-

ДЕПЕЙ КИТАЕЦ.

ПЕРЕВЕДЕНА С КИТАЙСКОГО НА РОССИЙСКОЙ ЯЗЫК

АЛЕКСЕЕМ ЛЕОНТЬЕВЫМ,

Коллегии Иностранных дел Секретарем.

В САНКТПЕТЕРБУРГЕ

1771 года.

=================================================================

К ЛЮБОПЫТНОМУ ЧИТАТЕЛЮ.

Китайская книга, с которой следует перевод мой, содержит материю мудреную, по коей внятно перевесть оную может философ доброй, а не простой человек, который терминов философских не знает, каков я; по чему думаю, невразумительных и темных речей в переводе сем сыщется не мало. Я переводил книгу сию, желая только уведомить вас, сколько могу, о Китайцах, как их ученые люди о предложенной здесь материи рассуждают.

А. Л. [3]

ПРЕДИСЛОВИЕ СОЧИНИТЕЛЕВО.

О науке, в коей человеку должно искать просвещение ума своего, и познавать самого себя, писали согласно редкие, а ошибались согласно многие, как можно приметить из слова Фудзыева (Фудзы: Название их того философа, которого в Европе называют Конфуциусом. Он родился за 550 лет до Рождества Христова.) не всяк возможет: и из сего, что учащиеся по большой части не имеют во учении упражнения порядочного, не восходят на желаемое место по степеням, перерывают успех свой, нисходя обратно, и переступая с одной степени мимо другой на третью.

Я учен немного, и не знал, за какую бы мне книгу прежде приняться, до того времени, как попалось мне в руки Мындзыево (Мындзы: Филозов их, бывшей после Конфуциуса не по многом времени.) рассуждение о составляющих [4] человека двух телах, что одно есть великое, другое малое (Телом великим называет душу человеческую, а телом малым тело человеческое.). Такое рассуждение мне очень полюбилось, и я следую по пределам оного тридцать лет.

Истину говорю, приобрел и приобретаю из того великую пользу; и для сего, чем пользуюсь сам, тем пользу подать желаю и прочим

ДЕПЕЙ

уроженец из Зисии.

6-я луна 1-го года Кянь луна (Кянь лун значит: небом возведенный; то есть, Хан возведенный на престол небом, а яснее Богом. Китайцы Бога небом называет. Они годы считают по Зодиям и по царствованиям Ханов своих. Кянь луном пишут Хана нынешнего; 1-й год царствования его был в 1736 году от Рождества Христова.). [5]

* * *

Мы должны знать, что основание науки естественной, то есть источник природы человеческой содержится в Джун Юне ¹; и что никто столь ясно не мог Джун Юна открыть, и никто столь чисто не мог науки оной показать, как Мындзы: по чему советую всем учащимся искать познания природы человеческой от него одного.

Он учит, что благо истинное имеет человек в себе самом, что главная человеку наука состоит в познании обитающего в нем пресветлого дара, и что первый человеку [6] долг познанием дара просвещать других людей.

Существо дара есть благо естества нашего истинное, и есть положенный на сердцах наших закон повеления небесного. Но как дар такой при рождении нашем согнешен разными телесными и воздушными налогами, то чрез сие теряет истинную свою доброту, и человек ради сего должен познавать существо и действие дара наукою, и познавая других просвещать.

Существо сие не есть подобное существам вещей стихиям подверженных: нет в нем качеств и количеств, холодности, горячести, сухости, сырости, и протчего. Оно есть естество благое, беспримесное, разумное, проницающее все вещи, и все вещей действия, преподанное от самого неба.

Великим существо сие называю по слову Мындзуеву. Того великим, говорил он, назвать должно, кто соблюдает тело великое. Спрашивал у него некогда Гундузы ²: [7] люди все, кажется, равны; по чему называешь одних великими, других малыми? Он так отвечал! по телу великому человеком великим; по телу малому человеком малым. Люди хотя все кажется равны; но одни следуют по телу великому, другие следуют по телу малому.

Глаза у человека и уши, сии два чувства будучи не при рассуждении, бывают вещию прельщаемы, и прельстившись к вещи притянуты. А сердце хотя и всегда имеет рассуждение; но когда о какой вещи рассуждает, ту понимает; о какой не рассуждает, ту не понимает. Так преподано есть от неба; по чему в ком владычествует сего великость, в том своевольствовать сего малость не может.

Сердце есть всего тела нашего владыка, и Сина ³ нашего храмина: но в истинне не из плоти и крови составленное сердце может всем телом нашим владычествовать; а [8] владычествует в нас всем телом Лин Син ⁴, пребывая в храмине своей в сердце. Естество разумное, есть существо преподанное человеку с повелением небесным от самого неба, тело великое. А сердце называется Сином ⁵ в таком подобии, как вместо слова Государь, говорится двор. Понятное дело, что не двор владычествует государством, но Государь.

И так когда тело великое, естество разумное, преподано нам от неба с повелением небесным; то по сему оное конечно есть праведное без всякой страсти, благое без всякого зла; а тело малое, как есть составлено из Инь Яна ⁶, из плоти и из крови, [9] и что имеет все чувства свои из телесных же удов: то по сему рождение наше производится хотя по истинному праву, но от желания чувств наших. А как за желанием следует произвол, за произволом следует страсть; то из страстного произвола конечно не добро выдет, а зло. Сего ради должен человек повиноваться преподанному от неба с повелением небесным существу разумному, телу великому, (как повинуется и служит с трепетом верный раб своему Государю), не вдаваяся страстным произволам тела малого. Вот любители наук путь нам истинный в чем состоит!

Тело великое по любви беспорочной и верности на всякие трудности [10] стремится охотно; а тело малое желает всегда прохлада и покоя, боится стужи, жару и работы. На войнах и сражениях, тело великое, повинуяся пребывающему в нем небесному повелению, идет по любви и верности к отечеству против всякого страха, не сторонится от острия меча, не боится смерти. В таком случае тело малое всего страшится, всячески старается, ищет способ, как бы удалиться в сторону и невредиму пробыть, утешение телу малому великолепный дом, украшенные покои, хорошие сады, множество слуг и служанок, прекрасные девицы, беседы, пиршества, сокольи и песьи охоты, и разные игры и забавы, быть большим князем, владычествовать человеком, жадничать, собирать неправедное богатство не смотря на государственные законы и немилосердуя о жалком народе.

Мындзы в книге своей писал о двух венцах, что за любовь к ближнему, за правду, за верность, есть человеку венец небесный и венец человеческий, по небесному веселие о благе непременяемое, по человеческому князь, вельможа, господин. Во времена [11] древние приуготовляли себя к венцу небесному, а человеческий за сим к ним следовал, во времена нынешние, старался о венце небесном, хотят венца человеческого, и получа человеческий, небесный отметают. Венец небесный есть честь и богатство тела великого; венец человеческий честь, есть и богатство тела малого. Кто получивши венец человеческий, отринул венец небесный, тот отринул не незная, что оный есть честь и богатство тела великого; но ради угождения телу малому, дабы венцом человеческим наслаждалося без препятствия.

Глаза и уши, сии два чувства, будучи не при рассуждении, легко вещью прельщаются, а прельстившись легко к вещи притягаются, по тому, что как глаза и уши, там и прочие чувства, (то есть тело малое), будучи неразумные, не могут познавать, что справедливое и что несправедливое, что так, и что не так. Возьмем из глаз пример. Глаза есть одна из пяти чувств вещь; да на что глаза смотрят, и то есть вещь; стали быть две противосшедшиеся вещи. Когда глаза смотрят в зеркало и [12] видят себя; то не будучи при рассуждении обманываются, почитают, что в зеркале есть такие же глаза; а будучи при рассуждении познают, что в зеркале кажется от света одна глаз тень. По сему знать можем, что тело великое чего не рассуждает, в том всегда телом малым обмануто бывает; и естьли которым человеком владычествует вместо тела великого тело малое, то тот охотно идет на всякое зло, повинуяся одним своим страстям, отметая законы, добродетели. А хотя злой человек и делает иногда добро, но побужден будучи своею страстью, подобно тому, как бы имея в желудке своем застоявшуюся пищу не может разбирать вкусу, что доброй или худой, и будучи к пище и питию страстен, возмерзил усмотревши в пище, что либо ядовитое. Так по следствию сего примера, сколь бы зол и немилосерд человеке ни был; однако, когда видит младенца приползнувшего к колодцу, что может упасть, тотчас милосердует о нем, кидается не допустить. Напротив иногда и хороший человек делает какую либо непристойность. Злой милосердует о [13] младенце по тому, что ни чем воли его тела малого не препятствует; а хороший иногда делает непристойность в том, что его телу малому неприятно. Из сего видим, что всякое зло приходит от тела малого. Человеком малым назван у Мындзыя тот, кто повинуется телу малому.

Великий человек имеет в себе владыкою и правителем естество разумное, преподаное от неба тело великое, кое повинуется небесному повелению, не слушает страстей человеческих, хранит истинну и человеколюбие, в стороне от неправды и корысти, не склоняется на зло, хотя бы для избавления себя от беды или напасти; и когда так владычествует в человеке тело великое, то телу малому никакой уже власти и воли в человеке не бывает: правда однако ж, что таких великих людей, в коих тело великое владычествует властию полною, и никакой нет воли телу малому, не много бывает. [14]

Таких людей, кои по телу малому на прихоти и корысти не прельщаются, но страшатся и сторонятся от тягостей и напастей, можно назвать посредственными, для того, что в них воля тела малого действие имеет, и что по действию воли тела малого человеку беспристрастным быть не возможно; а будучи человек с пристрастием ничего беспристрастного не может сделать, за тем, что у него не владычествуем тело великое, и что за невладычествованием тела великого страсть человеческая отрыгает сама собою и отрыгнувши природную благость в человеке помрачает.

Ради сего надобно знать, что у человека при разбирании вещи какой, или дела какого, бывает всегда или помрачение или чистозрение. Когда человек разбирает вещь или дело с горячностью, то бывает ему помрачение, а с холодностью бывает у него чистозрение. Притчина помрачению, что по горячности произвол у человека берет свое действие, и от действия произвольного родится страсть: притчина чистозрения, что по холодности не [15] бывает у человека произволу брать в разборе что либо особенное, и за небытием произвола страсти не бывает. По сему теперь знаем, что не может человек разобрать блага со злом истинно, когда страстью влеком бывает.

Видим мы в книге Игин ⁷, сколь умно древние святейшие мужи положили основание наукам. В ней открыли нам истинну, по коей необходимо благополучие восходит, злополучие нисходит; оказали в ней предел, как и где непреложно следует человеку вступить или отступить, быть или не быть. В ней учат они, что то, чему по истинне необходимо быть должно, есть притчиною начала благополучия, и что то, в чем пребывает непреложный предел, есть виною того, что существительно благополучие, а не злополучие. И по сему учению древние святейшие мужи доказывают нам, что сердце человека великого никакая напасть стеснить не может, за тем, что прямо и непоколебимо; а [16] когда сердце человека великого прямо и непоколебимо, то пристрастию нет возможности в сердце таком иметь место; и совершенно из сего одно к человеку великому следует благополучие, без злополучие.

Такой превосходной человек исполняет начинании без порочной воли, когда и смерть пред глазами; за любовь непорочную, за справедливость, отдает тело свое оружию, лишается своей жизни; телу его хотя злополучие, но ему собственно благополучие.

Что касается до тех людей, кои для своего пристрастия, для приобретения себе корысти, поступают против правды и истинны, берегут спокойствие жизни своей, хотя совестью обличаемы и терзаемы бывают, то сим оные приобретают благополучие своему телу малому, а собственно себе наводят такое злополучие, коего больше нет.

Из оного усмотреть можем, что то, что в мире называется благополучием, есть в непреложном законе великим злополучием, что у людей [17] называется злополучием, есть в самой истинне великим благополучием; но как обык уже мир смешивать и располагать благо со злом по своему страстному произволу, то тем еще больше оказывается та великая погрешность, что не знает своего тела великого, природы разумной, существа человеческого, кое есть всего честнее.

Кундзы в Хиоугине своем написал, что в мире сем по Сину ⁸ человек есть честен и превосходен от всех тварей и животных, тем что разумнейший. Мы по речи сей понимаем, что Син есть честнейший и превосходнейший Инь Яна ⁹: первое, что в естестве своем человек имеет возможность разуметь, разобрать и познать дело и вещь: второе, что Инь Яном человек естества своего разумного знать не может, а [18] естеством своим разумным знать Инь Яна может. Вещь, коя заключена внутри другой, не может знать, что делается вне той вещи, в коей заключена; как человек будучи внутри покоя, не может знать, что над кровлею, и что под полом делается: не может человек знать своим телом малым за тем, что оное будучи составлено из Инь Яна, не быть у Инь Яна в заключении не может: напротив того может человек вышед из покоя, о всем, что вне покоя делается, исследовать своим телом великим, природою разумною, и еще сидя может узнать высоту небесную, сколь далеко отсюда солнце, месяц и звезды, какие и когда затмения, как четыре время переменяют погоды, каким образом в свете вещи раждаются и умирают; естьли только старание к чему употребит, чего своим телом малым узнать не может.

И так, все нашего тела малого пребывание зависит от Инь Яна. Инь Ян может телу малому дать и отнять вред и пользу: сияниями, вонями, тонами, вкусами, подает глазам, носу, ушам, рту пользу: но как [19] сияние солнечное глаза помрачает, воня излишняя обоняние запирает, звук громовой уши глушит, вкус тучной желудок портит; то из сего видим, что Инь Ян чем тело малое пользует, тем самим вредит, что преподает, то самое отнимает. К сей речи все то, что тело малое в себе имеет, и иметь должно, как рождение, возраст скорби, болезни, обращательные действия пяти Дзанов ¹⁰, многообразные расположения всех составов, зависит от управления Инь Янова, а не от тела малого; по чему человек для тела малого, страшась многообразных скорбей и болезней, истощавает на разные осторожности ум и сердце, сокрушается, теряет на отвращение оных дух и силу: однако ж есть такие лютые болезни, от коих никак избавиться не может, хотя бы собрал лекарствы со всего света, и употребил бы способы всех премудрых людей нынешних и древних. Главная тела малого склонность к сластолюбию и [20] корысти: но сколь много разными способами ни старается о приобретении оного, редко однако ж приобресть удается; а приобретя скоро лишается приобретенного, не может ни над благополучием, ни над злополучием быть властным.

Тело великое противного сему естества. У Инь Яна ни поврежденным, ни удовольствованным не бывает, действует не по Инь Янову предводительству, а само собою; может иметь благополучие и злополучие по своей власти, будучи в воли неотъемлемой; питается любовию к ближнему, справедливостию, верностию, крепостию, наслаждается веселием о благе непременяемом, по желанию своему все получает и ничего не тратит: и для того человек по желаниям страстным получает не скоро, а по желаниям праведным получает тотчас, и еще по желанию страстному не получа попадает часто в беды, в напасти, в посмеяние, особливо, когда повергнул себя страстям в обладание полное, когда стремится на страсти к получению чего тайным и скрытным образом, надеясь на удачу, что [21] может быть по счастию поступок такой наружу не выдет: ибо, естьли бы знал, что оный откроется, конечно бы того не делал, как вор не умертвил бы для денег или имения человека, естьли бы знал, что пойман будет, проливает кровь, думая что его не изловят. И так, кто отметает законы добродетели, устремляется по страстям своим, тот не может никогда надеяться, что подлинно получит желаемое, а только напротив того чужд бывает своему телу великому, делается человеком малым: принялся за непотребное отринувши нужное; приобрел малое лишившись великого.

Мындзы так написал: «любовь (милосердие) есть человеческое сердце, справедливость есть человеческий путь. Кроме сего пути не дойдет человек до своего пристанища; без такого сердца не будет человек знать, чего желать нужно. Жалко! (еще он написал) кто стремит мысли свои не как человек: тот то, чего гнушаться должно, знает; а кто сердце имеет не как человек, тот то, чего должно гнушаться, не знает». [22]

Наше тело великое есть разумное, честнейшее, не есть подобное нашему телу малому, кое по содействию Инь Яна /Смотри на 8 стр./ восходит и нисходит, после нежности укрепляется, и по малу возрастает, после твердости ослабевает и по малу дряхлеет. Тело великое у человека по летам ученее и просвещеннее бывает, как Кундзы будучи в семьдесят лет, стался телом малым слаб и дряхл, а телом великим силен и тверд, так что все рассуждал, и во всем поступал по самой истинне, не переступая черты непреложного закона, как быть надлежит. Вот в чем тело великое имеет превосходство над Инь Яном! А сверх того Сымагуан говорил ¹¹ так: «дух есть рождения окно, плоть есть соков собрание, Син /Смотри на 17 стр./ есть святости дар». А в книге Игин написано: то, чего Инь Яном ограничить не возможно, есть святость. Нам по сему понимать должно, что святостью Инь Яна знать можно, а Инь Яном святости знать не можно; [23] и что невозможное Инь Яном ограничить, есть существо не двойственное, а единственное ¹²: ежели бы двойственное было существо, то бы не могло быть отдельно от Инь Яна; а по сему и не могло бы быть не ограниченным. Просвещенные мужи, рассматривая на небе и на земли пребывания и действия вещей, поняли, что главные вещи пребывания и действия причины состоят в светлости и темности; видя, что начала вещей бывают от источников, концы вещей бывают от противоборствий, узнали причины, как что раждается, и как что умирает. Примечая по действию духа содействия и превращения вещей разнообразные, дошли мыслями своими до познания склонностей и обращений Гуй Шинев ¹³; на небе усмотрели [24] просвещенные мужи легкость и чистоту в Яне, /Смотри на 8 стр./ что оный существа светлого и явного; на земли усмотрели они тягость и мутность в Ине, /Смотри на 8 стр./ что оный существа темного и скрытного. О началах и концах вещей познали они по существам и действиям Инь Яна, что все от Инь Яна зависящие вещи, имея свое рождение, имеют конечно и смерть свою, с начала восходят в крепость свою и силу, по том нисходят в слабость свою и бессилие, наконец в небытие свое обращаются. Сие людям просвещенным оставило поводе к желанию знать притчины рождения и смерти вещей дальние; узнали они оное мысленными порядками, доводя начала до источников, обращая концы до [25] противоборствий. Что Гуй Шынь есть бесплотное, Инь Яну несравненное, и Инь Яна превосходнейшее; что душа человеческая есть естества человеческого разум, также бесплотная, Инь Яну несравненная и превосходнейшая Инь Яна, Гуй Шыню подобная; что состав человеческого тела есть из вещества духа и сока Инь Яна; что оного чувства и движения, каковы у скота, у зверей, у птиц; что одна только у человека душа разумная может знать и проницать разумно притчины вещей и действий, и что когда составлен человек из души и тела, то как скоро душа вон, тело его осталося вещью бесчувственною.

Не сказано в одной книге про душу человеческую, душа носимая; но сказано носящаяся душа. Сим описуется разумное свойство ее, что познает и проницает вещи сама собою без помощи телесной. В следствие сего просвещенные люди понимая свойство Гуй Шынь, и по свойству Гуй Шынь, желая знать в мире; в чем бы таком могло быть свойство подобное свойству Гуй Шынь; видят, что кроме человека нет вещи такой, коя бы не [26] состояла из сока только и духа Инь Яна, что человек один состоит из плоти и из души такой, коя естества Шыня разумного и светлого /Смотри на 24 стр./, и коею по сему может познавать и проницать все дела мира сего и вещи.

Про душу человеческую говорят врачеватели болезней, что пребывает в печени, Шоузы ¹⁴, что хранит ее селезенка. Я напротив того называю ее естества нашего разум, всего тела, то есть состава нашего владыка, пребывающие в средине храмины своей, то есть в сердце. Составлен человек из тела и души. Тело его состоит из сока и духа Инь Яна; тело приняло Шынь, преподанное естество разумное, то есть душу.

Что касается до разности между людями в понятиях, что одни глупы и тупы, другие умны и остры бывают; то разность такая бывает не по разумному естеству телу великому, но по телу малому, какого сока и духа Инь Яна; какой воды чистой или мутной, и какой земли, грубой [27] или нежной; какова кровь, и какие жилы и нервы. Разумное естество, тело великое, подобно свету огненному, так в теле малом пребывает, как свеча в фонаре, что каков фонарь толст или тонок, таков и свет тускл или светел.

Естеству разумному сердце служит храминою, мозг служит хранилищем, чувства служат входами (дверьми): всякое дело и вещь чрез чувства приходит в сердце, хранится в мозгу, помнит человек дело и вещь мозгом; по чему, когда желает дело или вещь забывшую вспомнить, нечувствительным как бы образом поднимает или наклоняет голову, или же берется за голову. Когда протчие у человека члены ранены бывают, то человек скоро не умирает; а когда сердце или мозг поранен, умирает тотчас, по тому, что сердце есть владыки своего храмина, а мозг есть у владыки своего бесчисленных хранилище: пропал дом, когда храмина упала, хранилище развалилось; чего для весьма беречь оные надобно. Мозгом помнит человек что либо, как на воску содержится изображение печати; в младенчестве вдруг [28] одно и помнит и забывает человек, как на жидком воску изображение печати столько лишь времени держится, как печать пригнетена. В старости так трудно человеку принимать в память, как не можно на себя принять изображение печати тугому и сухому воску; а в мужестве и крепости человек так ясно и твердо в памяти что либо оставляет, как изображение печати положено на воску в мягкости и твердости уравнительной и умеренной. Память у человека имеет действие не только в бдении, но и во сне (не столь хотя ясно) так, что от внутреннего огня, возводящего пары свои чрез сердце к мозгу, составляется сон, и во сне представляется то изображение, кое прежде во время бдения в памяти оставлено; по чему не представляется во сне южному человеку колесница, а северному корабль ¹⁵: чем огонь внутренний более, тем сон бывает беспорядочнее, от того, что как движение огня мятежное, то и во сне представляется вдруг то и [29] другое: когда преждебывшее что либо во сне представилось, то конечно от мозгу вновь вспамятанное представилось, что получает сердце и мозг чрез чувства, оное так легко из памяти выходит, как легко приходит в память. Когда читаем книгу выговаривая, легко прочтенное помним, молча, легко забываем, по тому, что при молчании употреблено было одно чувство, глаза смотрели, а при выговаривании три чувства, глаза смотрели, рот говорил, уши слышали. Кроме того, чтение по выговариванию удобно бывает к затверждению написанного сочинения, по молчанию бывает удобно к понятию мыслей из сочинения и к тонкому из мыслей рассуждению, тем, что в выговаривании служит движение, в молчании служит неподвижность. В пяти чувствах вышше почитаются глаза, по том уши, а ниже уже нос, рот и четыре части. Глаза имеют на себе плотность без скважин, стужи и ознобу не боятся, отвнутри имеют светлость, отвне принимают освещение, видят вещи своим обращающимся движением, не заимствуя от воздуха, кроме света, что собою оного составить не могут; и для того [30] заимствуют оной от сияния солнечного, лунного, огненного. Уши имеют слышание посредством воздуха, что сквозь оной переносится к ушам на голосах и звуках; звук колокола из далека слышен бывает, что бегом сквозь воздух разбивает встречающиеся телесности оного, подобно тому, как ударение по воде производит струи и круги вдаль бегущие; только воздух будучи прытче воды, переносит звуке к слышанию очень скоро. Глаза напротив того скорее могут увидеть, нежели уши услышать. Когда есть звук от пушки или от грома, то прежде глаза увидят сверьк огня оных, после уши слышат звук оных. Глаза видят всегда не инако, как только смотря прямо, а уши могут слушать всячески. Что касается до протчих чувств, то оные слабее глаз и ушей. Нос получает обоняние посредством духа, не из дального расстояния; рот напротив того может разбирать вкусы не одним посредством духа; но еще зубами жевавши, языком отведавши. А протчие части тела не могут узнать, какая вещь коснулась их без помощи других чувств. [31]

Речь моя о власти и могуществе пяти чувств к тому клонится, что как каждое из оных имеет в действии свою власть, по власти имеет свое пристрастие, по пристрастию имеет свой произвол; то по следствию сего телом малым на разные телесные послушания влекомы, и о благе истинном не старательны бывают люди многие. А противиться такому влечению надлежит с большею упорностью и с большим прилежанием, как плывучи на судне против воды, не опускать весел, и как желая кипучей воды не отгребать из под котла жару, для того, что естьли веслы опущены будут, судно назад поплывет, и вниз по течению плывучи может погибнуть; а естьли жар отгребен, вода сперва закипать перестанет, по том со всем простынет. И так, когда человек не будет себя прилежно от сильного влечения телесного остерегать, конечно тело малое овладеет им, и он подобен станется скоту, тем еще скорее, что по телу малому от скота не разнится, а разнится по телу великому, то есть, по природе разумной, как Мындзы писал: «человек просвещенный никогда свою разумную природу хранить не оставляет». [32]

Человек по своему телу малому подобен скоту, что и в человеке и в скоте Инь Ян /Смот. на стр. 8./ действует подобно, как видеть можно, когда человек имеет внутрь себя страх и опасение, то вид на лице его является холодный, и теряет краску, по Инь Яну; что Ян будучи свойства твердого, охранение стал производить внутри, а Инь будучи свойства мягкого означился наруже. Когда человек принял снаружи стыд и признание, то Ян но твердому своему свойству оказуется наруже, в лице, что краснеет; а во время гнева, и еще во время сокрушения и сетования, у человека бывает Инь Яново перехождение необыкновенное и разнообразное: по чему тогда и краска на лице оказуется разными видами. У скотов, зверей и птиц, бывает в такое время перехождение Ин Яново подобно сему, в рогах Ян восходит на верх, у коих нет верхних зубов; в крыльях, у коих есть недостаток в передних когтях; на жале у змей, что не имеют ни рогов, ни верхних зубов. Из сего видеть можно, что в нашем человеческом теле малом действует Инь Ян сходственно как в скотах, зверях и птицах; а сверх [33] сего действует Инь Ян в нашем теле малом против зверей и птиц недостаточно; скорости меньше имеем птицы; силы имеем меньше зверя: глаза, уши, нос, да и век, не столь у нас действительны и достаточны как у орла, оленя, пса, журавля; а спокойствием и приятностьми человеческое тело малое наслаждается против скота, зверей и птиц очень мало, по тому, что оные не знают стыда и худа, и не имеют о всех почти вещах разборов и стараний. Человек малой хотя без стыда на непристойное дело стремится; однако, как скоро в такое время увидел пред собою честного человека, содрагается. Из сего видеть можно, что его наслаждение бывает недостаточное, не как у скота, зверей и птиц.

Мындзы в поучениях своих советует человеку не давать своему телу малому послабления; советует не в таком разуме, чтобы не любить оного, или не сожалеть об оном; но чтобы не сделать оного себе предводителем и обладателем. Мы и коня своего, буде доброй, любим, кольми паче свое тело малое: но любя должны желать [34] и требовать от него вспомоществования и повиновения телу великому. Так тело малое несклонно повиноваться телу великому, и неповиновением беды человеку наносит и напасти; как конь всегда склонен в упрямству, и по упрямству свергает с себя господина своего и убивает. Ради сего должно держать тело малое так крепко, как коня резвого на узде.

Бытие человеческое состоит из двух тел: одно получено от родителей рождением их и воспитанием, называется тела малого Шень ¹⁶; другое принято от неба с определением небесным, называется тела великого Син ¹⁷. Небо есть существо непостижимое, всеблагое, всесвятое; а Син есть существо невидимое и неслышимое, благое и разумное. Что мы следуя по Сину, желаем знать место склонности и воли Сина; сие значит, что поучаяся о теле великом, о пресветлом даре, снискуем путь [35] его: но как бываем нашим телом малым влекомы на его обладание, то путь у нас портится, светлость помрачается; и для сего должны порченое исправлять, чистить, и приводить паки в ровность; помраченое протирать, промывать и приводить паки в светлость; сами спасаяся, других спасать; сами просвещался, других просвещать; и таким образом непрестанно поучался доходить до блага и истинны. Сей то путь нашего тела великого, нашей природы разумной, есть собственный. Легко мы по слабости своей с оного совращаемся, и совращался себя теряем и становимся людьми малыми. Нужно, очень нужно нам в рассуждении сего иметь воздержание и осторожность. А как человеческая разумная природа есть невидима и неслышима, то тайности и скрытности ее сведомы и подвластны конечно не /Смотри на 8 стр./ Инь Яну; (ибо не имеет такой возможности) а всея твари Творцу, непостижимому, высочайшему небу, надзирающему и проницающему вся оком нам непонятным, пред которым нет тайного, нет и сокровенного, чтобы могло быть не явно. Сколь (помышлять должно) [36] осторожность и опасность человеку нужны! но нужны при деле и на сердце для того, что прежде дела; как напротив прежде или радости, или гнева, или печали, или веселия, сердце не бывает праздно и нечувствительно, всегда занято правилом истинным, всегда в себе имеет закон определения небесного, на страстные и телесные прелести несклоняющейся и называется непреложной закон сей Джун ¹⁸. Когда сердце бывает не колеблемо и не наклонно в сторону на средине, конечно в то время действуя согрешать не может по тому, что будучи на средине, что ни подействует, все будет по силе правила [37] истинного. Средина во всем, что ни есть в свете, производить согласие; и по сему есть в мире всему основанием и всему законом главным. Когда похваляем писцово изрядное сочинение, видя на бумаге, художникову изрядную работу, видя на сосуде; то ведаем, что ими изрядство получено не от другого чего, но от наблюдения средины; что конечно уже не инаково, как изрядно: то есть правильно бывает, когда по ее делано расположению. Босиши ¹⁹ испытуя небесные знаки, и рассматривая земные произвождения, познавая свойство животных, и разбирая сложения разных тварей, дошел посредством своего любопытства до Тай ги ²⁰ и до того, что виною [38] действия Тайги должно быть средине. По чему принял он средину за основание; на основании сем положил осмь начертаний ²¹, и по основанию и по начертаниям познал, что свойства всех вещей и благость самой святости в правиле средины.

И так, когда всякая вещь питание и распоряжение свое имея на основании средины, зависит от Тай ги, то должны понимать, что наше тело великое, имея питание и распоряжение свое на средине сердца, зависит от пресветлого определения небесного. Определение небесное, там над сердцем человеческим, как например сказать солнце над прямою тростью. Трость, когда стоит против солнца, буде криво, иметь будет черную тень, буде прямо, будет иметь один свет: потому будет иметь свет без тени, что на верхнем конце трости средина самая прямо против солнца, что трость стоит без малейшей [39] наклонности, и может иметь на себе самую прямизну и самую средину. Из сего примера знать можно, что естьли человек так средину сердца своего против света, против определения небесного иметь будет; то тени (помрачения) избавиться может. В Шигине ²² так сказано: не криви сердца своего, вышний Царь над тобою; как скоро покривил, тень тотчас уже и следует; малая в сердце наклонность производит человеку утрату, и от наклонного сердца доброго и правильного действия желать не можно.

Когда испытуем действие сей соглашающей средины, то видим, сколь небо и земля ни велики, сколь в мире вещей ни много, нет ничего, чтобы могло произведено быть без оного. Всякая вещь имеет в себе тело, образ, действие, сотворение; например: мастером сделанный сосуд, железо или земля, есть оного тело: долгота, или четвероугольность, или [40] округлость, есть оного образ; употребление есть оного действие. Но как не можно сосуду самому собою сделану быть, то и знаем, что сотворением оного мастер, который до сотворения сосуда имел в голове, как сосуд сделать. Подобно сосуду свойство человеческое: в человеке любовь, справедливость, благочиние, разумение, есть тело; смотрит, слушает, говорит, движется, есть образ; правит, строит, равняет распоряжает, есть действие. Сотворением же разумная природа, тело великое, которое до сотворения силу действия своего имеет в сердце. Так производится в мире содействие и всех вещей, Инь Ян /Смотри на 8 стр./ есть тело видимое или осязательное, есть образ; склонение или превращение есть действие; а сотворение то, что составляет что либо: но правило сотворения состоит в средине сотворяемой вещи. А как сотворение полагать должно основанием вещи, то оное есть /Смотри на 37 стр./ Тай ги; протчее же, то есть тело, образ, действие, есть Тай гиево движение. И так; когда основание получает свою /Смотри на 36 стр./ Джун, всегда уже движение оного бывает правильное, как быть надлежит. [41]

В Джуане ²³ написано: четыре в году время не лишаются своего порядка, будучи по закону небесной святости; народ в повиновении бывает в произвольном, имея от святейших мужей законы по правилам святости. Но правило святости не иное есть, как правильная средина; сие как непреложно быть надлежит. А средина, как непреложно быть надлежит, есть истинное благо: по чему должно человеку для тела великого просвещался даром небесным, и подавая исправление ближнему, доходить до блага истинного. От сего намерение у человека бывает твердое, сердце не производит движений беспутных, за дела принимается и дела решит с подробным испытанием порядочно и справедливо. Благо истинное приобретает человек, имея основанием дар небесный, окончанием исправление ближнему. Знать благо истинное, есть человеку началом; приобресть благо истинное есть концом. А как знать основание и начало прежде, знать окончание и конец после, требует закон из [42] Дахио ²⁴; то по сему закону должно желающему подать знание о даре небесном во вселенной, исправить прежде свое отечество; желающему исправить отечество свое, исправить прежде дом свой; желающему исправить свой дом, исправить прежде самого себя.

Сердце у человека есть тела человеческого владыка, есть естества (природы) его храмина. К чему сердце стремится, то называем намерение; на что намерение упадает, называем оное вещию; что какую вещь познаем, сие называем знанием. Все сие называемое, то есть сердце, намерение, знание вещи, есть действие чувствия тела малого. Что касается до нашего по делам и вещам проницания, до понятия совершенного, до твердости, до непоколебимости, сие есть действие тела великого природы разумной.

Имеют сердце, намерение и знание вещи, и скоты, звери и птицы; и имея сердце, имея по сердечному стремлению намерение, и по упадению на [43] что либо намерения знают, что вещь есть, знают прибегать, отстороняться, полюбить: но не могут знать, вещь такая подлинно, или нет; надлежит или нет. Так и человеческое тело малое знает вещь; но не знает, та или нет, надлежит или нет: имеет знание, но несовершенное; а как совершенное есть окончательное, то скот и наше тело малое имея знание неокончательное, иметь намерения твердого и сердца непоколебимого не могут, что не из чего.

По проницанию бывает человеку понятна всякая вещь, что справедливая или несправедливая; такая, как быть надлежит, или не такая; должно ли иметь, или не должно; например: когда сердце тронулось к намерению, и возбудило намерение о государе, или о родителе, то по сему разумение в том, что узнал только государя или родителя; а того, что справедливо, или нет; так или не так, как должно поступить, еще не понял. По проницанию же понял, что к государю верным быть должно, а лукавым быть не должно. Когда верен, поступает [44] по справедливости; лукав, поступает не по справедливости. К родителю послушным быть должно, а противным быть не должно. Когда послушен, поступает так; противен, поступает не так. Следственно, по проницании должность требующая верности, послушания, исполнять справедливое, поступать как надлежит, в нашем теле великом, в нашей природе разумной содержится тому подобно, как свойственно нам смотреть с приятностию на цвет прекрасной; а быть лукавым, противным, поступать не справедливо, и не как надлежит, не есть свойственно телу великому, а есть свойственно телу малому. Тело великое по проницании оное отметает, тому подобно, как свойственно нам отметать вонь мерзкую. Сим образом знание наше приходит до совершенства.

А когда по проницанию знание наше пришло в совершенство, что вещь справедливая или несправедливая, такая, как быть надлежит, или не такая, мы поняли; то конечно намерение у нас не беспутное и порочное, но твердое и основательное. На намерении [45] же твердом и основательном сердце без сумнения порочным и беспутным быть не может, конечно прямое и непоколебимое.

Сердце есть тела владыка. Когда владыка прям (справедлив, праведен) и непоколебим; то должно знать, что прямость и непоколебимость получена в обитаемом в Тайги /Смотри на 37 стр./ истинном благе, и что по сему движение прямого сердца бывает в исправлениях тела, (себя) дома, народа, вселенной, правильное. Как не быть движению правильному, когда получено в истинном благе? Приводить сердце в прямость, намерение в твердость, состоит на благе истинном; а до блага истинного доходить проницанием прямости, и знанием, как непреложно быть надлежит. Проницать прямость есть начало; сердце прямое есть конец; совокупно сказать: проницание прямости, знание блага, твердость намерения, и прямость сердца есть Тайги, есть средина, есть основание, есть предварение, и есть начало; а исправление тела (себя) дома, народа, вселенной есть согласие, есть следствие и есть окончание. [46]

У неба есть четыре время, у человека есть пять должностей. По небесному премудрому положению в обращении четырех времян помешательства не бывает; и по сему, что без помешательства, как небо и земля пребывают, так и все вещи производятся порядочно. В премудром святейших мужей законоположении есть человеку пять естественных должностей, состоящих на правиле средины; чему повинуется вся вселенная, и чем исполняются исправлении тела (себя), дома, народа, вселенной. В пяти должностях одни других важнее: не должно предпочитать малую великой, легкую тяжелой. Из пяти главная должность есть к государю. Между отцом и сыном должность требует горячей любви; между государем и рабом должность требует чистой справедливости. Государь честен, справедливость к нему велика; по великой справедливости можно в случае гасить горячесть любви. Из пяти должностей государя с рабом, отца с сыном, мужа с женою, большого брата с меньшим, сия, друга с другом, не должна бы почитаться с четырьмя должностями оными, когда [47] бы не могла проницать оных, тем, что производит союз, с кем нет союза, того другом назвать не можно. Союз между государем и рабом, между отцом и сыном, между мужем и женою, между большим и меньшим братьями, бывает и не бывает. Но как по союзу два сердца тверды между собою бывают и непоколебимы, нет между ними никаких препон, не утаевает одно пред другим ни одного слова, согласно ведут свои намерения; то по сему и видим, что ко всем должностям союз весьма нужен. Пусть есть справедливость между государем и рабом, горячесть между отцом и сыном, любовь между мужем и женою, искренность между большим и меньшим братьями; но при совершенном ли союзе? И так теперь знаем, по чему должность дружбы включена в число пяти должностей человеческих; что все оные правило имеют Джун, /Смотри на 36 стр./ и что исправлении, как тела (себя) дома, так народа и вселенной без пяти оных должностей быть не могут.

Закон святейших мужей имеем мы совершенной. Предали оной [48] святейшие мужи; прежние в заключениях мудрых и кратких, последние в заключениях удобных и понятных. Прежних стиль писания был дальновидный и сокращательный, как Фуси ²⁵ написал одинакие и парные начертания без литер, Иоу, предал Шуню ²⁶ сказав только, люби и соблюдай Джун; /Смотри на 37 стр./ а Шунь оставил Юю ²⁷ оное с таким только прибавлением: человеческое сердце всегда бывает и опасности; законное сердце всегда бывает в мудрости: имей искренность только к единому, любя и соблюдая Джун его. Из последних святейших мужей Вынь Вань, Джеугун, а после Кундзы ²⁸ к начертаниям [49] Фусиевым присовокупили знаки и литеры, и описавши предания Иоуя и Шуня, писали о законе обстоятельно; и от них от века в век становился закон яснее и вразумительнее, и прежние ученые люди трудились в прославлении оного много: там казалось, что потом бывшим ученым не осталось более над оным трудиться. Но как никто из прежних ученых против святейших мужей просвещения не имел; то и осталось после них о законе изъяснениями несколько недоконченного: следовательно, остался нам долг закон святой изъяснениями докончить. По чему мы ныне пишем, толкуем, и изъясняем не свое, а закон святейших мужей; и то о законе пишем, что прежние ученые желали доказать, и нам к доказанию предоставили, с упованием на наше о законе усердие и ревность. Естьли же бы оказалось в наших сочинениях малое в чем против прежних несходство, то быть оное может; но не [50] от страсти и не по намерению для опорочивания прежнего, как делают одни злые люди. Мы того только желаем, дабы любители наук, рассмотря прежние сочинении и нынешние, знали закона святых мужей истину.

Комментарии

1. Джун Юн значит средина употребления, или точка употребления: так называется одна книга.

2. Гундузы ученик Мындзыев.

3. Син: природа, естество; а чаще говорят у нас натура.

4. Лин Син: разумная природа, разумное естество, разумная натура.

5. Сином: природою, естеством, натурою.

6. Инь Ян: сии два слова будучи совокупно значат дух двоякой; а яснее сказать, дух, будучи раздельно различают дух на два вида, так что дух, когда разбивает, называется по действию сему Ян; когда собирает, называется по действию сему Инь. Движение Ян, бездвижение, то есть неподвижность Инь; приступаю в перед, действие сие Ян: отступаю назад, действие сие Инь: день Ян, ночь инь; свет ян, тьма инь; огонь ян, вода инь; муж ян, жена инь; в теле дух ян, кровь инь; и так понимать далее. Словом заключить: всякая вещь имеет Инь Ян. Инь Ян, ни от чего отлучены, и ни в чем разлучены быть не могут, и инь ян вина рождениям и совершениям всех вещей.

7. Игин, название первой из древнейших книг.

8. Кун цзы: Конфуциус.

Хиоугин: книга о должности человеческой.

Син: природа, естество, натура.

9. Инь Ян: сии два слова толкованы выше сего на 8 странице.

10. Пять Дзан: пять хранилищ, сердце, легкое, печень, селезенка, почки.

11. Сымагуан: название одного их философа.

12. Несоставное, не как все в свете вещи составные.

13. Сии два слова в Китайском лексиконе истолкованы сим образом.

Гуй возвращение, и еще по проповеданию чужестранца Ханшия, что оный говорит, по смерти человеческой тело и кости возвращаются в землю, кровь возвращается к воде, дух чистый возвращается к небу, дух мутный только остается на воздухе, так что не может иметь пристанища. Сей дух называется Гуй.

Шынь: то, чего понять не возможно, светлость, святость, а еще действие духа прямое Шынь называющееся, Гуй.

В Идолаторских книгах на Китайском языке, Гуй Шинями называют бесов и Ангелов. Беса называют Гуй, Ангела Шынь.

14. Название одного из ученых людей.

15. У них мало на юге сухих мест, а на севере водных.

16. Шень состав тела, корпус, тело.

17. Син, естество, природа, натура человеческая.

18. Джун значит средину, справедливость, равновесие. В Китайском лексиконе протолкован так: Джун есть не наклонное, не прилеглое, не переходное, не недоходное; а лучше по изображению их литеры сей *** Джун понимать, что разум тот как проведена по средине между четырьмя частьми сия | черта. Китайцы и государство свое называют срединным в разуме литеры сей.

19. Босиши, он же и Фуси, написан в летописи Китайской первым Князем. Был при жизни Сифовой с 3460 года до Рождества Христова.

20. Тай ги значит порознь, тай великий, ги крайность; а совокупно великую крайность; то, чего далее или выше нет; то, на чем вся протчая зависит, точка, от которой все начертании проведены, полус; а еще значит то, что в Европе называется materia prima.

21. Осмь начертаний положены сим Фусием к разбиранию и к познаванию всех вещей в мире, как происходят и превращаются.

22. Шигин, так называется у них книга, в которой собраны древних мужей нравоучительные стихи.

23. Джун название книги.

24. Дахио: название книги о должности человеческой.

25. Фуси: название древнего их Царя, который был до рождества Христова за 3460 лет.

26. Шунь: Царь же их был за 2255 лет до рождества Христова, а Иоу за 2357 лет.

27. Юй: и сей Царь их был до рождества Христова за 2205 лет.

28. Вынь Ван: их Царь, бывший до рождества Христова за 1122 года. Джеугун Царя сего вельможа; Кундзы философ их, называемый в Европе Концуфиус. Он был за 550 лет до рождества Христова.

Текст воспроизведен по изданию: Депей китаец. СПб. 1771