-

ИСТОРИЧЕСКОЕ И ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ

КИТАЙСКОЙ ИМПЕРИИ

§ 20.

Китайцы имеют охоту к учености и хорошие к тому способности, упражняются более в науках полезных, нежели в умозрительных. Знание языка, красноречие, [70] отечественная история и законы, также политика и Моральная Философия суть такие науки, к которым наиболее прилежат; и дабы поощрить юношество с успехами в них упражняться, то они положены единственными для него средствами достигать честей и достоинств. После сих наук следуют Арифметика, Геометрия, Астрономия, География и Физика; однако без погрешения сказать можно, что познания их в сих науках весьма малы. В Арифметике их цыфров, как у нас, нет, но когда считают, то служит им к тому некоторой инструмент. В Геометрии как умозрительной, так и в дело производной, они очень не знающи, однако же умеют довольно хорошо измерять свою землю, и определяют величину и границы ее изрядно. В Астрономия они почитают себя первыми в свете знатоками. У них определены люди, которые и днем и ночью беспрестанно наблюдают [71] небесных тел движение, и есть особой Астрономической Совет, также Советом Математическим называемой, которого дела состоят в том, что начисляет затмения, наперед их долженствуя предсказывать, и сочиняет Календари, рассылаемые ежегодно по всему государству. Но Китайцы в наблюдениях своих много ошибаются; и хотя по повелению их Императора Римские Миссионеры многое исправили в сей их науке, однако и ныне еще для сочинения Календарей они принуждены требовать пособия от Европейцов. В Пекине есть большая, множеством инструментов снабденная обсерватория.. Китайцы в году считают 365 дней и несколько менее 6 часов; 12 их месяцов имеют по 29 по 30 дней, а к каждому пятилетию прибавляют еще по месяцу, дабы уравнять бег луны с бегом солнца. День и ночь они разделяют только на 12 часов. В География, касающейся до их земли, [72] они мало знающи, а о других землях никакого сведения не имеют. Кроме Китая они считают 27 государств, которые по их мнению лежат все вкруг их Империи. Они придают им презрительные названия, и жителей их описывают чудовищами. Прочие части Математики им совсем были не известны, когда приехали к ним первые Миссионеры. Во врачебной и естественной науке успехи их не слишком велики, хотя науки сии всегда ими высоко почитались. Анатомия ими весьма мало знаема, так что им едва известны все части человеческого тела; почему они и причины болезней угадывать не могут. Все их знание состоит в знании пульса, и лечение в лечении простыми, т. е. несложными лекарствами, в которых у них великое изобилие. Они хвалятся тем, что по пульсу могут узнать и причину болезни, и где она в человеке находится, и их искусные Врачи в самом деле [73] довольно изрядно рассуждают таким образок о припадках. Кровь они редко пускают, не дают слабительного; и клистиры у них не в употреблении, но предписываются строгие диэты больным. Стихотворство и красноречие введены в Китае с самых древних времен. По свидетельству Миссионеров, которые язык Китайской знали, стихотворство их очень приятно, и многие их Стихотворцы ни мало не уступают Анакреону и Горацию. Красноречие их весьма натурально, правилами мало украшается, состоят в благородных выражениях и метафорах, также в сравнениях, а сего более в мудрых древних Философов изречениях, которые кратки, живы, изразительны, и заключают в малых словах много мыслей. Китайцы охотники до сказок, которые обыкновенно при всей своей приятности заключают в себе много нравственности, и выхваляют добродетель. Охотники они также [74] до театральных представлений; но Китайские театральные авторы в сочинениях своих не наблюдают никаких правил, и имеют ту только цель, чтоб увеселять зрителей, возбудить в них страсти, любовь к добродетели, а от пороков отвращение. В рассуждения истории никакой народ не был так рачителен, как Китайцы в описании происшествий в их отечестве. Почему в исторических их книгах можно читать все случившееся от самого первого Императора. Китайцы в том еще пред всеми преимущество имеют, что в истории своей сохраняют совершенное беспристрастие, описывая деяния своих Государей точно так, как она по достоинству должны быть преданы, добрыми и славными, злыми и поносными, без всякой лести. Моральную Философию Китайские мудрецы составили из пяти главных человеческих должностей, которые суть: 1) должность отцов и детей, 2) [75] Государей и подданных, 3) супругов, 4) старших и младших братьев, 5) должность друзей. Дети ни возмужалостию, ни снисканием высочайших достоинств не избавляются от повиновения родителям, которым законами предоставлена совершенная власть над семейством, которые даже продавать могут в невольники детей своих, когда их поступками не довольны. Такое строгое предписание делает то, что Китайцы наблюдают совершенную покорность Государю и учителям своим. Предписанные должности супружеству и братьям доставляют мир и устройство всем семействам. Должности, предписанные друзьям, под чем разумеются чужестранцы, соседи и знакомые производят между всеми учтивство и приязнь. Сие учение столь же почти древне, как и самое Китайское государство, и Китайцы всегда сохраняют оное в своих поступках и правах. На сем учении [76] основаны все законы; им исполнены церковные их предания. Книги, в которых сии предания описаны, первой класс составляющие, называются У-Кинг, и в таком же у Китайцов уважении, как Библия у Христиан. Конфуций и ученик его Менг-Тзе истолковали сии предания, и их книги, которых числом четыре, почитаются во втором классе. Конфуций, Конг-Фу-Тзе родился за 551 годе до воплощения Христова в местечке Кион Фев Гиене провинции Шан-Тонг. Он с малолетства прилежал к изучению древних книг, а по том старался ввести в различных небольших владениях, из которых тогда состоял Китай, мудрое правление, и исправить нравы. Его ученость и добродетели сделали его вскоре известным, и ему предложены были различные важные должности; он их занял для того единственно, чтобы тем удобнее можно ему было распространить свое учение, но [77] после опять с себя сложил, когда же достигнул своей цели. Он переезжал из одного Китайского владения в другое, жил в бедности, и сносил ее с великодушием и твердостию; имел великое число учеников, из которых знатнейший был Менг Тзе. Все его учение состояло в том, что старался восстановить то блаженство человеческой жизни, которое получено от неба, но злом и неведением помрачено. Средства, какие к тому человеку предлагал, состояли в том, чтобы повиноваться небу, почитать его и страшиться; любить ближнего, как самого себя, укрощать непозволенные побуждения сердца, никогда не следовать страстям, но во всех делах принимать в совет рассудок. Дела его согласны были с его учением, и он в умеренности, твердости, в презрении мирских сует, в беспрестанном тщании об истинном щастии служил примером своим последователям, [78] которых научал изустно и письменно. Он умер на 73 году от рождения своего, и похоронен в отчизне своей в Кионфеве. После смерти все Китайцы почитать его стали Философом. Во всяком городе находится здание, Конфуциевым называемое, и служащее для собрания ученых. На стенах висят небольшие дощечки с надписанием имени сего славного Философа. Ученые каждой годе совершают в честь ему торжество.

§ 21.

Знание природного языка составляет часть Китайской учености. Оной не имеет ни малого сходства с иным каким либо языком, не имеет также и азбуки, но столько у Китайцов различных букв, сколько слов и перемен. Одних гласных букве 300, они достаточны к объяснению всякой мысля; ибо одна буква разными ударениями и произношениями разной смысл в себе заключает; но как сие ударения суть также буквы, то число всех букв на Китайском языке [79] простирается до многих тысяч; однако ежели кто знает 10,000, тот может понимать многие книги, и хорошо изъясняться. Кто выучил больше сего букв, т. е. 15,000, или 20,000, тот ученой; редкие Профессоры знают по 40,000. У Китайцов есть лексикон, в котором собраны слова их, и которой состоит из 119 толстых книг. Другой словарь, заключающий в себе от 8 до 10,000 слов, служит для тех, которые читать и писать учатся. В языке Китайском есть три диалекта, или наречия: язык Мандаринов и других хорошо воспитываемых людей, язык простонародной и книжной, сверьх того есть некий древний языке и древние письмена, которые должны знать «ученые люди»

§ 22.

В Китае суть три главные религии: учение Конфуция, или естественная религия, учение Лау-Киуна, религии лжебога Фо. Есть также Жиды, [80] Магометане и Католики. Главнейшая религия, которую ввел Конфуций, исповедуема Императором, Мандаринами и учеными. Они признают высочайшее существо, которое называют Шанг-Ти, или Тиен; почитают его существом первым, единственным, независимым, всемогущим, всеведущим, творцом всех вещей, хранителем и правителем мира, святым, правосудным, добродетели человеков награждающим, а пороки беспристрастно наказывающим, воззывающим человека к блаженству, для него уготованному. О состояния души после разлучения ее с телом не ясно изображено в их книгах; но говорят они, что души после смерти не уничтожатся. Императоры суть вместе и верьховные жрецы; они совершают важнейшие обряды своей веры. Они царствуют как Императоры, наставляют как учители, и жертвуют как жрецы, дабы Божество тем более было почитаемо. В известные [81] времена приносят Тиену торжественные жертвы, и пред сим жертвоприношением обыкновенно тридневное бывает празднование. Секта Тау-Тзе основана Лау-Киуном Философом, жившим лет за 300 до рождества Христова. Он утверждает, что Бог и душа вещественны, а учение его много сходства имеет с Епикуровым. Оно состоит в том, чтобы страсти, которые покой души нарушают, укрощать; чтобы жить в удовольствии, о прошедшем не вспоминать и не тужить, а о будущем не думать. Последователи сей секты представляют себя такими людьми, которые никаких неудовольствий не знают. Ежели же сие спокойствие духа их затмевается размышлением о смерти, то они хвалятся изобретением пития бессмертия Шанг-Зенг-Ио. Они упражняются в Алхимии, имеют великую склонность к волшебству, и думают, что при пособии диавола, которого призывают, и приносят [82] ему троякую жертву, свиней, рыб и птиц, могут в намерениях своих иметь успехи. Надежда противишься смерти многих привлекла к сей секте, особливо когда некоторые Императоры сделались последователями оной. Лау-Киуну построен великолепной храм, жрецы получили имя Тиен-Тзеев, небесных учителей, и Лау-Киуновы последователи всегда жалуются в знатные Мандарины. Они живут в провинции Кианг-Зи, куда из окрестных провинций сходится толпами народ ворожиться и лечиться. Тиен-Тзеи дают сим безумным пришлецам записочки, в которых намараны различные волшебные слова, и сии бедняки, заплатя за то деньги, у ходят с радостию и надеждою.

§ 23.

Конфуций часто говорил, что на западе есть Святой единственный, и сии слова его послужили поводом ко введению в Китай веры лжебога [83] Фо, которая вскоре невероятно распространилась. Император Минг-Ти около 65 года после рождества Христова отправил в Индию посланников для открытия, кто сей святой, и какое его учение? Посланники думали все сие узнать у обожающих Фо, и привезли в Китай истукан сего лжебога, и все обе нем сплетенные суеверством басни. По сказкам его обожателей родился он за 1000 лет до Хряста в Индии дивным образом, изростши имел до 80000 учеников, которые должны были распространять на востоке его учение. Они после смерти его разнесли везде об нем множество странных выдумок, рассказывая о чудесах учителя своего; уверяли легкомысленных, будто он 8000 раз раждался, будто душа его переходила в различных животных, и он являлся то обезьяною, то драконами, то белыми слонами, и так далее. Сия вера состоят в обожания Фо и Омита, о котором Фо в книгах своих [84] своих упоминает; он учит перехождению душ, утверждая, что человек, когда жил добродетельно, имеет воскреснуть, и паки жить во всяком довольствии; когда же порокам он в жизни предавался, превращен будет в скота. Фо в учении своем запрещает умерщвлять, каких бы то ни было, животных; стяжать имение другого, также ложь, нечистоту и пиянство; повелевает почитать Бонзов, делать им всякое добро и вспоможение, строить для них храмы, в которых бы они молитвами испрашивали у божества милости грешникам; наконец предписал, чтобы при похоронах какого нибудь человека сожители родственники его золотую и серебряную бумагу, платье и шелковые материи; ибо все сие имеет превращаться в другом свете в золото, в серебро и в платье. Китайцы называют жрецов обожаемого Фо Зенгам и Го-Шангами, Татары Ламами, Сиямцы Талапонами, а Европейцы Бонзами. [85] Сии Бонзы для размножение секты своей скупают 7 и 8 летних детей, которых долго учат. Они по большой части весьма не ведущи, и даже малые из них знают основания веры своей. Над ним есть верьховные начальники, которых они называют Та-Го-Шингами, сиречь великими Бонзами. Их во всем государстве великое множество, так как и монастырей их. Они оказывают себя смиренными, ко всем учтивыми, ласковыми, чрезвычайно набожными, и ведут весьма строгую жизнь; носят тяжелые вериги, бьют в голову себя камнями даже до крови, и многие другие мучения над собою производят с тем намерением, чтобы привести людей в сострадание, и получать от них подаяния. Они носят некоторой род четок, которые перебирая в руках, часто упоминают Фо и Омита. Бонзы производят великие обманы и хитрости, помощию которых удерживают в своей секте [86] Фойцов, и выманивают у них деньги.

§ 24.

В Кан-Фонг-Фу, главном городе провинции Гонан, поселились за несколько столетий Жиды, которых род и поныне в сем месте продолжается. Они имеют синагоги, им позволено отправление веры, в которой сохраняют многие обряды Ветхого Завета, особливо Обрезание, и празднуют субботу. Есть между ими чиновники и ученые, который точно также, как и Китайские ученые, почитают Конфуция. Магометане поселились во многих провинциях также более нежели за 600 лет, и живут спокойно, потому что верою своею никого не беспокоят. Они тем только умножают число своих единоверцов, что скупают везде детей у таких отцов, которые прокормить их не могут потом научают их своему исповеданию, и делают их Магометанцами. Христианская вера введена в [87] Китай Римскими Миссионерами. Миссионеры Езуитские долго тщетно искали доступу до Императора, наконец в 1590 им удалось. Искусство их в Математике привело их в милость у Государя и у знатных, и они многих Китайцов склонили принять Христианскую веру. Они претерпевали однако же некоторые гонения и перемены до Императора Канг-Ги, которой им в 1692 году дал позволение построить церкви и веру свою столь же вольно проповедывать, как Бонзы. Позволил им даже построить храм на первом дворе Царского своего дворца, и тогда проповедание Христианского закона с великими отправлялось успехами, как наконец происшедшие между Миссионерами распри сделались причиною падения оного. Доминиканцы говорили, что Китайцы под словом Тиен и Шанг-Ти обожают вещественное небо, и что их обряды в рассуждении умерших богопротивны; Езуиты напротив того [88] утверждали, что под именем Тиен и Шанг-Ти разумеют они Владыку небесного, и что обряды их в рассуждении умерших не относятся к религия, но суть посторонние невинные обычаи. Спор продолжался долго с великим жаром при Дворе Папском и в Китае, пока на конец Император Ионг-Хинге, когда Папа захотел сделать некоторые в Китае распоряжения, указал Миссионеров из государства своего выгнать, и отправление Христианской веры запретить. Все Миссионеры, исключая тех немногих, которые оставлены при дворе для исправления Календарей, через Кантон выехали из Китая, и более 300 Християнских церквей были разорены, или обращены на другие дела. Таким образом уничтожилось в сем государстве Христианство, без надежды опять ввести его.

§ 25.

Образ Китайского правления основывается единственно на [89] должности родителей к детям и детей к родителям. Император называется отцем государства, а провинциальные Правители отцами под их властию состоящих людей. Подданные почитают своих Государей, и покорствуют как отцам; уверены, что и они их как детей своих любят, от притеснений и насилий защитят, без всякого пристрастия правой суд сохранят, от нужды избавят, в бедах утешат и помогут. Император самовластен, воля его ничем не ограничена. Он входит сам во все дела судебных мест. Жалует иногда умерших, когда они в жизни важные оказали услуги, Князьями и Графами, и другими почестями их наделяет, как верьховной жрец может их поставить в число святых, или, как говорят Китайцы, сделать голыми духами. Хотя власть его не ограничена, однако почитаяся отцем народа, должен исполнять должности отцам [90] предписанные. Закон, обязующий подданных быть ему верными, обязывает и его поступать с ними не иначе, как с детьми своими, стараться об их благополучия, и в том полагать все удовольствие, чтобы удостоился своею любовию и попечением назваться истинным отцем и материю своего народа; в противном случае летописи поносить будут его имя, историки опишут его презренным, он вечно останется таким образом поруган; почему он о славе своей рачительно должен стараться. Ежели какая провинция терпит общественную нужду, то запирается во дворце своем, постится, тужит и делает всевозможные помощи. Законы позволяют также Мандаринам, когда Император долг звания своего нарушает, представлять ему то с покорностию и высокопочитанием. Наследники престола избираются волею самого Императора. Он избирает из сыновей своих того, кто может быть [91] достойнейшим преемником его. Ежели он предпочтет по достоинству младшего сына старшему, то имя его сделается бессмертным. Есть примеры в Китайской Истории, что Императоры свою фамилию обошедши, избрали наследников себе из подданным, предпочитая способности.

§ 26.

Китайцы приписывают Императору своему величественнейшие титлы; называют его Тиен-Тзе, чадом небесным; Ванг-Ти, всесовершенно светлейшим и всемогущим Государем; Шинг-Ванг, священным Монархом; Шау-Тинг, Государевым дворцом, и Ван-зви, что значит десять тысяч лете. Императорской герб, которой, как говорят Китайцы, еще при Фо-Ги был, есть дракон с 5 когтями, называемой Лонг. Никто из подданных не может носить на платье такого дракона; по могут носить его таким только образом, чтобы он имел менее 5 когтей, и тогда сие [92] баснотворное чудовище называется Манг. Оказываемые Императору от подданных чести близки к обожанию. Никто с ним иначе говорить не может, как стоя на коленях. Мандарины и Придворные падают ни землю не только пред самим им, но и пред одеждою его и кушаком. Ежели же он занеможет, то они собираются на дворе дворцовом, и стоя на коленях день и ночь, молят небо о его выздоровлении. Когда же он куда выходит, то препровождаем многочисленною святою. Он всегда носит одежду цвета желтого, и исшитую золотыми драконами; прислужники его одеты в платье также желтое, да и все, что до него касается, бывает сего же цвета, так как и бумага, на которой указы он пишет. Иногда он носит на голове великолепную корону, и 12 жемчужных нитей привешивает, которые заключают в себе таинственные наименования. Из дворца он выходит редко, [93] разве когда на охоту, или в сад, или в зверинец, или в храме, или ездит в провинцию какую нибудь. При таких случаях свита его бывает чрезвычайно многочисленна, и состоит из различных чиновников и солдат; ежели же едет он в Татарию повеселиться там охотою, то свита его кажется целою армиею; ибо состоит тысяч из 40 человек. Останавливается он в шатре, стан его чрезмерно великолепен, съезжаются к нему от 30 до 40 небольших Татарских владетелей, или Ханов, его данников, привозят ему дань свою, или для истребования каких нибудь милостей приезжают. Жен себе Император избирает из дочерей Ханов Западной Татарии. Три из супруг его имеют пред всеми прочими преимущество. Первая же из них живет с ним вместе, и имеет титул Императрицы, а прочие живут особо. [94]

§ 27.

Кваны, которых Европейцы называют Мандаринами, разделяются на 9 степеней. Она есть или военные, или статские; число первых простирается до 18000, а последних до 13000; различаются в рассуждении достоинств шапками, кушаками и платьем. Они занимают все важные места в государстве. Каждые три года всем Мандаринам делается свидетельство. Знатнейшие из них разбирают дела тех, которые их ниже, и дают свидетельства, которыми или одобряют их, или осуждают к наказанию, и которые посылаются ко двору. Тогда достойные Мандарины повышаются чинами, а недостойные в наказание или некоторых чинов, или всего звания своего лишаются. Император посылает от времени до времени Ко-Тау, или надзирателей в провинции, которое должны разбирать дела Мандаринов, а иногда и сам ездит принимать жалобы народа на своих [95] начальников. Должность Мандаринов есть во всякое время принимать жалобы от своих подчиненных, каждого месяца в первой и пятнадцатой день собирать народ, и как жрецы, говорить проповеди, которых содержание относилось бы до исправления нравов; пещись, чтобы достойны были назваться отцами подчиненных своих. Мандарин весьма много почитаем. Когда он в суде заседает, то с ним говорят не иначе, как стоя на коленях.

§ 28.

В каждой провинции находится пять верьховных правителей и Фу-Ивен, или Вицерой, Пу-Хинг-Тзе, Иган-Ха-Тзе, Иентау и Лианг-Тау. Сверьх сих есть еще Тзонг-Ту, которой более и Вицероя, и имеет иногда две и три провинции под управлением своим. Во всякой из 15 провинций Китая есть верьховной суд, под ведомством которого состоят все прочие провинциальные [96] судебные места, и которой о важных делах извещает Императора. Во всех главных городах провинций учреждено по два суда, из которых к первому, называемому Пу-Хин-Тзе, относятся дела гражданские, а к другому, Иган-Ха-Тзе, уголовные. Во всяком месте есть особые судебные места, наблюдающие мир в народе.

§ 29.

Доходы Императора чрезмерно велики; ибо простираются, как говорят, до 200,000000 — лиангов, что на наши деньги составит около 400,000000 рублей. Подати собираются как деньгами, так и товарами, как-то многоразличными кожами, солью, шелком и пр. и пр. Пристани, морские берега, таможни, леса, государственные сады и пр. приносят также много. Император содержит 10000 барок, которые ко двору подати товарами свозят. Он ежегодно получает удивительное множество сорочинского пшена, пшеницы и другого хлеба, битого скота, [97] дичи, рыбы шелку, различных хлопчатобумажных и шелковых тканей, бархату, атласу и проч. Образ собирания податей у Китайцов очень порядочен, так что малейший обман собирателей тотчас открыт быть может. Оные должны все сдавать на руки городским Пу-Хинг-Тзеям, о которых сказано в 28 §, а сия передают в Гу-Пу, судное место, для сего учрежденное, которое извещает обо всем самого Императора. Большая часть товаров, которые в казну идут, расходятся на жалованье Мандаринам, на содержание народных зданий, войска, и великого множества бедных людей.

§ 30.

Китайской Император содержит многочисленное войско, простирающееся до 800000 человеке, также 565000 лошадей для конницы и для почты. Гвардия его состоит из Татар и отатарившихся Китайцов, и простирается до 80000 солдат. Войско хорошо содержится, но плохо, [98] потому что Китайцы от природа слабы. Насильно их в солдаты не берут, но идут они сами с охотою; ибо сие состояние у них в уважении. Оружие их состоит в сабле и стрелах, которыми довольно искусно управляют. Изобретение пороха у них хотя весьма древне, однако они большею частию употребляли его на составление фейерверков. Им были известны давно и пушки, но о употреблении их они мало знали, пока в прошлом столетии Езуитские Миссионеры их научали в оном, и вылили по желанию Императора много пушек. По соединении Татарии с Китаем солдаты употребляются только на усмирение бунтов, на очищение дорог от разбойников и на караул у знатных, а прежде сего соединения целой миллион стражи додержалось только на большой стене; ныне же на оной в одних важных местах караул. В Пекине находится пять судебных мест военных Мандаринов, которые [99] называются У-Фу, и состоят под ведомством Верьховного Военного Совета Лонг Хинг-Фу. Для воспрепятствования, чтобы сей Совет не обратил сильной власти своей во зло, бывает в нем обыкновенно по одному статскому Мандарину, которой имеет титул верьховного над армиею надзирателя. Император сверьх того сам набирает всегда еще двух надзирателей, которые во всех делах принимают участие, а все военные предприятия зависят единственно от Пинг-Пу, четвертого из упомянутых шести Верьховных Военных Советов, которого дела состоят в сохранении государства в безопасности, в содержании в порядке крепостей, в снабдении войска всеми нужными вещами, оружием и съестными припасами, и в наблюдении стройности оного. Китайское государство как самою природою, так и искусством весьма сильно укреплено. Море, окружающее с восточной и южной стороны шесть Провинций, при берегах [100] так мелководно, что никакое судно к земле приближаться не может. Непроходимые цепи гор составляют столь же славную защиту Китая с западной стороны, как большая стена со стороны северной. Все большие города обнесены крепкими стенами, глубокими рвами и высокими валами. Сверьх того находится до 2000 крепостей семи различных классов, и до 3000 небольших замков, называемых Тай; в них содержится стража, которая при малейших неприятельских движениях подает знаки, и приводит в движение окрестные караулы.

Зависящие от Китая земли.

КОРОЛЕВСТВО КОРЕЯ.

§ 31.

Корея, Китайцами Каули называемая, есть большой полуостров, лежащий между Китаем и Япониею. Известия о сем Королевстве весьма [101] недостаточны; поколику не многие Европейские корабли к берегам его приставали. К северу оно граничит с Восточною Татариею, от которой длинною и высокою цепью гор отделяется; к востоку, югу и западу окружается Восточным морем, которым отделено от Китая и Японии. Берега его исполнены утесами. Протяжение его от полуночи к полудню занимает 150, а величайшая ширина простирается на 90 миль. В северной части сего полуострова царствует на горах жестокая стужа, и хребты их покрыты множеством снегу, почему плодоносие сей холодной страны не велико, одна рожь растет здесь изрядно; но прочие части земли в изобилии приносят плоды и хлеб, особляво сорочинское пшено, и другие нужные для жизни произведения. Коноплей и хлопчатой бумаги здесь много, также водятся и шелковые черви; но Корейцы не умеют обработывать шелк. Славное растение Инзенг [102] здесь находится, а некоторой род пальмовых деревьев дает смолу, которою ежели налакировать кукую нибудь вещь, то сей лак будет казаться как бы позолотою. Домашнего скота в Корее много, но тамошние лошади весьма малы; ибо не выше бывают 3 футов, почему в земледелия место их занимают волы. Здесь водятся особливого рода курицы, которых хвосты в 3 фута длиною; также множество гусей, уток, голубей, лебедей, птиц, аистами называемых, орлов, соколов и других пернатых. Из диких зверей находятся медведи, олени, кабаны, собаки и кошки; равным образом много змей и других подобных пресмыкающихся и ядовитых животных. В море ловят много китов, а реки не только одни рыбы в себе содержат, но множество бобров и крокодилов, из которых иные бывают длиною в 18 и в 20 аршин. Горы доставляют железо, [103] серебро и свинец. Вся сия земля разделяется на 8 провинций, которые по вычислению некоторых содержат в себе 360 больших и малых городов. Кинг-Ки-Тао есть главной из них город и Королевская столица.

§ 32.

Корейцы вообще весьма статны и лицами пригожи, нравом тихи, простосердечны, легкомысленны, к чужестранцам ласковы и учтивы, к воинским делам не способны, любят лгать и обманывать, обман почитается у них некоторым родом славы. Больных людей боятся; как скоро кто у них занеможет, то вынесут того в поле, положат е соломенной шалаш, и сей нещастной, когда не имеет хороших друзей и сродников, должен умереть без всякой помощи. Хотя растет здесь много целительных трав, однако простолюдины ими не пользуются., и в болезнях прибегают к волшебникам своим. [104] Прежде ничего не видно здесь было, кроме следов распутства; жители ничего более не делали, как только ели, пили и утопали в сладострастии; но с тех пор, как стали быть подданны Татарам, гораздо стали умереннее и воздержнее. Табаку курят они весьма много как мужчины, так и женщины, и даже 4 и 5-летние дети. Одеяние сего народа состоит в длинном кафтане с долгими широкими рукавами, в высокой четверосторонней шапке и сапогах кожаных, холстинных, или атласных. Знатные носят платье обыкновенно пурпуровое шелковое, а ученые различаются двумя на шапках перьями. Праздничная их одежда богато золотом и серебром украшается. Небогатые же люди шьют платье из дурных кож и из парусины. Домы их бедны, малы, низки, пусты, и покрыты или соломою, или хворостом; напротив знатных людей домы прекрасны, и обыкновенно бывают с садами. В [105] сей земле великое множество питейных и увеселительных домов, в которых Корейцы забавляются различными образами, и в которых простонародные женщины пляшут и играют на музыке; летом же сии потехи бывают в рощах в прохладной тени деревьев. Женятся Корейцы весьма молоды, семи и осьми лет. Жены содержатся весьма строго. Муж, кроме той жены, которая с ним живет в одном доме, может иметь на стороне наложниц столько, сколько содержать может. Дети поступают с родителями с великим подобострастием и преданностию. Старший сын после смерти отца получает большую часть его имения, — а прочее наследство разделяется на равные частя другим детям. Дочери никакого в оном участия не имеют. Троур детей по отцам продолжается, как и в Китае, три года; никаких тогда публичных должностей не отправляют, ведут строгую жизнь, [106] носят долгой парусинной кафтан, и во все троурное время не моются. Когда кто умрет, то родственники его выбегают на улицу, кричат, и рвут на себе волосы. Умерших держат Корейцы в гробах, которые разрисовывают, и различно украшают, по три года не похороненными. Могилы их обыкновенно бывают на горах, и в таком месте, какое укажут их предсказатели. Возле могилы кладут платье умершего, и все, что он употреблял в своих делах до смерти. Препровождавшие гроб разделяют сие после между собою. Пред могилами приносят Корейцы жертвы, которые сами съедают; каждой месяце посещают их срывать выростшую траву на них, и паки жертвовать. По совершении всех сих обрядов старший сын вступает в правление домом и прочим наследством.

§ 33.

Художества и мануфактуры Корейцам почти совершенно не известны, [107] однако писчую бумагу делают они из хлопчатой бумаги очень хорошую. Они производят торговлю с Японцами и с островом Суссимом, к Японии принадлежащими. Из своей земли отпускают пеньку, свинец и инзенг, а получают перец, солодковой корень, квасцы, козьи кожи и другие товары, привозимые в Японию Китайцами и Голландцами. Они отправляют торг и в северные части Китая; но дорога туда сухим путем, лежащая через горы, весьма трудна. Во всем королевстве меры и весов один только род; но не смотря на то, купцы искусно умеют подводить обманы, хотя городские начальники обманы их отвращать употребляют всякие предосторожности. Монеты у них другой нет, кроме медной мелкой, а серебро ходит вместо денег кусками, как в Китае. Ученость у них в великом уважении. Дворяне весьма рачительно стараются о воспитании своих детей; с [108] малолетства обучают их читать, писать и наукам. К прилежанию поощряются они различными образами. Во всяком городе есть училище. Правители провинций посылают в школы всякой год людей для освидетельствования учащихся, из которых показавшие больше успехов по представлению Королю жалуются чинами. Язык Корейцов с Китайским различен, но письмена их одинаковы. Они печатают как Китайцы, и пишут также кистью. У них много древних печатных и рукописных книг, а в столичном городе находится многочисленная библиотека, над которою смотрение имеет первой Принц крови. Однако они весьма не просвещены, особливо не знают в Географии, в которой описывают только 12 государств, простирающихся до Сиама.

§ 34.

О вере Корейцы мало пекутся. Знатные следуют по большой части [109] учению Конфуция, а народ обожает баснотворного Фо, и весьма суеверен. Истуканы их делаются в чудном телоположении, но они мало оказывают почтения. В праздничные дни народ собирается в храм, всякой ставит перед болвана зажженной солодковой корень, делает низкой поклон, и уходит. В сем состоит все богослужение. Священники же жгут каждой день перед богами ладан, а в праздничные дня бьют в барабаны и тазы. Монастыри и храмы строятся обыкновенно на горах. В ином монастыре находится от 5 до 600 монахов; их потому так много в Корее, что всякой в сие состояние с может итти, и когда захочет, опять его оставить. Главной над ними может всякого из них бить за неисправность в должности. Они бреют головы и бороды, не едят ничего, что жизнь имеет, и обращения с женщинами иметь не могут. Кормятся своими трудами, а иные подаяниями. Они воспитывают [110] детей, учат их читать и писать, и посвящают их в духовной чин, ежели они захотят сами. Когда монах умрет, то все его имение получает в наследство его воспитанник, и заступает его место. Есть у Корейцев другой род духовных людей, которые едят мясо, не бреются, и женаты быть могут; есть также и монахини.

§ 35.

Татары завоевали Корею прежде еще Китая. В Кингкитао отправляется от Китайского Императора жаждой год три раза для собирания подати Посланник, которого там принимают с великими почестями. Король Корейской равным образом отправляет ежегодно в Пекин Посланника за календарем. Когда Король умрет, то Император Китайской посылает двух Вельмож для возложения на сына его титла Квей-Ванга, или Короля. Королевская супруга не прежде может называться Королевою, пока не получит на то [111] позволения Императорского. Хотя Корейской Король и есть данник Китайских Государей, однако имеет и самовластие. Воля его ничем не ограничена. Знатнейшие его из подданных собираются ежедневно во дворец, и они ни под каким видом не смеют, ежели вопрошены не будут, объявлять своих мнений, и мешаться в такие дела, которые не принадлежат до них особенно. Все чиновники в Корее отправлять могут должности, ими занимаемые, до 80 летней старости, ежели дела свои отправляют честно и исправно; одни Градодержатели сменяются через 3 года, а часто и ближе сего времена, когда опорочены бывают шпионами, которых Король везде имеет. Неверность их наказывается или смертию, или лишением имения. Король никогда не выходит без многочисленной свиты; его носят под драгоценным золотым балдахином в препровождении всех Придворных чиновников и множества солдат. Когда он проходит мимо [112] знатных и солдат, то они должны оборотиться к нему спиною, не смеют глядеть на него, ниже кашлять; во всех домах затворяются окна и двери, и никто не может ни вытти в то время, ни выглянуть. Перед Королем идет знатной человек с ящиком, и кладет в него все прошения, которые имеющими нужду, написаны будучи прежде, по разным местам улицы положены, и на стенах повешены. Правосудие наблюдается у Корейцов весьма строго. Кто восстанет против Короля, того весь род истребится, и ничто не избавит от наказания тех, которые хотя малейшее что упустят в точном исполнении Государских повелений. Ежели жена умертвит мужа, то вкопают ее в землю по самые плеча, положат возле нее сук дерева, которым всякой мимопроходящий должен бить ее в голову, и сие мучение продолжается по тех пор, пока она не умрет. Ежели невольник [113] умертвит господина, казнятся самою жестокою смертию; но господине напротив того, умертвивший раба своего, не почитается злопреступником. Нарушение брака наказывается равным образом смертию, и отец, или родственник браконарушителя должен быть в сем случае палачом. Правительство того места, в котором окажется злопреступление, на не малое время лишается достоинства своего, и такие города отдаются под начальство другого какого нибудь города. Должника, которой не платит долгов своих, секут каждой месяц по два и по три раза. Сие ежемесячное наказание продолжается до тех пор, пока он не расплатится; ежели же во время пыток сих умрет, то должны ближайшие родственники его или заплатить деньги за него, или терпеть то же самое наказание. Таким образом в Корее никогда не лишится заимодавец того, что отдал в долг другому. Воры наказываются [114] смертною же казнию; однако Корейцы, не смотря на то, к воровству весьма склонны. За маловажные проступки, так как иногда и на одно слово, бьют по икрам, по спине и по пятам; сие наказание есть самое легкое у них, и почти в стыд не ставится, потому что случается весьма часто. Градоначальники никого не смеют присудить к смерти; они уведомляют правителя надо всею провинциею, и законопреступник судится в Государственном Совете, которой доносит самому Королю.

§ 36.

Казна Королевская состоит из доходов с его волостей и из податей, который платятся различными вещами. Сия доходы Король употребляет на содержание дома своего и войска, которое довольно в хорошем состоянии находится. В главном городе великое множество солдат, составляющих Королевскую гвардию. Всякая провинция [115] управляется генералом; под начальством его состоят несколько чиновников, из которых каждой правит полком, и имеет под своею властию других нижних чинов людей, в городах и крепостях начальствующих. Все войско состоит из сухопутной пехоты, и конницы, и морской силы. Король содержит изрядной флот для охранения гаваней. Всякой город должен построить корабль, а для присмотру над корабельным строением в каждой провинции есть Адмирал. Сии корабли изрядны, на них есть по нескольку не больших пушек и великое множество фейерверкных штук. [116]

II.

ОСТРОВ ФОРМОЗА.

§ 37.

Остров Формоза или Тай-Ван сделался Китайцем известен в 15 столетии. В 1564 году один Китайской морской разбойник овладел соседственным островом Понг-ху, оттуда Императорским флотом принужден был уехать в Формозу. В 1626 году пристали к сей земле Японские корабли, и учредили здесь колонию. Голландцы, узнавши о выгодном местоположении сего острова для торговли, выпросили у Японцов позволение построить на нем дом, которой оборотя после в крепость, с острова их прогнали. Китайской морской разбойник Шинг-Хинг-Конг или Коксинга в 1661 году выгнал отсюда сих новых владетелей, и основал на острове Формозе Королевство, сообразуяся с образом правления Китайского. Сын его царствовал, имея титул Короля, но внук его в 1683 году [117] принужден был притти в подданство китайского Императора; таким образом сей остров паки присоединен к Китаю. Он лежит в Китайском море против провинции Фокиен, в 20 милях от нее расстоянием. В ширину содержит 15 миль, а в длину около 50. Берега его высоки и каменисты, почему он от природы крепок. Климат в нем жаркой, но жар прохлаждается дующими с моря ветрами. Земля особливо к северу гориста, и длинная цепь гор, простирающихся вдоль острова, разделяет его на две части. Он изобилует сорочинским пшенов, прекрасными плодами, пряными кореньями, целительными травами, сахаром, табаком и чаем, также домашним скотом и дикими зверями, которых кожами жители производят знатной торг. Горы содержат в себе золото, серебро, медь, и такое множества серы, что частые и страшные от нее происходят землетрясения. [118] Китайцы владеют только западною частию сего острова, а прочие части его и с жителями, как Китайские, так и Голландские писатели изображают презрительными.

§ 38.

Формозцы великорослы, статны, цвету лица оливкового, имеют длинные волосы, которые не завязывая, распускают по плечам. Женщины ростом менее, толсты и крепкого сложения. Которые отличились искусством в звериной ловле, делают на теле своем различные изображения, как-то зверей, птиц и растений. В сем состоят знаки их достоинств. Хотя Китайцы описывают их дикими, но сами признаются, что они люди честные, услужливые, что не видно между ими ни ссор, ни обманов. Сказывают, что они очень метко стреляют птиц и зверей, употребляемых ими в пищу, и бегают так скоро, как самая легкая лошадь. [119] Многоженство у них позволено. Муж может жену и кинуть, когда захочет. Женидьба у них совершается без всяких церковных обрядов. Когда молодой человек найдет по вкусу себе девку, то пришедши к ее дому, играет целой день на музыкальном каком нибудь инструменте; ежели девке он понравится, то она выдет к нему, и таким образом женятся без дальних обстоятельств. Рассказывают, будто женщинам у них запрещается родить детей до 36 года; ежели же прежде назначенного сего времени женщина окажется беременною, то их Юибы, или жрицы вытаптывают ей ногами из брюха младенца, но уповательно, что сие вымышлено.

§ 39.

Известия о вере Формозцов весьма противоречивы. Иные говорят, что нет ни малейших [120] знаков, по которыми бы можно было заключать, что о Божестве имеют понятие, и что вся их вера состоит в суеверных обрядах их Юиб, или жриц. Народ уверен, что сии жрицы, оказывающие себя волшебницами, имеют силу прогонять злых духов, и могут предсказывать будущее. — Другие напротив уверяют с большею вероятностию, что Формозцы имеют истуканов, которым покланяются, и храмы. Говорят, что они возле мертвых тел ставят сосуды с чистою водою, дабы душа по их мнению каждой день прилетали, омываться; а из сего заключить можно, что они не совсем понятии не имеют о бессмертии души. Также по сказкам некоторых они думают, что иные души пребывают в таком месте, где всякие радости, удовольствия, и все, что к пресыщению желаний служит может, [121] в изобилии находятся; а другие в таком месте, где нечего не видно, кроме грязи, зловония и бедности. Сказывают, что в короткое время многие из них обращены в Християнство.

§ 40.

Образ их правления состоит в том, что всякое селение избирает трех, или четырех человек из жителей своих в начальники над собою; избираются же люди старые, которые дознаны в честности; им дается полная во всем власть, они могут со всякою строгостию поступать с своими единоселенцами; ежели кто не захочет им повиноваться, того выгонят из сего селения, и ни в каком другом он принят не будет. Когда случаются важные дела, то сии начальники собирают старейшин в семействах, судят и решат дела вместе. Китайцы предоставили [122] Формозцам, им принадлежащим, некоторую часть древнего их образа правления, разделили их земли на области, из которых в каждой есть правитель, зависящий от Градодержателя главного города Тай-Вана, а сей состоит под ведомством правителя провинции Фокиен, и берут подать с них кожами, пшеном сорочинским и другими товарами. Жестокость, с какою с ними поступают, принудила многих отпасть от Китая, и соединиться с восточными Формозцами, которые ему не подвластны, так что Китайцы едва владеют ли осьмою частию сего острова. В Тай-Ване и двух других городах живут многие Татары и Китайцы, и производят знатной торг. Потому что в Формозе жить весьма весело, а притом и положение его весьма выгодно для торговли, то великое множество Китайцов переселилось бы на сей острове, но никто не может [123] туда ехать без позволения, а сие позволение с великою трудностию получить можно; ибо Татары опасаются, чтобы Китайцы не произвели возмущений, когда их там слишком умножится.

КОНЕЦ.

Текст воспроизведен по изданию: Историческое и географическое описание Китайской империи, с изъяснением различных названий Китая, границ величины, климата, состояния земли, озер рек, плодов, полезных деревьев, чая, поваренных и целительных трав, металлов, драгоценных камней, всякого рода зверей и скота, птиц, шелковых червей, рыб, числа жителей, их характера, одежд, обрядов, пищи, женидьбы, печальных обрядов, великолепных зданий, классов дворян и простого народа, ободрения земледелия, о торговле и мореплавании, манифактурах и разных их науках, религии, образу правления и о прочем. М. 1789