№ 95

Юнь Юй-дин

Чунлинские записки ³²

Еретический союз «Ихэцюань» является ответвлением и преемником сект «Багуа» и «Байлянь», как это подробно показал столичный чиновник Лао Юй-чу в своем «Исследовании».

Изучив причины, почему двор оказал доверие этому союзу, можно сделать вывод, что здесь несомненно преследовались свои цели.

Выдвижение Шао-лина ³³ длилось с неослабным упорством два года, но двор избегал опрометчивых поступков, опасаясь нареканий восточных и западных соседей. В то же время Цзай И, желавший как можно скорее посадить на престол своего сына, полагал, что прийти к этой цели можно, лишь запугав сановников военной силой.

Тогда же под видом борьбы с христианством выступил [союз] «Ихэцюань», причем его члены распространяли вымыслы, будто огнестрельное оружие не может причинить им вреда. Цзай И и другие использовали союз, чтобы вызвать еще большие затруднения, а поэтому, когда придворные сановники, основываясь на действительном положении дел, решительно возражали и заявляли, что нельзя полагаться на магические средства, нельзя создавать поводов для войны, это производило впечатление, подобное чесанию зудящей ноги через голенище сапога.

Поражение 1895 г. ³⁴, реформы 1898 г. ³⁵, назначение наследника престола в конце 1899 г. и [мятеж] ихэтуаней 1900 г.— судя по названиям, это четыре разных события, но фактически они тесно связаны между собой и одно обусловлено другим; только усвоив это, можно рассуждать о политике двора в продолжение десяти лет. [160]

В столице обучение кулачному бою началось лишь в 3-й луне (апрель 1900 г.), но не прошло и месяца, как это движение широко распространилось, причем в Лайшуе дело дошло даже до убийства военного чиновника Ян Фу-туна ³⁶, пытавшегося подавить [ихэтуаней]. Двор издал несколько строжайших указов с требованием арестовать и наказать [виновных], а также приказал члену Военного совета, министру Чжао Шу-цяо, выехать в Чжочжоу: официально — обнародовать императорский указ, требовавший от [мятежников] разойтись, на самом же деле — незаметно для других допытаться, что они собой представляют. Чжао Шу-цяо выяснил, что участниками беспорядков являются бездельники, проводящие время на городских рынках, и бедняки, живущие за счет подаяния, на которых никак нельзя полагаться. Однако по возвращении, в столицу он, приноравливаясь к желанию вдовствующей императрицы, составил доклад, искажавший действительность.

В полдень неожиданно объявили, что князья и сановники Цзунлиямыня, министры шести министерств и начальники девяти приказов вызываются на аудиенцию в Восточный зал дворца Илуаньдянь. Собралось более ста человек. Помещение до отказа заполнилось коленопреклоненными фигурами, и опоздавшие вынуждены были стоять на коленях за порогом зала. Дворец обращен фасадом на юг. Император и вдовствующая императрица сидели лицом к северу, спиной к окнам. Вдоль императорского стола, в один ряд, в направлении с юга на север, словно стая гусей, преклонили колени сановники высших правительственных учреждений, князья первой степени Ли ³⁷ (Ши До), а также Жун Лу, Ван Вэнь-шао ³⁸ и Чжао Шу-цяо. Остальные сановники стояли на коленях лицом к югу. Член Военного совета, министр Ган И, отсутствовал, он выехал из столицы ознакомиться с деятельностью [ихэ]цюаней и еще не вернулся ³⁹.

После того как стоявшие на коленях сановники совершили земной поклон, император прежде всего выразил им порицание за то, что они не смогли подавить население, учинившее беспорядки, при этом выражение его лица было крайне суровым.

Старший лектор академии Ханьлинь — Лю Юн-хэн, опустившись [161] на колени позади всех рядом с Юй-дином ⁴⁰, незаметно шепнул, что он только что посетил Дун Фу-сяна, командующего войсками провинции, и тот согласился выгнать бандитов-[ихэ]цюаней из столицы. Юй-дин убедил его доложить об этом императору. [Лю] Юн-хэн выполз на коленях вперед и доложил: «Я, Ваш подданный, только что виделся с Дун Фу-сяном и хочу просить Ваше величество отдать ему приказ об изгнании бунтовщиков». Князь Дуань (Цзай И) грубо прервал Лю Юн-хэна на полуслове и, протянув большой палец, воскликнул: «Умно! Да ведь это лучший способ потерять расположение народа!». Испуганный [Лю] Юн-хэн не осмелился докончить свою речь. Вдовствующая императрица молчала.

В это время начальник Приказа жертвоприношений Юань Чан, преклонивший колени за порогом зала, громко сказал: «Я, Ваш подданный, Юань Чан, хочу доложить Вашему величеству!». Император приказал ему войти. Юань Чан подробно рассказал, что [ихэ]цюани действительно являются бунтовщиками и им никак нельзя доверять, даже если они и владеют секретом колдовства, ибо с глубокой древности и до настоящего времени не было никого, кто бы добился успеха, прибегая к колдовству. Перебив Юань Чана, вдовствующая императрица спросила: «На колдовство нельзя полагаться, ну а на расположение народа тоже нельзя полагаться? Ныне Китай предельно слаб и опирается лишь на расположение народа. Если и расположение народа будет потеряно, то как сможет существовать государство?». Вдовствующая императрица сказала еще: «В связи с нынешними беспорядками в столице говорят, что иностранцы перебрасывают войска ⁴¹. Как быть с ними? Что вы думаете об этом? Соберитесь с мыслями и доложите!». Сановники наперебой стали излагать свои мнения. Одни говорили, что [бунтовщиков] следует уничтожить, другие считали, что они должны быть умиротворены, третьи предлагали срочно воспрепятствовать продвижению иностранных войск, четвертые полагали, что необходимо перебросить войска для охраны. Помощники министров На Тун ⁴² и Сюй Цзин-чэн ⁴³ тут же получили приказ выехать из столицы, убедить иностранные войска прекратить продвижение, а также любыми мерами успокоить бунтовщиков и заставить их разойтись, после этого сановникам был дан знак выйти.

Юй-дин, начальник Банкетного приказа Цзэн Гуан-хань, помощник председателя Верховной судебной палаты Чжан Хэн-цзя и старший лектор академии Ханьлинь — Чжу Цзу-моу поняли, что вдовствующая императрица по-прежнему намерена поддерживать бандитов-[ихэ]цюаней, а поэтому сегодняшнее совещание не дало ничего существенного, и беспорядки не закончатся. В связи с этим, отстав от других, они задержались и, снова преклонив колени, сказали: «Разрешите нам еще кое-что сказать». [Чжан] Хэн-цзя стал убеждать [императрицу], что [162] бандитов-[ихэ]цюаней следует уничтожить, все окончится благополучно, стоит только казнить нескольких человек.

Чжан [Хэн-цзя], уроженец провинции Фуцзянь, говорил с сильным акцентом, к тому же он очень волновался, поэтому его речь нельзя было понять полностью. [Чжу] Цзу-моу сказал: «Если вдовствующая императрица рассчитывает на бунтовщиков в борьбе с иностранцами, на кого же она хочет возложить руководство этой борьбой?». Вдовствующая императрица ответила: «Я полагаюсь на Дун Фу-сяна». «Дун Фу-сян — первый из тех, на кого нельзя положиться», — поспешно возразил [Чжу] Цзу-моу. В гневе вдовствующая императрица изменилась в лице и резко спросила: «Как тебя звать?». Последовал ответ: «Я, Ваш подданный, Чжу Цзу-моу — старший лектор академии Ханьлинь». «Если ты утверждаешь, что на [Дун] Фу-сяна нельзя положиться, предложи другого», — гневно приказала императрица. Застигнутый врасплох [Чжу] Цзу-моу не отвечал, поэтому за него сказал Юй-дин: «Губернатор провинции Шаньдун — Юань Ши-кай отличается преданностью трону, смелостью и знаниями, его можно перевести в столицу для подавления мятежников». «Подходит также Лю Кунь-и — наместник Лянцзяна»,— добавил Цзэн Гуан-хань.

Оказавшийся рядом член Военного совета Жун Лу возразил: «Лю Кунь-и находится слишком далеко, целесообразнее пригласить Юань Ши-кая». Юй-дин снова сказал: «Ходят слухи, что императорский двор намерен отбыть на запад, но, как только он двинется из столицы, Поднебесная придет в волнение». Вдовствующая императрица решительно опровергла такие предположения, после этого сановники поднялись с колен, причем, когда выходил [Чжу] Цзу-моу, вдовствующая императрица проводила его гневным взглядом.

21-го числа (17 июня) в час дня вновь последовало срочное распоряжение явиться на аудиенцию, которая состоялась во дворце Илуаньдянь в 3 часа дня. Вначале император обратился с вопросами к члену Цзунлиямыня министру Сюй Юн-и. [Сюй] Юн-и стал докладывать, но так тихо, что его слов нельзя было разобрать. Вдруг император ударил кулаком по столу и резко сказал: «Разве при такой безответственности можно что-либо сделать?». Затем вдовствующая императрица объявила: «Только что от иностранцев получена нота, состоящая из четырех пунктов. Первый — место для проживания китайского императора будет указано иностранцами. Второй — налоги и подати во всех провинциях будут собираться иностранцами. Третий — иностранцы будут командовать войсками Поднебесной ⁴⁴. Ныне иностранцы спровоцировали конфликт, государство оказалось на краю гибели, и, если без сопротивления уступить им, с какими глазами я предстану после смерти перед лицом своих предков? Ожидание гибельно, разве не достойнее погибнуть в бою?». Все сановники, совершив земной поклон, воскликнули: «Мы с [163] радостью пожертвуем своей жизнью». Некоторые плакали. Как уже говорилось, нота включала четыре пункта, из коих были упомянуты только три. Когда после аудиенции сановники справились у министра Жуна о четвертом пункте, оказалось, в нем содержалось требование к вдовствующей императрице возвратить власть, вот об этом она умолчала.

На аудиенции Цзай И и помощник министра Пу Лян ⁴⁵ настаивали на войне с большим пафосом, в связи с этим вдовствующая императрица громко объявила: «О событиях нынешнего дня все сановники оповещены. В интересах государства я вынуждена объявить войну. Полагаю, что дальнейшее невозможно предугадать и если в итоге войны не удастся сохранить государство в целости, то сегодня вы все, господа, присутствующие здесь, должны понять мою скорбь, а впоследствии не винить меня одну и не упрекать, что вдовствующая императрица отдала Поднебесную, принадлежавшую ее предкам триста лет». Сановники снова поклонились до земли и ответили: «Мы все, как один, отдадим силы служению родине». Между прочим, вдовствующая императрица первый раз произнесла «сановники», а второй раз — «господа», что взволновало всех присутствующих.

Затем Сюй Юн-и, Ли Шань ⁴⁶ и Лянь Юань ⁴⁷ получили приказ отправиться в посольства, разъяснить им выгоды [мира] и вред [войны] и предложить тем, кто настойчиво стремится разжечь конфликт, немедленно спустить флаг и возвратиться на родину. Ли Шань хотел отказаться под предлогом, что он не член Цзунлиямыня. Тогда император сказал: «В прошлом году, когда иностранные послы посетили дворец Ихэюань ⁴⁸, разве не ты принимал их? А сегодня в критический момент ты испугался трудностей?». Разгневанная вдовствующая императрица добавила: «Если у тебя хватит смелости, ты, конечно, пойдешь, но если даже и не хватит смелости, все равно придется пойти».

После аудиенции сановники, выйдя за ворота Инсюмынь, справились у работников отдела переводов о ноте иностранных держав, но те лишь переглянулись и не могли сказать, откуда она появилась. Кто-то высказал предположение, что нота была передана непосредственно управляющим торговлей северных портов, но оказалось, что это не так. Только позднее установили, что 20-го числа в третью стражу ⁴⁹ инспектор по хлебным делам в Цзянсу, некий Ло, послал своего сына к министру Жун [Лу] со срочным секретным сообщением из четырех пунктов. Министр Жун [Лу] всю ночь шагал из комнаты в комнату, а на рассвете [164] передал полученное сообщение во дворец. Сообщение огорчило и разгневало вдовствующую императрицу, и таким образом появился предмет для войны. На самом же деле какой-то чиновник легкомысленно поверил неизвестно чьим словам, а иностранные державы были ни при чем. Поэтому в указе об объявлении войны от 25-го числа (21 июня) не упоминалось о ноте.

22-го числа (18 июня) в 3 часа дня сановники были снова вызваны на аудиенцию для обсуждения вопроса об объявлении войны или сохранении мира. Аудиенция закончилась быстро. 23-го числа (19 июня) в час дня сановникам опять было приказано явиться на аудиенцию во дворец Илуаньдянь, где вдовствующая императрица приняла решение об объявлении войны и приказала Сюй Цзин-чэну и другим сообщить об этом посланникам всех государств, предложив им в двадцать четыре часа покинуть столицу под охраной войск.

Император, опасавшийся вступать в конфликт без достаточных на то оснований, остановил Сюй Цзин-чэна за руку и сказал: «Обсудим тщательно еще раз», но вдовствующая императрица обратилась к нему с упреком: «Опустите руку, император, не мешайте». Помощник министра Лянь Юань стал убеждать: «Распространением христианства занималась Франция, и конфликт возник именно из-за нее. Поэтому если воевать, то воевать нужно только с Францией, а враждовать с одиннадцатью государствами нет никакого смысла. Если мы поступим подобным образом, то создадим угрозу для государства». Говоря это, Лянь Юань плакал, а на лбу, словно жемчужины, выступили капли пота. Послышались голоса, оспаривавшие мнение Лянь Юаня. Затем Цзай Жун и другие были назначены для усиления охраны дворца на случай возможных неожиданностей. Им предоставили питание из дворцовой кухни, с тем чтобы они не отлучались из дворца. На этом аудиенция окончилась.

Некоторое время спустя последовал указ явиться на аудиенцию 24-го числа (20 июня) в семь часов утра. На следующее утро все собрались за воротами Инсюмынь. От послов поступила нота, предлагавшая князьям Цин и Дуань начать переговоры. На аудиенцию сначала были вызваны оба князя и министры, а также члены Военного совета. Затем был приглашен только что возвратившийся Ган И. Вскоре оба князя вышли и приказали отделу переводов ответить послам: «Сообщите то, что имеете сказать, в письменной форме. Князья не могут выехать». Через некоторое время вышли министры, члены Военного совета и было объявлено об отмене общей аудиенции, по-видимому, в связи с тем, что решение о войне было утверждено и совещаться было не о чем. Итак, мы рассказали о четырех крупных совещаниях у императора в 1900 г.

С самого начала двор, по-видимому, уже, наметил план, и совещания [165] устраивались лишь для того, чтобы получить подтверждение задуманному, а кроме того, избежать повода к порицаниям. Вначале всем заправлял князь Дуань, а вдовствующая императрица следовала за ним, но затем, когда обстановка накалилась, вдовствующая императрица ничего не могла поделать и оказалась даже не в состоянии предотвратить убийство своего любимца Ли Шаня, казненного вместе с другими [сановниками] ⁵⁰.

В день объявления войны все были уверены, что через некоторое время несомненно воцарится мир, посольства будут захвачены утром, а смена на престоле произойдет вечером ⁵¹. Однако после того как разразились события великой важности, разыгралась длительная буря, и, когда вновь засияли луна и звезды, стало уже не жалко отдать землю как плату за совершенные ошибки. Увы! Победа не бывает случайной. Такова воля Неба.

В 6-й луне (июль) согласно императорскому указу князь Чжуан (Цзай Сюнь) и канцлер Ган И были назначены руководить ихэтуанями ⁵², причем последним было пожаловано звание «справедливый народ» и ежемесячно выдавалось зерно из столичных складов. Зерно выдавалось в помещении землячества провинций Хунань — Хубэй, в районе Хуфанцяо. [Ихэ]цюани после этого еще более возгордились. Они расхаживали по улицам города в красных платках на голове, с мечами у пояса, и никто не мог им ни в чем перечить. По одной их записке открывались ворота внутреннего города, во всех знатных домах ими были установлены алтари. Положение создалось весьма напряженное. Они схватили Хуан Сы-юна — старшего лектора из академии Ханьлинь, продержали его три дня в доме князя Чжуана, а затем отправили в тюрьму при министерстве наказаний. Ими был убит младший редактор академии Ханьлинь — Лю Кэ-и. Столичные чиновники массами бежали на юг, поэтому в учреждениях стало пусто и тихо. Солдаты гвардейских корпусов совершили поголовный грабеж в восточном городе, ворвались в дом канцлера Шоу Чжоу в первом переулке района Дунданьпайлоу и украли все до последней нитки. Канцлер бежал в одном домашнем платье и укрылся в помещении землячества провинции Аньхуй. Помощник министра Чэнь Сюэ-фэнь возвращался из дворца. Лошадь чего-то испугалась и понесла. Солдаты ганьсуской армии ⁵³ открыли по ней огонь, и одной из пуль, пробившей стенки кареты, был убит возница. Министр Жун [Лу] отправил телохранителя с флажком, символом власти главнокомандующего, покарать солдат, но они, передразнивая телохранителя, ринулись на него с ружьями, и он спасся только тем, что бросился бежать в сторону.

Все посольства располагались на улице Дунцзяоминьсян, занимал территорию, которая на юге доходила до городской стены, а на севере примыкала к улице Чанъаньцзе. Солдаты гвардейских корпусов [166] ганьсуской армии атаковали посольства со всех сторон, но не могли взять их. В связи с этим некоторые говорили, что посольствам помогает министр Жун [Лу], а оглушительная стрельба из пушек ведется холостыми снарядами, что в посольства тайно доставляются зерно, овощи и фрукты для подготовки будущих мирных переговоров. Гаи И руководил войсками, напавшими на французский католический храм в районе Сишику за воротами Сианьмынь, но также не смог взять его, так как [ихэ]цюани галдели, но не осмеливались идти вперед. Поскольку [ихэ]цюани не добились цели и не сумели исполнить волю императрицы, они с гамом вышли за ворота Юндинмынь. Там они схватили спешивших на базар крестьян, более семидесяти человек, и привели в город. Затем они обрядили их в театральные костюмы, обвесили детскими игрушками и, выдав за последователей секты «Байляньцзяо», отправили в министерство наказаний, где те провели всю ночь. На следующий день без допроса всех расстреляли в западной части города. Среди захваченных оказалась одна женщина, возвращавшаяся домой, которая также была убита вместе со всеми и лежала на земле, держа у груди младенца. В этот день сильный ветер поднял тучи пыли, от которой стало темно, как в сумерках, что усугубило чувство скорби у тех, кто видел трупы невинно убитых. Юй-дин представил императору доклад с резким протестом, в котором говорил: «Для поднятия мятежа нужна опора, а посему дряхлые старики и слабые женщины не могут быть мятежниками; театральные костюмы и детские игрушки — это не то, что используется при мятежах; наказывать, не отделяя главных преступников от второстепенных, мужчин от женщин,— значит идти вразрез с моральными убеждениями нашего царствующего императора, любящего все живое, как само Небо. Следует приказать министерству наказаний детально определить вину каждого, а о результатах доложить». Когда поступил доклад, рассмотрение дела уже закончилось. В это время министерство наказаний возглавлял Чжао Шу-цяо, который составил протоколы без допроса виновных, и таким образом судебные органы нарушили свой долг.

20-го числа (16 июля) в тюрьму был посажен министр финансов Ли Шань. Кстати сказать, раньше Ли Шань содержал куртизанку в районе Коудайди в западной части города, которую Цзай Сюнь, носивший титул князя Чжуан, безуспешно пытался переманить к себе. Ли Шань долгое время возглавлял дворцовое управление, и его дом ломился от богатства, однако когда Цзай Сюнь хотел занять у него крупную сумму денег, то встретил отказ. Затаивший злобу Цзай Сюнь представил императору доклад, в котором ложно обвинил Ли Шаня, что у него в доме есть подземный ход в район Сишику, по которому он помогает осажденным, а поэтому храм, несмотря на длительную осаду, не удалось захватить. Сочинив подложный указ, Цзай Сюнь во главе бандитов-[ихэ]цюаней в помещении водочно-уксусного управления устроил [167] тщательный обыск, не давший результатов, после этого Ли Шань был арестован. Текст указа был составлен в нелепых и грубых выражениях, не употреблявшихся в официальных документах, мы специально приводим его в доказательство, что указ исходил не от двора.

Вот его текст: «Императорский указ высочайше назначенному князю — сановнику ихэтуаней. Как нам стало известно, министр финансов Ли Шань укрывает иностранцев и ведет подозрительный образ жизни, в связи с этим мы приказали означенному сановнику произвести расследование и принять надлежащие меры. Упомянутый сановник в доме указанного министра произвел обыск, но не обнаружил европейцев. После этого он подвел указанного министра к жертвеннику, возжег курения и объяснил, в чем дело, тогда дух немедленно спустился на жертвенник. Когда дух стал упрекать [Ли Шаня] в связи с европейцами и подозрительном образе жизни, означенный министр пришел в полное замешательство. Приказываем немедленно отстранить его от должности и взять под надзор в тюрьму министерства наказаний. Если кто проявит при этом нерадивость, спрашивать будем с означенного князя-сановника».

Сяо-цинь ⁵⁴ благоволила к Ли Шаню и, когда он попал в тюрьму, просила Чжао Шу-цяо: «Ли Шань давно курит опиум, ухаживайте за ним получше». Поэтому Ли Шаню и в голову не приходило, что ему придется неожиданно умереть.

3-го числа 7-й луны (28 июля) были схвачены правый помощник министра в министерстве чинов Сюй Цзин-чэн и начальник приказа жертвоприношений Юань Чан. 4-го числа (29 июля) был провозглашен императорский указ, обвинявший их в том, что, ведая делами с иностранцами, они преследовали личные цели, необдуманными речами запутали дела управления, вносили вражду в среду сановников, проявили непочтение [к императору]. Оба были казнены в западной части города. Начальник приказа жертвоприношений, Юань, всегда особенно резко бранивший бандитов-[ихэ]цюаней, в письме князю Цину (И Куан) просил убедить Цзай И не брать на себя роль зачинщика бедствий. В письме, в частности, говорилось: «Князь второй степени Дуань занимает такое же положение, что и князь первой степени Чунь Сянь ⁵⁵, а поэтому нужно особое умение действовать в этой деликатной обстановке». Письмо попало в руки Цзай И, который немедленно довел его до сведения императора. Приведенная из него фраза и послужила основанием для обвинения в разжигании вражды среди сановников, от чего предостерегал указ. Ходили слухи, что начальник приказа жертвоприношений представил [императору] три доклада, в которых убеждал не верить [ихэ]цюаням и не заводить ссоры с иностранцами: другие утверждали, что, хотя доклады и были написаны, их задержали сослуживцы, так что фактически они не достигли императора. [168]

Помощник министра Сюй [Цзин-чэн] принадлежал к партии императора. 17-го числа (11 августа) в 7 часов утра были схвачены военный министр Сюй Юн-и и глава Государственной канцелярии Лянь Юань, которые уже в 3 часа дня вместе с Ли Шанем были казнены на базарной площади. Сюй [Юн-и] обвинили в том, что, занимаясь иностранными делами, он причинил огромный вред, а Ли Шаня и Лянь Юаня — во внесении раздоров в среду сановников. С 15 по 17-е число над городом висел густой туман, накрапывал мелкий дождь, несмотря на дневное время, ворота Чжэнъян, Чунвэнь и Сюаньу были закрыты, все замерло, жители пребывали в печали, чувствуя приближение великой беды. Сюй Юн-и, Сюй Цзин-чэн и Юань Чан были уроженцами провинции Чжэцзян, Ли Шань — знаменным из дворцового управления, причем его настоящая фамилия Ян. Глава [Государственной канцелярии] Лянь Юань выступал во дворце против войны, а, выйдя из дворца, в разговорах с сановниками резко возражал против принимавшихся решений, часто роняя при этом слезы. Ему доверял император, поэтому он и навлек на себя такую беду. Кстати сказать, Цзай И, усиленно настаивавший на изгнании иностранцев, провел несколько наступательных боев, не увенчавшихся успехом. По этой причине он решил пойти по пути Хуань Вэня ⁵⁶, потерпевшего поражение у Фантоу, и прибегнул к массовой казни сановников, чтобы, с одной стороны, показать свою силу, а с другой — поставить в затруднительное положение императора. Очередь была за канцлером Ван Вэнь-шао, министром Ляо Шоу-хэном ⁵⁷, помощником министра На Туном и другими, все сановники оказались в опасности. Однако не прошло и трех дней, как объединенные войска захватили столицу и избавили их от нависшей над ними угрозы.

Вскоре по подложному указу в Синьцзяне был убит отстраненный от должности помощник министра Чжан Инь-хуань. [Чжан] Инь-хуань, уроженец провинции Гуандун, начав с должности мелкого чиновника, дослужился до положения, равного положению девяти высших сановников империи, отличался большими способностями и умением приноравливаться к обстановке. Династия Цин унаследовала систему династии Мин, поэтому в двух министерствах — чинов и церемоний — высшие должности могли занимать только китайцы, выдержавшие государственные экзамены. Один лишь Чжан Инь-хуань занимал должность помощника начальника приказа жертвоприношений, окончив государственное училище. В период реформ 1898 г. Кан Ю-вэй часто останавливался в доме Чжан Инь-хуаня и подавал через него тайные доклады императору. В связи с этим Сяо-цинь возненавидела Чжан Инь-хуаня и сослала его в Или.

Однажды Чжан Инь-хуань прислал в дар императору европейское лекарство, о чем стало широко известно за пределами дворца. Используя этот случай, Цзай И открыто заявил, что император исповедует [169] католичество и среди евнухов много католиков; под этим предлогом он во главе старших собратьев по учению (так называли бандиты-[ихэ]цюани командиров своих отрядов) явился во дворец, где провел тщательный обыск, едва не коснувшийся самого императора. Никаких улик обнаружено не было, но, несмотря на это, против Чжан Инь-хуаня было выдвинуто дополнительное обвинение и ему было приказано покончить самоубийством. (В официальных и частных записках нет подробных сведений о совещании у императора в 1900 г. и убийстве пяти сановников, поэтому я детально изложил все, как это было в действительности, чтобы подготовить материал для последующих историков).

17-го числа 6-й луны (13 июля) пал Тяньцзинь ⁵⁸, угроза захвата близилась с каждым днем, поэтому при дворе выразили желание начать мирные переговоры. 22-го числа (18 июля) был составлен указ об охране христианских церквей и миссионеров; случаи убийства иностранцев, разрушения и сожжения принадлежащих им строений и имущества, за исключением связанных с военными действиями, должны были расследоваться принятием надлежащих мер; Ли Хун-чжан назначался полномочным представителем. Указ уже был составлен, когда пришло известие, что из Цинцзяна ⁵⁹ идет на помощь Ли Бин-хэн, а поэтому следует подождать его прибытия и не торопиться с решением вопросов, связанных с миром или войной. Это несколько изменило намерения императрицы.

1-го числа 7-й луны (26 июля) командующий Ли прибыл в столицу. Старший лектор академии Ханьлинь, Чжу Цзу-моу, и редактор Ма Цзи-чжан заблаговременно встретили его на дороге и рассказали о царивших в столице беспорядках и катастрофическом положении государства. По их мнению, на аудиенции Ли Бин-хэн должен твердо заявить императрице о разнузданности бандитов-[ихэ]цюаней и что мирные переговоры помогут отвести нависшую над государством угрозу. Командующий нашел совет весьма правильным ⁶⁰. По прибытии во дворец ему навстречу вышел министр Сюй [Юн-и], громко воскликнувший: «Уважаемый господин Цзянь! От вашего шага зависит, обессмертите ли вы себя в веках!». Он обратился к нему как к господину Цзянь потому что командующий носил прозвище Цзянь-тан. Затем Ли Бин-хэн встретился с канцлером Ган [И], узнал у него о намерениях императрицы и, изменив свое решение, доложил: «Иностранных государств много, их невозможно уничтожить, так что в дальнейшем дело [170] несомненно сведется к миру. Однако мир возможен лишь после войны, а поэтому прошу позволения выступить на фронт и дать решительное сражение». Обрадованная вдовствующая императрица приказала ему возглавить гвардейские корпуса, а также отряды, находившиеся под командованием Чэнь Цзэ-линя и других военачальников. Гвардейские корпуса фактически не представляли армии. 15-го числа (9 августа) они вышли из столицы, достигли Тунчжоу, где, услышав о приближении врага, разбежались в разные стороны. Командующий покончил жизнь самоубийством, проглотив золото, в то время как сопровождавший его Ван Тин-сян, редактор академии Ханьлинь, бросился в реку. Оба были завернуты в рогожу и похоронены за восточной заставой города Тунчжоу.

26-го числа (22 июля) императору исполнилось тридцать лет и он прибыл во дворец Цяньцингун для приема поздравлений. Ворота Дунхуамынь не открывались, а поэтому сановники входили через ворота Шэньумынь. Присутствовали лишь немногие, и были выполнены только дворцовые церемонии. Город наполняли [ихэцюани] в красных платках и необычных одеяниях; вооруженные мечами, под страшный галдеж они убивали людей, а поэтому сановники, которым надлежало присутствовать на приеме, чувствовали себя неспокойно.

20-го числа 7-й луны (14 августа) английские войска заняли столицу, на следующий день вошли объединенные войска. На рассвете, как только [обитатели] обоих дворцов поспешно выехали из столицы через ворота Дэшэнмынь, городские стены были увешаны белыми флагами. На вдовствующей императрице была летняя одежда, а волосы на голове собраны в пучок без всяких украшений. Император был одет в черный шелковый халат. Их сопровождали императрица и наследник престола; из наложниц за ними следовали лишь немногие. Перед отъездом вдовствующая императрица приказала евнуху Цую вывести из Саньсо (расположен за воротами Цзинюньмынь) наложницу Чжэнь и сбросить ее в колодец. Следует сказать, что наложница Чжэнь отличалась большой сообразительностью и пользовалась расположением императора. В юности она брала уроки у уроженца провинции Цзянси — Вэнь Тин-ши ⁶¹, великолепно знавшего литературу и историю.

В год гэнъинь (1890) Вэнь Тин-ши третьим выдержал экзамены, и наложница Чжэнь несколько раз говорила о нем императору. В год цзяу (1894) во время экзаменов на замещение должностей в академии Ханьлинь император взял сочинение Вэнь Тин-ши и передал его экзаменатору, в результате чего оно было признано лучшим, и Вэнь Тин-ши был выдвинут на должность старшего докладчика Государственной канцелярии с совмещением должности секретаря по записям ежедневных деяний императора. Воодушевленный, Вэнь Тин-ши стал подавать искренние доклады. Когда пришло сообщение о поражении в [171] Ляодуне ⁶², он с другими сановниками составил доклад, в котором просил назначить князя Гуна ⁶³ руководить военными и государственными делами. Вдовствующей императрице давно не нравились действия князя Гуна, но он все же был назначен, так как за него усиленно, просил император. В год биншэнь (1896) кто-то распустил слух, что наложница вмешивается в дела, выходящие за пределы женского дворца. Разгневанная вдовствующая императрица наказала наложницу ударами палкой и заточила в Саньсо, разрешив давать ей только воду и пищу. Старший брат наложницы, Чжи-жуй, занимавший должность помощника министра церемоний, был сослан в Улясутай ⁶⁴. После этого случая император загрустил и редко бывал в радостном настроении.

Дом канцлера Сюя, находившийся на той же улице, что и посольства, против здания французского посольства, сгорел, когда начались военные действия. В связи с этим канцлер Сюй переехал в парк Баосэньцзин, принадлежавший прежнему канцлеру. В день вступления объединенных войск в город канцлер Сюй сказал своему сыну Чэн-сюню: «Я, как главный помощник государя, заслуживаю смерти за то тяжелое положение, в какое попало государство. Твой третий старший брат занимает место высшего сановника и должен знать, как ему следует поступить с собой. После моей смерти возвращайся в область Ичжоу, живи в уединении на кладбище предков, учи детей и внуков грамоте и обработке земли, но не служи на государственной службе». Под третьим старшим братом имелся в виду Чэн-юй, занимавший должность помощника министра в министерстве наказаний. Старший слуга привязал к балке дома две веревки: одну — справа, другую — слева. Канцлер Сюй подошел к левой веревке и, накинув ее на шею, все время смотрел на правую, несомненно ожидая Чэн-юя. Однако Чэн-юй [172] так и не покончил с собой и, не смея носить траур, кое-как похоронил отца. Чэн-юй отличался крайней неискренностью. Фактически он руководил казнью пяти сановников. Когда в западной части города казнили министра Сюй [Цзин-чэна] и других, Чэн-юй самодовольно наблюдал за казнью. Кто-то попросил его совершать казнь в соответствии с правилами казни для сановников ⁶⁵, но он гневно перебил: «Отрубить головы этим изменникам родины — легкое для них наказание. Как можно жалеть их?».

После падения столицы князь императорской крови Чун Ци ⁶⁶ бежал в Баодин, а его сын Бао-чу выкопал дома большую яму и похоронил себя в ней вместе с престарелой матерью и малолетним сыном. Услышав об этом, Чун Ци повесился в кабинете «Ляньчи», и таким образом его род пресекся.

Уроженец провинции Шаньдун — Ван И-жун, занимавший должность виночерпия в государственном училище, покончил самоубийством, бросившись в колодец. Виночерпий Си-юань, наставники императора Бао Фын и Чун Шоу повесились. Виночерпий Си был сыном Юй Лу, наместника провинции Чжили, и таким образом отец и сын оба погибли в связи с бедствием, постигшим государство. Посмертное имя Чун Ци — Вэнь-цзе, Ван Те-шаня — Вэнь-минь, Си-юаня — Вэнь-чжэнь, Бао Фына — Вэнь-цзе, Чун Шоу — Вэнь-цинь. Многие столичные [173] чиновники из знаменных сами сожгли себя, опасаясь смертной казни и позора.

Во время реформ 1898 г. все государства превозносили мудрость и решительность императора. Всем было известно, что беспорядки, учиненные бандитами-[ихэ]цюанями, возникли не по его воле. Поэтому если бы во время вступления объединенных войск император остался в столице, встретился с командующими западными войсками и наказал главных виновников из сановников, то все легко уладилось бы. Сяо-цинь, однако, опасалась, что пребывание императора в столице будет для нее невыгодным, а поэтому она принудила императора выехать вместе с ней на запад. Прибыв в Сиань, вдовствующая императрица чувствовала себя неспокойно, опасалась, что Поднебесная порицает ее действия, а поэтому у нее были серьезные намерения восстановить императора на престоле. Вскоре к ней прибыли посланцы от наместника провинции Хубэй — Чжан Чжи-дуна и находившегося в отставке помощника министра Шэн Сюань-хуая ⁶⁷, выразившие верноподданнические чувства и всячески заискивавшие перед вдовствующей императрицей. Вдовствующая императрица осталась весьма довольной. Ей стало ясно, что Поднебесная не восстанет против нее, и она отказалась от своего намерения. Однако император держался более свободно, чем в столице. При обсуждении условий мирного договора была повторена старая история о правителе Пинъюаня, отрубившем голову своей наложнице ⁶⁸. Ган И умер в дороге. В Пучжоу был послан министр Гэ Бао-хуа ⁶⁹ умертвить князя Чжуана (Цзай Сюнь). Пробежав глазами указ, Цзай Сюнь спокойно совершил двойной поклон, прося прощение за допущенные ошибки, закрыл двери и повесился. Вице-губернатору Хэ Фу-куню было приказано умертвить Юй Сяня в Сиане, а губернатор Чэнь Чунь-сюань получил распоряжение передать Чжао Шу-цяо приказ покончить жизнь самоубийством.

Чжао Шу-цяо отличался крепким здоровьем, а поэтому не умер даже после того, как проглотил сначала золото, а затем иностранное лекарство. Чэнь Чунь-сюань торопил его со смертью, ему нужно было доложить о выполнении приказа. Тогда один из старых служителей министерства наказаний предложил другой способ: намочить в ханьшине бумагу из коры тутового дерева и заткнуть ею рот и ноздри, так Чжао Шу-цяо умер. Князь второй степени Дуань (Цзай И) был сослан в Нинся, а Цзай Лань, императорский родственник девятой степени,— в Аньси. После того как Цзай И сослали, его сына по закону нельзя было возвести на престол, поэтому был издан указ о его низложении. Покинув дворец, Пу поселился в подворье для знаменных, и никто из населения не жалел его. Это произошло в 4-й луне (май) 1901 г. Так завершились события, начавшиеся в 1898—1899 гг.

После заключения договора 1901 г. китайцы и иностранцы [174] отправили письма, прося императорский двор вернуться, но вдовствующая императрица колебалась и не смела возвращаться. Она вызвала в свою временную резиденцию министра Цзин Синя ⁷⁰, от которого узнала, что дворцы не пострадали, и тогда в 10-й луне (декабрь 1901 г.) тронулась в путь, задержавшись более десяти дней в Кайфыне. 21-го числа 11-й луны (31 декабря) вдовствующая императрица въехала в столицу через ворота Юндинмынь.

На следующий день к императору, после того как он совершил обряд поклонения в храме предков, явились на аудиенцию чиновники третьего ранга и выше. Заметим, что, находясь в Баодине, император запросил министерство церемоний о цвете одежды, в которой ему надлежало явиться в храм предков. Чиновники министерства, посоветовавшись между собой, высказались за белое одеяние, тогда как министр Сюй Фу ⁷¹ считал, что следует надеть парадную одежду. Прочитав доклад, император рассердился, бросил его на пол и совершил обряд в обычном одеянии. Музыка не играла, хотя инструменты были доставлены, жертвоприношения совершали в заднем зале храма предков.

Вернувшись во дворец, император вызвал сановников на аудиенцию во дворец Цяньцингун. Вдовствующая императрица сказала: «Не надеялась снова свидеться с вами», ее голос сорвался, и она заплакала. Сановники пали ниц и тоже заплакали. Вдовствующая императрица описала трудности, которые ей пришлось пережить после отъезда из столицы, причем ее рассказ прерывался слезами и вздохами. Затем она сказала: «Я слышала, что вы, оставаясь в столице, понесли большие потери. Как вы сейчас живете? Здоровы ли члены ваших семей?». Сановники ответили: «Ваш вопрос обнаруживает безграничную родительскую милость с вашей стороны и со стороны императора. Благодаря вашему благословению мы сохранили свои жизни, и нет слов, чтобы выразить нашу признательность». Император тоже произнес несколько ласковых слов и удалился. Затем объявили, чтобы члены цензората и чиновники действительной службы в различных учреждениях явились на аудиенцию в порядке очереди в отведенные для этого дни. На аудиенции чиновники всхлипывали, как будто они рыдали на похоронах родителей, и от этих всхлипываний лицо вдовствующей императрицы немного прояснилось.

Комментарии

33. Шао-лин — сын князя Дуаня, Пу Цзюнь, которого клика Цыси провозгласила наследником престола. Этот шаг вызвал протест сторонников императора внутри страны (в адрес двора была направлена петиция протеста за подписью 2 тыс. человек — см. «Ихэтуани», т. I, стр. 11), и не был поддержан иностранными представителями.

42. На Тун — вице-канцлер Государственной канцелярии (палата Вэньюаньгэ), член Цзунлиямыня, помощник председателя палаты вассальных территорий (Цянь Ши-фу, Видные чиновники периода династии Цин, стр. 233; «Ихэтуани», т. IV, стр. 506).

43. Сюй Цзин-чэн — помощник министра в министерстве чинов («Ихэтуани», т. IV, стр. 511).

44. «Нота иностранных представителей из четырех пунктов». В западной литературе распространена точка зрения, что это подделка, сфабрикованная по заданию князя Дуаня (Ch. Tan, The Boxer Catastrophe, стр. 73). Китайские историки, сообщая этот факт со ссылкой на Юнь Юй-дина, также выражают сомнение в подлинности ноты (Фань Вэнь-лань, Новая история Китая, стр. 527; Цзинь Цзя-жуй, Движение ихэтуаней, стр. 76).

45. Пу Лян — помощник министра финансов (Цянь Ши-фу, Видные чиновники периода династии Цин, стр. 98).

46. Ли Шань — министр финансов (Цянь Ши-фу, Видные чиновники периода династии Цин, стр. 98).

47. Лянь Юань — канцлер Государственной канцелярии, член Цзунлиямыня («Ихэтуани», т. IV, стр. 518).

48. Дворец Ихэюань — летняя резиденция китайских императоров, расположенная в нескольких километрах от столицы. Заложенный в XVII в. огромный парк, называвшийся тогда Юаньминъюань, украшением которого являются гора Ваньшоушань и оз. Куньминху, в 1860 г. был разграблен и сильно разрушен англо-французскими интервентами. Императрица Цыси восстановила парк, назвав Ихэюань (1888 г.), истратив на это средства, предназначенные на строительство военно-морского флота Китая.

49. Третья стража — в старом Китае ночное время делилось на стражи (два часа). Первая стража — 7—9 часов вечера, вторая — 9—11 часов, третья—11—1 час ночи четвертая — 1—3 часа ночи, пятая — 3—5 часов утра.

50. Ли Шань был казнен 11 августа 1900 г.

51. То есть императрица Цыси осуществит свои планы замены Гуансюя Пу Цзюнем, а сама вновь станет регентшей.

52. Указ о назначении князя Чжуана и канцлера Ган И командующими ихэтуаней последовал 22 июня 1900 г. (см. док. № 82).

53. Ганьсуская армия состояла, как правило, из уроженцев пров. Ганьсу. Командовал ею Дун Фу-сян. Многие солдаты и офицеры этой армии сочувствовали ихэтуаням.

54. Сяо-цинь — императрица Цыси.

55. Князь первой степени Чунь Сянь — И Хуань, седьмой сын Сюань-цзуна (правление Даогуан). Совместно с Ли Хун-чжаном создавал Бэйянский флот («Большой словарь китайских имен», стр. 636).

56. Хуань Вэнь — крупный полководец в период царствования династии Цзинь (265—420 гг.). После смерти императора Му-ди (361 г.) пытался узурпировать восточноцзиньский трон, но потерпел неудачу, натолкнувшись на объединенное сопротивление крупных аристократов. (Шан Юэ, Очерки истории Китая, стр. 146—147, 151).

57. Ляо Шоу-хэн — министр церемоний (1898—1900 гг.). В октябре 1900 г. ушел со службы по болезни (Цянь Ши-фу, Видные чиновники периода династии Цин, стр. 96—98).

58. 13 июля союзная армия начала артиллерийский обстрел Тяньцзиня, 14 июля иностранные отряды вошли в город (Фань Вэнь-лань, Новая история Китая, стр. 544).

59. Цинцзян — город пров. Цзянси.

60. Вряд ли этот факт соответствует действительности. Ли Бин-хэн, известный своими антииностранными настроениями и действиями, видимо, скрыл от сановников свое намерение сразиться с иностранными войсками.

61. Вэнь Тин-ши — один из участников движения за реформы, входивший в группировку Вэн Тун-хэ. Эта группировка, поддерживавшая императора, намеревалась использовать Кан Ю-вэя для ослабления позиций партии императрицы Цыси. Однако Цыси удалось выслать из Пекина главных представителей партии императора, в том числе Вэн Тун-хэ и Вэнь Тин-ши, что нанесло движению за реформы серьезный удар (Фань Вэнь-лань, Новая история Китая, стр. 447—448). Расправа с наложницей Чжэнь, которая, восприняв идеи своего учителя, оказывала в этом плане влияние на императора, по существу являлась расправой Цыси со своим политическим противником.

62. Поражение в Ляодуне — разгром японцами китайской армии при Нючжуане, Инкоу, Тяньчжуантае (март 1895 г.), предрешивший исход японо-китайской войны.

63. Князь Гун (И Синь) — крупный государственный деятель цинского Китая, сын императора Сюань Цзуна (правление Даогуан), с 1860 г. в течение многих лет возглавлял Цзунлиямынь; член Военного совета. Умер в 1898 г. (Цянь Ши-фу, Видные чиновники периода династии Цин, стр. 236).

64. Улясутай — город в Монголии.

65. В цинском Китае для сановников высших рангов (от пятого и выше) существовали две формы казни. Одна — публичная, когда осужденного везли в коляске к месту казни и при казни обязательно присутствовал судья. Другая — самоубийство, по императорскому указу, которое совершал сановник у себя дома.

66. Чун Ци в 1900 г. был министром финансов.

67. Шэн Сюань-хуай — управляющий железнодорожной компанией; утвержден в должности помощника министра. Совместно с наместниками Чжан Чжи-дуном и Лю Кунь-и выступил инициатором «совместной с иностранцами обороны Юго-Востока Китая» для предотвращения волнений в этом районе.

68. История с правителем Пинъюаня Чжао Шэном (период Чжаньго — V—IV вв. до н. э.), умертвившим свою наложницу в угоду приближенным, над одним из которых она имела неосторожность посмеяться. (См. Сыма Цянь, Исторические записки, гл. 76).

71. Министр Сюй Фу — министр церемоний (1902—1906 гг.) (Цянь Ши-фу, Видные чиновники периода династии Цин, стр. 101—104).