ФРАНЦУЗСКИЕ КАТОЛИЧЕСКИЕ МИССИИ В ДЕВЯТНАДЦАТОМ СТОЛЕТИИ.

(Перевод с французского — Ю. Васильева).

ГЛАВА IV.

ЮГО-ВОСТОЧНОЕ ЧЖИЛИ.

(Продолжение, см. вып. 3-4. Кит. Бл.)

Около конца 1856 года, декретом Пропаганды провинция Чжили разделялась на три викариата: северный, или пекинский с еп. Мули во главе и западный, или Чен-тин-фу (Tcheng-ting-fou) — вверенный еп. Ануиль — остались в ведении лазаристов, а юго-восточный был передан иезуитам. Об этом-то викариате мы и дадим краткий отчет.

СТРАНА И ЕЕ ОБИТАТЕЛИ.

Новый викариат простирается с севера на юг между 35-м и 39-м градусами северной широты и между 114 и 117 градусами долготы (от Гринвича), т. е. на пространстве земли в 100 миль длиною и от 20 до 30 шириною. Он заключает в себе 3 первоклассных градоначальства (фу), — Хо-киень (Ho-kien) на север, Гуан-пин (Kouang-ping) и Тай-мин (Tai-ming) на юг; и два градоначальства второго разряда чеу (tcheou), занимающие почти среднюю часть викариата: Шень-чеу (Chen-tcheou) и Ки-чеу (Ki-tcheou), все вместе занимает 39 подпрефектур (волостных управлений). В 1857 году здесь считалось около 10 миллионов жителей.

Общим своим видом, страна ничем не отличается от остальной провинции. Если, например, из Хо-киен, вы отправитесь к Тяньцзину, на северо-восток, к Пекину, — на север, в Бао-дин-фу и Чен-тин-фу, на запад, вы увидите все ту же равнину без единого пригорка, никакого выдающегося оригинальностью селения, никакого памятника, достойного вашего внимания. Отметим однако на севере озеро Мо-чеу (Mo-tcheou) [7] образовавшееся от ежегодного разлива нескольких рек, протекающих через него, и которое осенью бывает покрыто рыбачьими лодками: рыбаки собирают с него богатую добычу при помощи хорошо дрессированных бакланов. Когда небо ясно на северо-западной части горизонта можно различить линию сероватых облаков как бы выходящих из голубых вод; это горы, находящиеся на северо-запад от Пекина. На юго-западе отметим также холмы Цзянь-чеу (Ts’en-tcheon) и Хань-таня (Han-tan): здесь находится большой город Бон-чен (Pong-tcheng), центр производства и торговли гончарными изделиями, откуда они отправляются в барках, на телегах и тачках па далекие расстояния.

Главные сообщения с морем составляют Ша-хо (Cha-ho), которая идет от Гуан-пин-фу (Kouang-ping-fon) в Тяньцзин. проходя к северу от Хянь-хяна (Hien-hien) в одной мил от центральной резиденции, и Юнь-лян-хо (Jun-lang-ho) или Ю-хо (Ju-ho), известного под названием «Императорского канала», который проходит в двух милях от Тай-мин-фу и направляется к Тяньцзину. Большая дорога, соединяющая императорские дороги, восточную и западную, идущая от Пекина на юг Китая, пересекает от севера к югу часть Хо-кянь-фу (Ho-kien-fou).

Хотя Чжили находится на широте Испании, зима там очень суровая и термометр колеблется между 6-ю и 15-ю градусами ниже нуля. Так как морозы бывают очень сухие, здесь не испытываешь того же ощущения, что в сырых странах, при такой же температуре; можно сказать, что зима здесь благоприятна для европейца. Но, как только солнце растопило лед, не более как через два месяца, холод сменяется жаром, который подчас бывает невыносим, особенно, когда в продолжении нескольких дней дует свежий юго-западный ветер, тогда термометр показывает в тени 35 и даже 40 градусов; вихри пыли покрывают небо и затемняют небо так, что в домах делается темно. Около половины июля начинается период дождей; когда они идут правильно и не слишком часто, — это счастье для земледельцев, которые предвидят хороший урожай осенью: но если дождей мало, — наступает засуха; если же они обильны или слишком часты, многочисленные высохшие русла потоков переполняются водой, разливаются и затопляют посевы. В обоих случаях же голод со своим печальным спутником — толпами голодающих, грабящих все, что попадется по дороге, где они проходят, эпидемические болезни, косящие население и обедняющие жителей на долгие годы, которые и при хорошем то урожае едва имеют чем жить. Бедность, вот что характеризует население Чжили: [8] прав был епископ Дюбар, взявший своим апостольским девизом: Erangelizore pauperibus (проповедывать Евангелие бедным).

Это не потому, что равнина Чжили неплодородна; в хорошие годы она дает последовательно один за другим 2 сбора; но население здесь слишком скученное, земля слишком разбита на мелкие участки, торговля слишком незначительна, промышленность слишком ничтожная и жатва очень ненадежная. Главные злаковые растения составляют хлеба, редко дающие полный урожай, так как весной дожди очень редки. Осенью собирают сорго, (гаолян), которым кормятся бедняки, и им же кормят лошадей и мулов или, в очень большом количестве из него приготовляют шао-дзю (Chao-tsiou), водку, единственное вино известное в Чжили. Стебли сорго идут на топливо, особенно на севере, где не хватает каменного угля. Просо служит основной пищей крестьянам, стебли его, очень мелко нарезанные заменяют дойному скоту сено и европейскому люцерну. Кукуруза, введенная всего несколько лет в Китай, хорошо оклиматизировалась и все более входит в обиход народа. В нескольких волостях процветает хлопок. В других, вот уже несколько лет культивируют земляные орехи. Из Шанхая и Кантона приезжает много купцов скупать масло, выжимаемое из этого растения, которое соперничает с кунжутным. Фруктовые деревья не разнообразны и жужуба, груши, яблоки, абрикосы, персики и виноград далеко не так вкусны, как во Франции.

ОСНОВАНИЕ МИССИИ.

Интересно было бы отыскать происхождение тех нескольких тысяч христиан, которых новые миссионеры нашли в Чжили и которые числились согласно отчету за 1663 год в городе Хо-кянь-фу (Ho-kien-fou) в количестве 2000 человек. Достоверно, что, как только иезуиты основались в Пекине, в этих округах было проповедано Евангелие; несколько древних христианских общин относят их происхождение к концу царствования династии Мин, в начале XVII столетия; они насчитывают от 7 до 9 поколений. Во второй половине XVII столетия французские иезуиты рассказывают, в своем повествовании о путешествии из Пекина в Нанкин, о каменном мосте, украшенном скульптурой и борельефами, находящемся в деревне Шань-кяо (Chan-kiao), в одной миле к югу от Хянь-хяня (Hien-hieu), где мы насчитываем несколько христианских семей, имеющих уже несколько поколений. В первых годах XVIII столетия в письмах миссионеров упоминается [9] о гонении, возникшем в Жень-кю (Ien-kiou), находящемся в северной части Хо-кяня. Старики из семьи Ли из Лин-шан-се (Ling-chang-seu) говорят, что один из их предков, в четвертом или пятом поколении, отправился в Пекин для продажи воловьих жил для тетивы на луки, — эта торговля процветает и теперь в этой деревне, случайно зашел в церковь отцов португальцев (Nan-t’ang); катехизаторы приняли его очень любезно, наставили в истинах веры и на следующий год он явился к миссионерам со списком имен нескольких семей, которые просили прислать священника; это можно отнести на 150 лет назад. В первые года этого столетия, в царствования Киа-кина (Kia-king) (1796-1820) христиане Хо-кянь-фу (Ho-kien-fou) подверглись гонению. Начальник подпрефектуры Жень-киу (Jen-kiou), узнав, что семейство Кинь из Чан-кио-чоана (Tchang-kia-tchoang) построило, вопреки императорским указам, католическую часовню, где собирались христиане, явился самолично расследовать дело; он приказал арестовать главу семьи и, не будучи в состоянии заставить его отречься от веры, донес о нем императору, который подверг его ссылке; он умер в Кан-су (Kan-sou) сохранив веру. В эту именно эпоху имели место масса отречений от веры причем перечисляются такие-то и такие-то деревни, в Хо-кянь-фу (Ho-kien-fou) и других местах, где осталось только воспоминание о христианских общинах процветавших здесь в прежние времена.

После Тяньцзинского договора 1861 года, и указа Императора Тон-че (Tong-tche) охраняющего миссионеров, изданного вскоре после этого, миссиям были оффициально уступлены участки земли в городах Хо-кянь-фу (Ho-kien-fou), Шень-чеу (Chen-tcheou) и Гуан-бин-фу (Kouang-ping-fou) и в других местах, в возмещение за имущество, которым они владели прежде и которое, во время религиозных гонений перешло в общественную или частную собственность. Правительством и французской дипломатической миссией были посланы оффициальные бумаги, которыми утверждались за епископом Лангилла (Languillat), викарием, в вечное владение участки, на которых находились старые общественные зерно хранилища при условии, что на них будут строиться здания единственно с религиозною целью и ни на что другое их не употребят. К декрету Пропаганды 1856 г., который разделял провинции Чжили, был прибавлен другой, которым новый юговосточный викариат вверялся Адриану Лангилла (Adrien Languillat), бывшему уже несколько лет миссионером в Киан-нане (Kiang-nan). Ему было назначено три помощника: о. о. Сика (Sica), [10] настоятель, Кассэ (Casse) и Косин (Caussin). С марта месяца 1857 новый викариат был освящен еп. Мули в Чао-кя-чаане (Tchao-kia-tchoang) в Вей-хяне, избранном центром миссии в этой провинции.

Первые года были очень тяжелы, т. к. все нужно было создавать снова, а к материальным нуждам, вскоре присоединились новые испытания, болезнь заставила нескольких миссионеров вернуться в Киан-нань (Kiang-nan), несколько других умерли. «Какое зрелище!» пишет по этому поводу, в одном из писем ярко рисующем эти времена, один новый миссионер, прибывший после тяжелого путешествия в Чао-кя-чан, которого там не ожидали, о прибытии которого не известили, какое зрелище для вновь прибывшего! 500 человек христиан на коленях и большая часть из них рыдает; епископ с митрой на голове и крестом в руках, одетый в черное, стоит около решетки; около него о. о. Брюйер (Вгцуег) и Губо (Goubaud); перед ним гроб. Я не знал приблизиться мне или попятиться назад. Вдруг епископ Лангилла вскрикивает: «Вот новый отец как благо Провидение, братия!» Епископ плакал. Он проливал слезы от огорчения, что потерял О. Кассе, старшего над братией и от радости, что прибыл новый брат.

Однако Чжао-киа-чоан (Tchao-kia-tchoang) был слишком удален от Тяньцзина, этого транзитного порта, служащего для сообщения с Европой, чтобы остаться центром миссии. Было решено приблизиться к северу и избрали Чжан-киа-чон (Tchang-kia-tchoang), в Хянь-хянь (Hien-hien). Весной 1861 года там построили несколько комнат для миссионеров; и, 3 декабря 1863 епископ Лангилла заложил там первый камень церкви во имя «Святого сердца» (Sacrcoeur).

Весною 1865 года, Пий IX попросил еп. Лангилля покинуть столь дорогую его сердцу миссию, чтобы стать во главе викариата в Нанкине, а вскоре после этого узнали, что о. Дюбар (Dubar), провозглашенный епископом Канафским, должен заместить его в юго-восточном Чжили. Год спустя около праздника Пасхи в 1866 году, прибыл как гость миссии о. Фессар (Fessard,) который посещал уже миссию в Киан-нане (Kiang-nan) от имени настоятеля. Вернувшись в Шанхай, он отправил в качестве начальника миссии в Чжили о. Иосифа Гонне (Ioseph Gonnet,) который уже несколько лет исполнял те же обязанности в Киан-нане. В продолжении многих лет о. Гонне исполнял обязанности начальника миссии и провикария и вполне оправдал репутацию выдающегося администратора. [11]

В 1857 году викариат насчитывал лишь 9500 христиан; в 1860-было более 10000.и в 1865 году достигло до 13000. Это доказывает, что хотя работников (проповедников) было мало, они всетаки усердно трудились; Бог благословлял их труд и делал его плодотворным; ежегодник Пропаганды веры мог дать следующий отзыв о молодой миссии: «Распространение веры здесь прогрессирует с каждым годом».

ГОНЕНИЕ.

Однако гонение, это почти неизбежное подтверждение всякого божеского дела, не заставило себя ждать. Оно разразилось внезапно; распространяя всюду отчаяние, восстанием Чан-мао (Tchang-mao). Почти год типы повстанцев наводняли миссию, внося ужас и опустошение. «С крыш наших лачуг, писал один миссионер, мы могли видеть долину покрытую беглецами, покидавшими свои очаги, тащащими коекакую провизию, влекущими за собою женщин и детей, бегущими в разные стороны и думающими найти спасение в том месте, где они еще не были. Ежедневно мы также наблюдали, что императорские войска то проходили, то уходили, под предлогом преследования врага, усугубляя всеобщее бедствие своими погромами».

23 Февраля 1868 года с утра на горизонте показались многочисленные группы всадников, мятежники приближались. Сначала они напали на город Хянь-хань (Hien-hien), который был покинут солдатами и жителями субпрефект, выданный, говорят, арестованными, был убит, а его тело, с которого содрали все одежды, ироволялось три дня на улице, еле прикрытое рогожкой. Ободренные такой легкой победой в начале, мятежники явились в резиденцию под предлогом реквизиции лошадей, которых им было нужно; двери были взломаны и они вторглись в помещение миссии; три часа подряд длился грабеж. В то время, как несколько миссионеров шли по пятам за грабителями, стараясь смягчить их зверство, вырывая от них учеников или семинаристов, которых они хотели увести насильно, епископ Дюбар молился в церкви, стоя на коленях, где женщины и дети, обезумевшие от ужаса, жались к нему ища защиты. Варвары бросались сюда несколько раз; часто сабля сверкала над головой епископа и копье было направлено против его груди, но он оставался в прежней позе. Бог удовлетворился его смирением и не дозволил, чтобы хоть одна женщина, из нашедших убежище в церкви, перенесла бы какое либо оскорбление от разбойников. [12]

Пришли известия о появлении новых, еще более многочисленных и жестоких, шаек разбойников. Нужно было покинуть резиденцию и рассеяться до более спокойных дней.

Начальник миссии, о. Ганно, отправился в Тяньцзин, чтобы запастись там всем необходимым для миссионеров, ибо их совершенно ограбили. Еп. Дюбар и несколько отцов скрывались у окрестных христиан и поспешили вернутся в разграбленную миссию, как только услышали об уходе мятежников в другие места. За это время не было недостатка в выражениях соболезнования и сочувствия со стороны христиан. Христиане викариата, европейцы концессии в Тяньцзине, все спешили выразить участие но поводу случившегося несчастия с миссией. Но ничто так не тронуло сердца епископа и братьев, как трогательное письмо еп. Ануиль (Anouilh). «Мы готовы разделить с Вами все, что мы имеем. Будьте добры, сообщите просто в чем вы нуждаетесь."Qui habet duas tunicas det non habenti..."» (у кого две одежды-пусть даст не имущему). Письмо заканчивалось словами: «Пусть у нас будут общими как наши труды, так и наши успехи, печали и радости, и нашим тесным союзам мы порадуем св. Игнатия и Винцента, взирающих на нас с их лона славы. Yestra sunt mea et nostra sunt tua». Таким образом утешали друг друга исповедующие веру члены первоначальной церкви.

После таких тяжких испытаний наступили мирные года. Тяньцзиское избиение 1870 года заставило опасаться ответного восстания в Чжили; однако ничего не произошло и еп. Дюбар, находившийся в это время уже в Ватикане, мог узнать, что его дорогая миссия пользуется полным миром. Число христиан, достигавшее 20000 в 1871 году, увеличилось до 28000 в 1877. В то время миссия насчитывала 1 викария, 18 священников европейцев и 2 местных священника белого духовенства, 4 учителя, из которых двое туземцы; 6 братьев помощников и 45 семинаристов. За несколько последних лет она потеряла 6 миссионеров, из которых 3 только что начали карьеру.

Все процветало и казалось обещало приносить с каждым годом все более и более обильные плоды, благодаря увеличению числа миссионеров, труды которых Бог так явно благословлял. Когда наступил ужасный голод, сопровождавшийся эпидемическими болезнями, которые свирепствовали около двух лет в Чжилийской миссии, унося миссионеров и рассеевая христиан, из числа которых многие умерли от голода и нищеты.

Весной 1877 года епископ писал: Зима была жестокая: все [13] бедствовали; некоторые из наших христиан, стеснявшиеся просить милостыни, умерли с голоду в своих лачугах без жалоб, без ропота, можно сказать не сожалея о жизни. Последние слова их были. «Позовите отца, я умираю». В течении года положение ухудшилось, урожай погиб и с сентября месяца толпы христиан и язычников эмигрировали в провинции не так сильно пострадавшие от бедствия. Тиф начал свирепствовать: первой его жертвой был о. Рабодго, несколько месяцев тому назад назначенный начальником миссии; он умер 24 марта, 1878 года, в то время как еп. Дюбар был в Шанхае, куда его звал еп. Лангилла для исполнения обряда посвящения в духовный сан, которого не мог совершить сам по болезни. 3-го мая его преосвященство возвратился в резиденцию. Какая печальная перемена представилась его взорам. Из 12 священнослужителей, что он оставил, только 4 были здоровы; настоятель отошел на небеса, дабы получить награду за свои труды; несколько отцев или братьев, заболевшие тифом, причастились или должны были принять последнее причастие. Брат Пельт, неутомимый заведующий больницей, ухаживавший с начала эпидемии более чем за 300 тифозными, окрестивший более 200 умиравших детей и обративший множество язычников перед их смертью, — умер 28 апреля. 3-го мая о. Эдель писал своему другу во Францию. «Если телеграф известит вас в скором времени, что и ваш старый друг пал под тяжестью обрушившихся несчастий, не огорчаясь, возблагодарите Господа, что Он дал ему умереть в общине и никогда не забывайте его в молитвах об усопших». Через одинадцать дней его пророческие опасения сбылись.

В то время как миссию посетило это новое горе, еп. Дюбар отправился посетить братьев, которых послушание удерживало на Юге; он поочередно побывал в округе Ки-чеу (Ki-tcheou) и Гоан-бин-фу (Koang-Ping-fou), раздавая милостыню, полученную от христиан Франции и Шанхая, утешая и укрепляя миссионеров и их христиан. Только, что вернувшись в резиденцию он узнает, что еще один отец заболел тифом в У-киао (Ou-k’iao) Не отдохнув, он отправляется снова в путь. Здесь его ожидает награда, — через несколько дней он сам заболел. Утром 1-го июля, который должен был быть его последним днем, иеромонах, прибывший из резиденции при первом известии о его болезни, предложил ему принять Св. Тайны. «Думаете ли вы, сказал он удивленно, что уже пришел конец?» После полудня иеромонах снова предложил ему причаститься, больной [14] согласился; несколько времени готовился, затем, в полном сознании, следя за всеми молитвами литургии, он причастился, был миропомазан и соборован. Около половины одиннадцатого вечером он вскрикнул, начался кризис, а вскоре и агония. Через короткое время, подняв взоры к небу с выражением лучезарной надежды, епископ Дюбар тихо предал свою душу в руки Господа.

Этот жестокий удар не закончил еще, увы, испытания миссии; о. о. Д. Дювель и Бономе, унесенные тифом последовали на небеса за своим настоятелем епископом и братьями. Но из провинции Шампань прибыли подкрепления в последующие года и таким образом вакантные места были быстро заполнены. За работу принялись с новым усердием и Бог благословил труды миссионеров. В 1878 году в миссии считали 27000 христиан: в 1860 году, когда епископ Андрей Бюльте (Henri Bulte) прибыл из Шанхая, чтобы принять управление миссией после еп. Дюбара, он нашел около 29000 христиан и 6000 оглашенных, с 34 миссионерами-европейцами и 7 китайцами. В 1884 году, когда о. Гонпе был уволен от должности настоятеля, которую он занимал 18 лет и замещен о. Бекером, миссия считала 33000 христиан, 42 миссионера европейца, 11 учителей, из которых — 4 китайца и 9 священников-китайцев. В 1894 г., когда о. Маке заместил и Беккера, она насчитывала более 41000 христиан. Наконец в и 1899 г. она считает их в количестве 48921, разделенных следующим образом: Хо-киен-фу (Ho-kien-fon) 25930; Шень-чеу (Chen-tcheou) 3881; Кичеу (Ki-tcheou) 3940; Гуан-бин-фу (Kouang-ping-fou) 11926; Тай-мин-фу (Tai-ming-fou) 3544; 6826 оглашенных и 675 готовящихся принять христианство. Кроме еп. Бюльте и викария, там находятся 56 священников, из которых 46 иезуитов (40 европейцев и 6 китайцев), и 10 священников-китайцев, белого духовенства; 11 братьев-помощников (8 европейцев и 3 китайца), 438 катехизаторов и 271 монах обучают в школах более 5000 детей и занимают другие должности в миссии.

(Продолжение следует).

Текст воспроизведен по изданию: Французские католические миссии в девятнадцатом столетии // Китайский благовестник. № 5-6. 1907

© текст - Васильев Ю. 1907
© сетевая версия - Thietmar. 2017
© OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Китайский благовестник. 1907