-

ДЕР ЛИНГ

ДВА ГОДА В ЗАПРЕТНОМ ГОРОДЕ

Предисловие.

Автор сей книги, дочь Лорда Ю-Кенг, члена Маньчжурского Белого Знаменного Корпуса, и одного из более выдающихся прогресситов из среды Китайских общественных деятелей, имела особенные условия для своей работы. Лорд Ю-Кенг [2] поступил в армию еще молодым и служил во время Тайпинского восстания, Формозской войны с Францией и как Военный Вице-министр во время Китайско-Японской войны в 1895 г. Затем он был Посланником в Японии, покинул этот пост в 1898 г. сделавшись Президентом Министерства Иностр. Дел. А в 1899 г. он был назначен Послом во Францию где и пробыл четыре года. В период когда Китайское Правительство было чрезвычайно консервативно и противодействовало прогрессу, Лорд Ю-Кенг работал неутомимо над преобразованием. Он был главный реорганизатор Китайского Почтового ведомства на современный образец, но не достиг успеха при ревизии общественных сумм и при перевороте на новый лад армии и флота с самого начала до настоящего времени. Он умер в 1905 году.

Лорд Ю-Кенг показал свой прогрессивный дух на образовании своих детей. Когда сделалось известным, что его дочери получили иностранное образование, — тогда это было что-то необычайное среди высших Маньчжурских официальных лиц, — были сделаны попытки обвинить его за то, что он выдает себя за иностранца и революционера, но его ничто не остановило и не удержало. Его дети получили первоначальное образование в миссионерских школах, а затем его дочери были в закрытом заведении в одной из обителей Франции, где автор сей книги окончила школу и вышла в свет. По возвращении в Пекин она сделалась первой статс-дамой Вдовствующей Императрицы, и впечатления полученные ею в то время при Дворе послужили материалом для сей книга. Ей удобно было проследить и оценить отличительные черты той замечательной женщины, которая самостоятельно управляла Китаем долгое время и ее рассказ бросает новый свет на одну из более экстраординарных личностей настоящего времени.

По случаю болезни отца, который лежал при смерти в Шанхае, она поехала к нему, чтобы лично самой поухаживать за ним и этим предприняла первый шаг к разрыву с Китайским Двором. Здесь она была просватана за Г-на Thaddeus C. White, Американца, за которого вышла замуж 21 Мая 1907 года. Уступая решительным просьбам своих друзей, она согласилась написать кое-что из виденного и испытанного ею при Дворе. Хроника весьма знаменитой Китайской женщины, обычаи и атмосфера ее двора хорошо изображены особой, принадлежащей к той же расе.

Thomas E. Millard. [3]

(Записки китаянки).

Мой отец и мать, Лорд и Лэди Ю-Кенг, с семейством и вместе с нашей свитой, состоящей из Первого Секретаря, Второго Секретаря, Морского и Военного члена Посольства, Канцлеров, их семей, слуг и пр., — всего пятьдесят пять человек, — прибыли в Шанхай 2 Янв. 1903 г. на пароходе «Annam» из Парижа, где мой отец был послом в течении четырех лет. Наше прибытие было не очень приятное, так как дождь шел как из ведра, и нам было очень трудно высадить нашу огромную свиту и доставить благополучно до места, не упоминая о тонах багажа, за которым тоже нужно было присмотреть. Мы уже пришли к заключению во время предыдущего путешествия, что ни на кого из посольских или слуг нельзя полагаться в пути ни в чем, вследствии чего вся забота падала на мою маму, которая без сомнения всегда оправдывала наши надежды и умела преодолевать все трудности.

Когда катер с парохода прибыл к Французской набережной; нас встретили Шанхайский таотай, судья и много других должностных лиц, все одетые в парадные одежды. Таотай сказал моему отцу, что он приготовил Тиен-Хо-Гун (храм королевы Неба) для нас, чтобы мы могли пользоваться им во время нашего пребывания в Шанхае, но мой отец отказался от этого предложения, сказав, что он уже телеграфировал из Гонконга и уже все устроил, чтобы остановиться в Nolel des Colonies на Французской концессии. Однажды мы уже испытали побыть в этом храме проездом в Японию, где мой отец был посланником в 1895 г., и поэтому не имели больше желания подвергнуться сему испытанию вторично. Здание очень старое и требующее немедленного ремонта. Вначале это было превосходное место, но ему позволили придти в упадок и превратиться в развалины. В Китае существует обычаи, чтобы сиротской голова приготовил место и снабдил пищей и пр. высших сановников или лиц, когда они проезжают через какой либо город и нет надобности отказываться от хорошего, предложения, но мой отец всегда держал себя очень независимо и вежливо отклонял все предложения помощи.

Наконец мы благополучно приехали в Nolel des Colonies, где уже две телеграммы ожидали моего отца, из Императорского Дворца. В этих телеграммах ему приказывали немедленно [4] выехать в Пекин, но так как река в Тяньцзинь замерзла, нечего было и помышлять, чтобы поехать по этой дороге, только можно было отправиться через Цинвандао, — но это слишком длинный и утомительный путь для моего отца, который в то время был стар и болен и такое путешествие было бы сверх его сил. В Шанхае все время пользовал его доктор и следил за ходом болезни. В виду всех этих трудностей он телеграфировал, что мы отправимся с первым пароходом, какой пойдет из Шанхая в Тяньцзин, когда река Пейхо освободится от своего ледяного покрова.

Существует курьезный обычай церемонии, который должен происходить при встрече кого-либо из официальных лиц по возвращении из-за границы. Первым долгом сие лицо сговаривается с самым близким из вице-королей или губернаторов, чтобы поехать на поклонение к Чин-Шень-Ань или Императору Мира, так как ранг таотая слишком низкий для этой церемонии. Не успели сойти на берег, как Юань-Ши-кай, тогда он еще был Вице-королем Чилийской провинции, дослал чиновника к моему отцу, чтобы уговориться о времени и месте для этой церемонии, которая на самом деле очень красива. Когда все было готово оба мой отец и Юань-Ши-кай в полной церемониальной форме, которая состояла из длинного бушара с драконом, поверх которого одевается куртка красновато-черного цвета в три четверти длины, чаочу, шляпа с пером павлина и с красновато-корраловой пуговкой, тотчас же отправились в Вань-Шоу-Гун (десятитысячный дворец), который специально построен для этих церемоний, где их встретило много мелких чиновников.

Позади центра этого храма или дворца стоят очень длинный узкий стол, на котором помещены дощечки Императора и Вдовствующей Императрицы, на которых написано «Wan sway, wan sway, wan sway» (10.000 лет раз, 10.000 лет раз...) Сначала прибыли Юань-Ши-кай и прочие официальные лица. Юань стал по левую сторону этого стола, а прочие встали в две линии по старшинству, начиная с передних углов стола. Вскоре после этого приехал мой отец и опустился на колено прямо перед центром стола и сказал: «Ваш слуга отдает Вам приветствия». Когда это было окончено он встал и осведомился о здоровья Их Величеств у Юань-Ши-Кая, который ответил, что они совершенно здоровы. Этим закончилась церемония.

Мы пробыли в Тянь-цзине три дня, а в Пекин прибыли [5] 29 числа сего м-ца. Здоровье моего отца значительно ухудшилось и он просил уволить его на покой на четыре месяца, а за это время он надеялся восстановить свои силы. Его просьба была удовлетворена Вдовствующей Императрицей. Так как наш великолепный дворец, который был выстроен и меблирован только что перед отъездом в Париж, сгорел во время Боксерского восстания в 1900 г., стоющий более 100,000 таелей, поэтому мы наняли и поселились в китайском доме. Хотя наш прежний дворец был не совсем новый, когда мы купили его — это был очень прекрасный, старый дворец герцога, который мы посредством искусных перестроек и пристроек переделали на великолепный дом в иностранном стиле, оставив почта всю деревянную резьбу старого дома. Употребляя слова «иностранный стиль» это значит, что не разрушая его совсем были сделаны только некоторые пристройки и переменены двери, окна, корридоры, обстановка и пр. все это было сделано по европейски, но снаружи же дом и сад чисто в Китайском вкусе. Наш дворец, как и все остальные в Пекине, был построен по очень неопределенному фасону с садом; занимающим 10 десятин земли. К сожалению нам пришлось прожить во вновь обставленном дворце только четыре дня, а затем уехать в Париж; тяжело было моим родным покидать такое великолепное место, потеряв столько времени и денег на перестройку и украшения его. Однако, это одно из многих испытаний какие приходится переносить высшим лицам в Китае.

Вообще постройки зданий в Пекине очень своеобразны, занимая большие пространства и наш первый дворец не представлял исключения из этого правила. При нем было шестнадцать маленьких одноэтажных домиков, заключающих 175 комнат, устроенных четыреугольником фасадом во двор, которые в общем составляли одно целое; они так состроены, что не нужно выходить из дверей, потому что они соединены между собой верандой, закрытой с одной стороны стеклом. Мой читатель, вероятно удивится и спросит их на что можно употребить все эти комнаты, по при нашей многочисленной семье, множеств секретарей, китайских письмоводителей, гонцов, слуг, мафу, носильщиков не трудно занять их все.

Сады, окружающие дома, были устроены — в Китайском вкусе, с маленькими озерами, в которых плавали золотые рыбки и росли великолепные цветы лотоса, пересеченные мостами, вдоль берегов которых росли плакучие ивы. Клумбы, идущие вдоль по [6] дорожкам, которые извиваются между озерами, были усеяны разными цветами. В Июне месяце 1899 г. когда мы поехали в Париж сады были в полном расцвете и своей красотой удивляли всех, кто, бывал у нас.

Не имея своего места в Пекине, мы не знали куда поехать, и папа еще из Тяньцзиня телеграфировал одному из своих друзей нанять нам дом. После не многих беспокойств был найден очень знаменитый дом, в котором Ли-хун-чанг подписал договор с иностранными державами после боксерского восстания и где он умер. Нам первым пришлось жить в нем после смерти Ли-хун-чанга, так как Китайский народ очень суеверен и боялся чтобы что-нибудь не случилось ужасного с кем-либо из них, кто займет его. Несмотря на предупреждения друзей с нами ничего не случилось и мы не видели никаких явлений.

Убыток, понесенный нами во время пожара, никогда не был оплачен, так как должностное лицо не должно жаловаться о своих личных потерях.

1 Марта 1903 г. Принц Цин и его сын Тзай-Чен приехали навестить нас и известить о том, что Ее Величество желает видеть мою мать, сестру и меня завтра в Летнем Дворце в 6 час. утра. На что моя мать возразила, что во время нашего пребывания за границей мы носили только европейские костюмы и что у нас ни у кого нет подходящих Маньчжурских одежд, чтобы поехать на свидание с Императрицей. Он ответил, что он уже сообщил все о нас Ее Величеству, а также упомянул об европейских костюмах в которых мы ходим, на что она сказала, что Маньчжурский костюм не необходим для приезда во дворец, и она будет рада видеть вас одетыми по иностранному, что послужит для нее удобным случаем для изучения одежд иностранного вкуса. Нам с сестрой было очень трудно решить, что мы оденем для такого приема; она хотела одеть ее голубое бархатное платье, так как ей казалось, что оно очень идет к ней. Мама всегда делала нам платья одинаковые с тех пор как мы еще были маленькими девочками. Я же сказала, что я предпочитаю одеть мое красное бархатное платье, так как я думаю, что оно более других понравится Ее Величеству. И после долгих рассуждений я одержала верх. Под цвет платьев мы одели очень красивые красные шляпы с перьями, а также туфли и чулки. На маме было красивое платье зеленоватого цвета, отделанное нежно пурпуровыми цветами и таким же [7] бархатом, шляпа же у нее была из черного бархату с длинными белыми перьями.

Растояние между нашим домом и дворцом 36 китайских ли (приблизительно три или четыре часа езды) и так как единственным удобным способом передвижения были носилки, поэтому мы решили отправиться в три часа утра, чтобы быть там аккуратно к 6 час., ибо это наш первый визит во дворец, поэтому известие о сем привезенное Принцем Цином доставило нам много беспокойств и естественно что мы были очень озабочены о том, чтобы не опоздать. Я всегда мечтала о том, чтобы побывать во дворце, но до сего времени не удавалось, потому что я почти всю свою жизнь провела за границей. Другая причина сему та, что не пришлось раньше иметь случая, потому что папа не записать нас в правительственную книгу о рождении Маньчжурских детей, вследствии чего Вдовствующая Императрица не знала, что Лорд Ю-Кенг имеет двух дочерей. Папа не записал нас в книгу, потому что желал дать нам хорошее образование, а это можно было сделать при том условии, если не узнает о сем Вдовствующая Императрица. Кроме того, согласно Маньчжурскому обычаю, дочери всех Маньчжурских чиновников второго ранга и выше по исполнению им 14 лет должны поехать во дворец, чтобы Император из числа их мог избрать себе жен второстепенных, если он пожелает: но у моего отца были другие планы и он был очень самолюбив из-за нас. Это было бы в таком же роде, как Вдовствующая Императрица избрала для Императора Сиенг-фен.

Мы отправились в три часа утра, когда было еще совершенно темно на трех носилках, каждую из коих несли четверо кули. Для переезда такого длинного пути необходимо, конечно, было иметь две смены носильщиков. Это значит двадцать четыре кули для трех носилок не считая экстра кули, которые были старшими над носильщиками каждого кресла. Кроме того: три офицера верхом на лошадях позади каждой из нас и еще по две слуги. В добавлении к чему еще три больших Китайских телеги, следуя позади за носилками, на которых ехали кули, а также и для их отдыха. Вся эта кавалькада состояла из 45 человек, девяти лошадей и трех телег.

Я была очень нервно настроена во время поездки при такой темноте. Спокойствие ночи нарушали только грубые голоса носильщиков, крича взад и вперед своим товарищам, чтобы они были осторожнее с камнями и выбоинами, что попадаются по [8] дороге и которых казалось нельзя было пересчитать, да стук лошадей. Моим читателям, которые не испытывали продолжительной поездки на носилках, я скажу, что это самый неудобный способ путешествия, т. к. вы должны сидеть совершенно спокойно и чрезвычайно прямо, иначе кресло может опрокинуться. К концу этой продолжительной поездки все мои члены одеревенели и очень устали к тому времени, как мы достигли дворцовых ворот.

Текст воспроизведен по изданию: Два года в Запретном городе // Китайский благовестник, № 9. 1913