-

ЧАСОВНИКОВ В. В.

[АРХИМАНДРИТ АВРААМИЙ]

ТАЙ-ИН

Город Тай-ин имеет более тысячи дворов, десять частных и казенных школ с двумя стами учащихся в них. Католиков и протестантов по равному количеству, приблизительно по двадцати дворов. Тай-ин расположен почти в средине цветущей долины, окруженной со всех сторон горными хребтами. Всю жаркую часть солнечного дня мы провели в пути среди моря зеленеющих хлебов второго посева и массы тенистых рощ, при неумолкаемом треске кузнечиков. В двенадцать часов мы делали привал на зеленой лужайке и берегу небольшой реки не имеющей названия, с кристалически чистой водой, в которой мы и искупались. К Тай-ину мы подъехали в три часа по полудни, и поместились в одной большой гостиннице, прилегающей к городской стене. Гостинница эта состоит из двух дворов, нижнего имеющего квадратную огромную площадь, окруженную со всех сторон зданиями и верхнюю, представляющую длинный проезд с одним рядом больших фанз. Все помещения гостинницы были пусты. Как мы узнали потом, самое оживленное время в Тай-ине это большая ярмарка от 25-го числа третьего месяца до десятого числа четвертого месяца, когда все гостинницы бывают переполнены приезжими. Когда мы въехали во двор все слуги сбежались к нам, их было пять человек. Нам отвели помещение в верхнем дворе, так как там были более просторные фанзы. Тотчас же по первом знакомстве, хозяин молодой, образованный человек сообщил нам что когда-то этот двор был осмотрен о. Христофором с целию приобрести или нанять его для миссии под школу. Хозяин соглашался уступить нам в аренду этот дворик в тридцать дяней, с условием пользоваться ему им во время ярмарки, но цены не сказал. Вопрос о цене должен стоять в связи с тем, какой ремонт мы потребуем и будем сами ремонтировать или он, хозяин? Приказав слугам убрать и освежить комнату, мы тотчас же послали Василия за Маркианом Чжао. Покуда на дворе установили стол и приготовляли чай, один из слуг рассказал нам, что в этом дворе живет дух т. е. лисица. Что тут когда-то квартировал один китайский офицер, на которого эта лисица влияла так, что он по ночам кричал дурным голосом, что долго мучились с этим обстоятельством, пока не догадались [17] принести курительных свеч и сделать поклонение духу, тогда будто бы страхи окончились. При осмотре двора оказалось, что весь ряд этих фанз завален скарбом, столами, скамьями, что тут не только лисица, а пятеро волков могли бы спрятаться и не найдти их. На верхних площадках, примыкающих к самой городской стене было выстроено два красивых снаружи павильона, из которых в одном была мерзость запустения, а в другом, расположенном под огромной нависшей ивой, на одной гладко выбеленной стене было размалевано китайской тушью изображение каких то двух человек со звериными чертами лица и с косыми глазами. Видны были только головы, украшенные венцами, а все остальное задернуто новенькой красной занавесью. Пред идолом стоял стол на котором и на полу было видно много золы от сгоревших курительных свеч. Конечно эта кумирня устроена была не без ведома хозяина и надо дивиться как такой разумный человек предается такому грубому детскому суеверию. О. Михаил по этому поводу сказал всем здесь присутствующим прекрасное поучение о том, как нелепо верить в переселение душ и покланяться животным. Повидимому все соглашались с этим, а хозяин даже выражал желание креститься впоследствии. О. Михаил заключил слово решительным заявлением, что лисиц мы не боимся и спать будем здесь. Дворик нам нравился и в нем хорошо было бы устроить школу и аудиторию, но одно было неудобство с улицы попадать в него не иначе как через лавку овчинника и дворик при ней, донельзя загрязненный шкурками. Проезда для телеги тоже не было, а из другого двора на этот можно было проходит по лестнице через кухню.

Часов в пять пришел Маркиан. О нем мы слышали стороной, что он хулит миссию и потому употребили некоторую предосторожность, не заехав прямо к нему, но оказалось, что он очень любезен, предлагал нам тотчас же переехать к нему в дом, но мы ограничились лишь посещением его дома вечером в сумерки, где вели беседу к собравшимся на улице, большею частию, женщинам. О Димитрие как Маркиан так и другие, где мы спрашивали, дали хороший отзыв, что он по деревням бывал, беседы вел, книги раздавал. Ожидают его возвращения в скором времени, так как он едва ли может служить при том чиновнике, с которым поехал на Квантун, так как не знает письменного китайского языка и не может вести письмоводство. Маркиан между прочим сообщил нам печальную новость, что старший сын его, нареченный Яковом скоропостижно умер некрещеным. Я помню этого мальчика, ему было тогда уже двенадцать лет, когда Маркиан с Димитрием крестились. Почему-то Маркиан отложил крещение сына до другого раза (была какая то пустая причина, белой рубашки не было для него или что-то другое), не надо было слушать отца, а крестить его, тем более, что он и был подготовлен ко крещению. Прошло с тех пор семь лет и он не нашел случая крестить сына, так и женил его, а в этом году вдруг случилась катастрофа. Мы убеждали Маркиана заметить этот призыв к нему Божий. Он как грамотный и состоятельный человек, живя в таком важном торговом пункте должен бы светить миру, привлекать в лоно церкви язычников. Тем более ему это удобно, что он всегда дома, у него хлебная лавка и всегда приток людей. В виду отсутствия учителя мы принудили его согласиться принять на себя бесплатно обязанности Димитрия. Он согласился с этим и просил книг. Самого мы его не экзаменовали, от чтения символа он уклонился, вероятно не надеялся на свою память. Но несомненно способный и развитой [18] человек. Он посоветовал нам приговаривать в той же гостиннице, но другие шесть дяней, в нижнем дворе на улицу. Там потолки высокие и если выбелить стены и сделать одну перегородку, то получится один зал в четыре дяни для проповеди, и две комнаты для проповедника и для приезда священника. Хозяин аренды просит в год по шестьдесят доларов и вероятно согласится отремонтировать так, как нам надо. Кроме этого Маркиану известно еще одно помещение, которое он считает более удобным, так как оно в самом центре населенной части города. Толкуя с хозяином гостинницы, мы просидели допоздна, потом положились спать по два человека на одной лежанке, я поместился с о. Михаилом, а Василий и Николай в другой комнате, где были закрыты слуховые окна, ведущие на соседний двор. Как только все заснули, слуги пришли убирать стол со двора в комнату, так как стал накрапывать дождик. Когда скрипнула наружная дверь, кто-то во сне, конечно под влиянием рассказа о лисице, закричал дурным голосом, слуги бросили стол и предались бегству. Все стихло, но я слышал, как Василий и Николай потихоньку перебрались на кухню спать со слугами. Чуть светало, когда я проснулся и разбудил их, чтобы кормить осликов и ехать далее в Шуан-лин-ин.

Это селение расположено в четырнадцати верстах от Тай-ина к северу и состоит из восьмидесяти дворов. Приблизительно четвертую часть всего населения составляют англиканские христиане, католиков же нет. Православных здесь четыре человека в двух семействах, все они крестились недавно в Юнпинфу. Мы решили посетить их в первый раз. Всю дорогу пришлось ехать по песчаной дороге, обильно орошаемой ручьями. Все время небо хмурилось, свинцовые облака кружились над вершинами хребта и голубоватая дымка окутывала отвесные скалы, но дождь пролил лишь тогда, когда мы подъехали к околице этого селения. Делать было нечего, надо было въехать в первую гостиницу, какая была ближе. Там оказалось много народа тоже скрывшегося от дождя и мы тотчас же имели достаточную аудиторию, чтобы начать проповедь. Народ здесь диковатый, простой, едва ли сразу они могли понимать, что мы говорим, а говорили мы о Боге, Промыслителе вселенной, затем о надежде и воскресении мертвых. Тут кто-то из присутствовавших провел ту мысль, что бывшие ужасы во время боксерского восстания могут отвращать от принятия христианской веры. Тогда, в ответ на это о. Михаил дал ясное толкование нелепостей боксерского культа, представил примеры бессилия их волшебства и заключил, что истина евангельская стоит того, чтобы за нее пострадать и умереть, если Богу угодно. Пока так шла беседа, пришли христиане, за которыми сбегал Василий и позвал их. Это были два отца со старшими своими сыновьями. Все они знали символ веры, казались очень приличными и смышлеными людьми. Особенно нам понравился более старший из них. Он знал несколько молитв наизусть. Сын его молодой еще человек очень вежлив и скромен, тут же предложено поучение по молитве Господней. Когда дождь перестал идти, мы пошли посмотреть как живут христиане. Более симпатичный из них оказался зажиточным хозяином. У него было масса домов, построенных вместе небольшими двориками. Один дворик у него снимали англиканцы под школу. Так как при нас был и англиканский учитель, некто Чжан, скромный и средних лет худощавый китаец, то нас пригласили посмотреть их школу. Школа здесь состоит из двадцати учащихся мал мала меньше. Учение бесплатное, книги и письменные принадлежности от учащихся. Все ученики приходящие; девочек нет. [19] Помещение школы тесненькое, но опрятное, на стенах висят учебные пособия, рисунки по географии и естественной истории. Обратила на себя наше внимание одна картина, аллегорическое изображение жизни человека и событий апокалипсиса, нарисованная каким-то миссионером, как гласит надпись внизу на английском языке, где отпечатано неизвестно, но заявлено воспрещение перепечатки. Сверху картина имеет такое название, крупными в два вершка иероглифами *** по которым ее легко было бы найдти в продаже в пекинском Люличане.

Дом другого христианина, который не имеет пахатной земли, а занимается небольшой торговлей, много беднее первого, но все же это человек самостоятельный и не последний в селении. Мы им долго говорили об их обязанностях как христиан распространять правое учение и затем расстались.

В Тай-ин мы вернулись в одиннадцать часов того же 29-го Июля и прямо направились к Маркиану, где кормили лошадей, беседовали с собравшимися мущинами о хлебе и урожае, что человек должен всегда Бога благодарить за бесчисленные Его благодеяния, но особенно за искупление от греха и мучений ада. С Маркиана мы опять взяли слово иметь попечение о проповеди в этих местах. Он еще обещал приехать на Преображение в Цзинь-Шань-цзуй, и это ему было бы не под силу, потому, что торговля не позволит ему этого сделать. Но увидим.

В дальнейшем мы решили расстаться с о. Михаилом, чтобы ему одному на лошади ехать обратно в Юнпинфу с остановкой на ночлег в Ван-цзе-чжуане, а мне на ослике с проводником Николаем Ян ехать прямо в Цзинь-шань-цзуй в виду предстоящего праздника Преображения Господня. В час дня мы отправились каждый в свою сторону и благополучно выполнили свою программу.

Текст воспроизведен по изданию: Тай-ин // Китайский благовестник. № 13. 1911