СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

Записка шведского капитана Иоанна Христиана Шничера, которой был у китайских посланников бывших в 1714 году у Аюки хана в провожатых

В Сочинениях на Сентябрь стр. 199 упомянуто, что за Китайскими посланниками посланы из Тобольска в провожатых Подполковник Прокопей Ступин, да Капитан иноземец Снидскии, или прямее сказать Шничер. Сей Офицер будучи с посланниками у Аюки-Хана, написал по собственному своему любопытству, то, что ему там случилось видеть или слышать, которая записка напечатана в 1744 году на Шведском языке в Стокгольме. Мы возьмем из ней токмо то, что надлежит до пребывания Китайских посланников у Аюки-Хана, також и описание погребательной церемонии одного из посланников, которой скончался на возвратном пути в Семаронском яру. А протчее, что касается до Калмыцкого народу, до их поведения и языческого суеверия, оставляем до другого случая. [429]

О Китайских посланниках, как они в 1714 году Июля 2 дня Калмыками почтены и приняты были

Как мы 17 Июня 1714 году чрез реку волгу переправились, то Мурза Узин Тайша ¹, которой и Дейнерихом назывался, нас принял, и с находившимся при нем Калмыками провожал нас до Ханского кочевья.

На одну милю от того Ханского кочевья встретил нас один Аюки-Хана служитель со 100 лошадей, которой прискакавши к нам сказал: Ци Амолан Богдо Хан Менду, то есть: здорово ли живет ваш Хан. На что как отвечали Китайцы: Менду, то есть: здорово, то он тотчас оборотясь поскакал назад к своему народу, а мы ехали не останавливаясь до того места, где поставлено было для нас и для нашей свиты 10 кибиток. [430]

Июля 2 дня пришед Манзик ² Ханской, и поздравив Китайцев от своего Хана, сказал, что они бы в тот же день, как приехали, могли быть допущены до их Хану; есть ли бы Хан не рассуждал, что по толь трудной езде надлежит им прежде иметь отдых. Теперь Хан желает их у себя видеть без дальнего отлагательства. Посланники изготовляясь поехали к Хану, а я их провожал с 40 человеками. Из Астрахани ³ были присланы дворянин Борис Крейтов и Порутчик Л*ц (Не распознана 1 буква. - OCR) со 100 человек драгун и которые стояли по обеим сторонам дороги пред Ханским шатром и при игрании музыки, оружием честь отдали.

Китайские посланники к Ханскому шатру пришедши выняли из деревянной коробочки грамоту писанную на золотой бумаге. Главнейшей из них Агадай ⁴, взявши оную, держал обеими руками на четверть аршина выше головы, и так шел с [431] протчими своими товарищами весьма тихо в шатер до Ханского места. Хан сидел в бархатных креслах поставленных на четверть аршина вышиною на персидском ковре. По окончании речи подал Агадай Хану грамоту от своего Хана, а потом обнял обеими руками Аюкины колена. Напротив того положил Аюка правую свою руку на посланниково плечо, изъявляя чрез то свою благодарность, и опять сел ⁵. Потом выступили Заргучей, Тулешин, Гаттухабун ⁶, Сайзан, Бичег, и Карган ⁷, и тоже, что первой, сделавши, сели все рядом. Хан говорил с посланниками о разных вещах, между тем подносили чай смешенной с пахтаньем.

Кусок простой камки розослан был на земле вместо скатерти, и перед каждым положена была салфетка толстая бумажная, а тарелок, ложек и ножей не было. Потом на оловянных блюдах поставлены были разные овощи: смоква, миндаль, [432] изюм, орехи и большие куски сахару. Оловянная оная посуда принадлежала одному Армянину, которой у Калмык нанялся поваром. Как час или долее с оного ели, то на той же посуде поставили баранину вареную с пшеном сорочинским и изюмом, пред каждым полное с оным блюдо. Калинки ели хватая все руками, а Китайцы по их обыкновению брали долгими тонкими палочками.

После подали мелкоизрубленное вареное баранье и говяжье мясо в больших деревянных корытах, из коих каждое корыто несли два человека, таких корыт поставили пред каждого одно особливо же. Как и сего немного поели, то снявши оное, поставили пред каждого еще по другому корыту по больше прежних, потому что находилось в них по целому вареному барану с головою и с ногами. Между тем свой кумыс, или кобылье молоко заквашенное, вместо вина не лениво подпивали.

Еще ж принесли 6 человек одно корыто в полторы сажени длиною, которое наполнено было всяким мясом, лошадиным, верьблюжьим, говяжьим и бараньим высокою кучею. Сие стояло в шатре с четверть часа для взгляду. Как довольно на оное смотрели, не прикушавши, то паки вынесли, на телегу поставили, и в наш [433] стан привели, для раздания по людям нашей свиты. Наконец и протчие блюда сняты, скатерть и салфетки вместе сложены и вынесены.

По учинения сего присланным туда из Астрахани с 4 пушками констапелям дан был знак к стрельбе. После обеда играли Астраханские музыканты на гобоях и скрипицах, притом пили и Астраханское виноградное вино и вотку. После того, как уже музыканты с час времени играли, принесены были в шатер гусли, длиною больше сажени, и о пяти черевьих струнах; тогда вошли и двое певчих. На гуслях играли два человека. Сверх того имели и две скрипки со струнами из конских черев, от коих был толь тихой голос, что едва слышать можно было. Когда они играли, то подставливали под струны вместо подставки ножик, также был у них орган в шесть вершков длиною, от которого звук был лучше всех других инструментов. Гусли называют они Геттагу, скрипицу хор, а орган Темир-хор.

Как еще последнее кушанье вынесено не было, то пришли в шатер два обжоры; коим поставили большей сосуд наполненной верхом иссеченным мясом, на которое кушанье сии обжоры бросясь так [434] жрали, что я думаю, они бы еще такое блюдо опорожнили, естьли б им дали.

После сего поставили 24 пары бойцов нагих, до портков, в кои они обернулись. Сии к Ханскому шатру подошедши, весьма низко поклонились, и кланяясь захватили полны горсти песку, но скоро опять опустили. Потом дрались они между собою с такою яростию, яко бы друг другу голову сломить хотели. Они были разделены на две партии, одна стояла с отцовской, а другая с сыновьей стороны.

По окончании сего выступили стрелки, и стреляли из луков в мету. К сим присовокупились два человека из свиты Китайских посланников, именем Бицет и Карга ⁸, и стреляли с оными о закладе; никто из Калмык не был в состоянии, так метко, как сии двое, стрелять, да и никто не мог Каргина лука натянуть. Как все сие окончилось, и молоко почти все было выпито, то посланники пошли назад к своим лошадям, и возвратились в стан свой. При сем возвратном пути паки происходила пальба из четырех малых пушек. [435]

Почти на выстрел от Ханского стану стояло великое множество простых срамных Калмык, которые, не взирая на Ханское запрещение, ближе подойти хотели, чего ради четырем человекам луками вооруженным было приказано их удерживать; есть ли кто близко подойдет, то сии в него стреляли, не уговаривая прежде, от чего они весьма нестатно себя показали. На конце у стрел насажены были круглые головки, дабы не причинить глубоких ран.

Ханской шатер был внутри до половины высоты от крышки обвешен дорогою камкою, и над креслами висел четвероугольной желтой из двух частей сшитой кусок камки; такой же висел и над дверьми. Пол услан был Турецкими коврами. Пред входом стояла еще другая полатка, в которой сидели многие за неимением себе места в Ханском шатре, или за недозволением туда войти. Стены обтянуты были голубою камкою с золотыми травами; над оною камкою висела во круге шатра бахрама длиною на пол-аршина, в том месте, где начинается крышка.

После того были мы 3 Июля у Ханской супруги Дармабалы подчиваны таким же кушаньем и музыкою, как было у [436] Хана. Ханова сестра Доржи-Раптань ⁹, и сын ханской Сакдуржап также нас к себе позвали, и 5 Июля слышали мы у них ту же музыку как у Хана, и видели оных же бойцов и стрелков. 10 числа того ж месяца Хан позвал нас вторично к себе, и мы также как и прежде угощены были.

Потом на другой день прислано к посланникам в подарок 300 лошадей, и с другими вещами, а именно: от Хана 80 лошадей, да 300 корсаков; от старшего Ханова сына 70 лошадей и 300 кож юфтеных; от младшего сына 60 лошадей; от Ханской сестры 50; а от Хановой супруги 40 лошадей. Китайские посланники желая показать себя учтивыми, взяли токмо по одной лошади от каждого, а юфти и корсаки назад отослали. Потом уже ничего им больше не присылали.

12 дня оного же месяца объявлено им было, чтоб мы в возвратной путь вступили, к чему потребные подводы стояли в готовности. Но Китайцы не изготовились еще к подъему; чего ради Хан был принужден, за недостатком корму для лошадей, прежде подняться, и нас оставить. [437]

Июля 13 числа поднялись мы оттуда при провожании Мурзы Дейнриха, а 23 прибыли в Саратов. Оттуда мы не имея недостатка в подводах, возвратились в Тобольск, куда 2 Декабря 1715 года ¹⁰ и приехали.

Каким образом Китайские посланники сожгли одного своего товарища 27 Марта 1716 году от долговременной горячки скончавшегося

Пробывши со 2 Декабря 1715 по 3 Февраля 1716 года в Тобольске, были мы оттуда паки отправлены, и 11 Февраля приехали в Самаров ¹¹, где принуждены были ждать, пока реки скроются. Между тем один из посланников, именем Хабун, 27 Марта скончался. [438]

Как скоро он умер, то его раздели, и не обмывши тела, одели его в самое лучшее празднишное платье, потом положили они его на прежнюю постелю, а под него послали вместо склеенных 15 листов бумаги. На грудь ему положили зеркало, с желанием, что как лучи солнечные посредством зеркала повсюду, куда захотят, наведены быть могут, так бы и Бог своими лучами чрез сие зеркало освещал усобшего. После того сделали они бесчисленное множество бумажных денег величиною с каролин, в средине коих была дыра ¹²; сии сожгли они подле его постели, и притворились притом чрезвычайно печальными и сокрушенными. В тоже время сделан гроб шириною с четвертью в аршин, а вышиною в аршин, которой как для величины своей в ту избу, где лежал покойник, не вошел, то поставлен оной в сенях, и как мертвое тело, так и гроб, в сенях были кругом завешены, дабы солнце тела не осветило, потому что оное по их мнению бурю или непогоду причиняет. Окуривши покойника довольно ладаном, вынесли его со всеми подушками, и положили так, как он прежде лежал, во гроб, которой по снятии занавеса поставили на [439] одр; и понесли в то место, где приготовлены были два большие струба, на которые его таким образом положили, что голова на одном, а ноги на другом струбе лежали. Между тем, как его туда несли, бросали они такие ж бумажные деньги, о коих уже выше объявлено, целыми пригоршнями на воздух, что у них молитву за умершего представляло.

Как скоро они поставили тело на струбы, то зажгли оные с ужасным криком и воплем. Потом всяк пошел в свою дорогу, кроме тех, кои к сожжению тела приставлены были. По сгорении тела разбросали они вставшие головни. После сего повесили они прежней занавесе над угольями, дабы оставшиеся от сожженного тела кости не лежали открытые освещающим солнечным лучам. Потом разослали они под занавесом плат, взяли две тонкие палочки, которыми они обыкновенно едят, и вырывали оставшие кости из пепла, а именно сперва голову, а после собирали кусочки от сожженных костей, от головы до ног, а собравши положили в плат, и так понесли домой. Особливой был сделан ящик, в которой поклали они сперва кости, а уже на верх их голову. Все сие поставили к месту, и притом две или три восковые свечи; за неимением больше таких свеч сделали они лампаду с [440] коровьим маслом к сему же употреблению. Старшей умершего служитель был в знак траура одет в белое платье: они срезали ему часть косы до низу; кисть с шапки была снята, и ему запрещено ходить в обыкновенные их беседы; напротив того надлежало ему носить такое платье до тех пор, пока господина его похоронят.

* * *

К выше сообщенному путешественному описанию, рассудилось еще приложить печатанную копию с ландкарты, Китайских посланников, о их путешествии и в Пекине напечатанной, по которой можно рассудить о их искусстве, к тому ж явствует по ней Китайское имян произношение, а в путешественном описании, потому что оное переведено с Манжурского языка, и наблюдаемо было произношение Манжурское.

Комментарии

1. Видно, что Тайдзи Вийджин, о котором упомянуто в Сочинениях на Октябрь стр. 320. Наименование Мурзы придано ему напрасно, потому что оное у Калмык не употребительно, также и имя Дейнерих не Калмыцкое, и не можно знать, откуда оное взято.

2. Манджи, нижней чин священства у Калмык. В Китайском путешествии на стр. 323 написано, что был они Лама, именем Гева.

3. По сему видно, чего ради посланники долго жили в Саратове.

4. Адагадай.

5. Сим подтверждается, что Хан не стоял на коленях, как Тулешин объявил в своем описании на стр. 324.

6. В Сочинениях на Сентябрь стр. 196 упоминается Ятун да Хавун, яко два человека.

7. Может быть Наян, как выше на стр. 405.

8. Сии имена не сходственны с теми, что в Тулешиновом путешественном описании на стр. 335.

9. Вдова Очурту Чечен Хана. У ней была дочь Цаган Саму, жена Чакдуржалова.

10. Что надлежит до чисел, то можно бы было на то чинить разные примечания; но мы сие оставляя самим читателям, удовольствуемся подать точной перевод Шведского подлинника.

11. Выше сего на стр. 253 показано, что Тулешин и Наян отправились из Тобольска прямым сухим путем чрез Тару, Томск и проч., а здесь говорится о протчих посланниках, которые в возвратной путь отправлены были водою по рекам Обью, Кетью, Енисеем, Тунгускою и так далее.

12. Как Китайские Джоси, описанные в Сочинениях на Май 1756 году стр. 387.