«ПЕРВЫЕ СТАТЬИ НЕЖЕЛАТЕЛЬНОГО ДЛЯ НАС ХАРАКТЕРА БЫЛИ НАПЕЧАТАНЫ В ГАЗЕТЕ В МОЁ ОТСУТСТВИЕ»

Японо-китайская война 1894-1895 гг., закончившаяся поражением Китая, изменила геополитическую обстановку в Азиатско-Тихоокеанском регионе, дав старт борьбе за раздел Китая на сферы влияния. Обострившееся соперничество великих держав вызвало у российского правительства настоятельную потребность в достоверной разведывательной информации о слабых и сильных сторонах вероятных союзников и противников в регионе, их мобилизационных возможностях и научно-технических разработках. Особую ценность в новых условиях приобрела перспектива влияния на общественное мнение Китая через средства массовой информации.

В России разведывательные мероприятия и работа по формированию благоприятного для страны общественного мнения традиционно осуществлялись сотрудниками дипломатической службы Министерства иностранных дел, а также военным и морским ведомствами через своих военных и военно-морских атташе-агентов 1. На них возлагались задачи по добыванию оперативной информации о военном потенциале государств Дальнего Востока, прежде всего Японии, распространении её военнополитического влияния в регионе, степени готовности японских вооружённых сил к войне.

В начале 1892 года военным агентом в Японии и Китае был назначен Константин Ипполитович Вогак 2. Он стоял у истоков создания агентурной сети русской военной разведки на Дальнем Востоке, хотя больших успехов на этом поприще не достиг. Надо сказать, что работа военного агента в условиях Дальнего Востока отличалась особой спецификой, выражавшейся прежде всего в особенностях менталитета местных жителей и языковом барьере. К тому же отсутствовали возможности для легального сбора сведений военно-статистического характера через средства массовой информации, ибо подобные материалы там если и публиковались, то в иносказательной форме, и понять напечатанное без хорошей лингвистической подготовки было сложно. Вместе с тем, учитывая, что СМИ в Китае приобретали всё большее влияние и, можно сказать, создавали общественное мнение, разведки иностранных государств, в том числе России и Японии, принимали меры к созданию пророссийских и прояпонских СМИ, поддерживавших на своих страницах политику их государств. Для Российской империи, укреплявшей свои позиции в Маньчжурии и готовившейся к аренде Люйшуня 3, важной составляющей этой дипломатической работы стала подготовка благоприятного общественного мнения, что в массированном порядке можно было сделать через ту или иную газету.

Действуя по поручению своего руководства, К. И. Вогак выбрал для этих целей издававшуюся в г. Тяньцзине новую китайскую газету «Го-вэнь-бао». Что из этого получилось, свидетельствуют два документы, хранящиеся в одном из дел 702-го фонда (канцелярия Приамурского генерал-губернатора, 1884-1918 гг.) Российского государственного исторического архива Дальнего Востока (г. Владивосток). Оба документа — докладная записка А. И. Павлова 4 и рапорт К. И. Вогака — адресованы Приамурскому генерал-губернатору Н. И. Гродекову и объясняют неудавшуюся попытку подчинить российскому влиянию редакцию газеты «Го-вэнь-бао» с целью распространения сведений, способствующих созданию позитивного образа Российской империи в глазах китайских обывателей. Подчеркнём, что, по нашему мнению, кроме изложения фактов оба документа красноречиво говорят о нежелании представителей различных структур — МИДа и военного ведомства — объединять усилия для решения общей задачи и делить ответственность в случае неудачи.

Донесение А. И. Павлова немногословно и малоинформативно. Оно излагает общую канву событий, без каких-либо личных оценок и выводов. Автор сознательно умалчивает о своей, пусть косвенной, причастности к неудавшейся попытке российской военной разведки приобрести в Маньчжурии печатный орган, который проводил бы информационную политику в интересах Российской империи. Рапорт полковника К. И. Вогака, напротив, дополняет картину подробными деталями, позволяющими увидеть связь между [43] событиями, стоящими, на первый взгляд, далеко друг от друга. Излагая частные вопросы организации работы газеты, автор попутно сообщает о настроениях в китайском обществе и не скрывает резко негативного отношения образованной его части к политике, проводимой ведущими мировыми державами в Маньчжурии.

В. П. КАЗАНЦЕВ; Я. Л. САЛОГУБ


Документ 1

Донесение исполняющего дела Поверенного в делах в Пекине статского советника Александра Ивановича Павлова Приамурскому генерал-губернатору Николаю Ивановичу Гродекову 5

Из Императорской Российской миссии в Пекине от 7 июля 6 1898 г. № 244

Милостивый государь Николай Иванович.

Вследствие секретного письма от 29 апреля сего года за № 109, относительно появившейся в издаваемой в Тяньцзине китайской газете «Го-вэнь-бао» недоброжелательной по отношению к России статьи по поводу занятия Порт-Артура и Талиенваня, имею честь уведомить ваше высокопревосходительство, что означенная газета действительно была учреждена осенью минувшего [1897] года по инициативе военного агента в Китае полковника Вогака и на средства нашего военного ведомства, предполагавшего создать орган, который [бы] служил нашим интересам и целям в Китае и распространял бы в нём верные сведения о России, знакомя и сближая таким образом китайский народ с жизнью нашей Родины, в каковых видах редакция названной газеты и получала от Военного министерства ежемесячную субсидию. Вскоре после открытия газеты, однако, стало обнаруживаться не вполне добросовестное отношение к своей задаче со стороны редакторов, допускающих появление в газете небеспристрастных и не всегда сочувственных к России статей, отчего полковнику Вогаку, а также нашему консулу в Тяньцзине по поручению императорской миссии не раз приходилось делать внушение редактору, грозя прекращением субсидий в случае нового появления подобных статей. Но так как предупреждения эти не достигли желаемого результата, то наше правительство оказалось вынужденным привести в исполнение угрозу и с января сего года лишить редакцию газеты «Го-вэнь-бао» прежней субсидии и прекратить с ней всякие дальнейшие сношения. Как ныне известно императорской миссии, газета эта в настоящее время перешла в руки японского правительства, от которого и получает через посредство Японского Консульства в Тяньцзине крупную субсидию.

Сообщая о вышеизложенном, пользуюсь настоящим случаем, чтобы возобновить Вам, милостивый государь, уверение в отличном моём почтении и совершенной преданности.

А. Павлов.

Российский государственный архив Дальнего Востока (РГИА ДВ). Ф. 702. Оп. 1. Д. 39. Л. 37, 38. Подлинник.

Документ 2

Рапорт военного агента в Китае Генерального штаба полковника Константина Ипполитовича Вогака Приамурскому генерал-губернатору Николаю Ивановичу Гродекову

От 2 июля 1898 г. № 99 из Порт-Артура.

Донесение на № 168 по вопросу о китайской газете.

Вследствие предписания вашего высокопревосходительства от 3 июня с[его] г[ода] за № 168 имею честь доложить нижеследующее.

13 сентября 1897 г., по преодолении значительных затруднений, мне удалось войти в соглашение с издательством новой китайской газеты, начавшей издаваться в Тяньцзине под названием «Го-вэнь-бао».

Издатели этой газеты согласились предоставить в моё распоряжение известное число иероглифов в каждом номере газеты и приняли на себя обязательства не печатать статей, направленных против интересов России. За это я обязался подписаться на 150 экземпляров газеты и согласился отдать во временное пользование издателей имевшуюся у меня печатную машину и китайский типографский шрифт.

Не имея никакой возможности наполнять [публикациями] сам отдел, отведённый нам в газете, я обратился к российскому поверенному в делах в Пекине [А. И. Павлову] с просьбой оказать газете зависящее содействие при посредстве членов [российской] миссии и консула в Китае. Я счёл своим долгом обратиться к г[осподину] Павлову также и потому, что не полагал себя вправе составлять или принимать руководящие статьи по вопросам, касающимся нашей политики в Китае, ни от кого, кроме нашего представителя здесь.

В первое время издания газеты я считал более осторожным воздерживаться от печатания каких-либо статей, которые могли бы сразу обнаружить наши отношения с издателями.

Мне казалось желательным, чтобы газета сначала заняла известное положение и получила некоторое распространение с тем, чтобы тогда дать [ей] необходимое направление.

Вследствие этого я в первое время ограничивался печатанием разных переводов из русских периодических изданий и сочинений, имеющих отношение к Китаю, и не торопил [дипломатическую] миссию присылкою более серьёзного материала. Но когда в конце прошлого года события в Китае приняли весьма серьёзный характер, когда, как мне казалось, настало для нас время подготовить [44] почву для наших дальнейших действий в Китае, давая путём печати желаемое нам освещение всем событиям, то я вновь обратился к г[осподину] Павлову за соответствующими указаниями, но таковых не получил.

Между тем издатели газеты, которая, надо сказать, шла прекрасно и сразу захватила себе очень видное место среди китайской прессы, не могли, конечно, обходить молчанием события дня, не рискуя повредить репутации своей газеты. Издатели 2-3 раза обращались ко мне за советами, но я не имел, с одной стороны, указаний от г[осподина] Павлова, а с другой — не зная лично ничего о направлении нашей политики, не мог давать каких-либо советов и принуждён был ограничиваться фразами вроде заверений о дружбе России, о нашем желании видеть Китай самостоятельным и спокойным и т.д. Вследствие этого издатели были предоставлены самим себе и печатали статьи в том виде, в каком они считали это нужным.

Пока вопрос шёл лишь о занятии немцами бухты Цзяо-Чжоу, это не представляло ещё никаких неудобств. Но когда дело дошло до прибытия наших судов в Порт-Артур и Талиенвань, то я уже не мог продолжать относиться безучастно к направлению газеты. По получению известия о прибытии первых наших судов в Порт-Артур 7 я снова обратился к г[осподину] Павлову и на этот раз получил от него короткую заметку, единственную за всё время существования газеты, которая и послужила мне материалом для составления передовой статьи. На этом дело и кончилось, и больше никаких указаний я не получал.

Неизбежным следствием предоставления издателей газеты самим себе явилось появление в последней статей, отнюдь там нежелательных. Справедливость требует сказать, что я не уверен в том, чтобы издатели газеты в это время согласились печатать внушаемые им нами мнения, воздерживаясь от выражения собственных мнений на события. Оба издателя, принадлежа к числу весьма образованных и передовых китайцев, были глубоко возмущены отношением европейских держав к Китаю и считали своим долгом протестовать против нового направления европейской политики, поддерживаемые в этом отношении, как я имею основания полагать, Печилийским генерал-губернатором 8. Первые статьи нежелательного для нас характера были напечатаны в газете в моё отсутствие из Тяньцзина, во время моей поездки по делам службы в Японию. Г[осподин] Гроссе, секретарь [российского] консульства в Тяньцзине, бывший всегда деятельным моим сотрудником, немедленно телеграфировал мне об этом в Нагасаки, на что я телеграммою просил его заявить издателям, что при первом появлении новых статей, нам нежелательных, я прекращу всякое сношение с газетою и отниму у неё печатный станок и типографский шрифт. Эта моя телеграмма послужила началом крайне бурной переписки между г[осподином] Гроссе и издателями газеты, которые заявили, что они не продавали своих мнений России и считают себя вправе высказывать свои личные мнения, не видя в этом никакой вины.

По возвращении моём в Тяньцзин я лично вступил в переговоры с издателями газеты. Должен доложить, что мне очень не хотелось прекращать связи с газетою «Го-вэнь-бао», так как она, как доложено было выше, стала одною из лучших в Китае ежедневных газет и при правильном ведении дела могла [бы] приносить нам большую пользу. Кроме того, мне хотелось подождать приезда нового посланника г[осподина] Шпейра в надежде на то, что он отнесётся к газете с большим сочувствием и окажет ей большее содействие, чем г[осподин] Павлов. Но, видя, что издатели упорствуют в своих мнениях, узнав, что приезд г[осподина] Шпейра отложен на неопределённое время, я решил покончить с газетою [45] «Го-вэнь-бао», о чём и заявил её издателям.

Последние ответили мне согласием немедленно вернуть мне печатный станок, шрифт и излишне полученные с меня деньги. Не скрою, что подобный ответ явился для меня в значительной степени неожиданностью. Для меня не было тайной, что издатели газеты, несмотря на успех последней, всё-таки нуждаются как в деньгах, так и, в особенности, в печатном станке и шрифте, а потому согласие издателей разом покончить счёты со мной невольно навело меня на мысль о том, что они имеют в виду поддержку с какой-либо другой стороны. Но ранее, нежели я успел разобраться, в чём заключается дело, я должен был выехать в Порт-Артур. Имея в своём распоряжении на сборы менее суток, я не мог тогда же ликвидировать дело газеты, в чём, впрочем, не видел особых неудобств, предполагая пробыть в отсутствии всего около недели. По прибытии в Порт-Артур я узнал, что мне придётся остаться здесь значительно большее время, а потому я обратился к г[осподину] Гроссе с просьбой выяснить положение газеты. Через несколько дней я получил от г[осподина] Гроссе телеграмму, коей он уведомил меня, что газета перешла в руки японцев, в ответ на что я телеграфировал ему просьбу немедленно отобрать от издателей печатный станок и типографский китайский шрифт, что г[осподин] Гроссе и исполнил.

Эта телеграмма г[осподина] Гроссе в связи с некоторыми другими обстоятельствами открыла мне глаза на истинные причины скорого согласия издателей газеты отказаться от моей поддержки.

Японцы, имеющие уже одну газету, издаваемую на китайском языке в Шанхае, пожелали приобрести таковую и на севере и с этою целью перекупили «Го-вэнь-бао», предложив издателям более выгодные условия, нежели наши. Случившееся — совершенно в духе японцев, которые в настоящее время стараются сблизиться с Китаем и всеми средствами подготовить почву к тому, чтобы стать руководителями Срединной Империи. Находясь в Порт-Артуре, я не могу близко следить за их действиями, но по отрывочным сведениям, до меня доходящим, я могу заключить, что они действуют не без успеха, как это можно видеть из представляемого мною вместе с сим в штаб Приамурского военного округа рапорта моего от 3(15) июля с. г. за № 101.

Вот всё, что я могу ныне доложить вашему высокопревосходительству по вопросу о газете «Го-вэй-бао», не имея при себе архива, из которого я мог бы извлечь более точные данные. По возвращении моём в Тяньцзин я составлю подробный отчёт, копию с которого буду иметь честь представить вашему высокопревосходительству.

В заключение считаю долгом доложить, что печатный станок и китайский типографский шрифт, составляющий собственность Военного министерства, перевозятся... в Порт-Артур. Какое назначение будет дано этому станку и шрифту — мне неизвестно.

Генерального штаба
полковник Вогак

РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 39. Л. 39-43. Подлинник.


Комментарии

1. О деятельности российских военных агентов на Дальнем Востоке подробнее см.: Добычина Е. В. Разведка России о японском военном влиянии в Китае на рубеже XIX-XX веков // Вопросы истории. 1999. № 10. С. 127-131; она же. Русская агентурная разведка на Дальнем Востоке в 1895-1897 гг. // Отечественная история. 2000. № 4. С. 161-170; она же. Российские военные агенты на Дальнем Востоке о реорганизации разведслужбы в регионе в 1901-1903 гг. // Воен.-истор. журнал. 2010. № 8. С. 52-55; Сергеев Е. Ю. Военная разведка России в борьбе с Японией (1904-1905 гг.) // Отечественная история. 2004. № 3. С. 78-92.

2. Вогак Константин Ипполитович (1859-1923) — образование получил в Николаевском кавалерийском училище и Николаевской академии Генштаба (1884). В октябре 1889 г. назначен младшим делопроизводителем канцелярии Военно-учёного комитета Главного штаба, работал по вопросам, связанным с разведывательной деятельностью на Дальнем Востоке. С февраля 1893 г. — военный агент в Китае и Японии, с января 1896 г. по май 1903 г. — только в Китае. Входил в так называемую «безобразовскую шайку» — неформальное объединение лиц, выступавших за активизацию наступательной политики России в Маньчжурии, непродуманные действия которых во многом спровоцировали начало Русско-японской войны // Залесский К. А. Кто был кто в первой мировой войне. Биографический энциклопедический словарь. М., 2003.

3. Люйшунь (Порт-Артур), город и порт в Китае, в провинции Ляонин, в заливе Бохайвань Жёлтого моря. Получен Россией во временную аренду от Китая по конвенции 1898 г. В 1905-1945 гг. оккупирован Японией. Освобождён Красной армией в августе 1945 г. В 1955 г. СССР вывел свои военные силы из Порт-Артура и безвозмездно передал его Китаю.

4. Павлов Александр Иванович (1860-1923) — действительный статский советник, в 1882 г. с отличием окончил Морской кадетский корпус, служил на флоте, в 1886 г. уволен в запас и приказом по МИД определён в Азиатский департамент. В 1891-1896 гг. работал в российской миссии в Пекине, получил придворное звание камер-юнкера и чин статского советника. В 1896-1898 гг. руководил миссией в качестве и. д. поверенного в делах. В 1898 г. назначен поверенным в делах и генеральным консулом в Корее, а с 1902 г. — чрезвычайный посланник и полномочный министр при дворе корейского императора в Сеуле. Перед Русско-японской войной выступал против шагов по нейтрализации Кореи, на чём настаивал министр иностранных дел А. П. Извольский, и был поддержан Николаем II. С началом Русско-японской войны выехал из Кореи. Сначала прибыл в Порт-Артур в распоряжение наместника на Дальнем Востоке Е. И. Алексеева, а затем некоторое время находился в Шанхае, где занимался сбором информации о действиях японцев, позже — вопросами снабжения. В декабре 1905 г. уволен с должности с оставлением в придворном звании в ведомстве МИД. Вследствие малого опыта в решении финансовых вопросов допустил в работе ряд ошибок, которые привели к обвинениям в адрес Павлова в растрате больших денежных сумм. Деятельность Павлова в Китае в 1904-1905 гг. стала предметом разбирательства специальной комиссии, которая сочла действия Павлова результатом его некомпетентности, и потому судебное разбирательство было решено не возбуждать. См.: Интернет-ресурс: http://www.rusdiplomats.narod.ru.

5. Оба документа публикуются с сохранением авторского стиля, орфография и пунктуация приведены к современным нормам.

6. Даты приводятся по старому стилю.

7. Это произошло 4 декабря 1897 г.

8. Печилийским называли залив Бохайвань, на берегах которого — порт Тангу, служивший аванпортом г. Тяньцзиня, где располагалось российское консульство.

Текст воспроизведен по изданию: «Экспедиция была очень тяжелая, полная всяких лишений...» Генерал-майор К. В. Церпицкий об участии русских войск в подавлении в Китае восстания ихэтуаней в 1900-1901 гг. // Военно-исторический журнал, № 11. 2012

© текст - Казанцев В. П., Салогуб Я. Л. 2012
© сетевая версия - Тhietmar. 2021

© OCR - Николаева Е. В. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Военно-исторический журнал. 2012