-

НОВЕЙШЕЕ И ДОСТОВЕРНОЕ ОПИСАНИЕ ТИБЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА, ДОСЕЛЕ ЕВРОПЕЙЦАМ СТОЛЬ МАЛО ИЗВЕСТНОГО, НО СТОЛЬ ЧАСТО ИМИ УПОМИНАЕМОГО, О ДАЛАЙ ЛАМЕ, ЕГО ЗАКОНАХ И ЕГО ПОКЛОННИКАХ И ПР. СООБЩЕННОЕ В 1777 ГОДУ Г. СТУАРТОМ В ПИСЬМЕ К ЛОНДОНСКОМУ КОРОЛЕВСКОМУ УЧЕНОМУ ОБЩЕСТВУ А ОТ ОНОГО ИЗДАННОЕ ВО ВТОРОМ ТОМЕ ТРАНЗАКЦИЙ НА 1778 ГОД.

В бытность мою последнюю в Индии (говорит г. Стуарт), [258] случилось некоторое происшествие в Бенгале, коего следствия открыли путь к новому и подробнейшему сведению о самой пространной области, по ныне Европейцами неописанной, и едва более известной, как по единому только имени. И поелику каждое открытие такового рода весьма много споспешествует приращению естественных наших знаний, то думаю, что краткое описание сего предмета не неприятно будет ученому нашему обществу, а по тому и приемлю смелость оное вам государи мои сообщить.

Хотя Тибетское государство, от самых времен Марка Паоло и других путешествователей двенадцатого и тринадцатого века, по имени известно было, но оное оставалось в забвении, и доселе ни кем еще порядочно не описано. Правда, что некоторые странствующие веропроповедники заходили иногда в некоторые части сей земли, но их примечания и наблюдения, сопровождаемые невежеством и суеверием, заключались в весьма тесных [259] пределах, а по тому и предания их основаны были на пустых и ложных известиях. После того Езуиты сообщили свету в Дюгальдовой Китайской Истории краткое о сей области известие, собранное с отменным тщанием из словесных Татарских преданий, кои сколь ни мало могут удовлетворить совершенно любопытству других народов, однако кажутся нарочито справедливы.

Страна сия известна в Бенгале под Именем Бутан; она лежит к северу между Индостаном, и разделяется от него во всю длину кряжем весьма высоких и крутых гор, кои не иное что суть, как продолжение Великого Кавказа, простирающегося от древней Мидии и берегов Каспийского моря к северо-востоку около пределов Персидских, даже до Кандагары и Кашемиры, а оттуда продолжающегося более к востоку, составляя в разных провинциях Могольского владения большие увалы (Пригорные Российские обыватели называют Увалами крутые утесистые горы стеною стоящие.) и [260] оканчивающегося, как надобно думать, в Ассане или Китае. Могольцы и все другие Индейские завоеватели всегда почитали сии ужасные увалы непроходимыми и по тому хотя в удольях или лощинах, находящихся между небольшими горами, простирающимися прямо до главного хребта, обитают разные Индейские народы, коих они в различные времена делали себе данниками, но никогда не отваживались покорить их совершенно своей власти.

При случае происшедшего в сем народе несогласия и возгоревшейся войны между наследниками одного из их Раев или владельцев, были вызваны Бутанцы из своих гор на помощь одной спорной стороны; правительство же наше (Аглинское) вступилось за другую, которая наконец и одержала верьх. В сию войну познакомились два народа, (Агличане и Бутанцы) кои хотя и близкие были между собою соседи, но один другого со всем не знали. — При осаде города, Гуш Бегар имянуемого, встретились наши войска с Бутанцами в первой раз, и пришли те и другие в изумление. [261]

Бутанцы, не видевшие в степях иного народа, как робких и пужливых только Индузов, кои от них всегда бежали, увидя незапно и в первой раз толпу народа одетого в мундиры, вооруженного и наступающего на них в стройном порядке, управляемого такими людьми, на коих платье, цвет и черты лица со всем им незнакомые, артиллерия, действие оной, и беспрерывная пальба из мелкого оружия; все сие привело их в крайнее удивление, сие превосходило все их понятия, которые они имели о воинстве. С другой стороны наше войско, ополчившееся на брань нечаянно противу такого народа, который разнствовал от всех прежних Индейских его противников, имеющий страшной и отвратительной вид, чрезмерно храброй и упорной в обороне, одетой в шубы, и обвешенной луками, колчанами и другим собственным им воинским орудием, было не менее их поражено удивлением.

Победа осталась на нашей стороне, город был взят, и великое [262] множество в добычу всякого рода вещей, как то воинского орудия, платья, домашней утвари и пр. Из оных были посыланы образа глиняные, золотые, серебреные и финифтяные в самую Калкуту, кои весьма походили на Татарские, каковые изображены в разных путешествиях Асийских; между ними много было и других вещей, состоящих из картинок Китайской живописи, и из их рукоделия и заводов.

Между тем, как сии вещи в Бенгале были предметом нашего любопытства и разговоров, слава о успех нашего оружья распространилась до самого Тибетского двора, и возбудила внимание на себя Тейши Ламы, отправляющего верховную государственную власть по причине молодости Далай Ламы. Да Терриа или Деб Редже, (как его в Бенгале называют) предводитель Бутанцов, и который вызвал сей народ на брань, быв подданной Тибета, возлагал так сказать долг на Ламу, о принятии в делах его участия. И Лама почитая за полезное восстановить мир, послал знатную особу в Бенгал с [263] письмом и подарками к Губернатору прося его, чтоб он помирился с Да, как с его подданным и от него зависящим.

Г. Губернатор Гестенс, уважив его посредство, приступил тотчас к миру на самых умеренных и справедливых условиях, и уловляя всякой случай могущий возвысить славу и пользу своего государства, и споспешествующий, по колику можно и приращению естественных знаний предложил в совете отрядить посла ко двору Тейши Ламы, для заключения коммерческого трактата между сими двумя народами, и для рассмотрения и описания сей глухой области и народа доселе почти со всем неведомого. Г. Богел, находящийся в службе Индейской компании, был выбран в сие достоинство, по отменному его дарованию, как в рассуждении смелости, так и добрых его распоряжений и нужного знания для столь важной и новой при том коммиссии. Не нужно мне здесь входить подробно в его поведение и успехи по [264] порученным ему делам; довольно для моего намерения упомянуть только о том, что он преодолев все трудности, прошел в самую средину Тибета, и пробыв несколько месяцев при дворе Тайши Ламы, возвратился в Калкуту благополучно, исполнив свою коммиссию щастливо и к совершенному удовольствию всего совета. Вероятно, что Г. Богел сообщит свету описание о сем своем путешествии, сопровожденное наблюдениями и примечаниями о нравственном, естественном и политическом состоянии сей области: но между тем следует здесь самое краткое описание о некоторых ее достопамятностях, какие я мог собрать из его собственных писем, записок и словесных известий. Г. Богел разделяет владение Далай Ламы на две разные части; на ту, которая смежна с Бенгалом, и кою тамошние жители называют Докпо, а он Бутаном; и на другую, которая лежит на север и простирается к Татарским пределам; сию последнюю имянует он Тибетом, а по тамошнему называется она Пю. Бутаном управляет [265] Да-Терия или Деб-Редже, как выше упомянуто. Область сия усыпана крутыми и непроходимыми горами, вершины коих покрыты снегом вечным, и которые разделяются глубокими оврагами, буераками, долинами, орошаемыми бесчисленным множеством рек в течении своем расширяющихся, изливающихся наконец в ровные места и впадающих в большие Бенгальские реки.

Сии горы покрыты по сторонам вокруг высоким бором составленным из дерев разного рода, как то Сосны, столь известной в Европе, и многих иных свойственных тамошнему Климату и области. Удолья и низменные места, кои можно обработывать, весьма плодоносны; они произращают пшеницу, ячмень и сарацинское пшено. Народ тамошней дебел и воинственной, лица смуглого, ростом несколько выше Европейцев, нраву веселого, забавной и любит крепкие напитки; но честен в своем поведении так что между ими бродяг и разбойников почти совсем не слышно. Столицу составляет тут город Тессей-Седдейн, и лежит при [266] реке Пачью. Тибет начинается по настоящему от вершин великого Кавказского хребта и простирается в ширину до пределов великой Тартарии, и может быть до некоторых областей Российской Империи. Г. Богел объявляет, что взошел на самую вершину Бутанских гор, не льзя сойти с тою же удобностию вниз к стороне Тибета, но прошед нарочитое пространство весьма возвышенной равнины, надобно проходить лощины, кои гораздо шире и отложее первых; по чему и горы сии не столь круты как Бутанские и судя по пологости их кажется и не столь высоки.

С другой стороны представляет он сию область в самом убожайшем состоянии, голою и самою бедною, какую он только видел. Бор, коим повсюду одеты Бутанские горы, тут совсем не известен; и исключая рассеянные кой где около жилищ иного рода деревья, даже не видно и отрывков столь обильного в Бутане лесу. Климат здесь суров до свирепости. В городе Шемменинге, в коем г. Богел зимовал, Фаренгейтов [267] термометр часто в комнате его опускался на 29 гр. ниже точки замерзания; и хотя сие место лежит под 31 гр. 39 мин широты и отдалено токмо на 8 град. к северовостоку от Калкуты, но озера были в средине Апреля еще покрыты льдом, а земля на несколько фут снегом, коего и тогда выпадало еще преужасное количество. Причину сему приписывают высокому положению и пространству сей области, на которую от полюса дуют беспрерывно северные ветры, проходящие великие Сибирские и Татарские степи до самых горных хребтов, служащих свирепству их преградою.

Тибетские жители ростом менее и не столь крепкого сложения, как соседи их Бутанцы; по чему и оклад их лица гораздо приятнее, и многие из них имеют румяные лица, что почти во всех других восточных странах неизвестно. Те, коих я видел в Калкуте, были весьма похожи лицом на Татар. Нрава они все вообще тихого и веселого, и г. Богел уверяет, что и самые знатные между ими в обхождении [268] весьма ласковы и любят шутки без всяких чинов и ласкательств. Простой народ как в Бутане, так и Тибете носит платье сделанное из войлоков или сукна собственного своего рукоделия, подбитое разными мехами; а знатные имеют на себе одеяние суконное из Европейских манифактур или шелковое из Китайских, подложенное самыми лучшими Сибирскими мехами. Приезжавший от Деб-Рая в Калкуту посланник был в летнем своем платье совершенно похож на Китайца, какового видим мы на их рисунках; на нем была шляпа с высоким шипом, пояс из плетеного шелка и легкие сапоги. Тибетанец же, приезжавший от Ламы с первым письмом в Калкуту, был одет с ног до головы в мехи. Употребление холста у них со всем неизвестно. Главная пища сего народа состоит в сыре, масле и молоке, в которое они примешивают цветы гороховые как единой плод, которой земля их произращает, да и то с скудостию. Пшеницею же и сарацинским пшеном снабдеваются они из Бенгал и других [269] соседственных областей, рыбою они не скудны; они не токмо сами оною довольствуются, но и посылают соленую для продажи внутрь своего государства; ловят же ее как в своих реках так и соседних областях. Рогатого скота, лошадей, овец, баранов и свиней у них довольно, также и дичиною они продовольствоваться могут. Мясо баранье, употребляемое ими в пищу приготовляют со всем необыкновенным образом; а именно туши бараньи, вычищенные внутри, вывешивают они до морозов на воздух к северу в Августе, и Сентябре месяцах, которые от солнца и острых северных ветров со всем высыхают, и чрез то самое не подвержены бывают чрез целой год порче; и сие мясо употребляют они в пищу без всякого другого приуготовления. — Г. Богел был часто угощаем сим кушаньем, которое сперва казалось ему отвратительно, но после предпочитал оное свежей вареной баранине, которая тут не тучна, а сверьх того жиловата и вкусом неприятна. Знатные люди и начальники [270] деревень, чрез кои он проезжал, дарили его по своему обыкновению всегда таковыми завялеными баранами, ставя оных пред ним на ногах, как будто бы живых; на что он с начала смотрел не весьма приятно.

Вера и политическое сей земли установление, сопряжены весьма тесным между собою союзом, и составляют знатную часть ее истории. Для меня довольно упомянуть здесь токмо о том, что Тибетское Государство с самого того времени, как Элеутские Татары выгнаны из оного, зависит от Китая; по чему ныне и живут в Лагассе, столичном сей земли городе, два Мандарина с тысящею воинов Китайских как наблюдателей зависимости; но власть их далеко не простирается. Да и в самом деле Далай Лама, коего власть утверждена на самых крепких основаниях, т. е. на личном народном к нему почтении и глубокой по вере преданности, управляет всем с неограниченным могуществом. Всему свету известно, что Далай Лама обоготворяется от разных языческих Татарских племен, кочующих на [271] пространных областях, простирающихся от берегов реки Волги до самой Кореи и Японского моря. Самое большое и самое обширнейшее на земли духовное владычество есть владычество Далай Ламы. Он почитается от многих народов не только первосвященником, но и наместником Божия на земли престола; и поелику суеверие усиливается всегда по мере отдаленности от своего источника или предмета, то и Татары самые отдаленнейшие почитают и признают его точно как самого Бога, бессмертным, всеведущим и всеми другими совершенствами одаренным существом. Ежегодно приходят к нему из самых отдаленных краев множество народа для поклонения и принесения богатых жертв в его храме. Сам Китайский Император, происходящий от Манжурского поколения, признает духовную его власть, и содержит на своем иждивении пребывающего при нем в Пекине Ламу как нунциуса Далай Ламы. Сказывают, что многие Татарские владельцы получают от него некоторые подарки, состоящие в маленьких катышках из самой [272] презрительнейшей в природе человеческой вещи, которые они хранят с великим благоговением в золотых ковчегах, и примешивают иногда в свои кушанья для здравия. Но самая справедливость требует здесь объявить, что Далай Лама и по свидетельству г. Богела никогда не делает таковых подарков, но раздает он освященной хлеб, в маленьких шариках состоящий, кои суеверие и невежество сих Татар идолопоклонников может после преобразить во что хочет. Главная сила Тибетской веры состоит в том, что великий Лама никогда не умирает, но душа его в старости или немощи оставляет токмо обветшалое свое жилище, преселяется в новое и лучшее обиталище и открывается паки в теле младенца или юноши по некоторым знакам, известным токмо одним Ламам или духовным особам. Нынешний Далай Лама есть младенец и найден за несколько токмо лет Тайшу Ламою, который будучи во власти и святости по нем первой, почитается и законным во время младости его начальником или главою [273] всего правления, Священные чины или Ламы, составляющие большую и сильнейшую часть народа, исполнены различных духовных орденов, кои все у прошлого народа в великом почтении. Светским Ламам брак не возбраняется, но посвятившим себя монашеству как из мужеского, так и женского пола оной совсем запрещен. Сии последние весьма много похожи на Христианских монахов; что принадлежит до наружностей, они не женятся, постят, живут в монастырях, носят четки и во многих других обрядах столь близко к ним подходят, что не удивительно бы было, если бы простой и непросвещенный Капуцинского ордена монах признал их при первой встрече за свою братию, видя что род жизни их, монастыри и пр. во многом сходствуют с установлениями святого Франциска. В Европе давно, думали, что Тибетской закон есть Христианской, но токмо испорченный; и От. Дезидерий (Езуит), бывший в сей стране около начала нынешнего века, уверяет, что можно все таинства их веры, вникнув подробно во оные, [274] согласить с нашими, и уверяет, что они имеют истинное понятие о Троице, поелику в молитвах своих к Богу не только говорят Консиок в единственном, но также и множественном Консиок-оиок, и молятся с четками в руках, произнося сии слова: Ом, Га, Гум.

Из всего видно, что Тибетский закон, откуда бы впрочем ни произшел, был в своем источнике чист и прост, основан на высоких о Боге понятиях и полезных нравоучениях; но потом властолюбие, коварство и суеверие, присовокупили к нему свои уставы, а невежество запечатлело оные в сердцах народа; да сие и неудивительно, ибо известно, что и самая Християнская вера подвержена была той же участи. Многоженство в Тибете необычайно, но напротив того царствует тут нечто еще более Европейца поражающее, т. е. многомужство утвердившее свой престол на твердом основании. В народе, где средства к пропитанию семейства и содержанию хозяйства весьма трудны, кажется самая необходимость положила [275] сему странному обычаю основание и заставила правительство оное терпеть. В Тибете весьма часто случается, что многие братья содержат вкупе одну жену, и живут при том как с нею, так и между собою весьма согласно, выключая случающийся иногда домашние ссоры, кои нередко происходят и в наших семействах. Г. Богел объявляет, что некоторая скромная и добродетельная госпожа, супруга шести племянников Тайшу Ламы, приносила сему их дяде жалобу на двух младших своих мужей, что они устранялись от священного долгу любви и благосклонности, верою и законом на них возложенного. Впрочем как бы сей обряд ни казался странным, но оной действительно в Тибете существует, так как я выше упомянул. Тибетанцы поступают столь же удивительно и с умершими; они никогда их не погребают по примеру Европейцев, ниже сожигают их, как то делают Индузы и другие Индейцы, но выносят их на вершины ближайших гор на расхищение диким зверям и хищным птицам или на истление от [276] воздуха и погод. Среди самых трупов, некоторые бедные и лишенные так сказать всех своих чувств кроме суеверия старики и старухи ставят свои шалаши, и не смотря на сие ужасное зрелище, собирают они остатки трупов, определяют для них особые места, и сносят в кучу рассеянные всюду кости, почитая сие дело богоугодным и жертвою священною.

Вера Тибетская хотя в главнейших своих правилах совсем различествует от Браминской или Индейской, но в других много сходствует с оною н. пр. Тибетанцы содержат в великом уважении коров, а особливо длинный хвост имеющих, также весьма много почитают воду реки Ганга, полагая источник ее в небе: и потому в учиненном с Ламою трактате во первых выговорено было, чтобы губернатор дозволил им соорудить храм на ее берегах. Можно себе представить, что губернатор не делал в том никакого затруднения; и я выехав из Бенгала, видел означенное уже для сего место [277] расстоянием около двух или трех Аглинских миль от Калкуты. Напротив того Суниасы или Индейские поклонники приходят в Тибет так, как в святую землю на поклонение, и Лама всегда содержит на своем иждивении от двух до трех сот таковых пришельцев. Далай Лама имеет свое пребывание в Патели, огромном замке на горе у брегов реки Барампутер, около семи миль от города Лагассы. Тайшу Лама имеет также многие большие дворцы, из коих в одном жил с ним и г. Богел пять месяцев. Он описывает Тайшу Ламу самым благосклоннейшим и просвещеннейшим человеком, сохраняющим свой сан и свою власть с наивеличайшею кротостию и живущим в совершенной святости, ни мало не превозносясь своим величеством. Все при дворе его предвозвещает тишину и благоустройство. Дворец его сделан из камня и кирпича с переходами; комнаты в нем высокие и вообще все покои пространные и убраны весьма великолепно по вкусу Китайскому, с позолотою, живописью и лакировкою. Двух вещей [278] в строениях их совсем не достает, а именно лесниц и окошек. У них нет и в самые высокие покои иного хода, как посредством стреминок деревянных или железных, а вместо стекольных окошек служат им прорубленые в стенах дыры с крышкою на кось утвержденною, которую можно запирать всегда с той стороны, с которой ветер дует. Топления тут столь мало, что оного кроме кухни нигде более не употребляют, а для теплоты в своих домах бывают всегда одеты в шубах. Тайшу-Лама, который весьма хорошее имеет сведение о всем том, что касается до Тартарии, Китая и всех других восточных областей, желал весьма любопытно знать положение Европы и иметь понятие о ее политике, законах, художествах, науках, правлении, торговле и воинской силе; во всех сих случаях г. Богел старался удовлетворить его любопытству, да и действительно сделал для него краткое описание Европы на Индостанском языке, которое приказал он перевести на Тибетской. Лама [279] будучи рожден в Латакке, соседней области с Кашемирою, разумел совершенно Индостанской язык, на коем г. Богел с ним разговаривал; но народ будучи уверен, что он разумеет все существующие на свете языки, думал, что Лама разговаривал с ним на Аглинском, или как они говорят, Европейском языке. Российская Империя была единое токмо в Европе государство, которое ему известно было: он имел весьма величественное понятие о ее богатстве и могуществе, и он слышал о последней российской, войне и чрезвычайных успехах ее оружия противу римского государства (так называют они Оттоманское) но он не думал, чтобы Россия была столь обширна как оная действительно есть. Многие Татары российские подданные приежают в Тибет. Государь Петр Великий посылал в различные времена грамоты и подарки к Ламе. Г. Богел видел многие Европейские вещи, как то живописные картины, зеркала, галантерейные вещи, золотые, серебреные и стальные по большой части Аглинской работы; все [280] сие получил Лама от сих подарков, а особливо золотые часы с репетициею, деланные г. Грантамом, и которые уже были мертвы, как он говорил, с некоторого времени. В бытность г. Богела приезжали к Ламе многие Монголы и Калмыки подданные Российские коих удастоивал он своим разговором.

с Аглинского П. Б.

(продолжение в следующем месяце.)

Текст воспроизведен по изданию: Новейшее и достоверное описание Тибетского государство, доселе европейцам столь мало известного, но столь часто ими упоминаемого, о Далай-ламе, его законах и и его поклонниках и пр. сообщенное в 1777 году г. Стуартом в письме к лондонскому королевскому ученому сообществу // Академические известия, № 3. 1779