-

ДЕР ЛИНГ

ДВА ГОДА В ЗАПРЕТНОМ ГОРОДЕ

ГЛАВА XI.

Наши костюмы.

На следующий день мы встали ранее обыкновенного и оделись в наши новые костюмы. Я совершенно не узнавала себя, и спрашивала несколько раз, я ли это или нет. Я нашла, что халат ко мне идет, хотя я не одевалась по-маньчжурски очень и очень давно. Всем казалось, что они не пойдут нам. Нашим евнухам они очень понравились. Молодая Императрица зашла за нами, чтобы пойти вместе к Ее Величеству. Когда мы пришли в комнату придворных дам, людей уже набежало довольно много, чтобы посмотреть на нас, как на диковинку, и все время говорили о нас, что меня очень конфузило. Все сказали, что нам гораздо больше идут маньчжурские костюмы, чем иностранные, за исключением Императора Гуань-Су. Он сказал мне: «Я думаю, что Парижские платья далеко красивее этих». Я улыбнулась, но [13] ничего не сказала. Он покачал головой и отправился к Ее Величеству. Ли-Лиен-Юн был в восторге от нас и сказал, чтобы мы тотчас же пошли к Ее Величеству. Я возразила ему, что на нас все смотрят, как на редкостные вещи. На что он ответил: «Вы не знаете, как вы красивы, и я желаю, чтобы вы никогда не носили иностранной одежды». Ее Величество так громко засмеялась, увидев нас, что привела меня в замешательство, ибо я боялась, что мы действительно кажемся смешными. «Я не могу поверить, что это вы. Посмотритесь в зеркало». Она указала на большое зеркало в своей комнате. «Посмотрите, как вы изменились. Теперь я чувствую, что вы принадлежите мне. Я должна буду сделать для вас еще несколько халатов». Затем Ли-Лиен-Юн добавил, что с 24 числа начнется лето. В этот день все начинают носить нефритовые шпильки вместо золотых, а у нас их нет. «Я очень рада, что вы напомнили мне об этом. Я должна дать каждой из них по одной, после того как они оделись в Маньчжурские костюмы». Ли вышел и принес полный ящик со шпильками, которые были сделаны из чистого зеленого нефрита. Ее Величество взяла одну из великолепных шпилек и вручила моей маме, сказав, что она ранее принадлежала трем Императрицам. А затем дала мне и моей сестре. «Эти две составляют одну пару, одна из них принадлежала Вдовствующей Императрице (Восточная Вдовствующая Императрица), а другую носила я в молодости». Мне стыдно было, что Ее Величество так много подарила нам, а я для нее ничего не сделала. Однако мы ее сердечно поблагодарили за все. «Я считаю вас своими и поэтому заказала сшить для вас прекрасные костюмы. Я также решила, что вы будете носить полную придворную форму, такую же, как одна из принцесс. Вы мои придворные дамы, поэтому имеете одинаковый ранг здесь». Ли стоял позади ее и сделал нам знак, чтобы мы сделали поклон «коу-тоу». Я не могу припомнить, сколько раз я сделала ей подобный поклон за этот день. Головной убор был очень тяжел и я не успела еще привыкнуть к нему; мне все казалось, что он спадывает. Ее Величество сказала также, что она объявит всему Двору о наших рангах в день ее рождения, когда ей исполнится 70 лет. Теперь я поясню это. Через каждый десяток, от времени ее рождения, она жаловала того, кто ей нравится, каким-либо чином или же делала что-либо для того, кто был полезен ей. Она могла каждого поощрять во всякое время, но на этих празднествах в особенности. Молодая Императрица поздравила нас и сказала, что Ее [14] Величество ищет молодого Принца, чтобы выдать меня за него замуж. Она всегда любила над кем-нибудь посмеяться. Я сообщила моему отцу о всех милостях, какие были дарованы мне. Он ответил, что надеется, что я заслужила все это, и желал бы, чтобы я была полезна и верна Ее Величеству до конца ее жизни.

1.JPG (84662 Byte)

Я была очень счастлива. В самом деле, жизнь была прекрасна во дворце. Ее Величество всегда была мила и добра. Я заметила разницу в ее обращении с нами (как она сказала) с тех пор, как мы еще раз сделались Маньчжурками. Однажды, плывя при лунном свете по озеру, она спросила меня, желаю ли я поехать в Европу. Была великолепная ночь; позади нас плыло несколько лодок. На одной из них евнухи играли что-то хорошенькое на флейтах и на инструменте, похожим на мандолину, называемом ию-чин (маленькая арфа в виде луны), Ее Величество очень мило подпевала. Я ответила, что я вполне удотворена быть с ней и никуда не желаю поехать. «Я научу вас петь песни, уроки пения буду давать вам ежедневно», сказала она. «Мой отец не только заставлял нас изучать стихи, но и научил меня составлять их», заметила я. Взглянув на меня удивленно, она спросила: «Почему вы не сказали мне этого раньше. Я люблю стихи. По временам вы должны читать мне их. У меня много книг, которые заключают в себе стихи разных династий». Я сказала, что мое знание в Китайской литературе весьма ограниченное и я не смею показать ей, как мало я знаю. Я занималась только восемь лет. «При Дворе хорошо знакомы с китайской литературой только Молодая Императрица и я», продолжала она. «Я учила сама читать и писать придворных дам, но они так ленивы, что я отказалась от этой попытки». Мой отец советовал мне быть весьма осторожной и ничего не говорить о своих знаниях до тех пор, пока для этого не представится удобного случая. После того, как узнали об этом придворные дамы, они стали меня ненавидеть с каждым днем все более и более.

За исключением этой неприятности 4 луну мы провели весьма приятно. Первый день 5-ой луны мы все время суетились, так как с 1 по 5 число пятой луны было празднество в честь пяти ядовитых насекомых — что я объясню позднее — также называемое «праздник Дракона на лодках». Все вице-короли, губернаторы, высшие чиновника; за исключением Императорской Фамилии, придворные дамы и евнухи, все преподносили великолепные подарки Ее Величеству. Я никогда не видела такой массы вещей, что было [15] получено во дворце во время этого празднества. Каждая особа или лицо должна вместе с подарком прислать желтый лист бумаги, на правом углу которой должно быть написано, имя посылателя, также слова «Куай Жен», которые означают их поклон до земли, а затем название подарка. Евнухи принесли их на больших желтых подносах. В течение этих пяти дней все были заняты, а в особенности евнухи. Я даже не могла сосчитать, сколько человек послали подарки Ее Величеству. Подарки были разные, или что-нибудь для домашнего хозяйства, или шелка, или драгоценные вещи разных сортов и видов. Большая часть — иностранные вещи обыкновенных качеств. Я также видела прекрасные резные тропы и украшения; их она велела убрать, а иностранные вещи оставить в дворце, потому что с ними она еще не знакома.

На третий день пятой луны ей что-нибудь дарили все живущие при Дворе. Мы суетились всю ночь и помогали Молодой Императрицы. На утро мы положили наши подарки на большом дворе на большие желтые подносы. Подносы Молодой Императрицы стояли в первом ряду; она сработала сама для Ее Величества десять пар туфель, шелковые, вышитые гладью, носовые платки, маленькие кошельки для орех (бетель) и табаку, которые были весьма изящно вышиты. Вторая жена Императора Гуан-сюй преподнесла Ее Величеств почти тоже самое. Подарки от придворных дам были разные; все ездили сами закупать еще до праздника, но не могли поехать все вместе, потому что одна или две из нас должны всегда находиться около Ее Величества, а поэтому с большим любопытством спрашивали друг друга, кто что купил. Мы же, то есть мама, сестра моя и я, не выезжали из дворца, т. к. мы приготовили подарки заранее. Все, казалось, говорили о подарках, понравятся ли они Ее Величеству или нет. Мы заранее написали в Париж выслать прекрасную французскую парчу и одну полную обстановку во Французском императорском стиле. Мы изучили вкус Ее Величества, несмотря на наше короткое пребывание во Дворце, поэтому, кроме этих подарков, еще преподнесли ей веера, парфюмерию, мыла и другие французские новости. Ее Величество осматривала все подарки; если же они были слишком плохого качества, спрашивала, от кого они. Евнухи и служанки также подарили ей хорошие и полезные вещи. Ее Величество выбрала то, что ей нравилось, а остальное велела убрать, и могла никогда не увидеть их больше. Я должна сказать, что Ее Величество любит некоторые иностранные вещи, в [16] особенности французскую модную парту, ведь она шила себе платья чуть не ежедневно. Она очень осталась довольна мылами и пудрами, которые нежат кожу. Она поблагодарила нас, сказав, как мы были внимательны, изучая ее вкус, и умело подобрали все вещи. Она также сказала несколько слов евнухам и служанкам, которые осталась весьма довольны.

В четвертый день пятой луны она раздавала подарки всем нам, принцессам, высшим чиновникам, служанкам и евнухам. У ней была необыкновенная память, она могла припомнить лицо и подарок, полученный от него. В этот день нам пришлось поработать. Нам пришлось также при каждом подарке приложить желтый лист бумаги и написать имя того лица, которому она желает его послать. Ее Величество в этот день разобиделась на супругу одного из принцев за то, что она послала ей плохой подарок. Она велела внести его в комнату и смерить, сколько было шелку и лент. Ленты были присланы хотя и разные, но все какие-то обрывки, материя же была плохого качества. «Теперь посмотрите, — обратилась она ко мне, — разве это хорошие подарки? Я хорошо знаю, что они сами эти вещи получили в подарок, но хорошие выбрали для себя, а остатки послали мне. Они хорошо знают, что обязаны послать мне что-нибудь. Я поражена их беспечностью. Вероятно они думают, что, получив много подарков, я не замечу этого. Но они ошибаются; на плохие я именно и обращаю свое внимание, на самом же деле я могу припомнить все. Я вижу, кто хотел доставит мне удовольствие, а кто просто прислал, зная, что он обязан это сделать. Ну, и я им отплачу тем же». Она дала каждой придворной даме по прекрасному вышитому халату и по несколько шалей, а также Молодой Императрице и Второй жене. Нам же она подарила по два вышитых халата, несколько простых жакеток с рукавами и без рукавов, туфли и цветы для Маньчжурского головного убора. Она сказала, что у нас мало одежды и вместо того, чтобы давать деньгами, она решила подарить нам все это. Кроме того она только мне подарила пару хорошеньких серег т. к. у моей сестры были прекрасные с жемчугом и нефритом, а у меня самые простые золотые. Сказав маме: «Ю-тай-тай, я вижу, что вы одну дочь любите больше, Рунлинг имеет такие прекрасные серьги, а у бедной Дарлинг совсем нет». Прежде чем мама успела ответит, как она обернулась ко мне, стоящей позади ее стула: «Я приобрела для вас прекрасную пару серег, потому что считаю вас теперь своей». Моя мама объяснила, что [17] я не люблю носить тяжелые серьги. Она засмеялась и сказала: «Ничего, она теперь моя, и я снабжу ее всем, что ей нужно. Вам уже не нужно заботиться о ней». Серьги, подаренные ей, были очень тяжелые. Ее Величество сказала, что если я буду носить их каждый день, то скоро привыкну к ним.

2.JPG (97941 Byte)

Теперь о празднестве. Оно называлось праздником «Дракона на лодках». Послеобеденное время пятого числа пятой луны было самое вредное для ядовитых насекомых и пресмыкающихся, напр. для лягушек, ящериц, змей, которые прячутся в грязи, боясь, [18] чтобы в этот час их не поразило параличом. Некоторые из лекарей ищут их в этот час и кладут в кувшин; высохшие, они употребляются иногда, как лекарство. Об этом мне сообщила Ее Величество, и я всюду бродила и копала землю, но ничего не нашла. Согласно обычаю Ее Величество после обеда взяла чашку с вином и с желтым порошком, (который был похожий на серу). Она взяла маленькую кисточку, помокнула ее в эту жидкость и сделала несколько желтых точек под нашими ноздрями и ушами, из предостережения, чтобы какие-либо насекомые не заползли к нам наступающим летом. Праздником «Дракона на лодках» его называли по след. поводу. Во время династии Чу страна была разделена на несколько частей. Каждая часть имела своего управителя. У Императора Чу был первым министром Чи-Юань, который советовал ему заключить союз с остальными шестью странами, но Император отказался, а Чи-Юань казалось, что государство может быть взято другими в недалеком будущем. Он не мог повлиять на Императора, поэтому решил кончить самоубийством и бросился в реку, взяв с собой большой камень. Это случилось на пятый день пятой луны; через год же после этого, Император отправился на лодке Дракона, чтобы поклониться его праху и бросить рисовое пирожное, называемое Цзу-цзи, в реку. С тех пор народ празднует этот день. В придворном театре играли сначала этот рассказ, который был очень интересен, а затем, как насекомые стараются укрыться перед наступлением опасного для них часа. В этот день на нас были туфли с тигром, на носке была вышита его голова, и маленькие тигры, сделанные из желтого шелку, на головных уборах. Этих тигров носят только маленькие дети, чтобы они были сильны, как тигры, но Ее Величество желала, чтобы мы носили их также. Жены Маньчжурских чиновников, когда приехали во Дворец, увидев нас, все время смеялись над нами.

У старшего евнуха хранился список о дне рождения каждой придворной дамы, и за 10 дней до наступления моего дня рождения, 10 числа 5 луны, он сообщил мне, что, но обычаю, я должна преподнести подарок Ее Величеству, фрукты, пирожное или еще что-нибудь, поэтому я заказала всего восемь ящиков.

Рано утром я оделась в парадное придворное платье, обратив также свое внимание и на остальной свой туалет, и отправилась к Ее Величеству пожелать ей доброго утра. Когда она окончила одеваться, вошел евнух с подарками, я встала на колени, преподнесла их ей и поклонилась до земли девять раз. Она [19] поблагодарила меня и пожелала мне быть счастливой. Затем дала мне пару сандаловых браслет, прекрасно вырезанных, а также несколько кусков шелковой парчи. Она также сказала мне, что по случаю дня моего рождения она заказала макароны. Таков был обычай. Они назывались «Чан-шу-мин», что означает долгую жизнь. Я опять поклонилась ей и поблагодарила ее за ее сердечность и внимание. Поклонившись Молодой Императрице, я получила от нее две пары туфель и несколько вышитых галстуков, после чего я возвратилась в свою комнату, где нашла подарки от всех придворных дам. Я провела этот день весьма счастливо и весело.

Я никогда не забуду 15-ого дня 5-ой луны, потому что он был тяжел для всех. Но обыкновению еще рано утром мы все отправились в спальню к Ее Величеству. Она жаловалась, что у ней очень болит спина, и не могла встать с кровати. Мы массажировали ей спину поочередно, после чего, через несколько времени, она встала. Она была всем недовольна. Император вошел и приветствовал ее с добрым утром, но она почти не обратила на него никакого внимания. Император, узнав, что Ее Величество чувствует себя нехорошо, говорил мало с ней. Евнух парикмахер заболел в это утро и велел другому причесать ей голову. Ее Величество приказала пристально наблюдать нам за ним, чтобы он не выдергал ей волосы. Она не могла переносить, когда выпадет один или два волоса. Этот евнух еще не привык обманывать, например, если волос выпадет, то сейчас же спрятать его, как это делал его предшественник. Он, бедняга, совершенно не знал, что делать с выпавшими волосами. Он испугался, и Ее Величество, увидев это в зеркале, спросила его, уж не выдернул ли он волос. Он ответил, что да. Она рассвирепела, сказав, чтобы он заменил его новым. Я почти засмеялась, но евнух от страху заплакал. Ее Величество приказала ему уйти из комнаты, сказав, что она его со временем накажет. Мы помогли причесать ей голову. При этом я должна сказать, что это была не из легких работ; у ней были очень длинные волосы и их было трудно чесать.

По обыкновению она отправилась на утреннюю аудиенцию, после, чего она рассказала старшему евнуху о случившемся. Этот Ли, на самом деле, был злой и жестокий человек, сказав: «Почему не побить его до смерти?» Тотчас же она приказала Ли взять этого человека на свой двор и наказать его. Затем ей не поправилась пища, и она приказала наказать поваров. Мне говорили раньше, [20] что, если рассердится Ее Величество, то ее все раздражает, поэтому я не удивилась тому, что произошло в этот день. Она сказала, что мы все выглядываем нехорошо, потому что у нас слишком низко сделаны прически, хотя мы были причесаны, как и прежде.

Маньчжурский головной убор всегда прикрепляется в центре головы, а позади его делается в виде ласточкиного хвоста, которой должен быть длинною до нижней части воротника. «Я пойду на аудиенцию и вы мне больше не нужны. Пойдите и причешитесь, [21] как следует. Если я опять увижу вас с такими прическами, то я вам всем обрежу волосы». Я никогда не была так поражена ничем в моей жизни, как ее резким обращением с нами. Я не знала, нужно ли что нибудь ей ответить или нет, по подумав, сказала, что исполню ее приказание. Она наблюдала за нами, как мы уходили. Отойдя футов на шесть, мы услышали как она бранила Чун-Шу (девушку, которая была ни придворной домой, ни служанкой). «Вы протестуете против того, что причесаны не хорошо, а я вам приказываю тоже идти с ними». По дороге кто-то засмеялся над Чунь-Шу, на что она рассердилась. Когда Ее Величество на кого-нибудь рассердится, она всегда говорит, что мы все стараемся нарочно рассердить ее. Мы же все переглядывались и не знали, кто смел ее разозлить. Напротив, мы старались успокоить ее.

Но этот день она положительна весь злилась, и я старалась держаться в стороне от нее. Несколько евнухов спрашивали ее о каких-то важных делах, но она даже не посмотрела на них, а продолжала читать книгу. Сказать правду, я чувствовала себя несчастной этот день. В начале я думала, все евнухи — верные слуги, но видя их каждый день, я хорошо знала, кто они. Наказания почти не причиняли им ровно никакого вреда и не достигали своей цели.

Молодая Императрица просила меня пойти к Ее Величеству и попробовать предложить ей поиграть в кости, быть может, этим временем она забудет все беспокойства. Сначала я боялась пойти к ней, но видя, что Молодая Императрица так усиленно просит меня, я решила пойти. Войдя в гостиную, я нашла ее за чтением какой-то книги. Взглянув на меня, она сказала мне: «Подойди сюда, я кое-что сообщу тебе. Все люди, живущие при дворе, очень нехорошие. Мне не желательно, чтобы вы слушали их о том, что они говорят обо мне, как о злой. Не разговаривайте с ними. Вы не должны делать вашей прически слишком низко. Я не рассердилась сегодня на вас. Я знаю, что вы совсем другая. Не поддавайтесь их влиянию. Я хочу, чтобы вы были на моей стороне и делали то, что я вам скажу». Она очень сердечно разговаривала со мной и сердитый вид ее лица исчез. Конечно, я сказала, что я буду рада сделать все, чтобы только доставить ей удовольствие. Она говорила со мной, как мать с дочерью. Я переменила свое мнение, подумав, что наверное она была права; хотя я часто слышала от чиновников, что, если не угодить евнуху, то он может повредить ему без всякой причины. [22]

Я заметила, что в этот день евнухи более обращали внимания на выполнение своих обязанностей. Мне сообщали, что, стоит только рассердиться Ее Величество, то уже она не остановится. Напротив, она очень мило говорила со мной, как бы совершенно ничего не произошло. Ей было не трудно прислуживать, только нужно внимательно наблюдать за ее характером. Я думала о том, как она очаровательна, и совершенно забыла о прошлом. Она, казалось, угадала, о чем я думаю, сказав: «Я могу сделать, чтобы меня ненавидели, как яд, и могу заставить полюбить меня. Я имею эту власть». Мне казалось, что она права.

Текст воспроизведен по изданию: Два года в Запретном городе // Китайский благовестник, № 1-2. 1915