языка на китайский и наоборот, потому что не все мандарины знают маньчжурский язык.

60. Бывший секретарь-переводчик у военного комиссара полковника Квецинского при мукденском дзянь-дзюне.

61. Так как жены императоров и их родственников часто бывают не царской и не княжеской крови, а из обыкновенных классов (как теперешняя вдовствующая императрица-мать родом крестьянка), то их родословные и родословные их предков вносятся в родословную императорского дома каждый раз особо.

62. По моему мнению, родословное дерево, как и многое другое, заимствовано европейцами у китайцев.

Текст воспроизведен по изданию: Мукденский дворец // Исторический вестник, № 6. 1903

© текст - Иванов И. Е. 1903
© сетевая версия - Трофимов С. 2008
© OCR - Трофимов С. 2008
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Исторический вестник. 1903