Комментарии
246. Из них главнейшие (по крайней мере из переведенных на европейские языки) для нынешнего Восточного Туркестана, как известно, есть книга Си-юй-вынь-цзянь-лу (Описание западного края), составленная в конце прошлого века маньчжурским чиновником, видевшим лично описываемую страну. Перевод и извлечение из этой книги на русском языке сделаны у Иоакинфа в «Описании Чжунгарии и Восточного Туркестана», помещены также в «Землеведении Азии» Риттера, в отделе «Восточный Туркестан», перевод Григорьева. О том же бассейне Тарима трактует и более новая китайская книга Си-юй-шуй-дао-цзи, написанная также китайцем-очевидцем и изданная в 1823 г. Перевод в извлечении этой книги, сделанный В. М. Успенским, напечатан в VI томе «Записок» Русского географического общества по отделению этнографии.
Привожу указание на упомянутую литературу: Иоакинф, или Никита Яковлевич Бичурин, известный русский синолог, опубликовал «Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана» в 1829 г. в Петербурге. Кроме того, сведения из «Си-юй вый-дзян-лу» приведены в «Землеведении» К. Риттера — География стран Азии, находящихся в непосредственных сношениях с Россией. Восточный или Китайский Туркестан. В переводе с примечаниями крупнейшего русского востоковеда В. В. Григорьева. СПб., 1869. Второй выпуск этого тома целиком написан В. В. Григорьевым и состоит из содержательных дополнений; он вышел из печати в Петербурге в 1873 г. Григорьев использует также материал китайских географических источников.
Второе сочинение Си-юй-шуй-дао-цзи в извлечениях перевел на русский язык В. М. Успенский по предложению того же Григорьева и напечатал в Записках Русского Географического общества, т. 6, отд. 1, стр. 93-150. СПб., 1880.
247. Предполагалось, согласно китайским описаниям, что болота и топи Лоб-нора, перемешиваясь с песчаными площадями и горными грядами, тянутся на юго-восток и юг от названного озера до Куку-нора и Тибета. В северо-восточном углу последнего, согласно китайской гипотезе, вода Тарима, пробирающаяся от Лоб-нора под землей снова выходит на поверхность почвы в виде многочисленных ключей урочища Сив-су-хай или Одонь-тала и дает начало Желтой реке.
248. Сообщаемые на этот счет данные в вышеназванной китайской книге Си-юй-вынь-цзянь-лу крайне отрывочны, иногда же просто нелепы.
249. Отчет об этом путешествии под заглавием «От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор» представлен был мною в 1877 г. Географическому обществу и напечатан в XIII томе «Известий» этого Общества; издан также отдельной брошюрой [см. новое издание с включением дневниковых записей Пржевальского, Москва, 1947]. Теперь сжато повторяются некоторые изложенные тогда данные для связи с нижеследующим более полным описанием Лоб-нора. Некоторые изменения против названного отчета. в особенности относительно туземцев, явились теперь потому, что при нынешнем посещении Лоб-нора мы были гораздо свободнее в своих исследованиях, а местные жители относились к нам гораздо откровеннее.
250. Я, мой помощник Эклон, переводчик и 6 казаков.
251. Т. е. «Седьмиградия» — так называлось царство Якуб-бека до числу семи в нем городов.
252. По смерти Якуб-бека и последовавшем затем покорении Восточного Туркестана китайцами Заман-бек был ласково принят в наших пределах и теперь состоит на службе в Семиречье.
О Заман-беке и его судьбе сказано в примечании 18 к новому изданию книги Пржевальского «От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор» (М., 1947, стр. 138-139).
253. Впоследствии мы добыли для своей коллекции три прекрасные шкуры диких верблюдов и одного верблюжонка от лобнорских охотников.
254. По одним сведениям (Куропаткин. Кашгария, стр. 211), Якуб-бек скончался от апоплексического удара. В нынешнее же путешествие мы неоднократно слышали от туземцев, что Якуб-бек был отравлен правителем Хотана Нияз-беком, подкупленным китайцами. Отраву, как говорят, положил в пищу один из любимых прислужников (бачей) Якуб-бека.
Н. М. Пржевальский во всех своих книгах, посвященных описанию путешествий в Центральную Азию, упоминает имя Якуб-бека и сообщает интересные подробности о дунганском восстании, о государстве Джеты-шаар и судьбе Восточного Туркестана. Якуб-бек — яркая фигура, и биография его крайне интересна. Между тем период «Джеты-шаара» плохо изучен и освещен в нашей исторической литературе. Поэтому редактор данного издания обратился к доценту Московского института Востоковедения К. А. Усманову с просьбой написать несколько слов о Якуб-беке я Джеты-шааре. Это целесообразно сделать в примечаниях именно к этой книге, где Пржевальский, оглядываясь на несколько прошедших мятежных лет в истории Восточного Туркестана, неоднократно приводит свои высказывания по поводу исторических судеб Восточного Туркестана, представляющего собой этнографическое образование совсем особое в составе Китая К. А. Усманов любезно согласился написать такое примечание, которое мы и приводим здесь.
«Якуб-бек родом из Средней Азии (г. Пскент, южнее Ташкента). По отцу таджик. С раннего детства остался сиротой и воспитывался у дяди. Сильно нуждался, был ремесленником, слугой беков и джигитом в кокандском войске. Впоследствии стал юз-баши (сотником) и одно время служил в Ак-мечети (ныне Кзыл-орда). В конце 1864 г., когда Якуб-беку было уже около 45 лет, правитель Кокандского ханства Алим-кул отправил его в Кашгар при следующих обстоятельствах.
Летом 1864 г. мусульманское население Синьцзяна восстало против господства маньчжуро-китайских завоевателей и добилось победы. Но Синьцзян распался на отдельные самостоятельные мусульманские владения: Дунганское ханство с центром в Урумчи, Кучинское ханство, Хотанское падишахство, Кашгарское владение во главе с киргизами. В Или впоследствии образовалось Таранчинское султанство. Между этими феодальными владениями начиналась борьба за власть над Кашгарией: на эту власть особенно претендовали кучинские ходжи. Стране, только еще освободившейся от столетнего господства Китайской династии Цинов, грозила междоусобица.
В эти беспокойные дни правители Кашгарского оазиса обратились в Кокандское ханство с просьбой прислать в качестве правителя Бузурук-ходжу, предки которого являлись правителями Восточного Туркестана вплоть до завоевания страны маньчжуро-китайскими войсками в 1759 г. Отец Бузурука Джехангир-ходжа еще в 1826 г. вторгнулся в Кашгарию, при поддержке уйгуров (местного мусульманского населения) он свергнул китайское господство и образовал Кашгарское государство, владение которого распространялось от Хотана до Аксу. Только через девять месяцев Цибэм удалось восстановить свою власть над Кашгарией. Джехангир попал в руки китайцев, был отправлен в Пекин и казнен. Уйгурский народ воспевал храбрость и подвиги Джехангира, оплакивал его трагическую смерть и ждал его сына Бузурука чтобы поднять восстание против китайских угнетателей. Но Бузурук-ходжа был слабохарактерным и не способным к государственной деятельности. Ему была бы не под силу роль объединителя Кашгарии, и скорее он сам мог превратиться в игрушку в руках отдельных феодальных группировок. Это прекрасно понимал Алим-кул. Поэтому он предложил Якуб-беку сопровождать Бузурука в качестве его первого помощника и военачальника. Выбор пал на Якуб-бека не случайно, последний выделялся своей исключительной предприимчивостью, организаторским талантом, умом и твердостью характера.
Бузурук-ходжа был радостно встречен кашгарцами. Тысячи людей вышли на улицы и за городские стены приветствовать ходжу.
В это время политическая обстановка в Кашгаре оказалась весьма сложной. Уйгурские и киргизские беки, пришедшие к власти после победы восстания, всерьез не думали об объединении страны; они увязли во взаимных интригах, и Бузурук, провозглашенный правителем Кашгара, превратился в орудие враждующих феодальных группировок. Беспечность и ограниченность отдельных беков-феодалов соответственно повлияли и на Бузурука, — он позабыл свои задачи и предался бесконечным дворцовым кутежам и празднествам.
Однако в стране было немало передовых представителей, понимающих необходимость создания единой государственной системы для нормального хозяйственного и культурного развития. Якуб-бек был овеян идеями этого движения. Он развертывает лихорадочную деятельность по созданию кашгарского войска и, как свидетельствует местный автор, «он не имел времени даже ни для еды, ни для сна». Благодаря этим своевременным мероприятиям, кашгарцам удается, под руководством Якуб-бека, разгромить вблизи Кашгара крупную силу кучинских ходжей, пытавшихся захватить город.
Борьба за объединение Восточного Туркестана продолжалась около двух лет (1865-1867 гг.). Бузурук-ходжа, запутавшись в интригах отдельных группировок, открыто выступил против объединительной деятельности Якуб-бека. В результате Бузурук был отстранен от управления и во главе нового государства стал сам Якуб-бек. Это государство называлось Джеты-шааром («Семиградьем») включавшим семь больших городов Кашгарии (Хотан, Яркенд, Янги-гисар, Кашгар, Аксу, Куча и Карашар). Якуб-бек в дальнейшем расширил территорию своего владения за счет дунганского ханства и включил в состав Джеты-шаара также Куня-турфан, Урумчи и Манас.
Это крупное мусульманское феодальное государство, возникшее в Центральной Азии, привлекло внимание сильных держав, прежде всего Англии и России, владения которых граничили с Джеты-шааром. Англичане пытались использовать Якуб-бека в борьбе против русского проникновения в Среднюю Азию. Однако Якуб-бек понял подлинную суть английского «благорасположения» к Джеты-шаару и оценил дружбу с Россией. В 1872 г. было заключено торговое соглашение между Джеты-шааром и Россией, в 1874 г. — с Англией.
Якуб-бек заботился о благоустройстве своей страны. При его управлении рыли новые оросительные каналы, расширившие посевную площадь дехкан, улучшали пути сообщения, строили мосты, поощрялась промышленная деятельность и торговля; караван-сараи, построенные при Якуб-беке из жженого кирпича, выделялись от остальных глиняных построек Кашгарии; при нем были построены, впервые в истории Кашгарии. общественные бани в городах, он ликвидировал старые сложные налоги и ввел единый налог.
В создании и укреплении Джеты-шаара большую роль играли узбеки, принимавшие участие в управлении, в армии и в строительстве. Еще с древнейших времен жители бассейнов Тарима и Сыр-дарьи имели между собой тесные экономические связи, отсюда возникало и культурно-политическое единство. Узбеки в течение XIX в. не раз принимали участие в освободительной борьбе уйгуров против маньчжуро-китайского господства в Кашгарии. В силу этого появление Якуб-бека во главе Джеты-шаара вполне естественно.
В 1876 г. маньчжуро-китайские войска, двигавшиеся из Внутреннего Китая, заняли большие дунганские владения в Синьцзяне (Гучен, Урумчи, Манас и затем Турфан). Якуб-бек готовился дать генеральное сражение маньчжурским войскам, когда последние перейдут границу Джеты-шаара. Однако он этого не дождался, в мае 1877 г. Якуб-бек внезапно умер. Китайские войска восстановили свою власть в Кашгарии в декабре 1877 г. Страна опять подпала под тяжесть чужеземного гнета. Однако уйгуры не забывали совместную с узбеками и киргизами борьбу против маньчжуро-китайского господства в Восточном Туркестане и никогда не теряли надежды на окончательное освобождение страны от китайской опеки. Об этом несколько раз свидетельствует и Пржевальский в данной книге».
255. Вот что по данному поводу находим у А. Н. Куропаткина: «16 мая 1877 г. в 5 часов пополудни, Бадаулет (т. е. Якуб-бек. — Эд. М.) был сильно раздражен своим мирзой (секретарем) Хамалом, которого за неточное исполнение каких-то поручений он бил прикладом до смерти.
Убив Хамала, Якуб-бек набросился и начал бить своего казначея Сабир-ахуна. В вто время с ним сделался удар, лишивший его памяти и языка. Оставаясь в таком положении, Бадаулет 17 мая в 2 часа утра скончался. Слухи об отравлении Якуб-бека сыном его Хан-кулыбеком, и о том, что он сам, ввиду неудач против китайцев, принял яд, не имеют основания» (Кашгария, историко-географический очерк страны, ее военные силы, промышленность и торговля. СПб., 1879, стр. 211). Тут же Куропаткин приводит интересное письмо Заман-бека с яркой характеристикой Якуб-бека: «Покойный Якуб-бек был человек умный, деятельный, с удивительной памятью, но вместе с тем хитрый, лукавый; правды почти не говорил; в полном смысле был эгоистом и ни для кого не был другом. Полководцем же в последнее время он выказал себя плохим, а в отношении многоженства перещеголял персидского Фатали-шаха. В частной жизни жил он очень просто, без всяких претензий, довольствовался очень малым, по временам бывал добр и приветлив со всеми. Обряды религии своей исполнял усердно» В сутки отдыхал только около четырех часов, а остальное время был занят. Никому не доверял: во все дела, начиная от конюшни и кухни, до самых важных государственных дел, вникал сам....» (там же, стр. 211 и сл.).
256. Подробнее о той же части Тарима см. «От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор», стр. 17-24, 29, 31, 44, 45 и 47 [40-51, 69-76].
257. По недавнему исследованию Кэри, Уген-дарья составляет рукав самого Тарима. Наши сведения о самостоятельности Уген-дарьи почерпнуты были в 1876-1877 гг. из расспросов туземцев.
258. По сведениям Кэри, Инчике-дарья составляет продолжение Шах-ярской реки. При малой воде та же Инчике-дарья, как нам говорили, не добегает до Конче-дарьи, только едва ли это верно.
259. Измерено в 16 верстах восточнее д. Ени-су, следовательно, в 35 верстах выше нового соединения Кюк-ала-дарьи с Таримом близ переправы Айрылган.
260. Подробнее об этом см. «От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор», стр. 18 [41]..
261. Однако в 1876 г. вода в Тариме в ноябре стояла довольно высоко.
262. В 1876 г. нижний Тарим замерз окончательно между 15 и 20 декабря, вскрылся возле Лоб-нора 4 февраля. В исключительно холодную зиму 1884/85 г. Тарим (по словам лобнорцев) замерз еще в ноябре, вскрылся же близ Лоб-нора только 27 февраля.
263. Сначала от г. Курли до переправы через р. Конче-дарья. быть может и до Ахтармы, идет колесная дорога. Впрочем, на колесах можно с трудом проехать вдоль всего нижнего Тарима.
264. Та самая, о которой упомянуто в конце предыдущей главы.
265. Туземцы называют его также Чон-куль (т. е. большое озеро) или Кара-курчин, по имени здешнего административного участка. Имя «Лоб», по словам тех же туземцев, дано монголами, но что оно значит — неизвестно. Согласно китайскому описанию «Лоб» по-тюркски означает «место соединения вод» (Записки Русского Географического общества по отделению этнографии, т. VI, стр. 148). В древности нынешней Лоб-нор назывался Пу-чан-хай, или Пу-ли-хай. Известен стал китайцам с II в. до н. э. Первые сведения о том же озере европейцы получили от Марко Поло.
О происхождении названия «Лоб-нор» сказано в примечании No 39. См. «От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор», М., 1947, стр. 145-146. Марко Поло упоминает о г. Лоп, о пустыне с этим названием, но озеро было неизвестно венецианцу, который ни единым словом не обмолвился об этом большом водоеме.
266. В нынешнее пребывание на Лоб-норе нам удалось дважды определить указанную долготу покрытием звезд луной, данные получились более точные, нежели в 1877 г., когда та же долгота была определена посредством зенитных расстояний луны.
267. Взята средняя цифра, причем десятки менее полусотни отброшены. Из 41 ежедневных барометрических наблюдений в феврале и марте 1877 г. средняя абсолютная высота Лоб-нора получилась в 2 500 футов. Из 49 барометрических наблюдений на том же самом месте (вблизи деревни Старый Абдал), также в феврале и марте 1885 г., абсолютная высота (с принятием в расчет изобар) вышла равной 2 783 футам.
268. До меридиана р. Джаскансай.
269. Джахансай-дарья и ныне лишь верст на 25 не добегает до Лоб-нора.
270. Лекция, читанная 6 апреля 1878 г. в Берлинском Географическом обществе и напечатанная отдельной брошюрой: Bemerkungen zu den Ergebnissen von Oberst-leutenant Przewalski's Reise nach dem Lop-noor und Altyn-tagh.
271. Известия Русского Географического общества 1879 г., вып. I, стр. 1-7 [т. 15, Спб., 1880].
272. Картина Тарима и Лоб-нора, нарисованная Пржевальским, сейчас сильно изменилась. Гидрография лобнорского бассейна оказалась непостоянной, изменчивой, а Лоб-нор является примером блуждающего озера. Интересную историю полемики о положении Лоб-нора и нижнего течения Тарима и любопытнейшую картину их гидрографии мы постарались осветить в статье «Лобнорское путешествие Пржевальского и загадка Лоб-нора», помещенной в книге Пржевальского «От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор» (М., 1947, стр. 3-23), почему и ограничиваемся здесь данной справкой. Напомним только, что статья Ф. Рихтгофена вышла в Берлине в 1878 г., а возражения Пржевальского изложены им в заметке под названием «Несколько слов по поводу замечания барона Рихтгофена на статью «От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор».
273. При первом на Лоб-нор путешествии это растение ошибочно было принято за саксаул, на который весьма походит. Кроме того, для Лоб-нора тогда поименован был Butomus, которого ныне мы не нашли.
274. Колючки, туграки и джиды [тополь и лох], обыкновенных по Тариму, на Лоб-норе нет вовсе.
275. Виды пресмыкающихся и рыб, свойственные восточной части таримского бассейна, будут подробно поименованы ниже.
276. В юго-западной части страны — англичанами (две экспедиции Форсайта к Якуб-беку в начале семидесятых годов), в восточной — мною при двух здесь путешествиях.
На путешествия Форсайта Пржевальский ссылается и в предыдущих своих сочинениях. Форсайт возглавлял английскую миссию к Якуб-беку и прошел из Индии в Кашгарию дважды в 1870 и 1873 гг. В 1875 г. на английском языке вышло описание этих путешествий.
277. Более подробный и исправленный, нежели приведенный в моем отчете «От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-нор», стр. 20 [43].
278. О диком верблюде см. подробно в вышеназванном отчете, стр. 39-45 [63-68] и мое «Третье путешествие», стр. 43 и 44.
279. Это разделение птиц на группы устарело и не применяется в орнитологической классификации.
280. Приведенные цифры могут быть приняты лишь приблизительно ввиду неразработанности пока добытого орнитологического материала.
281. Список птиц для нижнего Тарима и Лоб-нора по данным, добытым в первое мое здесь путешествие, помещен в моем отчете «От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор», стр. 21-24, 60, 62, 63 [46, 47, 82-89]. Необходимо только сделать теперь в нем некоторые исправления, именно: вместо Podoces tarimensis n. sp. следует поставить Podoces biddulphi, вместо Myophoneus temminckii, неправильно определенного по молодому экземпляру, — Merula maxima, вместо Passer ammodendri — Passer stoliczkae; еще прибавить следует случайно пропущенного Phasianus insignis. Притом нужно оговорить, что список пернатых для восточной части таримского бассейна в нынешнее наше путешествие значительно пополнялся.
282. Такие же экземпляры попадаются, как говорили нам туземцы, в верхнем Тариме при слиянии рек Яркендской и Аксуйской. По словам лобнорцев, в их озере и в Тариме изредка встречается еще рыба, туловище которой посредине выгнуто наподобие седла, поэтому ее называют егер-балык (седло-рыба). Длиной бывает до 1½ футов. Плавает плохо. Добыть такой уродливый экземпляр в свою коллекцию нам не удалось.
283. В то время, как известно, в Восточном Туркестане властвовали потомки Чингис-хана по линии сына его Дшагатая.
284. Землеведение Азии Риттера, пер. Семенова, ч. 1, стр. 17. То же самое у Иоакинфа. Описание Чжунгарии и восточного Туркестана, стр. 115.
285. По тому же преданию, нынешние беки на Лоб-норе и Тариме прямые потомки мачинцев, простолюдины — помесь мачинцев и монголов. О племени мачин будет рассказано в X главе этой книги.
286. Ныне гробница (мазар) этого, весьма почитаемого в Восточном Туркестане магометанского святого, находится верстах в 60 к северу от оазиса Ния.
287. Следы этого города, или правильнее оазиса, видны поныне на р. Джахансай-дарья, верстах в 30 к югу от д. Старый Абдал на Лоб-норе. На правом берегу названной реки, среди совершенной пустыни, разбросанно торчат глиняные остовы саклей, стен, изредка башен. Эти руины тянутся верст на 6 в поперечнике от запада к востоку; в окружности имеют, как нам говорили, до 15 верст. Такую площадь, быть может и большую, занимал некогда цветущий оазис (т. е. город с окружающими его селениями Лоб. Теперь все это засыпано песком и мелкой галькой; даже р. Джахансай течет несколько западнее развалин. Лобнорцы называют это место «Коне-шари», т. е. старый город.
288. Туглук-Тимур-хан был один из лучших монгольских властителей Восточного Туркестана. После принятия им в 754 г. геджры магометанства эта религия сделалась господствующей в бассейне Тарима .
Геджра или гиджра — мусульманское летоисчисление, принятое во многих странах ислама. Имеет начало от времени бегства Мухамеда из Мекки в Медину в 622 г. Поэтому к указанному Пржевальским 754 г. нужно прибавить 622 г., что будет соответствовать 1376 г. нашего календаря. Слово «геджра» арабское, отсюда наше слово «эра».
289. Предание повествует, что, когда лобские беглецы явились в Кэрию, тамошний владетель, подозревая в них людей хитрых и злоумышленных, решил испробовать простоту пришельцев. Он велел им подать для угощения два блюда — одно с черными ягодами шелковицы, другое с черными жуками. Лобцы стали есть жуков вместо ягод. Тогда кэрийский князь оставил свои подозрения и поселил беглецов в д. Кагалык близ Кэрии. Эта деревня существует поныне; жители ее называются кон-гуз-лык (жуковые люди).
290. Ныне это поселение находится в оазисе Сампула, лежащем против Хотана на правой стороне р. Юрун-каш.
291. Следы старинного небольшого города здесь видны до сих пор.
292. По одному сказанию, имя этого наследника было Магомет Абдул Азис, по другому — Ахмет-хан.
293. Тот самый, о котором было говорено в V главе этой книги.
294. Где основано вышеупомянутое поселение Лоб.
295. Большой материал по истории Восточного Туркестана содержится в труде, В. В. Григорьева «Восточный или Китайский Туркестан», в «Землеведении» Риттера вып. 2, дополнения, отдел первый, географический (СПб., 1873), здесь можно найти и исчерпывающий обзор старых источников. Замечательные работы по древностям Восточного Туркестана выполнены русским генеральным консулом Н. Ф. Петровским. Исторические сведения о Западном Китае можно найти в обширном труде нашего известного путешественника Г. Е. Грумм-Гржимайло («Описание путешествия в Западный Китай», 3 тома. СПб., 1896-1907).
296. «От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор», стр. 26 [48].
297. Там же, стр. 49 [76].
298. Так, в д. Маркат вместо прежних 14 дворов ныне число их увеличилось до 60. Впрочем, окончательной веры этим расспросным сведениям о таримском населении давать не следует.
299. Кара-курчин, или, правильнее, Кара-кошун, в переводе означает «черный хошун» (удел или княжество).
300. По имени озера Кара-куль (близ д. Маркат), где живет управитель нижнего Тарима.
301. Лобнорцы называют ее «ветка от дерева с золотыми корнями», разумея под этим царствующий в Китае дом и считая ваньшу родственницей богдохана.
302. Мелкая серебряная монета, ценой равняющаяся приблизительно нашему гривеннику. Число плательщиков на Лоб-норе около сотни человек.
303. Так в марте 1885 г., во время нашего пребывания на Лоб-норе, прислан был сюда китайский приказ — немедленно отправить всех взрослых мужчин с лошадьми в Турфан строить там крепость; вдобавок требовалось: 2 ямба серебра, 25 пудов птичьих перьев и 500 (?) пудов пушистых головок куги (Typha). Приказание это было исполнено лишь отчасти, притом дана взятка.
304. Но густо-черных, как сажа, волос, обыденных у монголов, на Лоб-норе мы не видали.
305. По словам лобнорцев, они стали брить головы лишь с тех пор, как поселились хотанцы в Чархалыке; в Кара-курчине же этот обычай принят еще позднее. Ранее того лобнорцы только подрезывали свои волосы, когда те слишком длинно отрастали.
306. Так правителю Лоб-нора Кунчикан-беку, весьма живому и деятельному, притом без малейшей седины, в 1885 г. было 73 года; одному из его советников 91 год, другому 93 года; оба они еще вполне бодрые и совершенно здоровые. Притом последний (отец нашего проводника Эркиджана), будучи страстным охотником и рыболовом, до сих пор еще подолгу бродит в холодной весенней воде без всякой простуды. В Кара-курчине мы видели также 91-летнюю старуху, ее портрет здесь приложен.
307. Одежда таримцев почти на разнится, она описана в моем отчете («От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор», стр. 26 и 27 [49, 50].
308. Для краткости буду называть тех и других абдалинцами, в отличие от более диких каракурчинцев, внутри оз. Лоб-нор. Притом теперь же оговариваю, что почти все рассказанное об абдалинцах может быть отнесено и к таримцам.
309. Чалмы у лобнорцев мы не видали.
310. За каждый ситцевый платок, ценою в Москве 10-15 коп., китайцы берут с лобнорцев по барану, которые здесь теперь стоят от 4 до 5 руб.
311. Чаще же встречаются сатма меньшей величины.
312. Иногда здесь же носятся бруски для натачивания этих ножей.
313. Такие мельницы встречаются на Лоб-норе и нижнем Тариме. Устройство их весьма незатейливое: вода приводится жолобом, сделанным из выдолбленного ствола туграка, маленький жорнов движется посредством небольшого колеса, спицы которого имеют форму челнока для усиления удара воды, поверх жорнова поставлено коническое лукошко, куда ссыпаются зерна. На подобной мельнице можно смолоть не более нескольких пудов в день.
314. Прежде, как говорят, ели даже бакланов.
315. На Лоб-норе даже собаки и кошки едят свежие побеги тростника, рогатый скот лазит за ними по шею в воду, а при случае плавает через глубокие места.
316. Иногда рыба загоняется в сети ударами весел по воде.
317. При первом здесь путешествии, когда мы получали баранов от имени Якуб-бека, нам постоянно приводили мелких и часто худых, уверяя, что лучших на Тариме и Лоб-норе не водится. Конечно, то были плутни заведывавшего тогда нашим довольствием какого-то хаджи. Между тем в своем отчете («От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор», стр. 28 [51]) я поместил, что туземные бараны мелки ростом и с малым курдюком, что для Лоб-нора, по крайней мере, совсем наоборот.
318. Столь употребительного у монголов и тибетцев.
319. Деревни лобнорцев почти все расположены на берегу Тарима который как было выше сказано, не теряется во всей западной половине Лоб-нора.
320. Лобнорцы, подобно другим туркестанцам, всегда сидят на пятках, а не скрестивши ноги, как то делают монголы или тангуты.
321. Так, например, на языке лобнорцев: брат — ахха, мать — эдже, сеть — гульмю, войлок — токум, веревка — аргамчи, пуговица — топчэ, доска — шал, угощение — хишик, подарок — бэлэк, глубокий — гюн, шапка — тэлпэк и пр.ч.
Некоторые из этих слов, приводимых Пржевальским как монгольские, являются также и тюркскими. Таковы «аха» (ака) — старший брат, уважаемый человек; тэльпэк — шапка и др.
322. При первом путешествии говорили наоборот. «От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор», стр. 51 [77].
323. Офеня — коробейник, мелкий торговец, разносивший свой товар по деревням, предлагая тесьму, пуговицы, резинки, лубки, ситец, ленты. Коробейники говорили между собой на особом жаргоне, известном под названием офенского языка.
324. Ислам разделяется на две главные секты: сунитскую и шиитскую. Суниты и шииты друг друга обвиняют в измене принципам ислама и враждуют другие другом. Вражда эта нередко приводила к большим войнам мусульман между собой.
325. «Мазар» собственно означает «гробница» или «кладбище».
326. «От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор», стр. 53 [79].
327. Этнографический очерк таримцев и каракурчинцев представляет выдающийся интерес, как свидетельство очевидца. Небольшие дополнения к этому очерку сделал М. В. Певцов в Трудах Тибетской экспедиции, ч. 1, гл. 8. СПб., 1895. Пржевальский очень хорошо показал обнищание жителей низовьев Тарима и Лоб-нора в результате произвола и грабежей китайских чиновников и торговцев.
328. Имя это в переводе означает «бек — восходяшее солнце».
329. Все имущество Кунчикан-бека в 1885 г. состояло, кроме нескольких сетей и лодок, из десятка баранов, 1 лошади, 2 коров и 3 ослов; наличными деньгами было 1½ лана (4½ кредитных рубля), но и те пришлось отдать в уплату податей.
330. На приложенной фотографии вместе с Кунчиканом снят и этот мальчик.
331. Батман весит от 10 до 12 пудов.
332. Рум — по-тюркски называется Турция.
333. «От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор», стр. 33 [57-58].
334. Быть может, церковь.
335. Приведенные данные о русских староверах несколько отличаются от приведенных Пржевальским в его отчете о втором центральноазиатском путешествии. Мф уже указали литературу, где рассказывается об этом интересном путешествии русских в глубь Центральной Азии. См. примечание 33 на стр. 143 нового издания «От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор» (М., 1947). Добавим только, что П. И. Мельников (Андрей Печерский) использовал мотивы раскольничьих путешествий к Лоб-нору в своем романе «В лесах»: «Но дошли мы-таки до Беловодья. Стоит там глубокое озеро, да большое, ровно как море какое, а зовут то озеро Лопонским и течет в него от запада река Беловодье. На том озере большие острова есть, и на тех островах живут русские люди старой веры» (Полное собрание сочинений, т. 3. Изд. М. О. Вольф, СПб.-М., 1897, стр. 188).