-

РУССКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ в XVII веке. Т. 1, 1608-1683. М., 1969; РУССКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ в XVII веке. Т. 2, 1686-1691. М., 1972; РУССКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ в XVIII веке. Т. 1, 1700-1725. М., 1978; РУССКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ в XVIII веке. Т. 2, 1725-1727. М., 1990. Под общей редакцией академика С. Л. Тихвинского

Воссоздание во всей полноте истории отношений с ее великим соседом Китаем давно уже стало главным направлением деятельности коллектива историков, которым руководят академик СЛ. Тихвинский и член-корр. РАН ВС. Мясников. Во главу угла фундаментальных исследований этот коллектив поставил публикацию источников, освещающих дипломатические, экономические и культурные взаимоотношения двух государств ¹. Эти источники издаются Институтом Дальнего Востока РАН и Историко-дипломатическим управлением МИД ССО в серии «Русско-китайские отношения. Материалы и документы. XVII — начало ХХ в.» Первый том серии вышел в свет еще в 1969 г., четвертый, охватывающий 1725-1727 гг., в конце 1990 г.

На первый взгляд может показаться, что темп издания этой серии мог бы быть выше. Однако заметим сразу же, что источниковедение не терпит поспешности, директивного планирования и любой околонаучной суеты. По причине своей малочисленности творческий коллектив работает с предельной нагрузкой, испытывая на себе все невзгоды, которым подвержено наше обществоведение в последние десятилетия. Несомненным достоинством и коллектива, и подготавливаемого им издания является высокий научный уровень. В этом смысле издание можно отнести к уникальным.

Прежде всего надо отметить полноту охвата исторического материала. К XVII в. относится зарождение и развитие российской дипломатии в Азии. Турция, Иран, Индия, Монголия, Япония, Китай — вот основные партнеры Русского государства в этой части мира. Причем о некоторых из них, в частности о Китае, европейская наука имела разноречивые и весьма туманные сведения. Процесс выхода России к берегам Тихого океана, первые визиты российских послов в Монголию и Китай теснейшим образом связаны с историей русских географических открытий в Восточной Азии, обогативших мировую науку. Европа пристально следила за движением русских на Восток. Русская политика в Азии сразу же становится предметом дипломатической борьбы европейских держав. Творческий коллектив, готовящий издание, раскрывает этот аспект проблемы, привлекая оригинальные документы не только русской, но и английской, французской, голландской дипломатии.

Но это одна сторона дела. Другая заключается в том, как российские представители были встречены на Востоке. Используемые в публикации китайские и маньчжурские источники показывают эволюцию политики Цинской империи в отношении России. XVII столетие прошло в борьбе русской дипломатии против попыток навязать Русскому государству статус вассала империи Цин, созданной маньчжурами на базе Китая и сопредельных с ним стран: Кореи, Монголии, Тибета, Джунгарии и теократических государств Восточного Туркестана. Китаецентристская модель мира исключала иной характер отношений с соседями, на реализацию этой политики была нацелена стратагемная дипломатия пекинских богдыханов. Но Россия выстояла, несмотря на дипломатический нажим и силовое давление на Амуре и в Забайкалье. К первой четверти ХVIII в. окрепшая в результате петровских реформ Россия смогла установить равноправные отношения со своим дальневосточным соседом. [209]

Полнота исторической картины достигается в серии освещением каждого крупного события источниками русского, европейского и китайского происхождения. В вышедших томах помещено свыше тысячи документов, многие из них публикуются впервые. Следует оговориться, что, например, второй том — XVII в. (1686-1691) целиком посвящен публикации одного источника — статейного списка посла Ф. А. Головина, подписавшего Нерчинский договор 1689 г. Но статейный список включает в себя практически все документы посольской канцелярии, что дает уникальную возможность проследить деятельность российской дипломатии на протяжении нескольких лет кризиса в отношениях двух государств. Здесь же читатель находит и полный комплекс китайских документов, объединенных в официальной хронике «Стратегические планы усмирения русских».

Издание рецензируемой серии не только обогатило источниковедение введением в научный оборот многих новых документов. В ходе работы составителями были сделаны значительные источниковедческие открытия: с помощью новых документов решен многолетний, начатый еще Н. М. Карамзиным спор о датировке первого визита русских представителей в Пекин (И. Петлин в 1618 г.) ² была установлена многовариантность статейных списков первых русских дипломатов в Китае, что в свою очередь позволило существенно скорректировать наши представления о ходе и результатах посольств ³. Издание серии было предварено публикацией основных официальных документов, выверенные тексты которых требовались исследователям и практикам. Внимательное прочтение разноязычных источников позволило уточнить не более не менее, как текст преамбулы Айгуньского договора (1858 г.) между Россией и Китаем: в дипломатических целях при первых публикациях еще в ХХ в. из преамбулы опускались слова, гласившие, что договор заключается «для охраны от иностранцев» владений России и Китая ⁴.

Возвращаясь к мысли об уникальности этого издания, хочу отметить высокий уровень исторического анализа источников, что дает историку возможность использовать любой том как отдельное произведение. Достигается это путем включений в каждый том обстоятельного исторического и археографического введений, а также большого количества комментариев. Комментарии носят подчас характер прекрасных исторических миниатюр, раскрывающих интересные факты, судьбы, увязывающих в единую картину порой отдаленные друг от друга события, вооружающих читателя знаниями историографического состояния проблемы.

Эти особенности издания и дали возможность известному американскому историку проф. Клиффорду Фоусту определить рецензируемую серию как «ряд превосходных томов» ⁵. Опубликованные тома сразу же начали оказывать влияние на мировую историографию истории взаимоотношений России с Китаем. Итальянский исследователь Джованни Стари в своем труде «Первые известия из России и Китая. Документы и материалы» ⁶ широко использовал два тома документов XVII в. Переведенные на китайский язык, они были опубликованы в виде трехтомника «Русско-китайские отношения в XVII столетии» ⁷.

Сравнительное изучение источников по истории внешней политики России и международных отношений Китая позволило творческому коллективу сделать фундаментальные теоретические обобщения. В первую очередь это касается характера межгосударственных отношений двух стран. Составители показывают, что этнокультурные проблемы были основным фактором, определявшим сущность русско-китайсих связей. Христианские идеалы и мораль, формировавшие русскую дипломатическую школу как часть общеевропейской дипломатии, пришли в противоречие с конфуцианской традицией китаецентристского миропорядка. Межгосударственные отношения были одной из форм межцивилизационного контакта. Русская сторона сумела проявить удивительную гибкость в отстаивании своих интересов, заключавшихся в развитии добрососедских отношений с Китаем, гарантировавших взаимовыгодные экономические связи.

Другим заслуживающим признания методологическим положением является анализ традиционных основ китайской дипломатической школы, выявивший ее стратагемность. Это явление рассмотрено на широком историческом фоне русско-китайских отношений второй половины [210] ХVII в. Поскольку этому посвящена специальная монография ⁸, мы не будем останавливаться на нем подробно. Заметим лишь, что ныне этот феномен китайской политической мысли признан европейским востоковедением ⁹, он широко изучается в США, в странах Восточной Азии.

Наконец, творческим. достижением коллектива является и выработка научно обоснованной концепции взаимоотношений России с Китаем. Суть этой концепции сводится к тому, что, несмотря на этнокультурные различия, Россия и Цинская империя были сопоставимыми по своей мощи феодальными государствами, что в конечном счете определило равносторонний характер их взаимоотношений. Важную роль в процессе их сближения сыграли народы-медиаторы, населявшие обширные просторы Южной Сибири, Забайкалья, Северной Маньчжурии, Монголии, Приамурья и Приморья. Развитие Русского государства привело к вхождению в его состав Сибири, Дальнего Востока, а затем Казахстана и Средней Азии; маньчжуры, завоевавшие Китай, присоединили к нему земли Северной Маньчжурии, Восточной, Южной, а затем и Северной Монголии, Джунгарского ханства, Восточного Туркестана. Территориальное сближение двух империй привело к установлению их общей границы, что заняло почти два столетия. Но эта граница явилась не результатом войн, а была выработана путем дипломатических усилий сторон.

Россия в своих связях с Китаем руководствовалась главным образом торгово-экономическими интересами, Цинская империя во главу угла ставила политические цели. Тем не менее возникавшие противоречия удавалось улаживать мирными средствами. Говоря языком сегодняшнего дня, это является огромным историческим достоянием двух великих соседних народов, которое должно определять и их будущие отношения.

Исследователи международных отношений на Дальнем Востоке давно уже отмечают особый характер отношения Китая к России. К. Маркс, оперируя материалами середины XIX столетия, объяснял это тем, что русские, в отличие от англичан и французов, не вторгались в Китай с моря, а вели специфическую сухопутную торговлю ¹⁰. Творческий коллектив рецензируемой серии поставил проблему по-новому и нашел убедительное ее решение. В первой четверти ХVIII в. произошел пересмотр политики империи Цин в отношении России. Это объясняется новым местом России в системе международных отношений, которое она заняла благодаря реформам Петра 1. С одной стороны, в Пекине отчетливо видели, что уже после Нерчинского договора Россия укрепила свое положение в Восточной Азии и на Тихом океане, перекинув мосты от Камчатки в сторону Японии через Курилы, а от Чукотки — в Америку. С другой, развернув борьбу против Джунгарского ханства в Центральной Азии, Цинская империя осознала, что Россия могла бы повлиять на исход борьбы, даже не став союзником Цинов, а лишь придерживаясь нейтралитета.

Эти-то два геополитических фактора и привели к тому, что правительство империи Цин поставило Россию в особое положение, а император Цяньлун, один из самых воинственных правителей Китая (1736-1796), в ноябре 1757 г. отмечал в своем указе, что «Россия является государством, с которым наша династия в течение длительного времени считает себя находящейся в хороших, дружественных отношениях». Еще в ходе посольства С. Л. Владиславича-Рагузинского (1725-1727 гг.) России удалось добиться принципа равенства сторон во взаимосвязях с Китаем, а также установить с ним достаточно прочные, договорно обусловленные добрососедские отношения, охватывавшие области политических, экономических и культурных связей. Более ста с лишним лет Россия была единственной из европейских держав, имевшей такие связи с Цинской империей. Что же касается сухопутной торговли, то она-то как раз была фактором дестабилизации этих связей: напомним, что лишь в. ХVШ в. цинское правительство прерывало ее 11 раз.

Второй том материалов и документов ХVIII в., который, собственно, и послужил поводом для обозрения всей уже опубликованной коллекции документов, посвящен посольству С. Л. Владиславича-Рагузинского и содержит огромное количество любопытнейшей информации о формировании посольства, о деятельности посла в Пекине, о приемах ведения переговоров, свойственных китайской дипломатии. Но это, так сказать, типовая информация, блоки которой можно обнаружить и в предыдущих томах. Принципиальная новизна этого тома, на наш взгляд, заключается в том, что в вошедших в него документах мы впервые видим, как российская дипломатия начинает опираться на науку. К моменту принятия решения об отправке в Китай посольства Владиставича-Рагузинского Академия наук в Петербурге существовала всего год. Но она знаменовала новое отношение к науке в России. Именно поэтому [211] Владиславич-Рагузинский, когда ему понадобились достоверные карты северной части Восточной Азии, обращается к начальнику Камчатской экспедиции капитан-командору В. И. Берингу. Одну из этих карт русский посол передал китайским представителям (т. 2, с. 280, 319, 427-429).

Не менее и знаменательным было отправление вместе с посольством в Пекин учеников Славяно-греко-латинской академии Л. Воейкова и И. Шестопалова для изучения в столице Поднебесной китайского языка (т. 2, с. 223-224). Так было положено начало блестящему периоду в развитии отечественного китаеведения, которое в течение почти двух столетий черпало свои лучшие университетские и академические кадры из учеников и священнослужителей Русской православной миссии в Пекине.

Есть еще аспект издания серии, который вызывает большой интерес к ней в нашей стране.

Публикаторы включают в тома значительное количество документов, отражающих историю Сибири и русского Дальнего Востока. В известной мере эта работа корреспондируется с изданием сибирских летописей, которые в свою очередь содержат много «китайского» материала. Все это объясняется не только географическим положением Сибири, но и тем, что сибирские администраторы активно занимались развитием русско-китайских связей. Но своеобразие положения заключалось в том, что Москва, а позднее Петербург давали послам, направлявшимся в Китай, высокие административные права в Сибири, как бы ставя их над местными властями. Так было при посольствах Ф. А. Головина, С. Л. Владиславича-Рагузинского, Ю. А. Головкина. Известно, какой материал по Сибири дают записки Н. Г. Спафария и особенно И. Идеса.

Кстати, то, что период 90-х годов ХVП в., насыщенный дипломатическими и торговыми пересылками сторон, остался неосвещенным, на наш взгляд, обедняет издание. Конечно, можно учесть, что «Записки» И. Идеса и А. Брандта, блестяще подготовленные к публикации М. И. Казаниным ¹¹, были изданы одновременно с соответствующими томами серии, но тем не менее серийное издание документов, тем более если в нем столь успешно реализуется принцип «без белых пятен», обязывает не делать «ниш», заполняемых другими изданиями.

В заключение хотел бы с горечью отметить резкоe сокращение тиража вышедшего в 1990 г. четвертого тома по сравнению с предыдущими.

Бумажный дефицит сказался и здесь. Заслуга Главной редакции восточной литературы издательства «Наука» в том, что она все-таки опубликовала данный труд. Но это заставляет задуматься о дальнейшей судьбе исключительно важной для отечественной исторической науки серии. То, что значительная часть тиража уходит в зарубежные библиотеки, может быть, даст возможность продолжать это издание при поддержке специальных правительственных субсидий?

Член-корр. РАН Н. Н. Покровский

(Новосибирск)

Комментарии

1. Русско-китайские отношения в XVII в., т. 1, 2. — Составители: Н. Ф. Демидова, В. С. Мясников. Русско-китайские отношения в ХVIII в. Составители: т. 1 — Н. Ф. Демидова, В. С. Мясников; т. 2 — Н. Ф. Демидова, В. С. Мясников, А. И. Тарасов.

2. См. Мясников В.С. Новые документы о поездке в Китай Ивана Петлина. — Советское китаеведение, 1958, М 1, с. 146-151.

3. Демидова Н.Ф., Мясников В.С. Первые русские дипломаты в Китае («'Роспись» И. Петлина и статейный список Ф. И. Байкова). М., 1966.

4. См. Русско-китайские отношения 1689-1916. М., 1958, с. 5.29.

5. Canadian American Slavic Studies. Special Issue. The Russian Enlightenment, v. 16, N 3-4, Fall-Winter 1982, р. 543.

6. Stary Ј. I primi rapporti tra Russia е Cina Documeni е tesdmonianze. Napoli, 1974, р. 412.

7. Шици шицзи Э Чжун гуаньси, т. 1-3, Синьхуа шудянь. Пекин, 1978, 963 с. (на кит. яз.)

8. Мясников В.С. Империя Цин и Русское государство в XVII в. М., 1980; изд. 2-е, доп. Хабаровск, 1987.

9. Senger von H. Strategeme. Вern, 1990.

10. См. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 12, с. 157-158.

11. Избрант Идес и Адам Брандт. Записки о русском посольстве в Китай (1692-1695). Вступительная статья, перевод и комментарии М. И. Казанина. М., 1967.

Текст воспроизведен по изданию: Русская Америка в неопубликованных записках К. Т. Хлебникова // Новая и новейшая история, № 4. 1992