№ 15

1860 г. ноября 2. — Пекинский дополнительный договор об определении восточного и западного участков русско-китайской границы, порядке дипломатических отношений и о торговле в Кульдже

/Л. 1/ Дополнительный договор 1, заключенный 2-го ноября 1860 года в Пекине 2 между его величеством императором Всероссийским и его величеством богдоханом китайским. /Л. 2/

По внимательном разсмотрении и обсуждении существующих между Россиею и Китаем договоров, его величество император и самодержец Всероссийский и его величество богдохан Дайцинский, для вящаго скрепления взаимной дружбы между двумя империями, для развития торговых сношений и предупреждения недоразумений, положили составить несколько добавочных статей и для сей цели назначили уполномоченными: /Л. 2об./

Российскаго государства свиты его императорскаго величества генерал-майора и разных орденов кавалера Николая Игнатьева 3;

Дайцинскаго государства князя первой степени, принца Гун, по имени И-син. [71]

Означенные уполномоченные по предъявлении своих полномочий, найденных достаточными, постановили нижеследующее:

Статья 1.

В подтверждение и пояснение первой * статьи договора, заключеннаго в /Л. 3/ городе Айгуне 1858 года, мая 16-го дня (Сянь-фын 8 года, 4-й луны, 21-го числа) ** и во исполнение девятой статьи договора, заключеннаго в том же году, июня 1-го дня (5-й луны, 3-го числа) в городе Тянь-цзине ***, определяется: с сих пор восточная граница между двумя государствами, начиная от слияния рек Шилки и Аргуни, пойдет вниз по течению реки Амура до места слияния сей последней реки с рекою Усури. Земли, лежащия по левому берегу (на север) реки Амура, принадлежат Российскому государству, а земли, лежащия на правом берегу (на юг), до устья реки Усури, принадлежат Китайскому государству. Далее, от устья реки Усури до озера Хинкай, граничная линия идет по рекам Усури и Сун'гача. Земли, лежащия по восточному (правому) берегу сих рек, принадлежат Российскому государству, а по западному (левому) — Китайскому государству. Затем граничная между двумя государствами линия от истока реки Сун'гача пересекает озеро Хинкай и идет к реке Бэлэн-хэ (Тур), от устья же сей /Л. 3об./ последней — по горному хребту, к устью реки Хубиту (Хубту), а отсюда по горам, лежащим между рекою Хунь-чунь и морем, до реки Ту-мынь-цзян 4. Здесь также земли, лежащия на восток, принадлежат Российскому государству, а на запад — Китайскому. Граничная линия упирается в реку Тумынь-цзян на 20 китайских верст (ли) выше впадения ея в море.

Сверх сего, во исполнение девятой же статьи Тянь-цзиньскаго договора, утверждается составленная карта 5, на коей граничная линия, для большей ясности, обозначена красною чертою и направление ея показано буквами русскаго алфавита: А, Б, В, Г, Д, Е, Ж, 3, И, I, К, Л, М, Н, О, П, Р, С, Т, У 6.

Карта сия подписывается уполномоченными обоих государств и скрепляется их печатями 7.

Если бы в вышеозначенных местах оказались поселения китайских /Л. 4/ подданных, то русское правительство обязуется оставить их на тех же местах и дозволить по-прежнему заниматься рыбными и звериными промыслами 8.

После постановления пограничных знаков, граничная линия навеки не должна быть изменяема.

Статья 2.

Граничная черта на западе, доселе неопределенная, отныне должна проходить, следуя направлению гор, течению больших рек и линии ныне существующих китайских пикетов, от последняго маяка, называемаго Ша-бин-дабага, поставленнаго в 1728 году (Юн-чжэн 6-го года), по заключении Кяхтинскаго договора ****, — на юго-запад до озера Цзай-сан 9, а оттуда до гор, проходящих южнее озера Иссыккуль и называемых Тэнгэришань или Киргизнын [72] ала-тау, иначе Тянь-шань-нань-лу (южные отроги Небесных гор), и по сим горам до Коканских владений. /Л. 4об./

Статья 3.

Отныне все пограничные вопросы, могущие возникнуть впоследствии, должны решаться на основании изложеннаго в первой и второй статьях сего договора; для постановки же пограничных знаков на востоке — от озера Хинкай до реки Ту-мынь-цзян, а на западе — от маяка Шабин-дабага до Коканских владений, российское и китайское правительства назначают доверенных лиц (коммиссаров). Для обозрения восточной границы, съезд коммиссаров назначается на устье реки Усури, в течении апреля месяца будущаго года (Сянь-фын 3-го года в третьей луне). Для обзора же западной границы коммиссары съезжаются в Тарбагатае, но время для их съезда теперь не определяется.

На основании того, что постановлено в первой и второй статьях сего договора, командированные доверенные сановники (коммиссары) составляют /Л. 5/ карты и подробныя Описания граничной линии в четырех экземплярах — два на русском и два на китайском или маньчжурском языках. Карты и Описания сии утверждаются подписями и печатями коммиссаров; затем два экземпляра оных — один на русском, другой на китайском или маньчжурском языках, вручается русскому, а два таковых же экземпляра — китайскому правительству, для хранения.

По случаю вручения карт и Описания граничной линии составляется Протокол 5*, который утверждается подписями и печатями коммиссаров и будет считаться дополнительною статьею сего договора.

Статья 4.

На протяжении всей граничной линии, определенной первою статьею сего договора, дозволяется свободная и безпошлинная меновая торговля между подданными обоих государств. Местные пограничные начальники /Л. 5об./ должны оказывать особое покровительство этой торговле и людям, ею занимающимся.

С сим вместе подтверждается постановленное касательно торговли во второй статье Айгунскаго договора.

Статья 5.

Русским купцам, сверх существующей торговли на Кяхте, предоставляется прежнее право ездить для торговли из Кяхты в Пекин. По пути, в Урге и Калгане 10, им дозволяется также торговать, не открывая оптовой продажи. В Урге русскому правительству предоставляется право иметь консула (лин-ши-гуань) с несколькими при нем людьми и на свой счет выстроить для него помещение. Касательно отвода земли под здание, величины постройки сего последняго, равно и отвода места под пастбище, предоставляется войти в соглашение с ургинскими правителями. [73]

Китайским купцам, если /Л. 6/ они пожелают, также дозволяется отправляться для торговли в Россию.

Русские купцы имеют право ездить для торговли в Китай во всякое время, только в одном и том же месте их не должно быть более двухсот человек; притом, они должны иметь билеты от своего пограничнаго начальства, в которых обозначается: имя караваннаго старшины, число людей, при караване состоящих, и место, куда следует караван. Во время пути купцам дозволяется покупать и продавать все, по их усмотрению. Все дорожныя издержки относятся на счет самих купцов.

Статья 6.

В виде опыта открывается торговля в Кашгаре, на тех же самых основаниях, как в Или и Тарбагатае. В Кашгаре китайское правительство отводит в достаточном количестве землю /Л. 6об./ для постройки фактории, со всеми нужными при ней зданиями для жилища и склада товаров, церкви и т.п., а также место для кладбища и, по примеру Или и Тарбагатая, место для пастбища. Об отводе мест для вышеозначенных надобностей будет сообщено теперь же управляющему Кашгарским краем.

Китайское правительство не отвечает за разграбление русских купцов, торгующих в Кашгаре в том случае, когда грабеж будет произведен людьми, вторгнувшимися из-за линии китайских караулов.

Статья 7.

Как русские в Китае, так и китайские подданные в России, в местах, открытых для торговли, могут заниматься торговыми делами совершенно свободно, без всяких стеснений со стороны местнаго начальства, посещать также свободно и во всякое время — рынки, /Л. 7/ лавки, дома местных купцов, продавать и покупать разные товары оптом или в розницу, на деньги, или посредством мены, давать и брать в долг по взаимному доверию.

Срок пребывания купцов в местах, где производится торговля, не определяется, а зависит от их собственнаго усмотрения.

Статья 8.

Русские купцы в Китае, а китайские в России состоят под особым покровительством обоих правительств. Для наблюдения за купцами и предотвращения могущих возникнуть между ими и местными жителями недоразумений, русское правительство, на основании правил, принятых для Или и Тарбагатая, может назначить теперь же своих консулов в Кашгар и Ургу. Китайское правительство, равным образом, может, если бы пожелало, назначать своих консулов /Л. 7об./ в столицах и других городах Российской империи.

Консулы того и другаго государства помещаются в домах, устроенных на счет их правительств. Впрочем, им не запрещается по собственному усмотрению нанимать для себя квартиры у местных жителей. [74]

В сношениях с местным начальством консулы обоих государств, на основании второй статьи Тянь-цзиньскаго трактата, соблюдают совершенное равенство. Все дела, касающияся купцов того и другаго государства, разбираются ими по взаимному соглашению; проступки же и преступления должны судиться, как сказано в седьмой статье Тянь-цзиньскаго договора, по законам того государства, подданным котораго окажется виновный.

Споры, иски и том[у] подоб[ные] недоразумения, возникающия между купцами при торговых сделках, предоставляется решать самим купцам посредством выбранных из своей среды людей; /Л. 8/ консулы же и местное начальство только содействуют примирению, но не принимают на себя ответственности по искам.

Купцы того и другаго государства, в местах, где дозволена торговля, могут вступать между собою в письменныя обязательства по случаю заказа товаров, найма лавок, домов и т[ому] под[обное], и предъявлять их для засвидетельствования в консульство и местное правление. В случае неустойки по письменному обязательству, консул и местное начальство принимают меры к побуждению исполнить обязательство в точности.

Дела, не касающияся торговых между купцами сделок, например: споры, жалобы и проч., разбираются консулом и местным начальством по общему соглашению; виновные же наказываются по законам своего государства.

В случае укрывательства русскаго подданнаго между китайцами или побега его /Л. 8об./ внутрь страны, местное начальство, по получении о том извещения от русскаго консула, немедленно принимает меры к отысканию бежавшаго, а по отыскании немедленно представляет его в русское консульство. Подобныя меры, равным образом, должны быть соблюдаемы и в отношении китайскаго подданнаго, скрывшагося у русских или бежавшаго в Россию.

В преступлениях важных, как-то: убийстве, грабеже с нанесением опасных ранений, покушении на жизнь другаго, злонамеренном поджоге и т[ому] под[обное], по произведении следствия, виновный, если он будет русский, отсылается в Россию для поступления с ним по законам своего государства; а если китайский, то наказание его производится или начальством того места, где учинено преступление, или, если того потребуют государственныя постановления, виновный для наказания отправляется в другой город или /Л. 9/ область.

Как в преступлениях важных, так равно и маловажных, консул и местное начальство могут принимать нужныя меры только в отношении к виновному своего государства, но никто из них не имеет никакаго права ни задерживать, ни отдельно разбирать, а тем более наказывать подданнаго не своего государства.

Статья 9.

При распространении в настоящее время торговых сношений между подданными того и другаго государства и проведении новой [75] граничной линии прежния правила, постановленныя в трактатах, заключенных в Нерчинске 6* и Кяхте, и в дополнительных к ним договорах 7*, сделались уже не применимыми; сношения пограничных начальников между собою, и правила для разбирательства пограничных дел равным /Л. 9об./ образом не соответствуют современным обстоятельствам, а поэтому взамен сих правил постановляется следующее:

Отныне, кроме сношений, производившихся на восточной границе чрез Ургу и Кяхту между кяхтинским градоначальником и ургинскими правителями, а на западной — между генерал-губернатором Западной Сибири и Или[й]ским управлением, пограничныя сношения будут еще производиться: между военными губернаторами Амурской и Приморской областей и хэй-лун-цзянским и гириньским цзян-цзюнями (главнокомандующими); между кяхтинским пограничным коммиссаром и цзаргучеем (бу-юань), по смыслу осьмой статьи сего договора.

Вышеупомянутые военные губернаторы и главнокомандующие (цзян-цзюни), на основании второй статьи Тянь-цзиньскаго договора, в сношениях своих должны соблюдать совершенное равенство и вести оныя исключительно по делам, относящимся непосредственно к их управлению.

В случае дел особой важности генерал-губернатору Восточной /Л. 10/ Сибири предоставляется право иметь письменныя сношения или с Верховным советом (Цзюнь-цзи-чу), или с Палатою внешних сношений (Ли-фань-юань), как главным местом, заведывающим пограничными сношениями и управлением.

Статья 10.

При изследовании и решении дел пограничных, как важных, так и маловажных, пограничные начальники руководствуются правилами, изложенными в осьмой статье сего договора; следствия же и наказания подданных того и другаго государства производятся, как сказано в седьмой статье Тянь-цзиньскаго договора, по законам того государства, которому принадлежит виновный.

При переходе, угоне или уводе скота за границу местное начальство по первому о том извещению и по сдаче следов страже ближайшаго караула посылает людей для отыскания. Отысканный скот возвращается без замедления, причем за недостающее число его, если бы оное оказалось, взыскивается /Л. 10об./ по закону, но в сем случае уплата не должна быть увеличиваема в несколько раз (как то было прежде).

В случае побегов за границу, по первому же о том извещению, немедленно принимаются меры к отысканию перебещика. Найденный перебещик немедленно передается со всеми принадлежащими ему вещами пограничному начальству; изследование причин побега и самый суд производится ближайшим местным начальством того государства, подданным котораго окажется перебещик. [76] Во все время нахождения за границею, от поимки до сдачи кому следует, перебещику дается нужная пища и питье, а в случае надобности и одежда; сопровождающая его стража должна обходиться с ним человеколюбиво и не позволять себе своевольных поступков. То же самое должно соблюдать и в отношении того перебещика, о котором не дано было уведомления.

Статья 11.

Письменныя сношения главных пограничных начальников того /Л. 11/ и другаго государства производится чрез ближайших пограничных чиновников, которым отправляемыя бумаги отдаются под росписку.

Генерал-губернатор Восточной Сибири и кяхтинский градоначальник оправляют свои бумаги к кяхтинскому пограничному коммиссару, который передает их цзаргучею (бу-юань); ургинские же правители посылают свои бумаги к цзаргучею (бу-юань), который передает их кяхтинскому пограничному коммиссару.

Военный губернатор Амурской области пересылает свои бумаги чрез помощника (фу-ду-туна) главнокомандующего (цзян-цзюнь) в городе Айгуне, чрез котораго также передают свои бумаги к военному губернатору Амурской области хэй-лун-цзянский и гириньский главнокомандующие (цзян-цзюнь).

Военный губернатор Приморской области и гириньский главнокомандующий (цзян-цзюнь) пересылают бумаги чрез начальников своих караулов на реках Усури /Л. 11об./ и Хунь-чунь.

Пересылка бумаг между генерал-губернатором Западной Сибири и Или[й]ским главным управлением или главнокомандующим (цзян-цзюнем) производится чрез русскаго консула в городе Или (Кульдже).

В случае дел особой важности, требующих личных объяснений, главные пограничные начальники того и другаго государства могут отправлять друг к другу бумаги с доверенными русскими чиновниками.

Статья 12.

На основании одиннадцатой статьи Тянь-цзиньскаго договора, отправляемыя по казенной надобности из Кяхты в Пекин и обратно легкия и тяжелыя почты будут отходить в следующие сроки: легкая — каждый месяц однажды из того и другаго места, а тяжелыя — из Кяхты в Пекин — каждые два месяца однажды, а из Пекина в Кяхту каждые три месяца однажды. /Л. 12/

Легкия почты до места назначения должны итти никак не более двадцати, а тяжелыя — не более сорока дней.

С тяжелою почтою посылается одновременно не более двадцати ящиков, весом каждый не более ста двадцати китайских фунтов (гинов) — четырех пудов. [77]

Легкия почты должны быть отправляемы в тот же день, в который будут доставлены; при промедлении в сем случае должно быть производимо строгое изследование и взыскание.

Отправляемый с легкими и тяжелыми почтами почтальон в проезд чрез Ургу должен заезжать в русское консульство, отдавать адресованныя к проживающим там лицам и принимать, равным образом, адресованныя ими письма и посылки.

При отправлении тяжелых почт должны составляться накладный (цинь-дань) посылаемых ящиков. Из Кяхты накладныя при отношении отсылаются в Ургу к тамошнему правителю, а из Пекина — при отношении же /Л. 12об./ — в Палату внешних сношений (Ли-фань-юань).

В накладных точно обозначается: время отправления, число ящиков и общий вес их. Частный вес каждаго ящика должен быть обозначаем на самой обшивке ящика и писаться русскими цифрами с переводом их на монгольский или китайский счет.

Если бы русские купцы по своим торговым делам нашли нужным учредить на свой счет, для пересылки писем или перевоза товаров, почту, то, для облегчения казенных почт, сие им дозволяется. При устройстве почтоваго сообщения купцы должны только предварить местное начальство, для получения от него согласия.

Статья 13.

Отправление обыкновенных бумаг российскаго министра иностранных дел в Верховный совет (Цзюнь-цзичу) Дайцинскаго государства, а также генерал-губернатора Восточной Сибири в тот же Совет или в Палату внешних /Л. 13/ сношений (Ли-фань-юань), производится обыкновенным порядком, чрез почту, не стесняясь, впрочем, сроком отхода почт; в случае же дел особой важности, бумаги от вышеозначенных лиц могут быть отправляемы с русским курьером.

Во время пребывания в Пекине русских посланников бумаги особой важности могут быть также отправляемы с нарочно-командированными русскими чиновниками.

Русские курьеры на пути своем не должны быть никем и нигде задерживаемы.

Командируемый для доставления бумаг курьер непременно должен быть русский подданный.

О выезде курьера дается знать за сутки, в Кяхте — цзаргучею (бу-юань) коммиссаром, а в Пекине — в Военную палату (Бин-бу) из Русскаго подворья.

Статья 14.

Со временем, когда в постановленном в сем Договоре касательно сухопутной торговли, /Л. 13об./ встретится что-либо для той или другой стороны неудобное, то генерал-губернатору Восточной Сибири предоставляется войти по сему предмету в соглашение с пограничными сановниками Дайцинскаго государства, и составить [78] дополнительныя условия, придерживаясь во всяком случае вышепостановленных оснований.

Статья двенадцатая Тянь-цзиньскаго договора с сим вместе подтверждается и не должна быть изменяема.

Статья 15.

Утвердив таким образом все вышесказанное, по взаимному соглашению, уполномоченные Российскаго и Китайскаго государства подписали собственноручно и скрепили своими печатями два экземпляра русскаго текста Договора и два экземпляра перевода онаго на китайский язык и затем передали друг другу по одному экземпляру того и другаго.

Статьи сего Договора возымеют законную силу со дня размена /Л. 14/ их уполномоченными того и другаго государства, как бы включенный слово в слово в Тянь-цзиньский договор, и должны быть исполняемы на вечныя времена свято и ненарушимо.

По утверждении императорами обоих государств, Договор сей объявляется в каждом государстве к сведению и руководству тем, кому о том ведать надлежит 11.

Заключен и подписан в столичном городе Пекине, в лето от Р[ождества] Х[ристова] тысяча восемьсот шестидесятое, ноября во второй четырнадцатый день, царствования же государя императора Александра Втораго в шестой год; а Сянь-фын десятаго года, десятой луны во второе число 8*.

Николай Игнатьев

(подпись по-маньчжурски) Гун

На л. 2 выше текста: цветное изображение российского двуглавого орла.

Ниже текста: оттиски красной сургучной печати Н. Игнатьева и красной квадратной печати с идентичной надписью на маньчжурском и китайском яз.; поперек печати дата по- маньчжурски 9*.

АВПРИ. Ф. Трактаты. Оп. 3. 1860. Д. 881/157. Л. 1-14. Подлинник. Опубл.: Сборник договоров России с Китаем. 1689- 1881. С. 159-172. Русско-китайские отношения. 1689-1916. С. 34-41.

Подлинник на китайском яз. — Там же. Л. 15-23 об. 10*. Опубл.: Сборник договоров России с Китаем. 1689-1881. С. 177-187. Копия на китайском яз. — Там же. Л. 28 (букдари).

Перевод на маньчжурский яз. — АВПРИ. Ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. 1916. Д. 211. Л. 1280-1289 об., 1326 (в деле перепутана пагинация).

* Здесь и далее курсив дан в тексте договора.

** См. док. № 12.

*** См. док. № 13.

**** См. док. № 5. [79]

5* См. док. № 17.

6* См. док. № 1.

7* См. док. № 9 и 10.

8* Подчеркнуто в подлиннике.

9* Дата по-маньчжурски: Правления Губчи элгенгэ 10-й год 2-я луна.

10* На л. 5 об. те же подписи и печати, что и на подлиннике на русском яз.


Комментарии

1. Н. П. Игнатьев специально назвал Пекинский договор "дополнительным", поскольку ко времени его заключения Тяньцзиньский трактат "уже возымел законную силу" (Материалы, относящиеся до пребывания в Китае Н. П. Игнатьева... С. 391).

Хотя в ст. 1-й Пекинского договора сказано, что он заключен в "подтверждение и пояснение" ст. 1-й Айгунского договора 1858 г. и "во исполнение" ст. 9-й Тяньцзиньского договора 1858 г., в действительности этот трактат имел самостоятельное значение и подписание его явилось важным этапом в развитии добрососедских отношений между Россией и Китаем.

2. Местом подписания Пекинского договора было избрано Русское южное подворье в Пекине в знак особого дружеского отношения (как говорили цинские уполномоченные) к русским. В отличие от русских, европейцы подписали пекинские договоры в Либу (Палата церемоний или обрядов), ведавшей вассальными государствами Китая.

Игнатьева подобное обстоятельство устраивало, поскольку это давало ему возможность на некоторое время сохранить втайне от европейцев факт подписания договора (Отчетная записка, поданная в Азиатский департамент в январе 1861 г. генерал-адъютантом Н. П. Игнатьевым, о дипломатических сношениях его во время пребывания в Китае в 1860 г. СПб., 1895. С. 301- 302).

3. Игнатьев Николай Павлович (1822 г., Петербург- 1908 г., г. Круподерницы Киевской губ.), видный российский дипломат 50-70 гг. XIX в., проводивший в жизнь принципы так называемой национальной внешней политики; государственный деятель, граф (1877), генерал от инфантерии (1878), генерал-адъютант (1860). Окончил Пажеский корпус (1849) и Академию Генерального штаба (1853).

Важными событиями в дипломатической карьере Игнатьева были миссии в Бухару и Китай. В Китай Игнатьев был направлен с особым дипломатическим поручением — добиться ратификации Айгунского договора 1858 г., определить русско-китайскую границу в Приморье и создать условия для развития русской торговли в Китае.

В 1860 г. Игнатьев выступил посредником между китайским правительством и англо-французским экспедиционным корпусом и ему удалось заключить с Китаем Пекинский дополнительный договор. С августа 1861 г. по июнь 1864 г. Игнатьев директор Азиатского департамента Министерства иностранных дел; он выступал за активную политику России на Востоке, что встречало сопротивление министра иностранных дел А. М. Горчакова.

Дипломатическая карьера Н. П. Игнатьева достигла своей вершины во время восточного кризиса 70-х годов. С 1864 г. он посланник, а с 1867 по 1877 гг. — посол в Константинополе. В 1877 г. вел переговоры в Берлине, Лондоне, Париже и Вене с целью дипломатической подготовки вооруженной борьбы с Турцией. В 1878 г. — уполномоченный для ведения переговоров с Турцией, составил проект Сан-Стефанского мирного договора 1878 г. и подписал его. С 1878 г. в оставке. В 1881-1882 гг. — министр государственных имуществ, затем — внутренних дел. С 1877 г. — член Государственного совета. Оставаясь более четверти века членом Государственного совета, Игнатьев фактически был отстранен от политической деятельности и принимал в основном участие в работе общественных организаций. Умер будучи почти всеми забытый в России. (См.: Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 г. Энциклопедия. Т. 2. М., 1996. С. 320-321; Хавролина В. М. Сан-Стефано: венец и завершение дипломатической карьеры Н. П. Игнатьева // Российская дипломатия в лицах. М., 1992. С. 238-256).

4. Недостатком Пекинского договора как правового документа является то, что он не определял государственную принадлежность островов по Амуру, Уссури и другим пограничным рекам.

5. Одна из двух абсолютно идентичных карт новой руско-китайской восточной границы с подписью Н. П. Игнатьева была передана (для представления цинскому императору) князю Гуну в специально изготовленной в Иркутске серебряной трубке с вычеканенными на ней гербами различных российских губерний. Трубка, в свою очередь, была вложена в оклеенный темномалиновым бархатом футляр. (Отчетная записка, поданная в Азиатский департамент в январе 1861 г. генерал-адъютантом Н. П. Игнатьевым... С. 302).

Князь Гун официально уведомил Н. П. Игнатьева "особою бумагою о получении карты и о том, что оная поднесена богдыхану и затем будет передана китайскому пограничному комиссару для руководства при проведении пограничной черты и установке пограничных знаков между оз. Ханкай и р. Тумынь-цзянь" (Материалы, относящиеся до пребывания в Китае Н. П. Игнатьева... С. 448).

6. В действительности на пограничной карте были проставлены не все указанные в Пекинском договоре буквы и не по всей линии границы была проведена красная черта.

Дело в том, что Игнатьев не был уверен в точности карты, доставленной ему в Пекин Будогоским, к тому же, он не получил никаких достоверных сведений об Уссурийском крае от Генерал-губернаторского Управления. Поэтому, как писал Игнатьев, он решил "провести на карте, приложенной к договору, граничную черту только по реками Амуру и Уссури до впадения в сию последнюю р. Мурень с одной стороны, а с другой от корейской границы и р. Тумынь-цзян по водораздельному хребту (означенному на карте Будогосскаго) до верховья речки, впадающей в Амурский залив. На первой части лишь разставлены (в тексте договора и на приложенной к нему карте) буквы русской азбуки от А до И, а на второй от У до Р на промежуточном пространстве, хотя граница определена самым точным образом в тексте договора, но окончательное проведение пограничной черты в натуре и разстановка букв: I, К, Л, М, Н, О, и И оставлены во избежание стеснения наших комиссаров, ошибок и недоразумений, возможных при неимении достаточных сведений о местности, досмотра сей последней нашими комиссарами и разстановки ими пограничных знаков, согласно тексту Пекинского договора. Следует предоставить комиссарам обоих государств при окончательном скреплении пограничной карты и описей, свести пограничную черту на обоих экземплярах карты, приложенной к трактату. Мы уже условились об этом обстоятельстве с князем Гуном, но необходимо разъяснить сие обстоятельство подробно в инструкциях нашим комиссарам" (Материалы, относящиеся до пребывания в Китае Н. П. Игнатьева... С. 449-450).

7. Князь Гун, нарушив постановление договора, отказался поставить на карте свою подпись. Он заявил, что не понимает русской карты, боится взять на себя ответственность за могущие произойти ошибки и настаивал на том, чтобы обе карты сначала были сверены на местности, после этого на них согласно поставленным пограничным знакам была проведена граничная черта и только затем карты были бы скреплены подписями и печатями. Игнатьев согласился отложить эту формальность до съезда комиссаров в Уссурийском крае в 1861 году.

Таким образом на экземпляре карты, представленной князем Гуном императору, стояла только подпись Игнатьева. Несмотря на это император своим указом утвердил карту вместе с текстом Пекинского договора и поэтому впоследствии она служила основанием для обеих сторон при разграничении в Уссурийском крае.

Князь Гун не выполнил и другое свое обещание: вместе с экземпляром карты, которую ему вручил Игнатьев для представления богдыхану, прислать свою печать, чтобы поставить ее на карте.

Однако текст Пекинского договора исправлен не был, в нем так и осталась фраза: "Карта сия подписывается уполномоченными обоих государств и скрепляется их печатями".

Карты западной части русско-китайской границы составлено не было из-за отсутствия надежной картографической основы и достоверных сведений о местности.

8. Во время переговоров Игнатьева с цинскими уполномоченными особенно жаркие споры шли при обсуждении линии прохождения русско-китайской границы в Уссурийском крае. Чтобы покончить с этими спорами Игнатьеву пришлось сделать несколько уступок, в том числе относительно китайских подданных, проживавших в Уссурийском крае ко времени подписания трактата. Однако в Пекинском договоре не было указано, под чьей юрисдикцией впредь будут находиться эти жители.

9. Вскоре после заключения Пекинского договора по инициативе кяхтинского пограничного комиссара была создана специальная комиссия для сверки русского и китайского текстов ст. 5, 7, 8, 12 и 14 (в основном касающихся вопросов русско-китайской торговли). Комиссия представила отчет, в котором говорилось об их полной идентичности (АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. 1913. Д. 1186. Л. 1-4. Копия).

Однако в ст. 2-й договора между русским и китайским текстами имеются разночтения: в русском тексте говорится, что граница должна проходить по "линии ныне существующих пикетов" (здесь и далее подчеркнуто мной. — Сост.), а в китайском, что граница пройдет там, где "в настоящее время находятся постоянные караулы" Цинской империи (см. комм. 7 к Чугучакскому протоколу от 25 сентября 1864 г.).

В русском тексте этой же статьи договора при определении русско-китайской границы в районе оз. Зайсан сказано, что от последнего маяка Шабин-Дабага, установленного согласно Кяхтинскому договору 1727 г., русско-китайская граница направляется "на юго-запад до озера Цзай-сан", а в китайском, что от того же маяка граница идет "на запад прямо до озера Чжайсан-Нор". Это была явная ошибка, поскольку озеро расположено на юго-запад от названного маяка.

10. Г. Чжанцзякоу (кит.), находящийся у прохода через Великую китайскую стену по дороге из Монголии в Пекин, издавна известен русским под названием Калган. Это был единственный пункт, через который китайцам разрешалась сухопутная торговля с Кяхтой. Поэтому город служил складочным местом для всех товаров, отправляемых в Кяхту из Китая.

11. После заключения Пекинского трактата цинские уполномоченные предоставили Игнатьеву возможность выбрать способ ратификации договора по европейским правилам или по тем, которые существовали в Китае, то есть утверждение заключенного договора специальным императорским указом. Игнатьев согласился на второе, что и было зафиксировано в Протоколе размена Пекинского договора: "Вследствие удостоверения Гун-цин-вана, что указ сей вполне достаточен, чтобы считать разграничение обеих государств и остальныя статьи договора окончательно утвержденными богдоханом, русский уполномоченный объявил, что с своей стороны он согласен признать договор ратифицированным богдоханом и готов тотчас же подписать трактат и разменять экземпляры онаго".

Китайские уполномоченные во главе с Жуй Чаном доставили указ в Русское подворье около полудня 31 октября 1860 г. Жуй Чан вышел из носилок держа над головой небольшой ящик, завернутый в шелковую ткань желтого цвета. "Тихо ступая, так шел Жуй-Чан через все подворье до самых комнат, занимаемых посланником. Здесь он торжественно вручил Игнатьеву несенный им ящик, в котором заключался указ богдыхана о договоре с русскими, препровождаемый при особом отношении Гун-цин-вана".

Указ императора гласил: "Князь первой степени Гун, по имени И-синь с товарищами представил на наше высочайшее воззрение список договора с русским правительством, заключающего в себе XV статей. Жуй-Чан с товарищами по поручению Гун-цин-вана входил в совещание с посланником Русскаго государства генералом Игнатьевым подробно о каждой статье, что и учинено ими с должным вниманием и удовлетворительно. Повелеваем исполнить то, что в сем договоре постановлено и проч".

Быть по сему. Сяньфын X года 9 луны 26 числа (октября 27 дня 1860 года)". (Дополнительная записка к отчету генерала Игнатьева // Отчетная записка, поданная в Азиатский департамент в январе 1861 г. генерал-адъютантом Н. П. Игнатьевым... С. 299-300).

Пекинский дополнительный договор ратифицирован императором Александром II в С.-Петербурге 20 декабря 1860 г.

26 декабря 1860 г. Сенат отдал распоряжение об опубликовании договора в Сенатских ведомостях и сообщении о его подписании "всем, кому следует" (АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. [Б.г.]. Д. 2971. Л. 23).