Записка министра финансов Витте.

(12 апреля) 31 марта 1896 г.

По поводу приведенной записки приамурского генерал-губернатора 79 министр финансов считает необходимым объяснить нижеследующее.

Безусловно признавая и со своей стороны, что железная дорога, проектируемая для соединения Забайкальской области с Владивостоком, имеет не только экономическое, но также политическое и стратегическое значение, и что поэтому направление ее должно быть обсуждаемо не только с экономической, но и с других точек зрения, тайный советник Витте не может согласиться с тем мнением генерал-лейтенанта Духовского, что приложенный к концессии на Манчжурскую железную дорогу меморандум составлен министерством финансов по соображению исключительно с экономической стороной дела. Назначение сего меморандума заключается в выяснении того значения, которое проектированная через Манчжурию железная дорога представит собственно для китайского правительства, причем в нем указаны экономические и стратегические выгоды для Китая означенной дороги; меморандум имел целью облегчить нашей миссии в Китае ведение переговоров с китайским правительством относительно предоставления русской компании концессии на постройку и эксплоатацию названной железнодорожной линии. В виду такой цели меморандума, в нем невозможно было затронуть другую сторону дела — то значение, которое данная линия будет иметь для интересов России: экономических, политических и стратегических. Эта же последняя сторона дела, конечно, и послужила основанием [92] к возбуждению вопроса о проведении железной дороги по означенному направлению.

С политической и стратегической сторон дорога эта будет иметь то значение, что она предоставит России возможность передвигать во всякое время по кратчайшему пути свои военные силы к Владивостоку и сосредоточивать их в Манчжурии, на берегах Желтого моря и в близком расстоянии от столицы Китая. Одна возможность появления значительных русских сил в названных пунктах чрезвычайно усилит престиж и влияние России не только в Китае, но и вообще на Дальнем Востоке; и будет способствовать более тесному сближению подвластных Китаю народностей с Россией.

С финансовой точки зрения направление через Манчжурию будет иметь следующие существенные преимущества перед другим, проектированным для той же дороги, направлением вдоль Шилки и Амура.

а) Линия от Сретенска до Хабаровска”, проектированная по на правлению вдоль Шилки и Амура, представит на большей части своего протяжения огромные технические трудности как по характеру тех долин, где она пройдет, в особенности между Сретенском и Покровской (около 400 верст), так и по суровости климата и полной безлюдности местности на большей части ее протяжения. Направление же от Сретенска через Манчжурию к Владивостоку представляется в техническом отношении более выгодным, а в климатическом отношении гораздо более благоприятным, ибо линия пройдет в более южных широтах; наконец, здесь железная дорога прорежет местность населенную и, следовательно, будет более обеспечена необходимой рабочей силой, нежели в районе вдоль Шилки и Амура. Хотя изыскания для Манчжурской линии еще не окончены, и точная длина ее еще не определилась, но уже по одному взгляду на карту можно сказать, что манчжурское направление, как более прямое, будет значительно короче направления на Покровскую, которое, следуя вдоль по течению Шилки и Амура, делает изгиб к северу! В виду приведенных данных, при избрании манчжурского направления стоимость постройки линии значительно сократится по сравнению с направлением линии вдоль течения Шилки и Амура.

б) В эксплоатационном отношении манчжурское направление также представит существенные выгоды для Сибирской дороги, ибо по сему направлению от Читы до Владивостока будет приблизительно 2 100 верст, тогда как по направлению через Покровскую и Хабаровск расстояние между теми же пунктами составит около 3 080 верст, т. е. более на 980 верст. Такое значительное сокращение эксплоатационной длины имеет существенное значение для транзитной линии. [93]

Равным образом, направление через Манчжурию на Владивосток представит выгоды также и по сравнению с другим, рекомендуемым генерал-губернатором, направлением на Мергень и Благовещенск, — это последнее проходит по менее плодородной и в некоторых местах совершенно пустынной местности и, кроме того, потребует устройства двух огромных мостов через Амур: в Благовещенске и Хабаровске, ибо оставлять транзитную линию без мостов в таких условиях, что движение по ней прерывалось бы на продолжительное время весной и осенью, едва ли возможно; с принятием же направления на Владивосток, необходимость в устройстве двух означенных мостов через Амур и связанные с сим весьма значительные расходы отпадают. Кроме того, при избрании направления на Мергень — Благовещенск, общая эксплоатационная длина транзитной линии Чита — Благовещенск — Владивосток (3000 верст) будет на 900 верст больше, чем по прямому направлению с Читы через Цицикар на Владивосток (2100 в.).

Возбужденный генерал-губернатором вопрос о приобретении в Манчжурии полосы земли.

Как бы в предвидении всех этих возражений, в записке генерал-губернатора указывается, в виде довода в пользу направления из Забайкалья на Мергень и Благовещенск, то обстоятельство, что в таком случае было бы возможно и необходимо купить, хотя бы дорогой ценой, широкую вдоль линии полосу земли, чтобы на ней водворить русские поселения, или даже приобрести все отрезанное дорогой пространство в изгибе Амура, что, по мнению генерал-лейтенанта Духовского, не возбудит международных осложнений. Вместе с сим генерал-лейтенант Духовской указывает на невыгоды и опасность нашей китайской границы и на необходимость серьезнейше отнестись к исправлению ее.

Отзыв по сему делу гофмейстера графа Кассини.

По поводу означенных мнений генерал-лейтенанта Духовского, сообщенных им также и нашему посланнику в Китае, граф Кассини, в донесении к министру иностранных дел, высказывает то соображение, что при нынешних обстоятельствах всякие попытки к расширению наших владений на счет Китая должны быть избегаемы нами самым тщательным образом, и что нам особенно следует остерегаться возбуждать такие вопросы, в которых мы рискуем наткнуться на почти несомненный отказ, могущий самым неблагоприятным образом отозваться, на нашем только что укрепившемся престиже в этой стране... По убеждению графа Кассини, весь наш кредит и все наше влияние мы должны полностью приберечь для достижения одной, главной, [94] ясно намеченной цели, коей и является проведение нашей железной дороги через всю Манчжурию к Владивостоку. Эта цель настолько существенна и важна для нас, что крайне неблагоразумно было бы компрометировать успех предстоящих нам по этому предмету переговоров одновременным возбуждением других вопросов, конечно, так же серьезных, и важных, но таких, которые, в случае благоприятного решения главного вопроса о железной дороге через Манчжурию, в более или менее близком будущем, без всякого сомнения, разрешатся сами собой.

Высочайшая отметка, последовавшая на донесении графа Кассини.

По мнению министра финансов, нельзя не согласиться с таковым мнением графа Кассини. Мнение это удостоилось и высочайшего одобрения. На означенном донесении российского посланника вашему императорскому величеству благоугодно было собственноручно начертать: “Верно”.

Если же отпадает главный довод, приводимый генерал-губернатором в пользу направления через Мергень на Благовещенск — возможность приобретения в пользу России полосы земли, прилегающей к означенному направлению, — то засим это направление представит значительно менее выгод, нежели прямое направление через Цицикар на Владивосток.

Экономическое значение проектируемой через Манчжурию линии. Соперничество иностранных держав в Китае. Опасность, угрожающая интересам России в Китае в том случае, если ее экономическая политика в этой стране будет иметь пассивный характер.

С экономической стороны направление через Манчжурию на Владивосток будет иметь следующее значение: с проведением железной дороги по этому направлению, Владивосток, сделается главным портом для большей части Манчжурии, за исключением самой южной ее части, непосредственно прилегающей к Желтому морю. Соединение через посредство означенной линии Манчжурии, с одной стороны, с русским портом, а с другой — с Сибирью и Европейской Россией представит условия, чрезвычайно благоприятные для русской торговли, которая засим, с закрытием порто-франко в Уссурийском крае, получит возможность прочно утвердиться в Манчжурии и в прилегающих к ней провинциях Китая. По проведении названной магистрали сама сила вещей заставит в скором времени проводить ветви от сей линии вглубь Китая, что будет способствовать тесному экономическому сближению последнего с Россией. Конечно, таковые боковые ветки сибирской [95] магистрали будут когда-нибудь построены даже и в том случае,, если сия последняя пройдет исключительно в пределах России, но можно наверно сказать, что в сем последнем случае осуществление их отдалится на очень продолжительное и притом совершенно неопределенное время. Между тем, при современном положении дел на Дальнем Востоке, между главнейшими европейскими державами, а также и Японией идет напряженное соперничество из-за экономического и политического влияния над странами Востока, и наши соперники (Англия, Франция, Германия и Япония) напрягают все усилия к тому, чтобы прочно утвердить своё влияние в Китае и распространить его на возможно большую часть сей страны.

В этих видах они стремятся к получению от пекинского правительства различных привилегий. Хорошо сознавая, что одним из могущественных средств к обеспечению экономического влияния в Китае служит захват в свои руки сооружения рельсовых путей, европейские державы стараются о получении железнодорожных концессий, а также подрядов на поставку железнодорожных материалов.

Так, Япония еще в период войны проектировала сооружение железной дороги по северному берегу Корейского залива и на полуострове Ляо-дуне. Германия, в лице одного из своих подданных, старшего инженера китайских железных дорог Киндера, является уже теперь распорядительницей постройки Тянь-цзинь — Пекинской линии, причем в ее руки поступают подряды на поставку рельсов, паровозов и вагонов. Франция, по статье V франко-китайской конвенции 8(20) июня 1895 г., получила право постройки железной дороги от аннамской границы внутрь провинции Юнь-нань, а французская компания Five-lille хлопочет уже в Пекине о получении концессии на постройку линии от Лун-чжоу вглубь провинции Гуанг-си. Для Англии, статьей IV последней декларации с Франций, признано со стороны Франции право на те же привилегии, которыми пользуется Франция по отношению к южному Китаю. В силу этого в Лондоне уже деятельно обсуждается проект Бирмано-китайской железной дороги по Рангуна через Каренни в Юнь-нань.

Кроме того, синдикат гонконгских английских капиталистов стремится обеспечить за собой возможность деятельного участия в постройке Шанхай—Су-чжоуской железной дороги и, вероятно, добьется этого при помощи пользующегося огромным влиянием в Пекине главного инспектора морских китайских таможен сэра Роберта Харта.

При таком положении дела Россия по необходимости должна следовать образу действий своих экономических соперников; в противном случае она рискует, что другие европейские государства приобретут преобладающее экономическое влияние в Китае, и в их руки попадут [96] главнейшие железнодорожные линии северных провинций Китая, не исключая и Манчжурии. Сего последнего Россия, конечно, допустить не может и потому должна всемерно стремиться к переходу в ее руки сети дорог в северном Китае, и прежде всего магистрали, имеющей прорезать Манчжурию по направлению от Забайкалья к Владивостоку.

Из изложенного видно, что, прежде возбуждения вопроса о проведении сибирской магистрали по направлению через Цицикар на Владивосток, министерством финансов вопрос сей был обсужден всесторонне, причем министерство пришло к заключению, что означенное направление наиболее удовлетворяет экономическим, политическим и стратегическим требованиям.

Те опасения, которые высказывает гeнерал-губернатор относительно направления на Цицикар и Нингуту, должны бы иметь место также и по отношению к рекомендуемому им направлению на Мергень и Благовещенск.

С мнением генерал-губернатора о том, что китайцы всегда будут в состоянии воспрепятствовать правильному движению поездов по Манчжурской дороге, едва ли можно согласиться, ибо от нас будет зависеть принять меры к тому, чтобы этого не случилось и чтобы движение по названной дороге совершалось так же правильно, как на дорогах, проходящих исключительно по русской территории.

Во всяком случае, если бы таковые опасения могли иметь место относительно железной дороги, проектируемой по направлению из Забайкалья через Цицикар на Владивосток, то, казалось бы, они сохраняют свою силу также и относительно линии Сретенск — Мергень — Благовещенск, между тем в записке генерал-губернатор не высказывает опасений относительно возможности перерыва движения на этой последней линии. В виду сего представляется непонятным, почему не может быть обеспечена безопасность движения по линии, проектированной по китайской же территории, по направлению к Владивостоку. К тому же эта линия будет вовсе не так длинна, как полагает генерал-губернатор: она составит в пределах Китая не 2 000 верст, как указывает генерал-лейтенант Духовской, а 1 100 — 1 300 верст (точная цифра определится лишь по окончании производства изысканий).

С проведением Манчжурской линии уже не будет настоятельной надобности в железной дороге вдоль Амура. Естественная база для наших войск на Дальнем Востоке находится не в Амурской, а в Забайкальской области. [97]

Далее генерал-лейтенант Духовской высказывает мнение о том, что хотя бы вся Манчжурия перешла к нам в руки, все-таки не следует бросать намеченной по Приамурью железной дороги, как имеющей колонизационное, базоустроительное значение. “Крайне тяжелый удар нанесется Приамурью, — говорит генерал-лейтенант Духовской, — если блеснувший на него луч света померкнет. Колонизация, золотопромышленность, могучий подъем русской жизни, — все повернет назад. Никакие усилия кратколетнего пароходства по Амуру не вознаградят этого поистине несчастия”.

Так как Хабаровск будет в непродолжительном времени соединен железной дорогой с Владивостоком, то вышеприведенные слова генерал-губернатора относятся, очевидно, к Благовещенску и его окрестностям, ибо, согласно предлагаемому генерал-лейтенантом Духовским направлению, железная дорога в пределах Амурской области прошла бы только между Благовещенском и Хабаровском, выше же Благовещенска она следовала бы по манчжурской территории. Благовещенск же и прилегающая к нему часть Амурской области расположены по прекрасным водным путям — Амуру и его притокам, из коих некоторые, как, например, Зея и Бурея, представляют собой большие многоводные реки. Период навигации по Амуру составляет от 188 до 210 дней 80. Для заселения края Амур и его притоки служат отличными путями, столь же удобными, как и железная дорога. Известно, что бассейны многоводных рек Европейской России заселили задолго до проведения сети железных дорог, которые сооружались вовсе не в видах колонизации. Кроме того, дабы железные дороги принесли наибольшую сумму пользы, их обыкновенно проводят не параллельно течению рек, а по возможности перпендикулярно к ним, дабы железная дорога не конкурировала с водным путем, а, напротив, эти два пути взаимно друг друга дополняли бы. С таким именно расчетом были проектированы все многочисленные железнодорожные линии, идущие к Волге. При проведении же железной дороги по Приамурью она, проходя параллельно реке и притом в близком от нее расстоянии, взаимно конкурировала бы с ней; между тем край этот, при современном его экономическом состоянии, дает очень мало грузов реке; поэтому проведение в нем железной дороги оправдывалось бы не местными потребностями, а исключительно потребностями транзитного движения. Но этой цели еще в большей степени удовлетворяет линия железной дороги, направляющаяся из Забайкалья через Манчжурию к Владивостоку, как более короткая по своему протяжению. [98]

Таким образом, в отношении колонизации и в отношении подъема русской жизни проведение железной дороги по Амурской области между Благовещенском и Хабаровском не представляется безусловно необходимым. Оно не требуется также пока и для развития в крае золотопромышленности, ибо, во 1-х, такая линия/ железной дороги вовсе не захватила бы золотопромышленного района, который значительно удален к северу и к северо-востоку, а во 2-х, как показал опыт того же Амурского края, золотопромышленность успешно развивается здесь и без железной дороги, доставляя в последнее время около 425 пудов золота в год.

Наконец, если в настоящее время к числу пунктов нашей базы на Дальнем Востоке и относят Благовещенск с прилегающей к нему местностью, то еще сомнительно, сохранит ли эта база свое значение с проведением железной дороги по направлению из Забайкалья на Владивосток. Напротив, казалось бы, что, в силу изменившихся условий, база тогда передвинется из Амурской области в Забайкальскую, которая гораздо более населена, чем Амурская, и более производительна: она и теперь считается житницей Амурской и Приморской областей. Поэтому содержание войска в ней должно обходиться дешевле, нежели в других областях Приамурского генерал-губернаторства. К тому же она вскоре будет соединена рельсовым путем с Европейской Россией, откуда таким образом будет обеспечена доставка резервных войск. В случае же осуществления железной дороги из Забайкалья через Манчжурию во Владивосток, будет также обеспечена быстрая доставка войск из названной области к берегам Японского и Желтого морей. Таким образом, находясь из всех частей Приамурского генерал-губернаторства в наиболее благоприятных условиях в отношении содержания и снабжения войск, Забайкальская.область, с проведением сибирской магистрали по проектированному направлению (Цицикар — Владивосток), будет поставлена в весьма выгодное положение и в отношении сосредоточения наших войск в тех пунктах Дальнего Востока, где того будут требовать наши интересы 81.

В виду приведенных соображений, министр финансов не может согласиться с мнением приамурского генерал-губернатора о том, что интересы государственные требуют соединения Забайкальской железной дороги через Манчжурию с Благовещенском и далее с Хабаровском, и полагает, что в интересах государственных железную дорогу от Забайкалья следует вести через Манчжурию на Цицикар и ст. Никольское [99] Уссурийской железной дороги, для кратчайшего соединения с Владивостоком.

Возбуждаемый генерал-губернатором вопрос о постройке самостоятельной ветки от Уссурийской железной дороги в южную Манчжурию к пределам застенного Китая.

В своей записке генерал-лейтенант Духовской указывает на необходимость для нас скорее взять в свои руки ветвь от Уссурийской железной дороги чрез Гиринь и Мукден к пределам застенного Китая, с отраслями от нее к портам Посьет и Ню-чжуань. “Возведение линии Шанхай-гуань — Мукден — Гиринь, говорит — генерал-лейтенант Духовской, — давно решенное в принципе китайским правительством, остановилось за неимением денег, и ныне уже являются на нее разные конкуренты. Сохрани бог, чтобы эта линия не очутилась в руках иностранцев, особенно англичан. Нельзя откладывать включение ее в нашу концессию, и следует настоять, чтобы она вышла от Гирина не прямо к Посьету, как мечтали проектировавшие ее несколько лет назад иностранные инженеры, а непременно на соединение с нашей Уссурийской линией, например, через Нингуту и Полтавский караул к Никольскому”. В виду сего генерал-лейтенант Духовской признает необходимым, одновременно с постройкой железной дороги с запада на восток от Сретенска через Мергень к Благовещенску, приступить к постройке железной дороги с востока на запад и от ст. Някольского Уссурийской железной дороги через Нингуту и Гиринь на Бодунэ. Затем эту последнюю линию генерал-лейтенант Духовской полагает возможным, если политические и местные обстоятельства сложатся благоприятно, соединить с первой линией, построив участок Мергень — Бодунэ, если же условия не будут благоприятны, то сначала замкнуть линию по Амуру.

Из изложенного видно, что генерал-лейтенант Духовской полагает необходимым ветвь Никольское — Нингута — Гиринь — Бодунэ включить в концессию и строить во всяком случае, из опасения, чтобы постройка и эксплоатация этой ветви не была передана Китаем в руки наших соперников; затем, если условия сложатся благоприятно, то, по мнению генерал-лейтенанта Духовского, эту ветвь следует соединить с проектируемой им линией из Забайкалья через Мергень в Благовещенск; в противном же случае — оставить ее на некоторое время без прямого соединения с названной линией.

По мнению министра финансов, усилению нашего политического и экономического положения в Манчжурии могут способствовать только линии, которые будут находиться в прямом и непосредственном соединении с нашей естественной базой — Забайкальем, откуда должно [100] распространяться на Манчжурию наше экономическое и политическое влияние и откуда всего легче могут быть двинуты наши военные силы, если бы в том встретилась надобность. Что же касается линии или ветвей, которые были бы проведены из Приморской области в Манчжурию, но остались бы несоединенными с упомянутой базой, то подобные линии не только не принесут пользы русскому делу в Манчжурии, но могут нанести ему прямой ущерб. Если бы, например, в случае открытия военных действий, неприятель стал угрожать Владивостоку и ст. Никольскому 82, то вместе с тем опасность стала бы грозить и всей ветви Никольское — Бодунэ. Таким образом, эта ветвь, вместо оказания содействия русским войскам в деле обороны Владивостока и Южно-Уссурийского края, могла бы только затруднить их задачу.

Забота генерал-губернатора о том, чтобы, ветви, проектируемые на север от Пекина, не попали в руки наших соперников, имеет чрезвычайно важное значение, но цель эта могла бы быть достигнута усилением русского влияния в Китае, а ничто не в состоянии в большей мере способствовать усилению сего влияния, как сооружение русской линии от Забайкальской железной дороги через Манчжурию к Владивостоку. Раз эта линия будет находиться в русских руках, можно быть уверенным, что засим никакая другая линия или ветвь в северном Китае не будет построена без согласия России. При избрании же направления для сих последних линий или ветвей надо иметь в виду, что, как это выше объяснено, наша база будет находиться в Забайкалье, поэтому означенные ветви должно примыкать к магистрали таким образом, чтобы расстояние от Забайкалья тех главнейших центров Манчжурии, через которые пройдут ветви, было по возможности кратчайшим. Этому условию не удовлетворяет проектируемая генерал-лейтенантом Духовским ветвь Никольское — Полтавская — Нингута — Бодунэ, ибо, пока Мергень останется несоединенным с Бодунэ, означенная ветвь (Никольское — Бодунэ) будет иметь только очень кружное соединение с Забайкальем — через Хабаровск и Благовещенск; с. постройкой же участка Мергень — Бодунэ хотя и образуется транзитный железнодорожный путь Чита — Мергень — Бодунэ — Гиринь — Нингута — Никольское, но путь этот соединяет лежащие на нем пункты с Забайкальем не по прямой или слабо изогнутой линии, а по линии ломанной, несколько раз круто меняющей направление, что искусственно отдалит главные центры Манчжурии от нашей естественной базы (Забайкалья).

Независимо от сказанного, при сооружении железной дороги в Манчжурии с точки зрения торговых интересов России необходимо [101] иметь в виду все более и более усиливающееся влияние порта Ню-чжуань, как ввозного и распределительного пункта иностранных товаров в стране. При проведении проектируемой генерал-лейтенантом Духовским линии от ст. Никольского на Гиринь и Бодунэ, в расчете продолжить ее к застенному Китаю, с ветвью к Ню-чжуаню, открывался бы самый широкий доступ в Манчжурию товарам Западной Европы и Японии. Наступление такового момента Россия должна всеми силами не приближать, а по возможности отдалять, впредь до упрочения в Манчжурии своего экономического влияния. Представляется более вероятным, что линия Никольское — Гиринь, если бы она велась изолированно, как предлагает генерал-лейтенант Духовской, а не магистралью через Манчжурию, замкнулась бы гораздо скорее на юге с Ню-чжуанем, нежели на севере с Мергенем, и в таком случае явилась бы опасность упустить Манчжурию навсегда из-под русского экономического влияния.

Вопрос об условиях, облегчающих строительные работы и обеспечивающих охрану Манчжурской линии во время постройки и эксплоатации, может быть окончательно выяснен лишь по получении подробных результатов изысканий на месте. Применение для сей цели железнодорожных батальонов.

Что касается условий, облегчающих строительные работы и обеспечивающих охрану линии и спокойствие в крае, который она прорежет, то таковые подлежат выработке в связи с данными, добытыми при производстве изысканий. На одно из таких условий обращает внимание и генерал-лейтенант Духовской, высказываясь за необходимость командирования в Забайкалье на работы по сооружению железной дороги пехотных батальонов, которые впоследствии могли бы быть преобразованы в железнодорожные и оставлены на соответственном участке Сибирской дороги, при его эксплоатации.

Министр финансов, признавая и со своей стороны, что участие известного количества нижних чинов в работах по сооружению Манчжурской линии могло бы оказать благоприятное влияние на успешный ход работ по постройке, считает однако необходимым оговорить, что дело привлечения нижних чинов к означенным работам представляется обоюдоострым, и что, если только оно будет проведено недостаточно осмотрительно, то оно может внести в названное дело большие осложнения и даже совершенно затормозить проведение русской железнодорожной линии через Манчжурию. Действительно, если один или несколько батальонов были бы двинуты из Забайкалья в Манчжурию для принятия участия в работах по сооружению линии, то, очевидно, этот [102] факт не может остаться в тайне, а раз он будет оглашен в печати, то можно быть уверенным, что дело проведения нашей линии через Манчжурию значительно усложнится. По мнению министра финансов для того, чтобы возможно менее привлекать внимание иностранных государств и самого Китая к сему делу, следовало бы, раз только правительство остановится на сказанной мере отпустить для сего потребное число нижних чинов из военных округов, удаленных от пределов Манчжурии, — например, из Европейской России, — зачислив сих нижних чинов как бы в запас и составив им особые списки; затем означенные запасные нижние чины, как во время своего переезда к границам Манчжурии, так и при переходе через границу и во время пребывания на работах в Манчжурии, не должны, по наружному виду, ничем отличаться от простых рабочих и могут иметь при себе только такое вооружение, которое не изобличало бы в них солдат, для чего оно должно состоять, главным образом, из ножей или револьверов, принадлежащее же им как нижним чинам той или другой воинской части оружие должно храниться где-либо по близости манчжурской границы в полной тайне, но при таких условиях, чтобы оно могло быть, в случае надобности, без замедления доставлено в места будущего нахождения этих лиц в Манчжурии. Только при принятии такого рода мер, которыми действительно было бы обеспечено сохранение в полной тайне факта присутствия наших нижних чинов на работах по сооружению Манчжурской линии, было бы, по мнению министра финансов, возможно допустить таковое участие их без риска погубить самое дело проведения русской железной дороги по китайской территории.

Министр финансов Сергей Витте.

Записка Николая Романова министру ин. дел.

(23) 11 ноября 1897 г

Вполне разделяя заключительные мысли этой записки 83 и находя, что времени терять нельзя, я назначаю совещание на пятницу, 14-го ноября, в 2 часа. Прошу вас уведомить о том и пригласить от моего имени: военного министра, управляющего морским министерством и министра финансов. Разошлите им предварительно копии с этой записки и план местности. Я всегда был того мнения, что будущий наш открытый порт должен находиться или на Ляодунском полуострове или в с.-в. углу Корейского залива.

Николай. [103]

Всеподд. записка министра ин. дел (23) 11 ноября 1897 г.

Возникшие в 1895 году осложнения на Крайнем Востоке побудили наше морское ведомство озаботиться изысканием в Тихом океане прочной базы для судов нашего военного флота, пользовавшихся до того для зимовок, временных стоянок и иных надобностей исключительно портами Японии.

По мнению командовавшего в то время нашими соединенными эскадрами в Тихом океане вице-адмирала Тыртова 2-го, таковой пригодной во всех отношениях базой представлялась бухта Киао-чао, расположенная на юго-восточном берегу Шандунского полуострова.

Несмотря на то, что Киао-чао, как неоткрытый порт, был недоступен для продолжительных стоянок иностранных флотов, нам удалось, после долгих переговоров, достигнуть намеченной цели: местные власти в Киао-чао получили приказание цзун-ли-ямыня свободно допускать заход и стоянку русской эскадры в названном порте и оказывать командам судов наших всяческое содействие.

Тотчас же поставленный об этом в известность вице-адмирал Тыртов 2-й не воспользовался однако во всей мере этой льготой: в письме своем командующий эскадрами уведомлял нашего посланника в Пекине, что ходатайство его об открытии Киао-чао “было сделано только на случай” и что он ограничится посылкой туда одного лишь судна и притом всего на несколько дней.

Из последующих сообщений нашей миссии в Пекине выяснилось, что к началу 1896 года германское правительство, имея в виду, с одной стороны, значительно увеличить состав своей тихоокеанской эскадры, а с другой, упрочить положение германской торговли в Поднебесной империи, в свою очередь, озабочено было приисканием для себя у берегов Китая благоустроенного военного и коммерческого порта. Первоначально имелась для этого в виду бухта Киао-чао; однако, как откровенно сознался германский посланник в Пекине, после объяснений его по этому вопросу с графом Кассини, который довольно ясно установил права России на эту бухту, мысль о Киао-чао была окончательно оставлена, и германское правительство, признав более выгодным приобрести порт в одной из южных провинций Китая, обратило свое внимание на островок Ку-эмой, лежащий при входе в Амойскую гавань.

Если вслед затем Германия снова вернулась к первоначальной мысли и столь решительно добилась осуществления ее, то это легко объясняется теми положительными заверениями, которые барон Гей-кинг получил от Ли хун-чжана, разъяснившего германскому представителю истинный смысл переговоров, происходивших между графом [104] Кассини и цзун-ли-ямынем в 1895 г. относительно Киао-чаоской бухты.

Нет сомнения, что на образ действий германского правительства не меньшее влияние имело и то обстоятельство, что мы с 1895 года выказали полное равнодушие по отношению к бухте Киао-чао, ни разу не послав туда сэоих судов и продолжая по-прежнему пользоваться исключительно портами японского побережья.

Как бы то ни было, совершившиеся в Шандуне события не оставляют более никаких сомнений насчет целей, преследуемых Германией на этом побережье, и в виду сложившихся обстоятельств мы ныне находим неудобным командировать нашу эскадру в Киао-чао. Впрочем, и наше морское ведомство, отстаивавшее с начала недоразумений с Германией права и преимущества наши на Киао-чао, высказалось ныне в отрицательном смысле по этому вопросу, а именно, в недавнем сообщении управляющего морским министерством говорится, что “бухта Киао-чао в мирное время нам не нужна; и, если бы даже была возможность овладеть ею навсегда; то для устройства в ней нашего порта она непригодна, как по отдаленности от Владивостока, так и по совершенней отрезанности от России”.

Столь решительное и определенное мнение, высказанное лишь, в последнюю минуту вполне компетентным ведомством по вопросу о Киао-чао, указывает, таким образом, на полную бесплодность и бесцельность наших дальнейших притязаний на эту бухту

Но, если в силу этих соображений, мы отныне можем равнодушно относиться к действиям, предпринимаемым Германией на юго-восточном побережье Шандунского полуострова, то для нас представляется совершенно невозможным примириться с фактом полного отсутствия в Тихом океане вполне удобного и оборудованного порта для надобностей нашей эскадры.

Если тот острый кризис, который в 1895 воду побудил вице-адмирала Тыртова 2-го добиваться открытия Киао-чао и миновал, — миновал настолько, что наши суда, как сообщает управляющий морским министерством, могли снова провести зиму 1896—97 гг. в Нагасаки и других портах Японии, то общее положение дел на Крайнем Востоке, созданное последствиями китайско-японского столкновения и нашего вмешательства в пользу Китая, не только не изменилось, но все более и более принимает определенный характер, указывающий на безусловную необходимость для России быть готовой ко всяким неблагоприятным случайностям. Для достижения же этой цели нам необходимо содержать в Тихом океане значительный флот и иметь в своем полном распоряжении удобный для зимних стоянок, вполне оборудованный и обильно снабженный, порт. [105]

Отсюда сам собой возникает вопрос — где искать этот порт, раз на нашем собственном побережье такового не имеется: в Корее ли — и на восточном или западном берегу ее, либо на китайской береговой полосе, и где именно?

На этот настоятельный, существенной важности вопрос пока не имеется вполне определенного ответа со стороны наиболее заинтересованного ведомства.

Правда, в самое последнее время морское ведомство просило заключения министерства иностранных дел касательно предполагаемого им приобретения участка земли с береговой полосой в пределах Фузанского порта с целью устройства на этом участке склада с пристанью для надобностей наших судов.

Нет сомнения, что к скорейшему осуществлению этого предположения морского ведомства не может быть никаких препятствий, но таковое территориальное приобретение не отвечает еще тем насущным потребностям нашего флота, о которых говорилось выше

Действительно, трудно допустить, чтобы, приобретая участок земли в Фузане, мы могли создать этим надежную опору для нашей эскадры в юго-восточной части Кореи.

При оценке значения Фузана, как операционной базы для нашего флота, нельзя терять из виду следующих соображений.

Порт Фузан, соединенный с Сеулом японской телеграфной линией, охраняемой японскими войсками, давно является предметом затаенных вожделений Японии: заручившись, еще до войны с Китаем, обещанием корейского короля на предоставление постройки железной дороги от Сеула до Фузана японским концессионерам, токийское правительство употребляет ныне все усилия к тому, чтобы достигнуть осуществления этого важного для Японии в стратегическом отношении предприятия. При наличности таковых условий следует опасаться, что, вслед за приобретением земельного участка, всякая дальнейшая попытка наша к более прочному утверждению в Фузане не только будет встречена враждебно Японией, но может легко повести к серьезным столкновениям с ней.

Это обстоятельство, казалось бы, в свою очередь, указывает на то, что порт Фузан, столь близко соприкасающийся с военно-морской сферой влияния Японии и, наоборот, являющийся отрезанным от нашего главного операционного базиса на Крайнем Востоке, каковым должен служить в будущем магистральный Сибирский путь, не может быть твердой опорой для нашей тихоокеанской эскадры.

За неимением другого подходящего порта в Корее, который находился бы к тому же в недалеком расстоянии от нашей операционной базы, казалось бы, нам надлежит обратить внимание исключительно [106] на китайское побережье и там искать опоры для нашей эскадры

Действительно, согласно недавно сообщенным нашим консулом в Чифу подробным сведениям, на юго-восточном берегу Ляодунского полуострова, в обширном Таляньваньском заливе имеются четыре отдельных прекрасных бухты: Victoria Bay, Yunk Bay, Hand Bay, Odin Cove. Все четыре названные бухты пригодны для якорной стоянки судов с осадкой в 22 фута, и даже более, причем бухты Yunk Bay, Hand Bay и Odin Cove и особенно удобны в зимнее время, когда в Печелийском заливе господствуют сильные северные ветры, бухта же Victoria Bay представляет надежное место стоянки летом при южных ветрах.. По сведениям, собранным на месте нашим консулом, бухты Таляньваня никогда не замерзают. Об означенных удобствах Таляньваня и о преимущественном положении его сравнительно с Портом Артуром, над коим он легко может господствовать, министерству доставлены были сведения и другими, вполне компетентными в этом деле, лицами.

Помимо сего, Таляньвань, бесспорно, имеет за собой и некоторые стратегические преимущества сравнительно со всяким другим портом, расположенным на восточном берегу Кореи.

Действительно, в случае разрыва сношений наших с Японией и весьма естественного немедленного занятия ею порта Фузана и блокирования корейского пролива, суда нашего флота, при обладании единственной опорой на восточном корейском побережье, оказались бы совершенно запертыми в пределах Японского моря и совершенно отрезанными от главной операционной базы.

Тогда как, при тех же враждебных действиях Японии, но при условии владения портом на Ляодунском полуострове, судам нашей эскадры оставался бы совершенно открытым выход чрез Желтое море. В данном случае нельзя не принять во внимание и того обстоятельства., что Таляньвань находится и в менее отдаленном, сравнительно с корейскими портами, расстоянии от нашей Сибирской магистрали, если иметь в виду, что главную артерию эту предполагается связать особой железнодорожной ветвью с Гирином и Мукденом.

Как бы то ни было, не имея до настоящего времени других более определенных указаний компетентного ведомства по вопросу о приобретении нами надежной опоры в Тихом океане, нам, казалось бы, надлежит, особенно в виду совершившихся событий в Шандуне, приступить, не теряя времени, к занятию судами нашей эскадры (если таковая ныне представляет из себя внушительную силу, достаточную как для достижения намеченной цели, так и для предотвращения могущих возникнуть осложнений) Таляньваня, т. е. того порта, который [107] в данную минуту, по имеющимся в м. и. д. данным, представляет несомненные видимые преимущества, или же иного порта, по указанию нашего морского ведомства.

Благоприятно для нас сложившиеся обстоятельства служат до известной степени гарантией успешного исхода этого предприятия.

По телеграфным известиям надв. сов. Павлова, китайское правительство смущено, обеспокоено решительным образом действий Германии в Киао-чао и просит нашей защиты и покровительства. Занятие нами Таляньваня мы поэтому легко могли бы объяснить в Пекине желанием нашим иметь твердую опору для нашей эскадры, на случай возникновения в Тихом океане дальнейших неблагоприятных для Китая событий.

К указанному выше решительному образу действий должны, казалось бы, склонить нас и следующие соображения.

Опыт истории учит нас, что восточные народы более всего уважают силу и могущество; никакие представления и советы, расточаемые пред властителями этих народов, не достигают цели. И поведение китайского правительства за весь последний период времени как нельзя более подтверждает указания истории. Несмотря на неоднократные серьезные представления нашего поверенного в делах в Пекине и самые торжественные обещания и заверения китайских министров, мы до сих пор не достигли благоприятных результатов ни по одному из предъявленных нами требований: 1) вопрос о южном направлении конечной части Сибирской дороги, через Нингуту и Бодунэ, до сего времени остается открытым; 2) по отношению к постройке нами соединительных и др. ветвей на Гиринь и Мукден, китайское правительство проявило уже намерение отступиться от данных нам заверений; 3) выработанные нами правила касательно судоходства по Амуру и Сунгари еще не приняты цзун-ли-ямынем; наконец и 4) вопрос, о предоставлении инструкторского дела на севере Китая исключительно нам, по последним сообщениям надв. сов. Павлова, принимает весьма неблагоприятный для нас оборот.

Все эти обстоятельства, по-видимому, ясно указывают, что мы впредь не можем и не должны рассчитывать на дружеские заверения центрального китайского правительства, которое, как свидетельствует последняя телеграмма надв. сов. Павлова, бессильно пред самовластием своих могущественных генерал-губернаторов и начальников провинций. И в то время как мы будем бесполезно и бесцельно тратить время на представления и дружеские увещания в цзун-ли-ямыне, довольствуясь многоречивыми обещаниями китайских министров, все прочие европейские державы будут достигать намеченных целей [108] тем способом, которым так удачно воспользовалось германское правительство в деле приобретения удобного для своих судов порта на юге Шандуньского полуострова 84.

Проект договора между Русско-китайскии банком и российским и китайским правительствами 85.

(8 октября) 26 сентября 1901 г.

Между русским министром финансов, с одной стороны, и Русско-китайским банком, с другой стороны, состоялся договор нижеследующего содержания.

Исключительно в силу содействия и покровительства русского правительства Русско-китайский банк заключил ..... октября сего года с китайским правительством соглашение о преимущественном праве банка на получение в Манчжурии промышленных концессий. В виду сего Русско-китайский банк берет на себя перед русским правительством следующие обязательства.

1. Русско-китайский банк обязуется о всякой концессии, предложенной ему китайским правительством, немедленно ставить в известность министра финансов. [109]

2. Русско-китайский банк обязуется представлять министру финансов на предварительное одобрение проект всякой концессии, которую он предполагал бы получить с китайского правительства на основании вышеуказанного соглашения с названным правительством. Равным образом, банк будет представлять на предварительное одобрение министра финансов проекты всяких договоров, какие банк имел бы в виду заключить с китайским правительством по поводу означенного соглашения. Банк будет иметь право получить от китайского правительства только те концессии и заключить с сим правительством только те договоры, относительно коих последует согласие министра финансов.

Примечание. На основании высочайше утвержденного устава, Русско-китайский банк имеет право приобретать в Китае концессии на постройку железных дорог и проведение телеграфных линий. В виду этого, буде возникнет вопрос о выдаче Русско-китайскому банку, на основании вышеуказанного соглашения с китайским правительством, какой-либо другой промышленной концессии в Манчжурии, банк предварительно получения такой концессии обязан будет ходатайствовать в установленном порядке перед русским правительством о соответствующем дополнении своего устава.

3. Русско-китайский банк обязуется, если сие не будет сопряжено с расходами для банка, принимать, по требованию министра финансов, всякую предложенную китайским правительством концессию, равно ходатайствовать перед названным правительством о выдаче банку всякой концессии, которую укажет банку министр финансов.

4. Эксплоатацию концессий, полученных Русско-китайским банком на основании вышеуказанного соглашения с китайским правительством, банк обязуется передавать акционерным компаниям, образованным по русским законам, или солидным частным лицам, по усмотрению министра финансов. Устав подобных компаний вырабатывается Русско-китайским банком согласно указаниям министра финансов; при передаче же концессий частным лицам банк должен будет ставить последним такие условия относительно организации предприятия, какие будут указаны министром финансов.

5. Всякая концессия, от которой откажется Русско-китайский банк в силу вышеуказанного соглашения с китайским правительством, может быть передана последним тем лицам и учреждениям, которые при эксплоатации этих концессий будут пользоваться исключительно услугами Русско-китайского банка или банкира.

6. Русско-китайский банк обязуется вообще по всем вопросам, так или иначе связанным с вышеуказанным соглашением между банком и китайским правительством, действовать по указаниям министра финансов. [110]

Журнал Особого совещания (7 февраля) 25 января 1903 г. 86.

Председательствовал:

Министр иностранных дел, действительный тайный советник статс-секретарь граф Ламздорф.

Участвовали:

Министр финансов, действительный тайный советник, статс-секретарь Витте.

Управляющий морским министерством генерал-адъютант Тыртов.

Товарищ министра иностранных дел, шталмейстер высочайшего двора, князь Оболенский-Нелединский-Мелецкий.

Старший советник министерства иностранных дел, тайный советник Аргиропуло.

Чрезвычайный посланник и полномочный министр в Японии, в звании камергера высочайшего двора, действительный статский советник барон Розен.

Чрезвычайный посланник и полномочный министр в Китае, действительный статский советник Лессар и директор первого департамента министерства иностранных дел, в должности гофмейстера высочайшего двора, действительный статский советник Гартвиг.

Для составления журнала совещания были приглашены: вице-директор первого департамента министерства иностранных дел действительный, статский советник Сементовский-Курилло. Делопроизводитель того же департамента статский советник Нератов и первый, секретарь канцелярии министерства иностранных дел, в должности церемониймейстера высочайшего двора, надворный советник Савинский.

По открытии заседания министр иностранных дел объяснил, что, в виду приближающегося, по силе соглашения с Китаем от 26 марта 1902 года, срока эвакуации Мукденской и Гиринской провинций и первостепенной важности решений, которые надлежит принять по этому предмету в связи с общим направлением русской политики на Крайнем Востоке, им испрошено было высочайшее соизволение на образование особого совещания при участии министров финансов и военного и управляющего морским министерством с целью всестороннего обсуждения необходимых мероприятий и с тем, чтобы результаты [111] совещания были представлены на всемилостивейшее благовоззрение государя императора.

Вслед затем статс-секретарь граф Ламздорф сообщил, что, по предварительном обмене взглядов относительно стоящего на очереди вопроса, 11 сего января, при участии российских посланников в Токио, Пекине и Сеуле, действительному статскому советнику Лессару было поручено выработать соответственный проект инструкции российскому поверенному в делах в Пекине коллежскому советнику Плансону, каковой проект был препровожден на рассмотрение министров финансов и военного и управляющего морским министерством. В предложенных указаниях коллежскому советнику Плансону проводится та мысль, что для обеспечения государственных интересов России на Дальнем Востоке императорское правительство, предварительно эвакуации Манчжурии, принимает решение потребовать от китайского правительства обязательства по изложенным в изготовленном проекте инструкции пунктам.

По предложению министра иностранных дел, совещание приступило к обсуждению означенного проекта в соображении с общим политическим положением на Крайнем Востоке.

Прежде всего совещание должно было установить тот факт, что по мере развития интересов России и усиления ее могущества на почве дел Дальнего Востока создавались постепенно новые условия в ее отношениях с Японией, как страной, особливо заинтересованной, в спокойном течении событий. Прежние, вполне дружественные отношения островной империи к России приняли мало помалу характер недоверчивости, и токийское правительство, заподозревая нас в затаенных агрессивных замыслах, стало прилагать все старания к ограждению своих интересов от неблагоприятного для него влияния русского поступательного движения, обратив преимущественное свое внимание на корейские дела. После заключения соглашений 1896 и 1898 годов, Япония, в упомянутых целях, неоднократно возбуждала вопрос о дополнении и изменении означенных соглашений и особенно настойчиво делала к сему попытки в последние годы, намекая даже на то, что, в случае предоставления ей новых преимуществ в Корее, она была бы готова отказаться от всякого вмешательства в нашу деятельность на Квантуне и в Манчжурии. Предъявленные Японией при этом притязания в отношении корейских дел представлялись, однако же, столь чрезмерными, что русское правительство не считало возможным согласиться на просимые уступки, в виду весьма серьезного значения, которое в будущем Корея должна неминуемо иметь для русских государственных интересов. С другой стороны, и положение, занятое Россией на Квантуне и в Манчжурии, получило уже свою самостоятельную [112] важность и достаточную определенность, и поэтому дальнейшее упрочение оного едва ли вызывало надобность в каком-либо особом соглашении с Японией по этому предмету. Тем не менее, совещание не могло не признать, что существующее взаимное недоверие между обоими государствами не может не отразиться на успешном разрешении различных международных вопросов на Дальнем Востоке, имеющих существенное значение для России, и вследствие сего, полагало бы желательным установление с Японией возможно дружественных отношений.

Министр финансов, со своей стороны, отметил, что путем соглашений с названной страной можно было бы установить известный modus vivendi, который облегчил бы достижение общего успокоения, столь важного для русских экономических интересов и способствовал бы сосредоточению наших сил на деле дальнейшего укрепления нашего могущества на Крайнем Востоке. В этом последнем отношении России предстоит еще весьма серьезная работа. Нет сомнения, что приведение Восточной Китайской железной дороги в обеспеченное и безопасное положение должно потребовать еще немало времени, так как только для окончательного сформирования охранной стражи нужно, по крайней мере, полтора года. К сему статс-секретарь Витте добавил, что, если сделанное прошлой осенью через посредство японского посланника в С.-Петербурге предложение заключает в себе чрезмерно притязательные условия, то это обстоятельство не исключает все же возможности притти к соглашению на удобоприемлемых для России основаниях, ибо выступающая с предложением сторона должна, естественно, предвидеть необходимость известных уступок. По мнению министра финансов, одним из желательных для нас условий такового соглашения была бы нейтрализация Корейского пролива.

Военный министр, присоединяясь к изложенному взгляду по существу, высказал в свою очередь, что одна уже возможность ожидать ухудшения отношений с Японией, а тем более столкновения с ней вызывает напряженную деятельность в подготовительных военных мерах и вследствие сего серьезные и нежелательные в настоящее время материальные жертвы со стороны казны. Что же касается вопроса о нейтрализации Корейского пролива, то генерал-адъютант Куропаткин считает таковое условие уже обеспеченным, в виду выражаемой японцами готовности установить взаимное между Россией и Японией обязательство не пользоваться территорией Кореи для военных или стратегических целей.

С таковыми мнениями согласился вполне и управляющий морским министерством, указавший, однако, что для охранения достоинства и [113] престижа русского флота в водах Дальнего Востока необходимо избегать таких уступок Японии, которые могли бы быть истолкованы в смысле признания Россией за Японией открыто преобладающего положения. Генерал-адъютант Тыртов обратил при этом внимание совещания на постоянно высказываемое японцами не только недоверие, но и враждебное отношение к русским морякам. С особенной силой проявляется таковой вызывающий их образ действий в корейских водах, где они весьма ревниво следят за деятельностью русских, опасаясь преследования нами завоевательных целей на корейском побережье, Между тем открытые для японцев порты на полуострове не могут считаться недоступными для русских судов, и мы не должны быть стеснены в пользовании приобретенными нами правами, как, например, стоянкой в Мозампо, которая имеет большое значение, в виду некоторых присущих портам Квантунского полуострова недостатков и необходимости в зимнее время производить морские учения в более подходящих климатических условиях. Образ действий японцев должен служить предостережением против слишком значительных уступок с нашей стороны в случае заключения нового соглашения.

Посланник в Токио барон Розен устанавливает, в свою очередь, единогласно признаваемую необходимость для нас избегать, в течение ряда лет, всякого риска вооруженного столкновения с Японией. Оставляя в стороне вопрос о неизбежности такового столкновения в случае, если мы очутимся в вооруженной борьбе с европейской коалицией, в которую входила бы союзница Японии — Англия, оставляя также в стороне вопрос о возможности столкновения с Японией из-за манчжурского вопроса, весьма к тому же невероятного в виду начатой эвакуации Манчжурии, нельзя, однако, не признать, что риск вооруженного столкновения с Японией на почве корейского вопроса действительно существует. Такое столкновение могло бы быть вызвано либо попыткой японцев завладеть Кореей или каким бы то ни было пунктом на полуострове, либо такой же попыткой с нашей стороны. Со стороны японцев означенная попытка представляется невероятной, за исключением, конечно, случая, когда мы будем заняты военными действиями в Европе. Но, с другой стороны, можно быть убежденным в неизбежности вооруженного столкновения с Японией в случае серьезной попытки нашей завладеть Кореей или каким-либо пунктом на ее территории, как, например, портом Мозампо, потому что иначе пришлось бы признать громадные вооружения Японии лишенными всякого смысла. В этом отношении от нас будет вполне зависеть избегать этой опасности или же итти на этот риск..

Но помимо этого, очевидно, в высшей степени желательно положить предел периодически повторяющимся обострениям наших отношений [114] с Японией, вызвавших постепенное усиление ее вооружений и, наконец, вступление ее в союз с Англией, как, равно, и тому напряженному у обеих сторон настроению, на почве которого во всякое время может произойти осложнение, грозящее разрывом сношений, по самому пустому даже поводу, как это чуть, было, не случилось в 1899 году из-за простой уличной драки в Фузане.

Нельзя же закрыть глаза на тот несомненный факт, что обострение наших отношений, громадные японские вооружения и возникновение англо-японского союза находятся в причинной связи с враждебным Японии направлением, принятым нашей политикой в 1896 году, и с нашими преждевременными начинаниями в Корее, ныне отчасти оставленными, к которым нельзя не причислить и приобретения большого земельного участка в Мозампо, под разными более или менее призрачными предлогами, и состоявшегося в последнее время решения устроить там угольную станцию и стоянку эскадры для военных упражнений. Истинный смысл подобных мероприятий, разумеется, не может быть скрываем от проницательности японцев никакими дружественными объяснениями и предупреждениями. Подобные меры подрывают таким образом доверие к искренности наших заявлений и, находясь в противоречии с нынешним желанием императорского правительства достигнуть возможно полного дружественного соглашения с Японией, создают такой политике немаловажные затруднения.

Наиболее настоятельной потребностью нашей политики по отношению к Японии представляется: 1) установление твердой программы политики нашей в Корее и 2) полное единство образа действий всех ведомств и их местных представителей и агентов.

Отмечая полное единомыслие членов совещания относительно желательности соглашения с Японией на почве наиболее интересующего ее корейского вопроса, министр иностранных дел указал, что возможность такового соглашения отнюдь не исключается состоявшимся в начале 1902 года заключением союзного договора между этой страной и Великобританией. Доказательством сему служат как разъяснения, сделанные в этом смысле нам японцами, по собственному их почину, так равно и последние предложения токийского правительства, переданные г-ном Курино. Соглашаясь с тем, что означенные предложения, хотя и не могут быть приняты целиком, в виду скрывающейся за ними цели Японии обеспечить за собой полное хозяйничание в Корее, но представляют известную почву для дальнейших переговоров, статс-секретарь граф Ламздорф полагал бы, однако, предпочтительным воздержаться пока от таковых переговоров, дабы не подать японцам повода предполагать о нашем настоятельном желании притти с ними к соглашению. Для достижения наилучших результатов, казалось бы,.[115] целесообразнее ожидать от токийского правительства почина в возобновлении переговоров, хотя бы и принимая исходной базой для них последние японские предложения.

В виду последовавшего общего согласия с таковым предложением, министр иностранных дел пригласил членов совещания высказаться относительно тех инструкций, коими надлежало бы снабдить российского поверенного в делах в Пекине по вопросу об эвакуации занятых еще нашими войсками провинций Манчжурии.

Министр финансов заявил, что он, со своей стороны, не встречает особых возражений по существу предположенных инструкций, но полагал бы, что при предъявлении китайскому правительству требований о гарантиях, как средстве обеспечения русских интересов в Манчжурии, едва ли является надобность настаивать, чтобы означенное правительство обязалось ограничивать заселение китайцами местностей вдоль линии Восточно-Китайской железной дороги. Если при этом имеются в виду местности, расположенные в значительном (например, 25-верстном) расстоянии от рельсового пути, то наблюдение за исполнением упомянутого обязательства представилось бы на деле крайне затруднительным, так как охранная стража лишена была бы всякой возможности исполнять свои нелегкие обязанности на столь широком пространстве, и для означенной цели пришлось бы разредить стражу на линии, переведя ее части в сравнительно отдаленные поселения. Таковая мера вызвала бы, несомненно, неудовольствие Китайского правительства и могла бы подать повод к столкновениям с местным населением. Было бы во всех отношениях удобнее ограничиться надзором за полосой отчуждения, как входящей и ныне в сферу деятельности русской стражи. В настоящее время прилагаются всяческие старания к тому, чтобы по возможности расширить вдоль линии пространство земли, включаемой в полосу отчуждения. Вместе с тем. принимаются меры, в видах предохранения этих земель от беспорядочного заселения элементами случайными и нежелательными, для надлежащей постановки дела; ныне приступлено уже к разработке правил, которые будут затем подвергнуты обсуждению заинтересованных ведомств. В этом случае будет обращено преимущественное внимание на вопрос об усилении русского элемента вдоль линии. Но отсюда едва ли следует заключить, что мы должны теперь же подготовлять мероприятия к расширению русской колонизации на всем пространстве Манчжурии. Нужно иметь в виду, что на пути из Европейской России встречаются доныне еще обширные пустующие пространства Сибири, вполне пригодные для поселения, вероятно, 80 миллионов, и что их заселение должно, естественно, предшествовать упрочению русской оседлости в китайских пределах. При этом жертвы, которые пришлось бы принести [116] для заселения Манчжурии, были бы неисчислимы, так как опыт переселения в Сибирь уже указал, что для устройства водворившихся в ней двух миллионов человек потребовалось около 30 миллионов руб.

С другой стороны, нельзя ожидать, чтобы китайское правительство отнеслось равнодушно к мерам, к которым мы признали бы необходимым в этих видах прибегнуть. Даже если и допустить, что мы добьемся от него обязательства ставить преграды переселению китайцев в Манчжурию, трудно думать, чтобы в действительности такое переселение не осуществлялось. При чрезмерной густоте народонаселения в Китае потребность к расширению оседлости сказывается в значительной степени. Переселенческое движение началось в Китае не в последние годы, и южная часть Манчжурии уже значительно заселена пришлыми китайцами. В силу естественных, стихийных причин означенное движение будет распространяться к северу на свободные земли, и едва ли есть возможность рассчитывать, чтобы какие-либо запретительные меры могли положить предел этому явлению, вызываемому условиями общего экономического характера. Весьма серьезные затруднения представились бы в этом отношении даже в случае радикального разрешения вопроса о судьбе Манчжурии в смысле окончательного присоединения ее к России.

Принимая во внимание, что всякие меры с нашей стороны к ограждению занятых нами областей от наплыва китайцев, несомненно, побудят богдыханское правительство к усилению, в свою очередь, охраны собственной территории от иноземного элемента и к поощрению китайской колонизации, статс-секретарь Витте полагал бы более осторожным покуда при переговорах с китайским правительством вовсе не касаться вопроса о воспрещении заселять Манчжурию и монгольские земли природными китайцами. Не будучи вынуждено к тому извне, богдыханское правительство, в силу присущей ему косности и вследствие отсутствия денежных средств, едва ли прибегнет к каким-либо энергическим мерам в этом отношении по собственному почину,

Посланник в Пекине действительный статский советник Лессар указал, что вопрос об ограничении прав Китая заселять Манчжурию, действительно, может представить непреодолимые затруднения на практике. Получить на это согласие богдыханского правительства невозможно, так как оно никогда не откажется от своих верховных прав добровольно. Заселение Манчжурии началось уже издавна, как противовес нашей колонизации прилегающих частей Сибири. Но после волнений 1900 года китайское правительство занялось им, главным образом, как источником для получения столь необходимых ему денежных средств. Привлечение колонистов без субсидий, несмотря [117] на уверения китайцев в противном, оказывается однако невозможным тем более, что, кроме местных жителей, предполагается отдавать участки земледельцам из застенного Китая, пострадавшим от неурожая и наводнений, то есть людям без средств. Действительно, на объявленные торги почти никто не явился, и, в виду недостатка денег в Пекине на субсидии, заселение шло бы по-прежнему очень медленно, если бы наши местные власти не стали громогласно объявлять о предстоящем заселении всего края русскими. Встревоженное китайское правительство прибегло к фиктивной продаже участков без торгов, как оно это делает и относительно концессий в Манчжурии, чтобы иметь возможность, в случае требований наших властей об уступке земель для русских поселенцев, ответить, что они уже все принадлежат частным лицам. Конечно, таковые меры указывают на недоверие к нам, но, с другой стороны, нельзя лишать Китай совершенно законного источника доходов. Мы же должны принять только те меры, которые необходимы для безопасности железной дороги. Поэтому, не говоря об остановке заселения всей Манчжурии, что совершенно невыполнимо, его можно бы ограничить лишь в ближайшей к линии и возможно менее широкой полосе, притом только на время, пока спокойствие в крае не докажет, что в этой предосторожности уже более нет надобности. Это вполне выяснится уже при самой эвакуации. На такое требование есть надежда добиться согласия от Китая, который не менее нас заинтересован в поддержании спокойствия в крае и не может не сознавать, что пришлый элемент, пока не устроит своих хозяйств, не будет вполне благонадежным. Полное же прекращение переселения китайцев возможно только путем присоединения северной Манчжурии к нашим владениям, и в этом случае, оставляя пустовать земли на десятки лет, ранее чего не может явиться русской колонизации, мы возбудим против себя все местное население.

Военный министр, признавая за китайским переселением стихийный характер, заявил, со своей стороны, что именно это обстоятельство и должно побуждать нас прибегнуть к решительным мерам, дабы предотвратить неблагоприятные для нас в будущем последствия означенного переселенческого движения. По мнению генерал-адъютанта Куропаткина, нельзя упускать из виду, что постепенное развитие местной жизни, благодаря в особенности существованию железной дороги, может привести к тому, что без противодействий с нашей стороны, все наиболее важные части Манчжурии будут через короткий срок заселены китайцами, и вся местность до реки Амура из пустынной станет населенной. Тогда сдержать наплыв желтой расы в Приамурский край станет весьма трудно. Ныне Приамурский край может признаваться русским, но, если мы не остановим переселения китайцев в Манчжурию [118], то, проникнув и в наши пределы, они и в Приамурье составят преобладающее, по численности, китайское население. Развитие и оборона этой окраины затруднятся. При этих условиях Восточно-Китайская железная дорога будет служить, главным образом, интересам китайцев, и затрата Россией 400 миллионов рублей станет мало производительной. Поэтому мы должны добиваться приостановки заселения Манчжурии китайцами. Затем нам надлежит приступить к устройству русских поселений в прилегающих к железной дороге местностях, по крайней мере, в 15 верстной полосе. Между тем поступающие из Манчжурии сведения свидетельствуют о том, что мероприятий в этом направлении на месте еще нами не подготовляется, и что даже существуют препятствия к приобретению русскими подданными земельной собственности. Вследствие сего военный министр с удовольствием принимает к сведению сделанное статс-секретарем Витте заявление о том, что ныне уже разрабатываются правила о заселении полосы отчуждения.

Вслед затем генерал-адъютант Куропаткин изложил свои соображения относительно общих целей, которые Россия должна преследовать в вопросе о Манчжурии, указав, что он, как военный министр, обязанный блюсти интересы России в отношении ее внешней безопасности и военной готовности, не может иначе смотреть на Манчжурию, как на край, который в известной своей части должен со временем стать достоянием России. С этой точки зрения первостепенную важность представляет для нас железнодорожная магистраль от сибирской границы к Владивостоку, являющаяся единственным звеном между Россией и побережьем Тихого океана и обладание коей составляет насущную для нас потребность. Полное обеспечение за нами этой железнодорожной линии безусловно необходимо. Иначе военное министерство должно будет настаивать на скорейшем сооружении нового рельсового пути по русской территории от Сретенска к Хабаровску. При этом следует иметь в виду, что на протяжении нынешней нашей границы по Амуру, достигающей 2 400 верст длины, оборонительные меры представляются крайне затруднительными для военного ведомства обременительными для казны. Направление же оборонительной линии по Манчжурской магистрали имеет уже ту выгоду, что требующая охраны полоса составляет лишь 1 200 верст.

Равным образом, стратегическое значение представляет, как показал опыт последних военных действий, безопасное сообщение по Сунгари и по сухому пути между Цицикаром и Благовещенском. По этому последнему пути в прошлом году двигались и переселенческие партии.

Полная обеспеченность в военном отношении возможна лишь в том случае, если местность, прилегающая к поименованным путям сообщения [119], будет всецело в наших руках, в виде ли составной части империи, либо как полунезависимое, наподобие Бухары, владение, поставленное под непосредственный контроль русского правительства. В означенную местность должна быть включена вся Хейлундзянская (Цицикарская) провинция и северная часть Гиринской, по условную линию, проведенную от места слияния Нонни с Сунгари, близь Бодунэ до устья Тумыни. Сохранение за нами этой территории имеет огромное государственное значение, ибо, распоряжаясь этой территорией, мы можем создать естественную преграду к наплыву китайцев в Манчжурию. В то же время в пустынной северной Манчжурии мы получим обширные земли для заселения их со временем русским элементом.

Далеко не одинаковое значение имеет для нас южная Манчжурия. При существующей в ней густоте китайского населения, нельзя рассчитывать на возможность, хотя бы в отдаленном будущем, появления в ней оседлого компактного русского элемента. Сохранение ее в наших руках было бы даже в известной степени опасно, так как русские войска, оставленные в южной Манчжурии, оказались бы разобщенными и окруженными враждебной китайской массой. Необходимость же обеспечения сообщения с Порт-Артуром не является крайне настоятельной, так как крепость Порт-Артур снабжена необходимым довольствием по расчету на полтора года.

Наконец, совершенно особо должен стоять вопрос о Хунчуне Расположенный в узле границ трех территорий - России, Китая и Кореи, пункт этот имеет определенное стратегическое значение и, оставаясь в руках китайцев, может служить постоянной угрозой для Южно-Уссурийского края, подобно тому, как это было до волнений 1900 года. Поэтому мы не должны соглашаться на возвращение его Китаю.

В том случае, однако, если бы состоялось решение очистить Манчжурию, военный министр полагает, что при нынешнем состоянии Восточно-Китайской железной дороги и ее подвижного состава быстрая перевозка войск очень затруднительна. В виду зимнего времени перевозка была бы сопряжена при этом с крайними неудобствами, и войска были бы поставлены в весьма тяжелые условия не только в пути, но и по прибытии в Приамурский край, где для них не могли быть еще приготовлены необходимые помещения: При отправке морем встретились бы не меньшие препятствия, так как большая часть войск сосредоточена в центре Манчжурии, а затем и Квантунская область не приспособлена для их приема.

Помимо таковых технических препятствий, военный министр, руководствуясь вышеизложенными общими соображениями, полагал бы желательным не спешить с эвакуацией, а ограничиться очищением [120] с половины наступающего февраля до 26 марта лишь Мукденской провинции, на что потребуется около месяца времени, и затем приступить, к очищению южной части Гиринской, с таким расчетом, чтобы выводимые войска могли прибыть в Приамурский военный округ летом 1903 года для лагерного расположения.

Что же касается северной части Гиринской и всей Цицикарской провинции, то, по мнению генерал-адъютанта Куропаткина, следует сохранить в них наши войска до выяснения результатов очищения юга, не предрешая времени их эвакуации. Для охраны же путей сообщения надлежит, после окончательной эвакуации всей Манчжурии, не только оставить военные части вдоль магистрали железной дороги, но и сохранить небольшие посты по берегам Амура и Сунгари.

На основании всего вышеизложенного военный министр считает намеченные к предъявлению китайскому правительству требования о гарантиях лишь весьма скромными и не исчерпывающими всех целей, к достижению коих мы должны стремиться. Вследствие сего надлежит, по его мнению, не препятствовать проявлению со стороны Китая и других держав недоброжелательного по отношению к нам образа действия и даже прямому нарушению выговоренных нами прав, дабы на этом основании иметь полную возможность к невыполнению наших обязательств в манчжурском вопросе.

Но если бы совещание признало все же необходимым, при преподании российскому поверенному в делах указаний, настаивать на означенных требованиях, то генерал-адъютант Куропаткин полагал бы целесообразным внести в выработанный проект инструкции колл. сов. Плансону нижеследующие поправки.

Исключить обозначение второго срока эвакуации — 26-м марта сего года.

Обусловить очищение не только Хейлундзянской, но также и северной части Гиринской провинции требованием о сохранении на линии железной дороги и по рекам Амуру и Сунгари известного количества войск и, как уже предположено, определенно указать в означенной инструкции об ограничении заселения китайцами местностей вдоль железной дороги.

По поводу соображений, изложенных военным министром, статс-секретарь Витте заметил, что образ действий, предлагаемый генерал-адъютантом Куропаткиным, носит весьма решительный характер и что, как ни желательно было бы прийти к указанным результатам и конечным целям, трудно согласиться с тем, чтобы мы достигли оных при помощи вышеизложенного способа действия. На занятие нами северной Манчжурии ни Китай, ни другие державы добровольно не согласятся. Всякая мера, принятая нами в этом направлении, вызовет несомненное [121] и упорное противодействие китайцев. Мы на долгие годы создадим себе врагов в наших соседях, не обеспечив в то же время и своего собственного положения в Манчжурии, в виду неизбежных и продолжительных смут, к которым приведет таковая политика. Упрочение могущества России на Крайнем Востоке находится, по глубокому убеждению министра финансов, в ближайшей зависимости от спокойного и последовательного течения событий, возможного только при правильном отношении нашем к собственным обязательствам. Всеобщее успокоение единственно отвечает нашим истинным интересам, призрак же войны грозит большими осложнениями, помимо тех неисчислимых жертв, которые явятся последствием несвоевременного агрессивного образа действий.

Статс-секретарь Витте не считает в виду этого возможным присоединиться к принципиальному мнению военного министра, а в частности замечает, что уподоблять Манчжурию Бухаре едва ли есть основание. Бухарское ханство было всегда обособленной и самостоятельной единицей и, как таковая, могло, не встречая ниоткуда поддержки, всецело отдаться под покровительство могущественной соседней державы. Манчжурия же, являясь лишь провинцией обширного государства, находится в полной зависимости от центрального своего правительства, придающего ей к тому же весьма большую цену, и не может поэтому быть выделена в отдельную единицу, располагающую собственной судьбой, без самого упорного противодействия со стороны центра.

По поводу же приведенных военным министром соображений о значении путей сообщения в Манчжурии министр финансов высказал, что в экономическом отношении развитие железнодорожной сети к югу этой провинции отразилось уже неблагоприятным образом на нашем Уссурийском крае, создав возможность проникновения с юга в эту область товарам китайским и другим иностранным, под видом китайских, в силу договорного условия о беспошлинном пропуске китайских товаров на нашу территорию в пределах 50 верст от границы. В видах ограждения экономических интересов Приамурского края, быть может, представится вследствие сего неизбежным либо отказаться от означенных договоров и ввести полностью протекционную систему на китайской границе, либо, напротив, объявить все русские владения у Восточной Азии порто-франко.

В виду этого создание новых безопасных путей проникновения китайских произведений на Амур по Сунгари и сухопутно через Цицикар с экономической точки зрения не является желательным. Тем не менее, принимая во внимание соображения военного характера, казалось бы необходимым согласиться с мнением генерал-адъютанта [122] Куропаткина относительно предложения об учреждении военных постов на означенных путях сообщения.

Министр иностранных дел, в свою очередь, заявил, что предположения генерал-адъютанта Куропаткина о сохранении за нами северной Манчжурии представляются в настоящее время трудно осуществимыми. Возбуждая против нас китайцев, таковая политика вызвала бы в то же время столь сильное противодействие со стороны Японии, что едва ли можно было бы рассчитывать на установление совершенно правильных и спокойных отношений с этой страной, являющихся, между тем, по единогласному признанию всех членов совещания, в том числе и военного министра, в высшей степени желательными для наших общих интересов на Дальнем Востоке.

На поставленный статс-секретарем графом Ламздорфом посланнику в Пекине вопрос о том, насколько, по близкому его знакомству с местными условиями, представляется возможным следовать предложенному военным министром образу действия, действительный статский советник Лессар заявил, что продолжение занятия нашими войсками Манчжурии встретит, конечно, упорное сопротивление китайского правительства и приведет в самом непродолжительном времени к необходимости присоединения этого края. Такой результат будет иметь все недостатки и ни одной из выгод присоединения всей Манчжурии. При одинаковом сопротивлении со стороны держав, при тех же действиях Японии в Корее, при той же непримиримой вражде к нам Китая, столь выгодной для наших противников, мы не достигнем экономических выгод, на которые мы могли бы рассчитывать при обладании богатыми и густонаселенными Гиринской и Мукденской провинциями, включение коих в нашу таможенную черту одно может обеспечить нам развитие нашей торговли. Едва ли может быть сомнение, что от продолжения занятия, в конце концов, нам придется отказаться, но тогда это будет иметь вид вынужденной уступки и вместо улучшения наших отношений с Китаем, на которое мы могли бы рассчитывать при прямодушном выполнении своих обязательств, мы получим в наследие от нашей попытки только их обострение.

Способ ведения намеченных ныне переговоров с Китаем будет при этом крайне затруднен. При решении эвакуировать Манчжурию и заявлении об этом китайцам мы могли многого добиться от них, в случае же отсутствия определенного плана действия и недомолвок, неизбежно сопряженных с этим, на уступки китайцев рассчитывать нельзя, и богдыханское правительство едва ли добровольно согласится на что бы то ни было и особенно на имеющий для нас столько важное значение третий пункт предположенных нами требований — об обязательстве Китая, в случае приглашения иностранцев для заведывания [123] каким-либо отделом своей администрации, выделять заведывание делами северного Китая в совершенно особые учреждения и управление ими поручать русским.

Министр иностранных дел обратил засим внимание совещания на предположение потребовать от Китая обязательства урегулировать вопросы, касающиеся Квантунской области и Восточно-Китайской железной дороги. При этом граф Ламздорф заметил, что, быть может, представлялось бы целесообразнее не поручать ныне же российскому поверенному в делах в Пекине предъявление китайскому правительству требований по этому предмету, предоставив улажение интересующих названную железную дорогу вопросов, усмотрению министра финансов, а в отношении дел Квантунской области, в виду отсутствия надобности в изменении фактически установившегося положения вещей в области, войти в сношения с китайским правительством по означенным делам лишь в случае, если китайцы сами возбудят переговоры.

Приняв во внимание высказанные по манчжурскому вопросу взгляды, совещание в заключение признало, что, во избежание недоразумений как с китайцами, так и в определении компетенции прочих русских учреждений, остающихся в области, желательно было бы, чтобы наши военные власти были освобождены от участия в управлении краем и не были отвлекаемы от прямых своих обязанностей.

В отношении же инструкций, коими надлежало бы ныне же снабдить российского поверенного в делах в Пекине, совещание, не встречая препятствий к принятию предположенных военным министром поправок к выработанному действительным статским советником Лессаром проекту, полагало бы внести в последний соответственные изменения и повергнуть затем проект инструкции российскому поверенному в делах в Пекине, в окончательной форме, на высочайшее благовоззрение государя императора.

Пред закрытием .заседания министр иностранных дел заявил, что китайский посланник в С.-Петербурге обращался уже к нему с запросом о времени предполагаемого нами очищения г. Инкоу и что по этому предмету можно было бы иметь в виду, что названный город, как входящий в состав Мукденской провинции, будет возвращен китайцам в условленный срок, в зависимости 87 от принятия ими трех первых из изложенных в проекте инструкций колл. сов. Плансону требований, намеченных к предъявлению китайскому правительству в ближайшем же времени.

Таковой образ действий совещание признало вполне целесообразным. [124]

При всем прилагается проект инструкций для российского поверенного в делах в Пекине, кои были подвергнуты рассмотрению Особого совещания.

Граф Ламздорф, Сергей Витте, Алексей Куропаткин, Павел Тыртов, Кн. В. Оболенский.


Комментарии

79. 1-я часть записки Витте, опущенная здесь, представляет собой краткое изложение публикуемой выше записки приамурского генерал-губернатора Духовского.

80. Волга от Рыбинска до Нижнего бьвает открыта для судоходства 183-195 дней в году, Волхов — 195, Западная Двина до Витебска — 202-210, Днепр до Смоленска 205—215. [Прим. подлинника].

81. База, по всей вероятности, передвинется из Амурской области в Забайкалье и в том случае, если бы сибирская магистраль была проведена по предлагаемому генерал-лейтенантом Духовским направлению на Мергень и Благовещенск. [Прим. подлинника].

82. Ст. Никольское представляет собой важный военный пункт в Южно-Уссурийском крае. [Прим. подлинника].

83. См. ниже.

84. На подлиннике помета Николая II: “Вполне справедливо”. Предложения, изложенные в публикуемой записке, встретили на созванном Николаем II по этому поводу 26 (14) ноября совещании протест со стороны Витте и возражения морского министра, склонившие Николая II к решению не занимать Таляньвань. Тем не менее, вопрос о занятии порта на Ляодуне продолжал служить предметом дальнейшего обсуждения. Отмечая преждевременность предпринятого Муравьевым шага, Витте указал на возможность приобретения незамерзающего порта на Тихом океане средствами, доступными ему как министру финансов. В июне 1887 г. Ли хун-чжан обращался к Витте с просьбой о предоставлении Россией гарантий по новому займу, так как подходил срок уплаты японской контрибуции. В то время указанный заем не состоялся. 14 (2) Декабря Ли хун-чжан вторично обратился к Витте, и тогда Витте изъявил свое согласие на заем, обставив его условиями, совершенно не соответствующими тому заявлению, которое он сделал на совещании 26 (14) ноября. Он потребовал от китайского правительства “выдачи концессий Обществу Китайской Восточной жел. дороги на железнодорожную ветвь от магистрали до той гавани, которая для сего будет избрана правлением на берегу Желтого моря, к востоку от порта Инцзы, и предоставления России возможности устроить порт в этой гавани с правом входа туда всех судов под русским флагом”. (Телеграмма Витте Покотилову 16(4) декабря 1897 г.)

85. Договор обсуждался в конце сентября. 6 октября (24 сентября) Ли хун-чжан просил представить ему проект банковского соглашения. Проект встретил решительные возражения со стороны китайцев. Текст договора приводится в книге Б. Романова “Россия в Манчжурии” в примечании к стр. 326.

86. 23 (11) января 1903 г. состоялось созванное по инициативе Витте совещание по тому же вопросу с участием Ламздорфа, Тыртова, Розена, Лессара и Павлова.

87. При подписании журнала военным министром добавлено: “по очищении тех или других местностей сего края нашими войсками”. [Прим. подлинника]

Текст воспроизведен по изданию: Первые шаги русского империализма на Дальнем Востоке (1888-1903 гг.) // Красный архив, № 3 (52). 1932

© текст - Попов А. Л., Димант С. Р. 1932
© сетевая версия - Тhietmar. 2006
©
OCR - Алексеев Б. 2006
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Красный архив. 1932