-

Новый год в Китае.

Месяцы в Китае совершенно отличны от наших и продолжительность их бывает не всегда одинакова. Поэтому день нового года никогда не приходится в одно известное время, а переходит между первыми числами февраля и последними марта, по нашему времясчислению.

В течении 10 дней пред «первым восходом солнца», как называют в Китае день нового года, все народонаселение страны сильно занято бывает приготовлением к наступающему празднику. Оканчиваются счеты и производятся расчеты. Для китайца деньги, как говорится, — второй бог; какой бы пост ни занимал он в обществе, первою целию и задачею его — как можно больше нажить денег, чтоб с окончанием года можно было встретить наступающий год с светлою надеждою на новые блестящие приобретения. По своде итогов, если оказывается недостача до известной полной цифры, то он в упомянутый срок пред новым годом старается восполнить ее, награждает по возможности, своих верных служак и только тогда с спокойною совестию встречает он праздник. Китайский город в это время, по причине всеобщего окончания занятий, представляет из себя картину живой и кипучей деятельности. Мужчины всех классов снуют по весьма узким улицам пешком, — или же их носят на креслах, по лавкам и торговым рынкам, где с самой зари сходится бесчисленное множество, раздирающих слух своими криками торговцев, продавцов, и покупателей. Китаец в течение целого года ведет жизнь нероскошную, простую, но в праздник нового года он делает большие расходы на покупку как съедомого и выпивки, так и нарядов. Закупаются утки, куры, гуси, свиное мясо, рыба, вино и тысяча всевозможных пряностей. Меловые куртки, шелковые, атласные и суконные платья выкупаются из под заклада или покупаются новые, закупаются сапоги, башмаки, шайки, туфли и всякая малость, какая только кажется нужною для наступающего года, — все в эти дни приобретается, заготовляется. Знаменитая, происходящая в это время, торговля сопровождается возможно разнообразными фейерверками, что служит, с одной стороны средством для отогнания злых духов, а с другой — к большему прославлению праздника. Серебряная и золотая бумага, цветные свечи и бумажные фонари с страшным криком, распродаются разнощиками на улицах. Всем этим китайцы украшают свои фамильные гробницы и алтари, воздвигаемые ими для своих домашних богов, — обычай, имеющий в день нового года всеобщее употребление. Шпалерные лавки полны бывают народа, так как с окончанием года большая часть комнат обиваются новыми бумажными или шелковыми шпалерами, что делает Китай городом чрезвычайно роскошным. Тысячи разного рода дед, какие только занимают китайца, в ожидании дня нового года приводятся им в порядок, вследствие чего на улицах происходит такое всеобщее движение, которое весьма трудно описать. Нужно только принять о внимание то обстоятельство, что китаец не имеет ни телег, ни вьючных животных для перевозки товаров, а наполняет это он все сам на себе, что составляет чрезвычайно важный недостаток в деле уличной торговли.

Газовое освещение в Китае еще вовсе неизвестно и в следствие этого, на улицах города, в ночную пору бывает всегда такая темь, что каждому необходимо бывает носить с собой фонарь. В Амое (Amou) с этою целию употребляют факелы, которые горят при всех лавках и гостиных дворах. Вообще в Китае значительная торговля происходит при освещении весьма разнокалиберных фонарей. Более употребительные фонари приготовляются из бумаги или шелка, а домишки их делаются из тонкого бамбукового тростника. Шелк или бумага покрываются лаком и размалевываются странными фигурами. Имя хозяина небольшой части расписывается разноцветными красками. Под дверью лавки вешается большой фонарь, который заменяет собой вывеску. По величине и великолепию фонаря можно безошибочно заключать о солидности занятия, почему в Китае с особенною рачительностию заботятся об украшении этих эмблем. В темную ночь китайские улицы часто представляют весьма очаровательное зрелище. Тысяча разноцветных фонарей беспрестанно движутся туда и сюда, причем однакож не видать бывает тех, которые несут их. По таким обыкновенным ручным фонарям можно заключать о том месте, которое занимает в обществе лицо, владеющее фонарем. Тогда как богач с гордостью прогуливается с своим разноцветным шелковым, а иногда даже и стеклянным фонарем, бедняк довольствуется несколькими бамбуковыми палочками, связанными одна с другой куском пропитанной маслом бумаги. На фонарях аристократов часто бывают надписи, свидетельствующие по большей части о многочисленности детей и внучат того лица, и чьих руках фонарь. Весьма смешным представляется видеть то, как жители, выходя из дома, каждый с своим фонарем, стараются держать фонари свои как можно выше над собой, чтоб лучше был виден их огонь. Во всеобщем употреблении здесь так называемые свертки. Они состоят из широких шелковых полос, на которых росписываются разноцветными красками или же чаще вышиваются золотом или серебром стихи и изречения. Каждый китаец, будь он богатый или бедный, считает долгом и существенною необходимостию приобрести подобное украшение для своего дворца или убогого крова, которое он вешает на стене в лучшей комнате своего жилища. Эти свертки изменяют свой цвет в случаях смерти домовладельца и делаются белыми, между тем как в случае другого какого либо несчастья в доме они бывают голубого цвета. В богатых домах свертки эти развешиваются в весьма большом количестве и заминают собой стенные картины. Вообще китайцы — поклонники всего символического, так что нередко приходится видеть у них надписи и девизы на свинячьих и куриных хлевах. Бедняк раскрашивает и украшает бедные известковые стены своей хижины так как может, и вместо шелку, употребляет простую красную бумагу, на которой расписывает черными письменными знаками краткие выдержки из любимого им сочинения. Все украшения, в последние дни пред новым годом, поновляются и приводятся в лучший вид, от чего время это, можно без преувеличения назвать, золотым временем для живописцев и красильщиков, которые с равного утра постоянно бывают в деле с кистью и красками в руках. Китайское письмо имеет вид прямых перпендикулярных линий, — и язык их дает полный простор фантазии.

Но обратимся к описанию самого торжества дня нового года. Все хлопотливые занятия и суматохи, только что описанные нами, увеличиваются по мере приближения дня праздника и в последний вечер старого года достигают высшей степени. Лишь только бьет 8-й час вечера, как все торговые занятия и всякая работа прекращаются и жители приготовляются к публичному шествию в различные храмы. Посему улицы вскоре снова оживляются. Бесчисленное множество китайцев в праздничных своих костюмах теснятся один возле другого и каждый из них несет по связке палочек, по пачке серебряной бумаги и по одной цветной восковой свече. С этими вещами они обходят несколько храмов, что составляет одну из первых церемоний празднования нового лета. Храмы в этот вечер обвешиваются кругом фонарями, которые бросают свой пестрый цвет на массы мимопрохорящих. Внутренность храмов китайских представляет тогда довольно странную картину. Благодаря религиозному усердию китайцев, воздух в них до того бывает насыщен благовониями от курений и сожигаемых фейерверков, что трудно бывает дышать. На всех колоннах повешены бывают разноцветные фонари, — народ теснится к небольшому возвышенью в задней части храма, где стоит [6] жертвенник, пред которым становится священник и совершает богослужение. Служба состоит из следующих церемоний: китаец берет две вместе сложенные свечи, зажигает их о жертвенный фонарь и втыкает их в насыпанную на жертвеннике золу. Потом ударяет своими руками одна о другую, преклоняет голову и трижды поводит по своему челу оконечностями пальцев. Затем молящийся преклоняет колена, и простершись на полу храма во весь рост, ударяется лбом об него до трех раз. По окончании сего он поднимается и снова повторяет уже описанную церемонию хлопанья руками и пр. После молитвы китаец сжигает, как жертву для Бога, фейерверк и обращается с расспросами к оракулу, для чего кладут на пол пред алтарем несколько палок с нумерациями и по случайному совпадению чисел этих китаец угадывает свое будущее. Вся эта с час продолжающаяся церемония совершается с большим благоговением и даже смешным представляется то, как китаец-малютка почти одного года исполняет все обрядовые церемонии службы. К трем часам утра китайцы оставляют свои храмы, и тогда начинается настоящее сожигание фейерверков. В некоторых городах, как напр. в Кантоне, этот обряд, сопровождается таким шумом при котором нельзя и помыслить о сне. Фейерверки бываю весьма разнообразны, и надобно удивляться уменью китайцев производить их. С началом рассвета первого дня нового лета прекращается всякая суматоха; жители возвращаются в свои жилища, улицы пустеют и только остатки сгоревших фейерверков свидетельствуют о шумнопроведенной ночи.

Около девятого часа снова начинается жизнь. У ворот домов показываются женщины и дети в своих фантастических костюмах; везде показываются роскошно одетые китайцы, эти обычные на новый год визиторы. Все лавки бывают заперты и ничего не увидишь такого, чтобы говорило о богатой и кипучей, бившей до сегодня, деятельности. Только одни конфетчики разносят свой товар и находят лакомников-покупателей своих в лице женщин и детей. Являются на сцену стологадатели и прорицатели показывать свои искусства. Везде образуются небольшие группы народа, который с удивлением смотрит на фокусы. Улицы принимают совершенно другой вид: все дышит праздником; двери и окна лавок везде вычищены и разукрашены. Сами жители, не отличающиеся вообще особенной опрятностию, надевают свои праздничные одежды, так что и на ум почти не приходит, что находишься в грязном, дымном и оживленном всякого рода кипучей деятельностию, городе. На следующей день начинаются общие визиты, которые имеют весьма много сходного с нашими европейскими визитами в новый год. Некоторые из магазинов отпираются и народ начинает приниматься за более серьезные, нетерпящие отлагательств занятия; Массы народа, по мере приближения десятого — последнего — дня праздника все более и более увеличиваются, пока наконец наступает во всей своей силе обычный шум и суматоха.

Так называемый «На-нумс», или здания, в которых помещаются присутственные места, за десять дней до нового года запираются и только спустя десять дней после сего снова отпираются. Запирание всякого здания соединено бывает с известными церемониями. Большие же ворота, не только что замыкаются, но и запечатываются даже; на них приклеивается кусок материи, на которой означается число, когда ворота должны быть отворены снова. Правительственная печать, заменяющая в Китае подпись, каждый раз, но употреблении ее, торжественно полагается в одно, назначенное собственно для хранения ее, место, которое стерегут несколько чиновников. Все сановники и знать празднуют тоже показанное число дней, и все административные занятия, будь они самой большой важности, начинаются не прежде, как по истечении этого срока. Почтовые, письменные сообщения также прекращаются и этим объясняется та суматоха, которая происходит в течении десяти дней пред наступлением нового года.

Мандарины обязаны посещать почти все храмы в городе и, кроме того, в известный день, в лучших одеждах должны собираться в храм, посвященный богу войны. Здесь свершение богослужения предоставляется самому императору. Церемония при сем бывает чрезвычайно торжественная, и чужестранцу стоит трудов пробраться посмотреть на нее. Все мандарины, которых в больших городах бывает весьма много, должны при сем священнодействии, по степеням падать один после другого на колени пред так называемою императорскою скрижалью. Скрижаль эта — простая доска, отделанная в вызолоченную рамку из драконова дерева; на ней шесть раз написано следующее изречение: «да живет долгие лета его императорское величество». Высшие чиновники составляют первый ранг между коленопреклоняющимися; а все прочие, толпясь позади их, образуют из себя квадрат. Служба совершается уже описанным нами выше порядком; разница только в том, что при царском богослужении, сигналом перемены различных церемоний служит музыка. По окончании всего мандарины, по данному знаку, все подымаются и дружно повторяющееся до шести раз «да живет долгие лета его императорское величество» разуется по всему храму. За тем они удаляются, уступая первенство в процессии сановникам. В такие торжественные случаи мандарины одеваются в пышные шелковые или атласные одежды или шубы, имея при себе каждый свою оффициальную шапку и отличительную пуговицу, что служит указанием на его чин или степень, им занимаемую. Кроме того, на этот раз они имеют при себе вышитые золотом или серебром полушки, которые они подкладывают себе под ноги во время коленопреклонения.

Н. Л-нов.

С.-Петербург.

Текст воспроизведен по изданию: Новый год в Китае // Восток, газета коммерческая и литературная, № 1, 6 января 1867 г.