Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

М. В. ПЕВЦОВ

ПУТЕШЕСТВИЕ В КАШГАРИЮ И КУН-ЛУНЬ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ОТ ЛОБ-НОРА ДО КУРЛИ

Обзор Лобнорской впадины. — Усыхание озер, убыль рыб и птиц. — Быт лобнорцев. — Показания их об окрестной стране, развалинах и о пребывании в Лобнорской впадине в 1858 — 1861 гг. наших староверов. — Движение экспедиции вверх по Яркенд-дарье. — Недавнее образование рекою Конче четырех озер. — Природа долины нижней Яркенд-дарьи. — Очерк быта ее обитателей. — Путь экспедиции от устья Угэнь-дарьи до оазиса Курля.

Еще из Черчена я послал Кетчикан-беку с одним торговцем, ехавшим на Лоб-нор, письмо, в котором извещал его о времени прибытия экспедиции на озеро и просил заготовить для нее муки, риса и других съестных припасов на весь путь до Курли. Почтенный бек исполнил аккуратно мою просьбу: к приходу экспедиции все заказанные припасы были заготовлены и по осмотре найдены вполне доброкачественными. Нам оставалось только переформировать вьюки для дальнейшего пути на север, на что требовалось не более двух дней, но я счел необходимым дать утомленным людям и животным более продолжительный отдых. Мы простояли в низовье Яркенд-дарьи пять суток, в течение которых я определил географическое положение лагеря, измерил неоднократно высоту места 156 и сделал в этом пункте магнитные наблюдения. Кроме того, почти все свободное время от этих работ мною было употреблено на расспросы туземцев о Лобнорской впадине и ее окрестностях.

Озеро Лоб-нор в настоящее время называется местными жителями Кара-кошун-куль, от монгольского княжества (хошуна) Хара-хошун, существовавшего около 400 лет тому назад на юго-западном берегу его. Название же Лоб-нор, данное этому озеру жившими на нем встарину монголами, — древнее. Оно сохранилось, однако, до наших дней как у китайцев, так и у туземцев отдаленных от озера стран, которые [229] называют его Лоб. Этим названием они именуют не только озеро, но и всю окрестную ему страну, а равно и населяющий ее народ 157.

Реку, впадающую в озеро Лоб-нор, туземцы на всем ее протяжении называют Яркенд-дарьей. Название же Тарим присвоено ей китайцами по простому недоразумению и сохранилось у них до настоящего времени, перейдя и к европейцам. Выходцы из западной и северной Кашгарии, поселившиеся около 400 лет тому назад на нижней Яркенд-дарье в местностях, неудобных для хлебопашества, не занимались вовсе земледелием, а жили почти исключительно рыболовством и отчасти звероловством. Реку, питавшую их рыбой, они называли тарим (тарим по-кашгарски — пашня), и это слово заменило со временем в их лексиконе нарицательное дарья, т. е. река вообще. Китайские чиновники, посещавшие по делам службы нижнюю Яркенд-дарью, приняли имя нарицательное за собственное и назвали ее в своих донесениях Таримом. От китайцев это название заимствовано европейцами и сохранилось на всех картах и в описаниях. Между тем многие опрошенные мною туземцы нижней Яркенд-дарьи утверждали, что эта река именуется у них повсюду Яркенд-дарьей, а таримом они называют всякую реку. Слово «дарья», равнозначащее тариму, нарицательное, — им известно также, но употребляется реже.

Туземцы Южной Кашгарии, которых я расспрашивал о реке Тарим, отзывались сначала неведением такой реки, а когда я пояснил им, о какой реке спрашиваю, уверяли единогласно, что река, впадающая в озеро Лоб, на всем протяжении от устья называется Яркенд-дарьей, а не Таримом. Та« именуют эту реку и жители всех селений, расположенных на ней между устьями ее рукава Угэнь-дарья и притока Конче, через которые пролегал наш путь от Лоб-нора в Курлю.

Так как название Тарим, ошибочно присвоенное китайцами Яркенд-дарье, уже с давнего времени вошло во всеобщее употребление, то для избежания недоразумений его следовало бы, мне кажется, помещать на картах рядом с действительным названием этой реки, но в скобках. Для Лоб-нора же, казалось бы, правильным удержать его древнее название, а в скобках приписывать современное местное наименование Кара-ко-шун-куль 158.

Озеро Лоб-нор, по единогласному свидетельству многих допрошенных мною туземцев, представляет ныне обширное водное пространство, поросшее большею частью густым и необыкновенно высоким тростником, который достигает местами четырех сажен высоты и толщины более дюйма. Оно имеет овальную форму и простирается в длину с юго-запада на северо-восток с лишком на 100 верст, а в ширину до 40 верст. Кунчикан-бек, объехавший все озеро вокруг, передавал мне, что он пробыл в пути ровно пять дней, делал в день около 50 верст. Следовательно, по его исчислению, окружность озера достигает приблизительно 250 верст. По удостоверению этого бека, оно окружено необозримым кочковатым солончаком, совершенно бесплодным, и покрытым местами раковинами и езда по неровной, отверделой его поверхности очень затруднительна и возможна только близ опушки тростника, где грунт значительно мягче и поверхность ровнее. Тщетно искал Кунчикан-бек на берегах Лоб-нора мест, удобных для поселений, — их нигде не оказалось. [230]

В юго-западной части озера, поблизости устья Яркенд-дарьи, встречаются свободные от тростниковых зарослей пространства до 10 верст в окружности и до двух сажей глубины. Таких обширных открытых бассейнов, впрочем, очень мало, а все остальные гораздо меньше. В этой же части озера находится узкий канал, длиною около 20 верст, в котором заметно весьма слабое течение пресной воды Яркенд-дарьи, а по сторонам его в озерах, окружённых тростником, вода слегка солоновата.

В 20 верстах к северо-востоку от устья реки тростник становится гораздо гуще, открытые водные пространства встречаются реже, величина их меньше, а вода солонее. Далее 30 верст от устья нельзя пробраться по озеру на самом малом челноке даже при высокой воде в мае, а в остальное время можно проехать только 20 верст. Существуют ли в северо-восточной части озера непокрытые тростником водные пространства — неизвестно, потому что никто из местных жителей не проникал туда ни летом, ни зимой по льду. Кунчикан-бек во время своей поездки вокруг Лоб-нора замечал, что прибрежный тростник растет большею частью на топком, солонцеватом болоте и лишь в западной половине озера — в мелкой соленой воде, но и то местами.

По единогласному свидетельству туземцев, озеро Лоб-нор мелеет с каждым годом. Еще на памяти стариков оно было гораздо обширнее и содержало несравненнобольше открытых пространств. В селении Абдал, расположенном в четырех верстах выше устья Яркенд-дарьи, во время нашего пребывания проживал 110-летний старец по имени Абдул-Керим — живая летопись физических изменений, происшедших на озере за время его долгой жизни. Он был еще бодр, свободно ходил, но говорил так невнятно, что его мог понимать вполне только сын Архней-Джан, 52 лет, с которым я неоднократно беседовал о старине. Этот последний, со слов своего отца, передавал мне, что со времени юности его престарелого родителя на Лоб-норе совершились большие перемены. По признанию старца, он не мог бы узнать своей родины, если бы все это время провел в отсутствии и вернулся в родную страну на закате своих дней. Озеро Лоб-нор во время юности Абдул-Керима, т. е. с лишком 90 лет тому назад, в юго-западной части было свободно от тростника, покрывавшего только неширокой каймой его плоские берега, и открытая водная площадь озера простиралась к северо-востоку на всем видимом пространстве. Устье Яркенд-дарьи в то отдаленное время находилось в четырех верстах западнее нынешнего, как раз против того места, где теперь расположено селение Абдал.

Глубина озера была тогда несравненно больше нынешней, и по берегам его стояло много селений, от которых теперь остались едва заметные следы. Вследствие постепенного отступления озера и зарастания его тростником, жители этих селений должны были покинуть их и водвориться на нижней Черчен-дарье. Так опустели последовательно селения: Тур-куль, Баят, Лоб и Кара-кошун.

В озере в прежнее время водилось гораздо больше рыб, чем ныне. Тогда в нем жили выдры, которых давно уже не стало. Плавающих и голенастых птиц на его берегах гнездилось несметное множество.

Река Яркенд-дарья, по преданию, текла 200 лет тому назад севернее нынешнего своего низовья и впадала в небольшое озеро Учу-куль, сообщавшееся с Лоб-нором проливом. Это предание подтверждает старец Абдул-Керим со слов своего деда, при жизни которого она еще текла в указанном месте и потом переменила свое ложе. Древнее русло [231] Яркенд-дарьи, называемое ныне Ширга-чапкан, ясно различимо до настоящего времени. В нем сохранились еще кое-где пни от деревьев, осенявших некогда берега реки. Прежде этих пней было очень много, но жители селений постепенно изводили их на топливо, и теперь они встречаются уже редко.

Единогласные показания туземцев о постепенном обмелении Лоб-нора подтверждаются некоторыми признаками существования в занимаемой им весьма плоской котловине гораздо более обширного водоема, оставившего явственные, следы своего пребывания. Так, вдоль северо-западного и юго-восточнаго берегов озера, поблизости устья Яркенд-дарьи, тянутся продолговатые песчаные гряды, почти параллельные нынешней береговой черте и представляющие по всем признакам прибрежные дюны древнего обширного водохранилища. Кроме того, на окружающем Лоб-нор солончаке, вдали от нынешней береговой черты, встречается местами множество раковин пресноводных моллюсков (Limnaea auricularia, — var. ventricosa, Limnaea stagnalis, L. peregra et Planorbis sybiricus), живущих в настоящее время в нем. Эти раковины, по словам Кунчикан-бека, он видел местами во время своей поездки вокруг озера вдали от прибрежных зарослей тростника. Наконец присутствие обширного солончака вокруг озера указывает также на его прежние величественные размеры 159.

В 40 верстах к юго-западу от Лоб-нора лежит другое большое озеро — Кара-боён (Черный перешеек), имеющее около 60 верст в окружности 160. Оно получило свое название от двух возвышенных кос темного цвета, вдающихся в озеро с противоположных берегов навстречу одна другой. Озеро Кара-боён, подобно Лоб-нору, покрыто большею частью высоким тростником. В западной части его встречается, впрочем, много открытых пространств с пресной, необыкновенно прозрачной водой, достигающих восьми верст в окружности и до четырех сажей глубины. Открытые водные площади встречаются и в восточной части озера, но меньших размеров. Рыб в Кара-боёне, по свидетельству туземцев, ныне гораздо больше, чем в Лоб-норе.

Кара-боён питается водами рек Яркенд-дарья и Черчен-дарья, из которых первая впадает в северо-западную часть его, а последняя — в западную. Наибольшее количество воды доставляется озеру Яркенд-дарьей, которая во все времена года значительно многоводнее Черчен-дарьи. Разливы обеих рек в низовьях бывают не одновременно: Яркенд-дарья разливается в мае, а Черчен-дарья — в июле. Вдоль Кара-боёна от самого устья Яркенд-дарьи тянется среди тростниковых зарослей узкий канал, расширяющийся местами в озера. В этом канале заметно слабое течение, и по нему можно проехать на лодке.

Яркенд-дарья, по выходе из озера Кара-боён, несет чистую и пресную воду, которая, однако, далеко не так прозрачна, как в самом озере. Эта река на всем протяжении от Кара-боёна до Лоб-нора имеет извилистое русло и довольно высокие берега, а ширина ее не превосходит 25 сажен. Она течёт со скоростью около четырех футов в секунду и повсюду очень глубока; длина же ее между озерами, считая по извилинам, простирается до 60 верст.

В то отдаленное время, когда Яркенд-дарья изливалась в озеро Учу-куль верстах в семи к северу от нынешнего своего устья, между озерами Кара-боён и Лоб-нор не существовало никакого сообщения. Они [232] отделялись перешейком в 40 с лишком верст ширины и питались каждое отдельно своей рекой: Лоб-нор — Яркенд-дарьей, а Кара-боён — Черчен-дарьей. Это последнее было тогда тоже гораздо обширнее, чем теперь, и представляло сплошное водное постранство, поросшее только около берегов тростником. Яркенд-дарья, по преданию, промыла себе путь на юг, в озеро Кара-боён, в четыре года, и из него вскоре после того показался проток, соединивший соседние озера, а озеро Учу-куль стало мелеть, и наконец совсем высохло. Следы его ложа сохранились, однако, до настоящего времени.

Ныне в соединенных озерах живут пять видов рыб 161, именуемых туземцами: отур-балык, минлай-балык, тэзек-балык, эгер-балык и ит-балык. Самые крупные экземпляры их достигают 20 фунтов веса. Кроме того, в озерах живут моллюски (Limnaea auricularia, var. ventricosa, L. stagnalis, L. peregra et Planorbis sybiricus) и водяные ужи (Tropidonotus hydrus).

С наступлением мая уровень воды в соединенных озерах начинает повышаться от значительной прибыли ее в Яркенд-дарье в этом месяце и поднимается выше нормального зимнего почти на 5 футов, потом понижается и во время разлива Черчен-дарьи в июле снова повышается, но очень мало. Одновременно с прибылью воды приходит в озера из Яркенд-дарьи и рыба, количество которой по приметам рыболовов при высокой воде гораздо больше, чем при низкой. По мере понижения уровней озер рыба начинает уходить обратно вверх, в Яркенд-дарью, и на зиму, как уверяли туземцы, в озерах остается лишь незначительная часть ее.

В прибрежных тростниках обоих озер прежде жили в большом числе кабаны и водилось много тигров. Последние сильно истребляли кабанов, которых теперь стало гораздо меньше против прежнего. С уменьшением числа кабанов уменьшалось в значительной степени и число их врагов — тигров. В тех же тростниках водятся волки, лисицы, степные кошки, ласки и зайцы.

Плавающих и болотных птиц на озерах бывает и теперь очень много во время весеннего пролета, но на летнее пребывание остается гораздо меньше, чем прежде. Из оседлых птиц, живущих в тростниках, наиболее замечательны фазаны, которых впрочем, очень немного.

Летом в Лобнорской впадине бывают сильные жары, продолжающиеся до трех месяцев, и появляется множество оводов, изнуряющих рогатый скот и ослов, а лошадей туземцы угоняют на вое лето в горы. Зима в этой впадине сравнительно теплая и непродолжительная: реки и озера покрываются льдом только на три месяца (декабрь, январь и февраль), причем толщина льда редко превосходит 15 дюймов. Снега выпадает очень мало, и он быстро исчезает. Ветры дуют преимущественно ранней весной, почти исключительно с северо-востока и часто приносят массу пыли, от которой несколько дней подряд бывает мгла. Дожди тоже очень редки и необильны; они выпадают большею частью в мае из туч, проносящихся с юго-запада.

Солончаковая почва Лобнорской впадины совершенно неудобна для земледелия. Поэтому основным занятием ее обитателей искони было рыболовство, и только лет 50 тому назад, когда количество рыбы в озерах значительно уменьшилось против прежнего, они стали заниматься [233] понемногу и земледелием. Пашни их, как выше замечено, находятся в долине речки Джахан-сай, на урочище Мюран, отстоящем верстах в 40 от Лоб-нора. Главным же занятием туземцев Лобнорокой впадины осталось все-таки рыболовство.

Наиболее обильный лов рыбы в соединенных озерах бывает в мае, во время половодья. В конце апреля вода в нижней Яркенд-дарье и в питаемых ею озерах начинает прибывать и повышается постепенно до конца мая. Одновременно с прибылью воды приходит в озера сверху, из Яркенд-дарьи, и рыба для метания икры в их тихих и сравнительно теплых водах. Выметав ее в течение мая, она уходит обратно вверх по той же реке.

В продолжение всего мая туземцы занимаются деятельно рыболовством. Разъезжая по озерам на своих узеньких, выдолбленных из древесных стволов челноках 162, они ставят сети и мерёжи на окраинах тростника, в котором держится преимущественно в это время рыба; затем пробираются по тростниковым зарослям и ударами весел по воде гонят рыбу в расставленные снасти.

Большую часть весеннего улова туземцы заготовляют впрок для зимы: очистив рыбу и вынув внутренности, они вялят ее на солнце несоленою. Свежее мясо лобнорских рыб нежно и довольно вкусно, особенно с приправами, но очень костливо; вяленое же без соли — приторно.

Летом лобнорцы тоже ловят рыбу в сети, мерёжи и на удочку, а осенью бьют еще острогой. Зимой, когда озера покроются льдом, ловля в них рыбы производится в весьма ограниченных размерах только в сети.

Вся свежая и вяленая рыба потребляется самими туземцами, а в продажу не поступает; они продают заезжим купцам только небольшое количество кишечного рыбьего жира.

Кроме рыболовства, обитатели Лобнорской впадины занимаются еще ловлею уток во время весеннего пролета в петли, расставляемые на солончаковых отмелях озер. Мясо добытых уток они употребляют в пищу частью свежее, частью копченое, а перья сбывают преимущественно купцам. Из утиных шкур лобнорцы выделывают для себя немного мехов.

Хлебопашеством лобнорцы, как выше замечено, занимаются на урочище Мюран, в долине Джахан-сая и отчасти в ближайшем земледельческом селении Чакалык. Пшеница у них родится средним числом сам-15, кукуруза сам-20, а ячмень сам-10.

На гарибрежьях озер растет много кендыря (Apocinum venetum et A. piotum), из волокна которого туземцы приготовляют грубую ткань для будничных одежд и белья, а также все рыболовные снасти. Корни молодого, только что показавшегося из земли, тростника они едят и извлекают из них сахар.

Крупного рогатого скота, лошадей и ослов у обитателей Лобнорской котловины очень мало; но зато они владеют значительным числом овец рослой курдючной породы, резко отличающейся от кашгаракой.

Жители описываемой впадины занимаются также и охотой. Осенью туземные охотники ходят на Тибетское нагорье за куланами и антилопами, которых он« бьют исключительно для шкур, а некоторые из них [234] отправляются на восток, в лески Кум-таг на охоту за дикими верблюдами. Кроме того, многие из туземцев ловят зимой в прибрежных тростниках в капканы лисиц и волков, а изредка отравляют и тигров.

Во всей Лобнорской впадине с селением Чакашык, подчиненным тоже Кунчикан-беку, считается ныне только 160 семейств жителей, или около 800 человек, в том числе 300 в Чакалыке. Зимой и весной 1890 г. в этой области свирепствовала сильная оспа, от которой, по исчислению Кунчикан-бека, умерло около 400 человек, преимущественно детей и молодых людей обоего пола. Пожилых же и стариков эпидемия почти вовсе не коснулась.

Обитатели Лобнорской впадины живут о убогих тростниковых хижинах (сатмах), сгруппированных в маленькие селения от 10 до 20 дворов. Основою хижины служит клетка из жердей, а стены ее состоят из сплоченных тесно снопов тростника, прикрепленных к клетке вицами; из того же материала настилается и плоская крыша. Каждая хижина разделяется внутренними тростниковыми переборками на несколько отделений. В переднем отделении устраивается очаг, против которого оставляется дымовое отверстие в крыше, а в прочих отделениях, предназначаемых частью для жилья, частью для хранения домашнего скарба, такие же отверстия служат окнами. При хижинах находятся небольшие дворики, обнесенные тростниковыми изгородями, с миниатюрными службами из того же материала. Селения, состоящие из таких легковоспламеняющихся строений, размещенных притом очень тесно, должны подвергаться большой опасности от огня и выгорать дотла во время пожаров при ветрах.

Все нынешние обитатели Лобнорской впадины и нижней Яркенд-дарьи суть выходцы из Северной и Западной Кашгарии, поселившиеся в этой стране около 400 лет тому назад. До переселения их в ней жили монголы, укочевавшие потом частью на север, в Тянь-шань, частью на юг, в страну Цайдам. Первые колонисты из Северной и Западной Кашгарии застали еще на нижней Яркенд-дарье и в озерной впадине часть монгольских стойбищ и жили сначала вперемежку с монголами, оставившими впоследствии в их владение эту страну. Общение с монголами не осталось бесследным на колонистах: в их тюркском наречии доныне сохранилось много чистых и искаженных монгольских слов, оно не обошлось, повидимому, и без метизации пришельцев с аборигенами, выразившейся в более сильном уклонении типа теперешних обитателей страны сравнительно с жителями Западной Кашгарии, к чистому монгольскому облику. Затем, во всем остальном туземцы нижней Яркенд-дарьи и Лобнорской впадины ничем не отличаются от обитателей прочих местностей Кашгарии, кроме немногих обычаев и обрядов. Так, например, здесь отец невесты берет с жениха калым скотом и деньгами в размерах от 5 до 8 штук крупного рогатого скота, от одной до трех лошадей, или же от 10 до 20 овец с придачею серебра от 5 до 10 лая (12-24 рубля). Этот обычай, не существующий в остальной Кашгарии, перешел к обитателям котловины,вероятно, от монголов. Лобнорцы не засыпают могил, как в прочих местностях Кашгарии, а покрывают их жердями, на которые настилают войлок или тростник и забрасывают только слегка землей. Внутренность могилы считается священною, и в нее никто не осмеливается проникать.

К востоку от Лоб-нора, по рассказам туземцев, простирается на семь дней пути бесплодный, кочковатый солончак, а далее в том же [235] направлении залегают большие пески Кум-таг, тянущиеся полосою почти в два дня пути шириной вдоль подножья хребта Алтын-таг до оазиса Сачжоу. В этот оазис существовала ветарину прямая дорога из Черчена, давно уже оставленная. Однако при Якуб-беке по ней ездили туда разведчики для наблюдения за передвижением китайских войск. Указанная дорога пролетала близ подошвы Алтын-тага по южной окраине песков и была доступна только дляверблюдов, да и то лишь зимой. Верблюжий подножный корм на ней встречается повсюду; для лошадей же корма очень мало, и безводные станции простираются до 70 верст.

В песках Кум-таг водится много диких верблюдов, за которыми позднею осенью и зимой ездят туда некоторые из чакалыкских и лоб-норских охотников. Они подкрадываются к верблюдам в то время, когда последние пасутся, и стараются подойти к ним сколь возможно ближе, чтобы попасть в голову или сердце. По словам охотников, дикие верблюды, будучи легко ранены, уходят очень далеко от стрелка, и потому их крайне трудно преследовать. Нам приносили шкуры двух убитых в песках Кум-таг верблюдов, которые, к сожалению, оказались негоднымми для коллекции. Охотники уверяли, что дикие верблюды, живущие в песках Кум-таг, крупнее тех, которых им приходилось видеть и убивать в песчаной пустыне к западу от урочища Ваш-шаари.

К северу от песков Кум-таг простирается на день пути солончак, а далее тянутся широкой полосой невысокие пустынные горы Курук-таг, направляющиеся с северо-запада на юго-восток от Курли почти до самого Сачжоу. Между ними и окраинным хребтом Алтын-таг заключается пространная долина, покрытая в южной части песчаными барханами Кум-тага и имеющая в западной части около трех дней пути, а на востоке, при оконечности гор Курук-таг, суживающаяся до двух переходов.

Страна к северу от соединенных озер, между древним ложем Яркенд-дарьи, Ширта-чапкан и горами Курук-таг, по рассказам туземцев, представляет тоже песчаную пустыню, не имеющую названия. Внутренность этой пустыни, не пересекаемой ни одной дорогой, совершенно неизвестна туземцам. Они ездят зимой за топливом только в южную окраину ее, соседнюю помянутому ложу. Там пустыня состоит из небольших, плоских песчаных бугров, покрытых изредка тамариском; далее же, в глуби пустыни, эти бугры совершенно обнажены, но высоких песчаных барханов в ней не видно.

Собирая от туземцев Лобнорской впадины сведения об окрестной стране, я, между прочим, спрашивал их о развалинах. Все опрошенные мною туземцы единогласно уверяли, что, кроме остатков небольшой крепости к востоку от урочища Мюран, в их стране нет никаких развалин не только в самой впадине, но и на плоском предгорье Алтынтага. Относительно этой впадины можно заметить, что бесплодная солончаковая почва ее исключает возможность существования в ней земледельческих поселений.

Через Лобнорскую впадину проходят по временам в Лхасу тянь-шанские и джунгарские торгоуты. Последний перед нашим прибытием караван торгоутов, с ханом во главе, прошел мимо Лоб-нора осенью 1888 г. в числе 200 человек с 400 верблюдами и 100 лошадьми, а в 1889 г. осенью же возвращался уже домой, потеряв в пути 300 верблюдов и почти всех лошадей. Караваны богомольцев следуют от Лоб-нора [236] на урочище Мюран, пересекают Алтын-таг по перевалу Таш-даван и потом мимо озера Узун-шоркуль, через урочища Чон-яр и Гас направляются в Цайдам. Там в ставке цзун-цзасака они выходят на большую дорогу, ведущую из Монголии в Лхасу, и следуют по ней в этот священный для буддистов город.

Во время стоянки в низовье Яркенд-дарьи и потом при следовании экспедиции вверх по этой реке я собрал от туземцев некоторые сведения о пребывании в Лобнорской впадине наших староверов 163. В 1858 г. по долине Яркенд-дарьи, как рассказывали мне туземцы, проехал из Курли русский человек, по имени Иван, отличавшийся высоким ростом, атлетическим сложением и необыкновенной силой. Его сопровождал переводчик из киргизов, объяснявшийся довольно свободно с туземцами. Путники посетили селение Абдал близ устья Яркенд-дарьи, побывали на речке Джахан-сай, осматривай места, и, объехав вокруг озеро Кара-боён, возвратились в селение Чигешик, из которого направились обратно вверх по реке в Курлю. В следующем году Иван прибыл на Яркенд-дарью уже с восемью русскими семействами в сопровождении того же киргиза. С ними шел большой караван из нескольких десятков лошадей, нагруженных разным имуществом. Все взрослые мужчины и женщины имели ружья; на пути мужчины иногда охотились, а женщины следовали все время с караваном.

С туземцами путники обходились дружелюбно, никого не обижали, покупали у них на серебро рыбу и овец, расплачиваясь всегда аккуратно. Приступая к еде, они, по подлинному выражению туземцев, «делали правой рукой вот так» (туземцы при этом крестились). Если кто из туземцев прикасался к их посуде, то они ее потом мыли, и не давали из своей утвари никому из них ни есть, ни пить. На вопросы туземцев, из какой они страны идут, пришельцы всем говорили, что следуют из страны Кемчик (левый приток верхнего Енисея), населенной народом одной с ними веры.

Спустившись по Яркенд-Дарье до селения Чителик, пришельцы направились оттуда на юго-запад и поселились в местности, занимаемой ныне селением Лоб. Там они построили себе землянки и жили в них два года, занимаясь хлебопашеством, рыбной ловлей и охотой. С туземцами соседних селений они никогда не ссорились и во всех сношениях с ними отличались миролюбием и добросовестностью.

На второй год пребывания староверов в указанной местности к ним был командирован китайскими властями чиновник из Турфана, уговоривший их возвратиться на родину. В следующем году поселенцы, уложив свой скарб на немногих оставшихся у них лошадей, направились обратно вверх по Яркенд-дарье и, достигнув Курли, жили там несколько месяцев, а потом ушли на север 164.

* * *

Накануне выступления экспедиции с низовья Яркенд-дарьи наши люди с помощью туземцев перегнали вплавь верблюдов и лошадей на левый берег реки, а багаж перевезли на двух маленьких паромах, устроенных из челноков. [237]

11 октября экспедиция в полном составе направилась в селение Чигелик, расположенное близ впадения Яркенд-дарьи в озеро Кара-боён. Дорога на всем протяжении пролегает по неширокой, солончаковой полосе, ограниченной на юге рекой и прибрежными тростниковыми зарослями озера Кара-боён, а на севере мелкими песчаными буграми, нанесенными из соседней пустыни. На первой станции эта полоса прорезана изредка арыками, выведенными юз Яркенд-дарьи для орошения прибрежных лугов, с которых туземцы снимают молодой камыш на зиму для скота.

Переночевав на берегу Яркенд-дарьи, мы почти всю вторую станцию прошли по солонцеватой, глинистой равнине с отверделою и обнаженною поверхностью, усеянною во многих местах раковинами названных выше пресноводных моллюсков, и только в конце перехода пересекли полосу плоских песчаных бугров, протянувшуюся с севера к озеру.

Наконец после ночлега на группе малых озерков Яяти-куль, соединенных с озером Кара-боён, мы сделали третий, маленький переход по тростниковым зарослям и остановились на берегу Яркенд-дарьи, немного выше селения Чигелик, состоящего из 16 тростниковых хижин. Тут экспедиции пришлось снова переправляться через Яркенд-дарью. По распоряжению Кунчикан-бека, приехавшего одновременно с нами в Чигелик на челноке, жители этого селения соорудили из пяти своих лодок небольшой паром, на которомбыл перевезен сначала багаж, а потом по частям верблюды и лошади экспедиции. Переправа задержала нас почти двое суток в Чигелике.

Верстах в 15 к западу от Чигелика начинаетсямертвая каменисто-песчаная пустыня, называемая Таг-кум и представляющая северо-восточную оконечность великой внутренней пустыни Такла-макай. По рассказам туземцев, между громадными песчаными грядами пустыни Таг-кум, простирающимися почти в меридиональных направлениях, залегают местами совершенно бесплодные щебне-галечные равнины (по-туземному — саи). Жители Чигелика не проникали более 15 верст в глубь этой мертвой земли, а потому и не знают) такова ли она далее на западе, как в окрестностях их селения.

Вдоль восточной окраины пустыни Таг-кум простирается почти параллельяо нижней Яркенд-дарье древнее ложе рукава этой реки, называемое Кетэк-таим. Оно выходит из долины Яркенд-дарьи верстах в 15 западнее устья реки Конче и оканчивается близ селения Лоб, отстоящего в 15 верстах к юго-западу от Чигелика. Лет 30 тому назад по этому руслу в половодье Яркенд-дарьи текла еще вода, а ныне уже не заходит. В верхней половине ложа встречаются, однако, изредка на дне мокрые места, указывающие на подземное просачивание речной воды, и растут кое-где тополи; в нижней же сохранились только пни деревьев, осенявших некогда этот могучий рукав Яркенд-дарьи.

От селения Чигелик экспедиция повернула на север и направилась вверх по Яркенд-дарье. Первые 10 верст мы следовали по солончаковой местности, орошенной арыками и поросшей большею частью камышом, в которой миновали на 9-й версте небольшой глиняный форт, расположенный на правом берегу реки. При Якуб-беке он был занят маленьким гарнизоном, наблюдавшим за местным населением, а по водворении в Кашгарии китайского владычества заброшен.

К северу от форта, за небольшим прибрежным озерком, начинается уже лесная полоса долины Яркенд-дарьи, сопровождающая ее почти на [238] всем протяжений до Яркенда. По правому берету реки лес простирается до пяти верст в ширину, а по левому — не более двух. Он состоит из тополя (Populus diversifolia) с зарослями кустарников, распространенными преимущественно по берегам реки, на которых деревья растут чаще и пышнее, чем вдали от них. По дороге, лишь изредка приближающейся к самой реке, часто встречаются поляны, то поросшие камышом, то совершенно обнаженные и покрытые раковинами моллюсков, а также полосы обрывистых лёссовых бугров, среди которых торчат высокие стволы мертвых деревьев, погибших от недостатка влаги. Такой характер сохраняет долина нижней Яркенд-дарьи на всем протяжении от форта до урочища Айрылган при устье реки Конче. В лесах этой долины водятся тигры, кабаны, степные антилопы и кошки, а из птиц замечательны фазаны, которых, впрочем, очень мало.

Река Яркенд-дарья на указанном протяжении имеет не более 30 сажен ширины, но очень глубока и течёт со скоростью около пяти футов в секунду. В ней живет множество рыб, спускающихся, как выше замечено, во время половодья в мае, в соединенные озера для метания икры, а потом уходящих из них обратно в реку.

Дорога из Чигелика до урочища Айрылган, пролегающая по правому берегу Яркенд-дарьи, удобна для движения караванов, исключая предпоследнюю станцию, на которой она пересекает широкую полосу лёссовых холмов с весьма рыхлым грунтом, затрудняющим движение лошадей. Подножный корм для наших животных на всем пути по долине Яркенд-дарьи был удовлетворителен, в особенности для верблюдов. На каждой станции встречалось множество камыша, метелки которого с неосыпавшимися еще семенами охотно ели не только верблюды, но и лошади. Кроме того, во многих местах долины растут солодка, полевица и разные солянки. Древесного топлива повсюду много.

В первые дни нашего путешествия вверх по Яркенд-дарье с восхода солнца почти до полудня над долиной часто проносились большие стада серых гусей, возвращавшихся с севера на юг. Они летели треугольниками, оглашая окрестности беспрестанными криками и придерживаясь магистрального направления реки. Нижняя Яркенд-дарья служит как бы большой дорогой перелетным плавающим и болотным птицам во время их периодических странствований с юга на север и обратно, а озера Баграш-куль и в особенности Лоб-нор — станциями. Отдохнув на Лоб-норе осенью, пернатые странники переносятся через Алтын-таг в Тибет преимущественно по ущелью речки Джахан-сай, а потом летят через урочище Чон-яр небольшие озера на юго-восток, минуя нагорную пустыню за хребтом Акка-таг (Пржевальского).

В 25 верстах выше Чигелика ваши проводники указали место на левом берегу реки, откуда начинается древнее ложе Яркенд-дарьи, — Ширга-чапкан, отходящее от нее почти под прямым углом. Река, очевидно, делала в этом месте крутой поворот на восток, а потом промыла себе прямой путь на юг, в озеро Кара-боён.

В 50 верстах от Чигелика, близ урочища Кабагассы, на котором мы имели ночлег, в Яркенд-дарью изливается слева многоводный рукав реки Конче образующий на пути четыре озера. В 1880 г. Конче-дарья верстах в 35 выше своего устья прорвала себе путь на юго-восток, в углубленную долину, поворачивающую потом на юг, и потекла по ней одним рукавом. На пути по этой долине она образовала четыре глубоких озера: Чимынлык, Согот, Талкейчин и Токум-куль, от 5 до 7 верст длины и от [239] 2 до 3 верст ширины, поросшие по берегам высоким тростником. В эти озера зашло множество рыб из соединенных с ними рек Яркенд-дарья и Конче. С появлением рыб на новые озера переселилась часть обитателей долины Яркенд-дарьи, занимающаяся на них ныне преимущественно рыболовством, отчасти скотоводоством и ловлею водяных птиц во время весеннего пролета.

От параллели помянутого урочища Кабагассы почти до самого Айрылгана тянутся к западу от дороги высокие песчаные гряды Тава-баг-лаган-кум меридионального направления. Западнее их простирается сухое ложе Кетэк-тарима, а за ним вздымаются громадные песчаные же гряды необъятной мертвой пустыни.

На последнем ночлежном месте перед урочищем Айрылган мимо нашего лагеря, разбитого на берегу реки, проехали в челноке двое из обитателей новых озер. Завидев этих туземцев, наши люди стали звать их в лагерь, но они, узнав, что мы идем с Лоб-нора, где, по местным слухам, еще свирепствовала оспа, не решились сойти на берег, несмотря на все уверения, и только остановились на короткое время против лагеря. От них я получил некоторые сведения о новых озерах, в дополнение к собранным ранее в низовье Яркенд-дарьи, в Чигелике и от проводников из этого селения. По словам самих обитателей озер, кроме протока из нижнего озера Токум-кулы, впадающего в Яркенд-дарью близ урочища Кабагассы, — в эту же реку изливается верстах в 12 выше первого другой короткий проток из озера Талкейчин, лежащего только в трех верстах от Яркенд-дарьи. Обитатели новых озер определили мне их размеры и подтвердили, что все озера действительно глубоки, очень рыбны и покрыты по берегам высоким тростником.

Кроме помянутых людей экспедиция за всем пути от Чигелика до Айрылгана не встретила ни одного человека. Долина Яркенд-дарьи на этом протяжении необитаема: ее посещают только временно рыболовы из Чигелика и с новых озер да проезжие на Лоб-нор и обратно. С появлением оспы в Лобнорокой впадине сообщение с ней почти вовсе прекратилось, и долина Яркенд-дарьи от устья Конче до Чигелика совершенно опустела.

На урочище Айрылган экспедиция в третий раз переправилась через Яркенд-дарью на пароме из четырех туземных челноков и расположилась на ее левом берегу на дневку. Яркенд-дарья, текущая в этом месте с запада на восток, имеет не более 15 сажен ширины, но очень глубока и быстра. В двух верстах ниже переправы она принимает слева Конче-дарью — узкую, тихую, но глубокую реку с весьма извилистым ложем и крутыми берегами.

С урочища Айрылган дорога проходит одну станцию вверх по реке Конче. Первую половину этой станции она пролегает то по лёссовым буграм, покрытым тамариском и изредка чахлым тополем, то по ровным местностям, поросшим камышом. Вторую половину станции мы прошли по ровной, прибрежной полосе, покрытой камышом, а по берегам реки — купами тополя. К западу от дороги, на протяжении почти всего перехода, тянулась широкая полоса зыбучих песков Карун-кума, совершенно лишенная растительности.

В 26 верстах от урочища Айрылган экспедиция остановилась на ночлег на правом берегу Конче, в местности Каруна. Тотчас же по прибытии на ночлежное место к нам приехал аксакал из ближайшего попутного селения Янги-су для приветствования и сопровождения [240] экспедиции. По обыкновению, я пригласил его в свою юрту и за чаем расспрашивал об окрестной стране. Аксакал сообщил мне, что Конче-дарья в 1880 г. действительно разделилась на два рукава верстах в 15 выше урочища Каруна, в местности, называемой Дилгий. Там она промыла себе путь на юго-восток, в углубленную долину, и потекла по ней в этом направлении одним рукавом, а другим — по старому руслу, утратившему, по образовании нового рукава, почти половину воды. Новый рукав, пройдя около 25 верст от урочища Дилгий, образует озеро Чимынлык, а повыходе из него течёт уже почти прямо на юг, питая на пути еще три озера — Согот, Талкейчнии Токум-куль, из которых нижнее — Токум-куль и среднее — Талкейчин сообщаются с Яркенд-дарьей протоками. Все озера глубоки, очень рыбны и покрыты по берегам высоким тростником. На них живут в небольшом числе переселенцы с Яркенд-дарьи, занимающиеся преимущественно рыболовством и отчасти ловлею водяных птиц во время весеннего пролета. Обитатели новых озер содержат небольшое число скота, в особенности овец; но земледелием, за недостатком удобных мест, не занимаются вовсе.

К востоку от нового рукава Конче-дарьи, по свидетельству аксакала, простирается бесплодная каменисто-песчаная пустыня в которой плоские песчаные бугры, подобные застывшим волнам, перемежаются изредка мертвыми саями. С северо-востока пустыня замыкается невысокою, но весьма широкою и почти бесплодною цепью гор Курук-таг (сухие горы), отстоящею в пяти днях пути от урочища Каруна на восток. Эта пустынная цепь, по словам очевидцев, ходивших по прямой дороге из Турфана в оазис Сачжоу, тянется непрерывно от Курли почти до названного оазиса и простирается до трех дней пути в ширину. От урочища Карун я намеревался продолжать путь вверх по реке Конче, но аксакал и прибывшие с ним из Янги-су туземцы единогласно уверяли, что по этой реке, за неимением дороги, могут пробираться, да и то с трудом, лишь одиночные всадники, а для караванов путь по ней крайне затруднителен. На Конче-дарье находится только одно маленькое селение — Тыккелик, жители которого, за отсутствием прямой дороги вверх по реке, ездят в Курлю по кружной лобнорской, пролегающей по долине Яркенд-дарьи. Эти доводы вынудили меня отказаться от дальнейшего следования вверх по реке Конче.

С урочища Каруна экспедиция повернула к северо-западу и направилась по лобнорской дороге к Яркенд-дарье. Эта дорога пролегает большею частью, по зарослям камыша, пересекая местами небольшие тополевые перелески и полосы лёссовых бугров. На ровных полянах, покрытых камышом, встречались раковины пресноводных моллюсков и явственные следы высохших озер. Аксакал и почётные туземцы, сопровождавшие экспедицию, уверяли, что на этих полянах действительно существовали лет 30 тому назад небольшие озера, сообщавшиеся с Конче-дарьей. На 20-й версте мы вышли на Яркенд-дарью и следовали по ее берегу до селения Янги-су, у которого расположились на ночлег.

Дальнейший путь экспедиция продолжала по долине Яркенд-дарьи до селения Карул, расположенного близ слияния этой реки с ее левым рукавом — Угэнь-дарьей. У Карула дорога оставляет Яркенд-дарью, текущую выше него почти по направлению параллели, и направляется к северу в оазис Курля. Расстояние в 160 верст от Янги-су до Карула мы прошли в восемь дней, сделав только одну дневку при выходе из Яркенд-дарьи многоводного протока Кёк-ала, соединяющего ее с рекой Конче. [241]

Первую станцию от селения Янги-су до селения Уйман-куль мы прошли по лёссовым буграм, поросшим тамариском и изредка купами чахлого тополя. Дорога, извивающаяся среди бугров по рыхлому лёссу, неудобна для движения лошадей. На следующих двух переходах до селения Кырчин она пролегает большею частью по солончаковой долине Яркенд-дарьи, покрытой камышом, местами небольшими тополевыми рощами, и только изредка пересекает мысы широкой полосы лёссовых бугров, тянущейся параллельно направлению реки.

На половине последней станции к селению Кырчин экспедицию встретил Насыр-бек, управляющий населением долины Яркенд-дарьи на пространстве между устьями рек Угэнь-дарья и Конче. Эта область носит название Кара-куль и заключает в себе всего 12 селений. Насыр-бек проживает в центральном селении Кырчин, в глиняном доме, единственном во всей области, и подчиняется непосредственно гуну (князю) из мусульман, ставка которого находится в многолюдном селении Люкчун. Тому же гуну подчинен и правитель населения Лобнорской впадины Кунчикан-бек. Насыр-бек сопровождал экспедицию четыре перехода от селения Кырчин, ехал почти все время со мной и сообщил мне немало любопытных сведений об управляемой им области.

Из Кырчина П. К. Козлов был командирован мною с одним казаком и двумя туземцами в селение Тыккелик, из которого ему предложено было направиться вверх по реке Конче и снять эту реку до пересечения ее дорогой из Курли на Лоб-нор.

От селения Кырчин экспедиция следовала большею частью по открытой солончаковой долине Яркенд-дарьи, поросшей камышом, изредка тополевыми рощами и отдельными купами этих деревьев, осеняющими преимущественно самые берега реки. Дорога во многих местах пересекала топкие протоки и лужи, оставшиеся после осеннего разлива Яркенд-дарьи и уже покрывшиеся тонким льдом. Вправо от дороги тянулась на всем протяжении плоская высота, увенчанная мелкими обрывистыми буграми.

В двух переходах от Кырчина мы сделали дневку при выходе из Яркенд-дарьи многоводного протока Кёк-ала, соединяющего ее с Конче. Переправившись после дневки через семь рукавов названного протока, экспедиция целую станцию шла по зарослям кустарников и тополя. В этой глухой и пересеченной местности китайцы соорудили небольшую крепостцу (импань), постройка которой в то время была еще не вполне окончена. Крепостца предназначена для заключения туземцев Кашгарии, заподозренных в политической неблагонадежности, которых в ней находилось уже до 200. Для стражи в крепостце расположена лянцза (батальон в 250 человек) китайских солдат.

Последнюю станцию до селения Карул мы следовали по открытой части долины, пересекая очень часто замерзшие лужи и протоки. Берега Яркенд-дарьи на этой станции очень низки, в особенности левый, на котором в двух местах сооружены длинные земляные насыпи, защищающие дорогу от разливов реки.

30 октября экспедиция достигла селения Карул, расположенного на правом берегу реки Угэнь-дарья 165, немного выше ее устья. От этого селения дорога, оставив долину Яркенд-дарьи, направляется почти прямо к северу, в Курлю. [242]

На пути по долине Яркенд-дарьи, между селениями Янгису и Карул, я расспрашивал подробно, кроме Насыр-бека, еще многих туземцев об их стране и составил по собранным мною сведениям нижеследующий очерк долины нижней Яркенд-дарьи на этом протяжении.

Между реками Яркенд-дарья и Конче, текущими в области Каракуль в расстоянии от 25 до 40 верст одна от другой, простирается возвышенная лёссовая плоскость, покрытая почти повсюду мелкими буграми. Эти бугры обязаны своим происхождением частью выветриванию поверхности возвышенности, частью насаждениям на ней тамариска, к кустам которого господствующие ветры наносили постепенно песок с минеральной пылью и присыпали таким образом к ним маленькие холмики. Большая часть поверхности описываемой полосы бугров покрыта тонким слоем песка, нанесенного ветрами из соседних пустынь. Самые бугры поросли тамариском, местами вымершим от недостатка влаги, а в промежутках между ними, на площадках и вкотловинах, встречаются изредка одинокие чахлые тополи и небольшие купы этих деревьев.

Описываемая лёссовая высота обрывается к низменной долине Яркенд-дарьи большею частью увалом, и лишь в немногих местах опускается к ней пологим, почти незаметным склоном. В некоторых местах она приближается почти к самой реке, высылая к ее берегам возвышенные мысы, в других — удаляется от нее до 10 верст.

Между помянутой плоской высотой, поднимающейся в среднем приблизительно футов на 50 над уровнем Яркенд-дарьи, и этой рекой заключается неширокая полоса долины ее левого берега, покрытая местами малыми озерками и изрезанная протоками. Тополевые рощи встречаются в ней только местами, преимущественно в юго-восточной части области, а в северо-западной — повсюду преобладают заросли камыша.

Яркенд-дарья в области Кара-куль течет в низменных берегах и часто меняет свое направление. В иных местах она быстро размывает свои берега, в других отлагает на них наносы. По общему отзыву туземцев, изменения, совершающиеся в долине Яркенд-дарьи в области Кара-куль, столь значительны и скоротечны, что вынуждают нередко ее обитателей переселяться с места на место. Так, в одних местах на берегах реки образуются мощные толщи наносов, препятствующие естественному орошению соседних лугов, а сильная муть быстро заносит выводимые из нее арыки; в других местах река производит большие размывы и затопляет пастбища, обращая их в топкие болота. Эти изменения заставляют обитателей долины по временам покидать свои селения и перемещаться на новые земли. Благодаря необыкновенной простоте устройства туземных тростниковых хижин переселения туземцев из одной местности в другую не сопряжены с большими затруднениями и совершаются очень скоро. Нам называли несколько селений, жители которых в последнее десятилетие переместились на 3-10 верст от прежних мест. Кроме кратковременных физических изменений, в области Каракуль, так же как и в Лобнорской впадине, замечается еще медленное осыхание ее. По рассказам туземцев, Яркенд-дарья прежде во все времена года несла значительно большую массу воды, и периодические разливы ее были гораздо продолжительнее, чем теперь.

Ширина Яркенд-дарьи в области Кара-куль колеблется от 100 до 150 сажен, а наибольшая глубина в омутах достигает трех сажен. Скорость течения в последней половине октября, когда воды уже много убыло, простиралась от 4 до 5 футов в секунду. Фарватер реки очень [243] изменчив, а образование новых мелей, островов, протоков и прибрежных озерков повсюду весьма обыкновенно.

Прибыль горной воды в нижней Яркенд-дарье от таяния снегов и ледников в Кун-луне и Тянь-шане становится заметной в области Каракуль только в конце августа. С этого времени уровень реки в течение полутора месяцев медленно повышается до одной сажени над ординарным. С половины октября вода начинает убывать, и ко времени замерзания уровень реки понижается почти до одной сажени против высшего.

По причине низкого летнего уровня воды в Яркенд-дарье, туземцы области Кара-куль не орошают вовсе ни весной, ни летом своих полей. Они пускают воду на пашни только с сентября, когда уровень ее в реке достигает уже значительной высоты. Почва в течение осей осени сильно напитывается водой, а с наступлением первых морозов на полях от непрерывного притока воды из реки образуется толстая наледь. Весной таяние этой наледи доставляет уже пропитанной влагою почве новый запас воды, увлажняющий ее столь сильно, что она в течение всего вегетативного периода, несмотря на сухость воздуха, не требует уже искусственного орошения и дает очень хорошие урожаи.

Весной уровень воды в Яркенд-дарье от таяния ледяных наплывов на ее низменныхберегах немного повышается. В притоке же ее, Конче-дарье, питающемся водами Тянь-шаня, весенний разлив от таяния горных снегов бывает значительно больше. Совокупною весеннею прибылью вод в обеих реках и слабым весенним же разлитием Черчен-дарьи только и можно объяснить повышение уровней озер Кара-боён и Лоб-нор в мае.

Зима в области Кара-куль бывает сравнительно теплая и почти бесснежная. Река покрывается льдом до 15 дюймов толщины только на три месяца: декабрь, январь и февраль. Снег падает редко, лежит большею частью не долее недели, а толщина снегового покрова обыкновенно не превосходит четырех дюймов. Лишь в исключительных случаях он держится недели три и достигает глубины в восемь дюймов.

В феврале начинают дуть северо-восточные ветры, приносящие массу пыли, помрачающей нередко дневной свет, и продолжаются до конца марта. В первых числах этого месяца вскрывается река, и на ней появляется масса пролетных плавающих и болотных птиц, спешащих на север. Уровень реки от таяния многочисленных береговых наледей немного повышается, и вскоре после этого вскрываются озера.

С мая по сентябрь в долине господствуют невыносимые жары, и появляется множество оводов, комаров, мух и мошек, сильно изнуряющих скот. Сентябрь и октябрь считаются лучшим временем года: в эти месяцы преобладают тихие, ясные и теплые дни; насекомые, изнуряющие скот, исчезают, и он быстро поправляется. Дожди в долине бывают очень редко, причем дождевые тучи приходят всегда о юго-запада или северо-запада. С этих же стран горизонта появляются и облака.

Растительность долины нижней Яркенд-дарьи крайне однообразна. Из деревьев в ней растут только тополь, мелколистная ива и джида. Тополевые рощи и купы встречаются лишь изредка, преимущественно в юго-восточной части области. Кустарников тоже очень мало. Преобладающее повсюду растение — камыш; служащий материалом для постройки туземных жилищ и главным кормом для скота. Встречаются также довольно часто солодка, роговник, осока, полевица, солянки, частуха и кендырь, из волокна которого туземцы приготовляют рыболовные снасти. Кроме того, из кендырных нитей вперемежку с шерстяными [244] туземцы ткут грубые ткани для будничной одежды и мешков, которые сбывают в большом количестве в Курле и заезжим купцам.

В долине Яркенд-дарьи водятся маралы, кабаны, степные антилопы, кошки и немного тигров. В долине реки Конче, где находится только одно малолюдное селение Тыккелик и растут большие леса, этим зверям привольнее и потому, их там гораздо больше. В обеих реках, в особенности в Конче, живут в значительном количестве выдры, шкурки которых ценятся на месте от 8 до 12 рублей. По рассказам охотников, выдры устраивают себе в берегах рек жилища, из которых ведут всегда два выхода: один в воду, другой на сушу. Против последнего туземцы настораживают самострелы, поражающие выдру при появлении ее из норы.

Из птиц, кроме плавающих и болотных, в долинах обеих рек живут еще s небольшом числе фазаны, чёрные грифы, сорокопуты, голуби, сороки, дрозды, дятлы, стренатки, бородатые синицы и другие мелкие птички.

К юго-западу от Яркенд-дарьи простирается мертвая пустыня, называемая туземцами Кетэк-шаари-кум. Она покрыта колоссальными песчаными грядами почти меридионального направления, между которыми залегают песчаные же пространства, состоящие из невысоких, плоских барханов, подобных морским волнам. Огромные песчаные гряды пустыни местами приближаются почти к самой реке, местами удаляются от нее до 10 верст, ноповсюду ясно видны с дороги. В этой пустыне еще в недавнее время водились дикие верблюды, за которыми туземцы охотились осенью и зимой, но лет 10 тому назад они куда-то исчезли. В последний раз их видели охотники в песках к юго-западу от селения Янги-су, и с тех пор уже никому не приходилось замечать этих редких животных. Туземные охотники полагают, что они мигрировали вниз по Яркенд-дарье, на юг, а оттуда по Черчен-дарье перешли в каменисто-песчаную пустыню, простирающуюся к юго-западу от местности Ваш-шаари, где, по общему отзыву, живут еще в значительном числе дикие верблюды.

Река Конче-дарья, по свидетельству туземцев области Кара-куль, течёт повсюду в крутых берегах, крайне затрудняющих проведение из нее арыков. По этой причине на всем протяжении названной реки в области Кара-куль находится только одно малолюдное селение Тыккелик (20 дворов). Конче почти повсюду очень глубока и богата рыбами; долина ее выше Тыккелика покрыта большими тополевыми лесами. К северо-западу от этого селения названная река разливается в обширное болото, поросшее высоким тростником с небольшими озерками. Из него выходят четыре малые протока, впадающие слева в глубокий рукав Яркенд-дарьи — Кёк-кала, водами которого и питается главным образом нижняя Конче.

Из Тыккелика существует прямая дорога в город Турфан, по которой жители области Кара-куль гоняют туда на продажу гурты овец 166. Первую станцию от селения Тыккелик она пролегает по долине реки Конче, две следующие станции — по пустыне, затем вступает в горы Курук-таг и проходит по ним три станции. На средней из них, в местности [245] Сангыр-уртэн, находится малолюдное селение оседлых монголов, из которого отделяется дорога на юго-восток, в оазис Сачжоу, пролегающая по весьма пустынной местности. По ней ходят изредка позднею осенью и зимой в этот оазис караваны из Турфана и Люкчуна, а иногда прогоняются небольшие гурты овец.

Во всей области Кара-куль находится только 12 селений, в том числе 11 в долине Яркенд-дарьи и одно на реке Конче, а число жителей в них около 1 100 человек. Из 11 селений долины Яркенд-дарьи только два расположены на правом берегу этой реки, а остальные на левом, преимущественно на протоках и прибрежных озерах.

Обитатели описываемой области занимаются преимущественно рыболовством и только отчасти хлебопашеством и звероловством. Они ловят рыбу почти исключительно в искусственных озерах, образовавшихся в прибрежных впадинах. В эти природные углубления еще предки нынешних обитателей области прокопали из реки канавы от 150 до 1 200 сажен длины и создали таким образом искусственные озера 167. В настоящее время таких озер в области считается 12, в том числе семь больших и пять малых. Все они находятся на правом берегу реки и поросли по краям высоким тростником. Наибольшее озеро, Янги-куль, простирается до 15 верст в длину, до двух в ширину и достигает трех сажен глубины; второе по величине озеро, Баш-куль, имеет 12 верст длины, одну версту ширины и до трех сажен глубины. Площади остальных пяти больших озер почти вдвое меньше Янги-куля, а малые озера простираются только от одной до трех верст в окружности.

Все озера замкнутые: они сообщаются с рекой только входными канавами, а стока в нее не имеют. При этом все входные канавы заграждены земляными плотинами, которые открываются лишь периодически для впуска в озера свежей воды из Яркенд-дарьи во время ее осеннего разлития. Вместе с водой заходит в эти озера масса рыбы, которую запирают в них тотчас же с понижением уровня реки. В малые озера свежую воду впускают через два года, а в большие — через три, четыре и даже пять лет. На второй год по освежении количество воды в озере немного уменьшается, и она становится солоноватою, на третий год соленою, а на четвертый и пятый годы горько-соленою, крайне неприятного вкуса. Несмотря, однако, на такую сильную соленость озерных вод, в них живут все рыбы, водящиеся в Яркенд-дарье (Nemachilus jarkandensis, Aspiorrhynchus Przewalskii, Schizostorax Biddulphi, Diptychus gymnogaster). Многие туземцы и сам Насыр-бек единогласно утверждали, что рыбы, живущие в горько-соленых водах искусственных озер, гораздо жирнее речных. Самые жирные рыбы, наиболее ценимые туземцами, водятся, по их уверению, только в горько-соленых озерах, в которых не освежали воду четыре или пять лет. Но когда откроют в такие озера входные канавы для впуска свежей воды, то вся оставшаяся в них рыба немедленно уходит в реку, а на ее место прибывает из Яркенд-дарьи новая. Туземцы заключают об этом по тому, что в первые годы по освежении в озерах воды им никогда не приходилось добывать из них таких жирных рыб, какие ловились в их горько-соленых водах.

Искусственные озера поделены между жителями соседних селений: каждое озеро имеет своих владельцев, кроме которых никто не может [246] ловить в нем рыбу. Ловля производится преимущественно небольшими неводами, сетями и мерёжами, причем с неводами обязательно выезжать всем участникам одновременно, а сети и мерёжи каждый из них может ставить поодиночке. Эти последние снасти расставляют обыкновенно по окраинам тростника, в котором летом держится преимущественно рыба, потом разъезжают в челноках по тростниковым зарослям озера и ударами весел гонят рыбу в сети и мерёжи. Зимой рыболовство значительно сокращается и производится изредка только сетями и мерёжами. В это время года участники, по взаимному соглашению, иногда перегораживают поперек все озеро сетями и мерёжами, затем отходят от перегородки на некоторое расстояние, выстраиваются по одиночке в линию, как для облавы, и, стуча сильно палками по льду, подвигаются все вместе потихоньку к линии снастей, загоняя в последние таким образом рыбу. Вся пойманная рыба потребляется самими туземцами, а в продажу не поступает. Значительная часть летнего улова заготовляется впрок для зимы посредством вяления на солнце без соли.

Зимой туземцы, кроме рыбной ловли, занимаются домашними работами и отчасти звероловством. Они ловят в капканы лисиц, стреляют маралов и антилоп, а также бьют из самострелов выдр.

Население Кара-кульской области стало заниматься земледелием только 30 лет тому назад, а ранее жило исключительно рыболовством, звероловством и отчасти скотоводством. Солончаковая почва самой долины Яркенд-дарьи непригодна для земледелия, а потому пашни туземцев находятся на возвышенной лёссовой плоскости, простирающейся между Яркенд-дарьей и ее притоком Конче. Орошение этих пашен, лежащих значительно выше летнего уровня реки, очень затруднительно и возможно только посредством длинных арыков, да и то лишь во время высокой воды. Протоки из Яркенд-дарьи, направляющиеся местами к помянутой плоскости, облегчают несколько разрешение этой трудной ирригационной задачи. В общем все-таки развитию земледелия в описываемой области немалой помехой служат высокое положение ее производительных земель и слишком позднее разлитие Яркенд-дарьи.

Пашни в области Кара-куль, как выше замечено, орошаются только осенью, во время разлива Яркенд-дарьи; весною же и летом, по причине низкого уровня воды в этой реке, она не может достигать по арыкам поверхности возвышенного лёссового плато, на котором находятся поля. Из хлебных растений в области возделываютея исключительно пшеница и ячмень, дающие средние урожаи — пшеница сам-14, а ячмень сам-12. Дыни и арбузы родятся очень хорошо; огородных же овощей в области разводят мало, а плодовых деревьев в ней нет вовсе.

Крупного рогатого скота, лошадей и ослов у жителей Кара-кульской области немного, но зато они содержат значительные стада овец такой же крупной курдючной породы, как в Лобнорской впадине. Часть их ежегодно осенью сбывается в Курлю и Турфан.

Необходимые в домашнем быту предметы туземцы описываемой области приобретают преимущественно от заезжих из Курли купцов, выменивая у них на кендырные мешки, шерстяные нитки, а также на шкуры маралов, лисиц и выдр, бумажные ткани и металлические изделия. Наши торговцы, проживающие в Курле, тоже посещают нередко область Кара-куль и проникают даже в Лобнорскую впадину, сбывая туземцам этих стран русские мануфактуры и металлические изделия на пушной товар. Торговлю с обитателями нижней Яркенд-дарьи ведет [247] преимущественно наш подданный — сарт Абдуррахман, торгующий также постоянно в Курле.

Жители Кара-кульской области такие же выходцы из Северной и Западной Кашгарии, как и туземцы Лобнорской впадины. Они переселились в эту область около 400 лет тому назад и жили в ней в первое время вперемежку с монголами, укочевавшими впоследствии в Тянь-шань и на юго-восток, в страну Цайдам. Общение с монголами запечатлелось и на туземцах Кара-кульской области теми же особенностями их типа и самого наречия, какими характеризуются обитатели Лобнорской котловины.

Туземцы Кара-кульской области живут в таких же жалких тростниковых хижинах (сатмах), как и лобнорцы. Их оригинальные селения, состоящие из тесно сомкнутых сатм похожи скорее на таборы номадов, расположившихся временно на стойбищах, чем на поселения оседлого племени. В большинстве селений тростниковые хижины так тесно сплочены, что во время ветра стоит только загореться одной из них в наветренной стороне, как все селение быстро будет объято пламенем.

В нравственном отношении обитатели Кара-кульской области — такой же простодушный, симпатичный народ, как горцы Кун-луня и туземцы Лобнорской впадины. При следовании экспедиции по их стране мы повсюду встречали радушие со стороны ее населения и полную готовность его ко всяким услугам, оставившие в нас навсегда приятные воспоминания о времени, проведенном среди этого добродушного, примитивного народа.

* * *

В селении Карул, расположенном на правом берегу Угэнь-дарьн, в одной версте выше ее устья, всего 15 тростниковых хижин. Жители его занимаются преимущественно скотоводством и хлебопашеством, а рыбы ловят мало за отсутствием в окрестностях прибрежных углублений, в которых можно было бы образовать искусственные озера.

По прибытии экспедиции в Карул ко мне явились вечером трое китайских солдат, посланных начальником лянцзы, расположенной в помянутом импане, для сопровождения нас до Курли. Хотя мы вовсе не нуждались в таком эскорте, но я, не желая огорчать этого любезного китайца, разрешил солдатам следовать с нами. Один из них, сын бедного чиновника, красивый и симпатичный юноша, оказался даже полезным в дороге: он помогал сопровождавшему меня казаку ставить мензулу, вынимать из ящика кипрегель и скоро приучился приводить мензульную доску в горизонтальное положение.

От селения Карул мы прошли версты две вверх по левому берегу Угэнь-дарьи, имеющей не более 10 сажен ширины, но глубокой и тихой. Она была в то время (31 октября) уже покрыта тонким льдом. Далее мы следовали но зарослям тростника и миновали крутой изгиб рукава Угэнь-дарьи, на котором китайцы строили пикет. От этого пикета экспедиция вступила в полосу мелких бугров и шла по ней почти до самого ночлежного места на речке Иничке. На указанном протяжении мы пересекли северо-западную оконечность помянутой лёссовой плоскости, простирающейся между реками Яркенд-дарья и Конче от песков Каруна на юго-востоке и оканчивающейся в описываемой местности на северо-западе длинными лучами, увенчанными повсюду мелкими, обрывистыми [248] буграми. Между этими лучами залегают пространные долины, покрытые местами камышом, местами миниатюрными солончаковыми буграми, поросшими тамариском. Во многих долинах сохранились явственные следы пребывания небольших озер. Проводники из Карула уверяли меня, что лет 30 тому назад в этих долинах существовали еще озера, сообщавшиеся с Угэнь-дарьей, и в них водились рыбы. В конце перехода мы миновали единственное сохранившееся в этой местности замкнутое озерко Илек-куль с солоноватой водой, в котором, однако, живут еще рыбы.

Перейдя по мосту через речку Иничке, экспедиция разбила лагерь для ночлега на ее левом берегу. По рассказам сопровождавших нас туземцев из Карула, эта речка получает начало в горах Тянь-шаня, в кучаском округе и не имеет никакого сообщения с Угэнь-дарьей. Вся долина ее до самого устья покрыта тополевым лесом, в котором живет много маралов. Почва долины Иничке удобна для земледелия, но проведение арыков из этой речки, текущей повсюду в крутых берегах, крайне затруднительно, а потому долина ее до настоящего времени остается необитаемою.

Речка Иничке имеет неболее трех сажен ширины и течёт очень медленно в крутых берегах; она весьма извилиста, глубока и богата рыбами. Иничке изливается в небольшое пресное озеро Чон-куль, имеющее около пяти верст в окружности и отстоящее в трех верстах к востоку от моста. Лет 20 тому назад воды ее при высоком уровне достигали реки Конче, а ныне она в половодье течет из озера только верст пять на восток, по своему старому, хорошо сохранившемуся ложу и теряется верстах в семи, не доходя до этой реки. В остальное же время Иничке не выходит из озера, и ложе ее остается сухим.

Отступление Иничке и исчезновение многих озер между нею и Угэнь-дарьей служат новым свидетельством постепенного осыхания Кашгарской котловины, подтверждаемого, несомненно, признаками, замеченными нами в Лобнорской впадине, и единогласными показаниями самих туземцев многих местностей бассейна Яркенд-дарьи.

Небольшую станцию в 18 верст между Иничке и Конче мы прошли по солончаковой местности, покрытой мелкими и плоскими буграми, поросшими тамариском. Среди этих солончаковых бугров тянется с северо-востока на юго-запад узкая полоса лёсса, покрытая редким тополевым лесом и прорезанная вдоль сухим руслом, называемым Айволи, в котором заметны были кое-где замерзшие лужи. По берегам русла, на лёссовой почве, сохранились следы старых пашен, оставленных, по словам проводников, не более трех лет тому назад, когда по этому руслу перестала течь из Конче вода в речку Иничке. Ранее же этого времени она текла почти все лето, и по берегам русла Айволи было много пашен.

Последние четыре версты экспедиция следовала по правому берегу реки Конче, текущей на этом протяжении с севера на юг, параллельно дороге, и, переправившись через нее на пароме, расположились на ночлег. У переправы, называемой Чиглык, туземцы с помощью нескольких китайских солдат из мастеровых строили пикет. Китайские власти обращали, таким образом, участок проселочной лобнорской дороги на протяжении от Курли до нового импаня на Яркенд-дарье в почтовый тракт. По этому тракту ежедневно двигались из Курли в импань караваны с мукой, рисом и разным имуществом. [249]

Река Конче на переправе имеет не более 20 сажен ширины, но очень глубока и течёт со скоростью около четырех футов в секунду в крутых берегах, покрытых тополевым лесом. Он начинается верстах в 10 ниже Курли сначала отдельными деревьями и купами, потом тянется уже сплошной, но неширокой лентой до переправы Чиглык. Ниже переправы прибрежная лесная полоса значительно расширяется, и река на всем протяжении до образуемого ею в окрестностях селения Тыкке-лик обширного болота течёт среди широкой лесной полосы, безлюдной и посещаемой только по временам охотниками из долины Яркенд-дарьи и Курли.

От переправы Чиглык мы прошли немного вверх по левому берегу реки, потом повернули круто на северо-запад и следовали сначала лесом, а потом по местности, покрытой плоскими солончаковыми буграми. Из бугров экспедиция перешла на открытую равнину, на которой миновала старые пашни. Около них видны были ясно следы арыков и сохранились развалины глиняных хижин. По свидетельству проводников, прежде в этой местности находились обширные поля жителей соседнего селения Шинэга и стояли мазанки, служившие им кровом во время полевых работ. Несколько лет тому назад поля пришлось забросить по причине понижения уровня воды в реке Конче, из которой не стала уже доходить до них вода по оросительным канавам.

Оставив позади старые пашни, мы снова пересекли полосу мелких солончаковых бугров, потом камыша, из которых вышли на щебне-дресвяную раввину. Тут мы впервые на всем пути от подножья Кун-луня встретили каменные обломки. Пройдя верст пять по этой равнине, экспедиция достигла селения Шинэга и остановилась на южной его окраине на ночлег.

Утром показалась нам на самое короткое время невысокая горная цепь Курук-таг, отстоящая от селения Шинэга верстах в пяти к востоку и скрывавшаяся накануне в пыльной мгле.

Миновав селение Шинэга с немногими рассеянными по обширному оазису домами, в виде отдельных ферм, экспедиция следовала сначала по дресвяной равнине, покрытой малыми столовидными высотами и миниатюрными конусообразными горками, потом пересекла последовательно полосы камыша и песчаных бугров. Из последних мы поднялись опять на дресвяную равнину и шли по ней до самого оазиса Курля, в восточной части которого разбили лагерь на берегу рукава реки Конче, называемого Кара-су. [250]


Комментарии

156. Абсолютная высота поверхности озера Лоб-лор по моим 12 барометрическим наблюдениям — 2 650 футов.

157. Интересное предположение о (происхождении слова «Лоб» высказывает Э. М. Мурзаев. Он пишет, что оно, видимо, «дотюркского (индо-европейского происхождения. Известно, что древним населением Кашгарии были согдайцы, народ, говорящий на языке иранской группы. Лоб можно сравнить с такими географическими названиями, как река Лаба на Северном Кавказе, река Лаба (Эльба) в Европе, река Лобва Свердловской области, Лопасна, Лобжа (бассейн Днепра) и т. д. Названия эти уходят в далекое прошлое. Академик А. Соболевский, разбирая часто встречающиеся на Руси географические названия, включающие слова: лоб, лоп, люб, лаб, — отмечает, что они связаны с древним «alb», что значит белый, ср. латинский «albus».

«При вашем объяснении названия Лоб-нор будет тем более интересно вспомнить, что алтайские староверы в поисках страны «Беловодья» ушли на Лоб-нор, а Иван Петляев, первый русский, посетивший Китай и прошедший через Монголию в 1618 г., говорит о Лабинском государстве, лежащем на юг от страны монгольской» (Н. М. Пржевальский. От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор, Географгиз, М., 1947, комментарии, стр. 145).

158. Такие двойные названия нанесены на приложенную к настоящей книге карту Восточного Туркестана.

159. Лоб-нор представляет собой редкий на земном шаре пример «кочующего» озера. Его размеры и очертания изменяются в зависимости от направления течения питающих его рек: Тарима, Ковче-дарьи и Черчен-дарьи.

Открытие в 1887 году этого озера H. M. Пржевальским вызвало оживленную полемику, которая продолжалась в течение многих лет и после смерти путешественника.

Крупный авторитет того времени в вопросах геологии и географии Центральной Азии, известный знаток Китая Ф. Рихтгофен полагал, что Пржевальский открыл какое-то другое озеро, которое лишь по ошибке принял за Лоб-нор. Он основывал свое мнение на китайской географической литературе и картах, которые показывали это озеро расположенным значительно севернее и утверждали, что оно имеет соленую воду, а не пресную, как об этом сообщал Пржевальский.

Последующие обстоятельные исследования ряда русских и иностранных ученых доказали правильность утверждения Пржевальского, но они также подтвердили правильность китайских карт. Действительно, в свое время озеро Лоб-нор находилось севернее, т. е. там, где его показывали старые китайские карты. Изменение гидрографической сети Таримской впадины повлекло за собой перемещение Лоб-нора на юг в то место, где оно было открыло Пржевальским. Совсем недавно, в 1923 году, Конче-дарья возвратилась в свое старое, расположенное значительно севернее, русло. Вследствие этого Тарим, питающий своими водами о. Лоб-нор, лишился в нижнем течении значительного притока, и озеро стало постепенно превращаться в солончаки и болота, сохранившие лишь небольшие окна чистой воды. Но в тех местах, куда устремила теперь свои воды Конче-дарья, пустыня снова пробудилась к жизни. Безжизненные во времена Пржевальского берега древнего русла этой реки снова покрываются растительностью, вместе с которой появляются птицы, животные и новые поселения человека.

160. Кара-буран — на карте Н. М. Пржевальского. — Прим. ред.

161. Schizostorax idduiphi. Aspiozrhynchus Przewalski, Nemachilus jarkandensis, Schizcstorax argentatus et Dyptychus gytnnogater.

162. Лес для челноков и других домашних потребностей лобнорцы сплавляют по Яркенд-дарье, долина которой в 10 верстах выше селения Чнгелик становятся лесистой.

163. О пребывании их на Лоб-норе упоминает H. M. Пржевальский в своей брошюре «Из Кульджи за Тжнь-шань на озеро Лоб-нор», СПб., 1878.

164. Сведения о пребывании сибирских староверов в Западном Китае сообщает также Н. М. Пржевальский в своих отчетах о втором и четвертом путешествиях в Центральную Азию («От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор», Географгиз, М., 1947, стр. 57-58 и «От Кяхты на истоки Желтой реки», Географгиз, М., 1948, стр. 201-202) и Г. Е. Грумм-Гржимайло в труде «Описание путешествия в Западный Китай», СПб., 1907 г., стр. 433-439, где он приводит почти дословную запись рассказа участника похода русских крестьян 1860 года Ассана Емельянова Зырянова.

«Если принять во внимание, — справедливо замечает Г. Е. Грумм-Гржимайло, — что староверы проникли на Лоб-дар и в Северный Тибет задолго до экспедиции в те же страны Н. М. Пржевальского, притом прошли туда путями в до сего времени остающимися частью неисследованными, то нельзя не признать за рассказом Зырянова, даже в том виде, как он записан Киселевым, значения важного географического документа» (Г. Е. Грумм-Гржимайло. Описание путешествия в Западный Китай, СПб., 1907, стр. 437).

165. Эта река представляет собою весьма длинный северный рукав Яркенд-дарьи.

166. Вот перечень станций на этой дороге, составленный мною со слов Насыр-бека: 1) Тыккелик, 2) Конче-дарья, 3) Импань, 4) Тограк-булак (дорога вступает в горы Курук-таг), 5) Азган-булак (горами), 6) Сангыр-уртэн (на станции один дом; отходит дорога в Сачжоу), 7) Узун-булак (горами), 8) Ачик-кудук (соленая вода, дров нет), 9) Татлык-булак (пресный ключ), 10) Люкчун (селение в 2 000 домов, ставка гуна), 11) Ян-хё, 12) Кара-ходжа (селение в 150 дворов), )3) Астанэ, 14) Янги-ават, 15) Турфан.

167. Только одно озеро, Этэк-баир, имеющее около 8 верст в окружности, наполнено водой в 1886 г., а все остальные очень давно.

Текст воспроизведен по изданию: М. В. Певцов. Путешествия в Кашгарию и Кунь-Лунь. М. Географгиз. 1949

© текст - Марголин Я. А. 1949
© OCR - Бычков М. Н. 2011
© сетевая версия - Strori. 2011
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Географгиз. 1949

Мы приносим свою благодарность
М. Н. Бычкову за предоставление текста.